Главная страница Случайная страница Разделы сайта АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?
Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже.
Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал.
Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее. ✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать». Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами! Право писать
Вчера ко мне на ужин приходил один Великий Писатель. Он был среди двенадцати гостей, приглашенных на жареную курицу с кукурузной начинкой, салат, булочки и домашние пироги – клубничный, персиковый и вишневый. Беседа перемещалась по столу, как корзинка с булочками, каждый по очереди брал слово, каждый чем‑ то делился – пока Великий Писатель не заговорил о писательстве. – Сейчас слишком много народу взялось писать, – ворчал он. – Слишком многие хотят называться писателями. Я ради этого жил без отопления. Я страдал… Я вежливо кивнула, намереваясь не вмешиваться. Слыхала я этот монолог. Мне были знакомы и эти «тараканы», и вся история голодающего художника – в которой, ко всему прочему, не прозвучало ни слова о жене, чтобы никто не усомнился: он со всем справился без всякой поддержки, сопереживания и радости. Я не собиралась проглатывать эту наживку. Остальные гости знали, что мое мнение сильно отличается, и то и дело многозначительно поглядывали на меня. Сойдет ли ему с рук такой снобизм? (Курицу распирало от вкуснейшей начинки, а его – от напыщенности.) – Какое отношение страдание имеет к искусству? Причем здесь отопление? – наконец не выдержала моя дочь. Великий Писатель пропустил ее реплику мимо ушей. – Я страдал, – продолжал он. – Я боролся, чтобы стать писателем. В мое время было именно так, выживали сильнейшие. Гости затихли. Многие из них любили писать, но не один из них не был таким известным, как брюзга, захвативший микрофон. Великий Писатель продолжал: – Я не против, если кто‑ то пишет для самовыражения, но они не должны называть себя писателями, а свою мазню творчеством. Они не настоящие писатели. А ты, Джулия, с этой своей книгой [ «Путь художника»]… Мне все равно, пусть ее хоть четыре миллиона купят. Ею только мебель подпирать. Не нужно всем людям писать. Из‑ за всего этого сора в эфире хорошим писателям труднее издаваться. Писать – это не для любителей. Ну теперь он попал. – Мне обидно это слышать, – сказала я. – Обидно за себя и за всех остальных. Я верю, что люди имеют право писать. Писатели – не лосось, и выживают не только сильнейшие и даровитейшие. Я знаю – из своего же преподавательского опыта – что некоторые прекраснейшие голоса заглушаются зря. Обычно это жестокий учитель или родитель, какой‑ нибудь неприятный случай, досадное происшествие, связанное с их творчеством. И моя цель – помочь возродить эти голоса. Некоторым моим ученикам далеко за пятьдесят, они всегда хотели писать – и когда все же начинают, они пишут, как ангелы. У всех нас есть право писать. Великий Писатель искоса смотрел на меня: – Так что мне теперь делать? Уйти? – Перестань быть таким ____________________ со мной, да еще и за моим столом, – сказала я. – Лучше отведай пирога. – Нет, спасибо. Обиженный, он удалился в гостиную дуться, пока все остальные заканчивали ужинать. Когда настал черед кофе, молодая художница присела рядом с ним. Он снова начал разглагольствовать. – Я говорю своим студентам: Джойс был великим писателем. Ему бы я поставил «пять». А все вы заслуживаете в лучшем случае пятерку с минусом, пока не покажете мне что‑ то лучшее, чем Джойс, – вещал он. Я пыталась сосредоточиться на клубничном пироге, но мне кусок в горло не лез. Этот Великий Писатель вел творческую «программу». Скорее, творческий «погром». Мне стало плохо от одной мысли, что может статься с чувствительным молодым писателем от такого творческого мужланства. Под конец вечера Великий Писатель подошел ко мне попрощаться. – Тебе уж точно не понравится книга, над которой я работаю сейчас, – сказала я ему. – Я утверждаю, что лучше вообще отказаться от понятия «писатель». Что все должны писать. Что пусть у нас будет миллион писателей‑ любителей, которые производят на свет романы «просто так». Мы все, черт возьми, когда‑ то были любителями. Разве ты забыл об этом? Великий Писатель явно забыл. Он вдруг дал задний ход: – Все мы все черви, – сказал он. – Я бы любую книгу, кроме своих собственных, употребил бы вместо туалетной бумаги. На этом Великий Писатель самоустранился. Остальные гости собрались вместе, чтобы попытаться нейтрализовать его яд. – Я все это уже слышал не раз, – сказал Навэ. – Это чистой воды снобизм. А еще хуже то, что до цензуры тут рукой подать. Только «великим писателям» позволительно писать? А кто решает, какие из них великие? Разве это не приведет к тому, что кому‑ то придется проверять чужие тексты на пригодность? Думаю, приведет. А это цензура. Чего он так перепуган? У него свой маленький клуб, и он не хочет, чтобы кто‑ то еще в него вступал. А я хочу, чтобы в этот клуб вступили все. Я хочу, чтобы все мы писали. Я хочу, чтобы мы вспомнили, что раньше писали все. Пока не было телефонов, мы писали друг другу письма. Сейчас у нас есть для этого электронная почта, и, как мне видится, это восстанавливает равновесие. Мы слишком спешим по жизни – и осознаем это. Уделяя время, чтобы писать, мы заземляемся. Когда описываем, что чувствуем, мы и сами узнаем об этом. Когда пишем друг другу, мы лучше друг к другу относимся. Да, я хочу, чтобы произошла революция. Я хочу вернуть нам власть. Хочу, чтобы мы помнили: у нас есть голос и выбор. Я хочу делать мир лучше, а писательство – подходящий инструмент, я чувствую это. Беспокойный мы народ – люди Запада. Нам не так‑ то просто найти время на медитацию. Писать – активная форма медитации, которая позволяет нам переосмыслить собственную жизнь и посмотреть, где и как ее можно изменить и усовершенствовать. Да, писать – это искусство, но быть человеком – тоже искусство. Чтобы быть настоящим человеком, все мы имеем право творить. Все мы имеем право писать.
|