Получить свой кусок торта и ради чего?

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

— За тебя, дорогая Блэр! — Мистер Гаролд Уолдорф, эсквайр, поднял бокал с шампанским и чокнулся с дочерью. — Ты все равно моя маленькая девочка, хоть и напялила на себя эти кожаные штаны и обзавелась крутым парнем.

Мистер Уолдорф, Блэр и Нейт сидели в маленьком ресторанчике «Жираф». Здешняя кухня изысканна, а официанты говорят по-французски.

Блэр Уолдорф протянула руку под стол и ущипнула Нейта за коленку. Они ужинали при свечах, и это возбуждало. «Знал бы милый папочка, куда мы намылились после ужина», — подумала Блэр с ехидцей и отхлебнула шампанского.

— Спасибо, папочка, — поблагодарила она. — Спасибо, что проделал такой путь, чтобы повидаться со мной.

Мистер Уолдорф поставил бокал на стол и промокнул губы салфеткой. Его ногти были идеально ухожены.

— О нет, дорогая, я приехал сюда не только ради этого. Я намерен показать себя. — И он кокетливо склонил набок голову и сжал губки, словно модель на фотосессии. — Не правда ли, я неотразим?

Блэр еще сильнее впилась ногтями в колено Нейта.

Ее отец действительно выглядел классно. Скинул килограммов десять, загорел и вообще в роскошных французских тряпках выглядел счастливым и беззаботным. Блэр была рада, что он приехал один, оставив своего дружка в его шато во Франции. Она еще не была готова к его новому образу жизни, тем более лицезреть, как отец милуется на людях с другим мужчиной.

— Мне только бифштекс, — сказал Нейт. Он не хотел нагружаться ужином. У них с Блэр были дела поважнее. Хотя общаться с «заголубевшим» отцом Блэр довольно забавно…

— Мне тоже только бифштекс, — вздохнула Блэр и закрыла меню.

Ей и вовсе не хотелось есть. К тому же сексом лучше заниматься на голодный желудок. Особенно сегодня. Нейт поклялся, что порвал с Сереной Вудсен, одноклассницей и бывшей подружкой Блэр. Теперь он целиком и полностью принадлежит ей. И уже не важно, что подадут на ужин: телячьи мозги, бифштекс или мидии — лишь бы поскорее отсюда смыться… Сегодня она наконец лишится девственности! Так она решила.

— Тогда я тоже буду только бифштекс, — сказал мистер Уолдорф и обратился к официанту на прекрасном французском: — Trois steak au poivre. И порекомендуйте мне вашего парикмахера. У вас изумительная стрижка.

Блэр почувствовала, как щеки ее залила краска. Она взяла из плетеной корзинки на столе хлебную палочку и начала нервно ею хрустеть. Как он изменился за эти девять месяцев! Голос, манеры… Она все еще помнила отца другим: в строгом костюме, всегда безупречно аккуратный и педантичный, как все адвокаты. Теперь же эти выщипанные брови, сиреневая рубашка, носки в тон… Он стал вычурным и вульгарным. Как это грустно! А ведь он ее отец.

В прошлом году он сбежал от них во Францию с другим мужчиной, потом мать подала на развод, и об этой истории заговорил весь город. Стоит только попасться на язычок! Теперь слухи поутихли, и мистер Уолдорф решил, что может спокойно появиться в городе. Но у людей глаз наметанный. От них ничего не ускользнет.

— Ты посмотри, какие у него носки, — услышала Блэр, как одна престарелая леди обратилась к своему скучающему мужу. — Розовые с голубым!

— У этого парня куриные мозги, — шепнул известный адвокат своей жене. — Он что, воображает себя Брэдом Питтом?

— И все-таки у него фигура лучше, чем у его бывшей, — хмыкнув, сказал официант официанту.

Обменялись замечаниями, называется. Ага, им весело. Но Блэр было не до смеха. Она рада за отца, наконец он обрел свое счастье. Но зачем же выставлять себя на посмешище?

Блэр посмотрела в окно: в вечернем ноябрьском воздухе мигали огни фонарей, на крышах фешенебельных домов из труб валил уютный дымок.

— Значит, будешь поступать в Йельский? — спросил отец, протыкая вилкой эндивий зимний. — Сердце твое тянется к моей альма-матер. Верно, доченька?

Блэр отложила вилку и откинулась на спинку стула, сверля отца своими прелестными голубыми глазками.

— А куда же! — сказала она тоном, будто Йельский — единственный университет на планете.

Блэр не могла взять в толк, зачем многие из ее знакомых подают документы одновременно в несколько колледжей. Ради подстраховки? Ей, одной из лучших учениц элитной школы для девочек «Констанс Биллар», и невдомек, что можно провалиться. Все ее одноклассницы собирались поступать в самые престижные колледжи. Но ей, Блэр, подавай самое лучшее! Йельский университет — это марка!

— Бедные Гарвард и Корнелл! Им не заполучить тебя. Будут рвать на себе волосы и пришлют письма с выражением глубокого сожаления, что ты их не осчастливила.

— Я просто хочу поступать в Йельский, вот и все.

Мистер Уолдорф посмотрел на Нейта. Тот выискивал глазами официанта, желая заказать что-то, кроме шампанского. Он терпеть не мог шампанского. Хотелось пива. Но здесь, в «Жирафе», пить пиво считалось признаком дурного тона. А если ты все же его заказал, официант устроит из этого целую церемонию: принесет затуманенный от холода бокал и нальет туда «Хайнекен», оттопырив мизинец. Господи, обычное пиво, которое можно купить на любом стадионе!

— Ну а ты, Нейт, куда поступаешь? — спросил мистер Уолдорф.

Блэр сверкнула глазами. Ей не терпелось поскорее уйти и лишиться этой чертовой невинности. Разговоры о колледжах уводили совершенно не в ту сторону. Она встала, отодвинув стул.

— Нейт, как и я, будет поступать в Йельский, — сказала она и отправилась по направлению к дамской комнате.

Нейт посмотрел ей вслед. На Блэр был черный топ на бретельках, а длинные русые волосы шелковой волной ниспадали на оголенные плечи. Кожаные брюки плотно обтягивали ее бедра, это было довольно эффектно и наводило на мысль, что она уж не меньше тысячи раз трахалась. Обтягивающие кожаные брюки на девичьих попках всегда производят такое впечатление…

— Значит, тоже Йельский? — пытался поддержать разговор мистер Уолдорф.

Нейт склонился над своим фужером с шампанским. Господи, как же мучит сушняк! И как не хочется поступать в этот университет. И вообще, пройдет ли он тестирование, если постоянно покуривает травку?

— Мне бы хотелось поступать вместе с Блэр, — ответил Нейт, — но боюсь, что разочарую ее. У меня не очень-то хорошие отметки.

— Между нами, мальчиками, Блэр скептически относится к другим вузам. Но это не означает, что тебе обязательно нужно поступать в Йель.

— Да, мне больше подходит Браун. Я знаю, Блэр ни в грош его не ставит, говорит, что у них заниженные требования. На следующей неделе у меня там собеседование. Как бы не завалить! За последний тест по математике у меня тройка, да я и по дополнительной программе не обучался.

— Да, у моей девочки запросы что надо, — согласился мистер Уолдорф и, отпив шампанского, добавил: — В этом она вся в меня.

Нейт посмотрел украдкой, как реагируют на мистера Уолдорфа посетители ресторана. Не дай бог, кто подумает, что они с мистером Уолдорфом любовники. Чтобы разом отмести от себя подобные подозрения, Нейт закатал рукава своего кашемирового свитера и громко, по-мужски, откашлялся. Кстати, о свитере. Это был прошлогодний подарок Блэр, и Нейт надел его в знак подтверждения своей верности.

— Вообще-то я еще ничего не решил с поступлением, — сказал Нейт и, взяв из корзинки на столе хлебную палочку, разломил ее надвое. — Я бы подождал годик-другой, а пока походил с отцом на яхте.

Нейт не понимал, почему в свои семнадцать лет он должен полностью распланировать всю дальнейшую жизнь. Он предпочел бы прежде оттянуться — поплавать по Карибскому морю, покататься на лыжах в Чили… Но все его одноклассники из школы «Сент-Джуд» уже наперед знали, чем будут заниматься, в каких колледжах учиться и какие степени получать. Господи, поставить крест на своей жизни, даже не поняв, чего тебе вообще хочется и о чем мечтаешь! Вот он, Нейт, например, любит слушать, как плещется о борт яхты холодная атлантическая волна, или смотреть, как предзакатное солнце вспыхивает отраженным зеленым светом, уходя за океан. В мире столько прекрасного, а тут эта учеба… Почему бы не попробовать себя еще в чем-то? Правда, при этом особо не напрягаясь. Нейт вообще не любил напрягаться.

— Да, Блэр не обрадуется, когда узнает, что ты не торопишься с поступлением, — хмыкнул мистер Уолдорф. — Она уже все разложила по полочкам: университет, женитьба и счастливая жизнь до гробовой доски.

Нейт залюбовался Блэр, которая возвращалась к столику. Все взоры были обращены к ней. И хотя Блэр не была одета шикарнее других посетительниц, от нее исходило неповторимое сияние. И она прекрасно об этом знала.

Подали бифштексы. Блэр яростно разрезала свой бифштекс на маленькие кусочки и один задругим отправляла их в рот. Она посмотрела на Нейта: как сексуально бьется жилка на его виске, когда он жует! Ей не терпелось поскорее уйти. Ей не терпелось заняться любовью с парнем, с которым она намерена прожить всю жизнь.

Нейт не мог не заметить, с какой кровожадностью Блэр расправляется со своим бифштексом. Если она такая же страстная в постели… Пока дальше прелюдий у них дело не заходило. И все-таки более напористым был Нейт. Блэр просто нежилась, издавая мяукающие звуки, как это делают героини мыльных опер. Но сегодня она вела себя так, будто изголодалась по любви.

— Учти, доченька, в университете так кормить не будут, — сказал мистер Уолдорф. — Будете довольствоваться пиццей и комплексными обедами в общежитии. Как все.

— Еще чего! Мы с Нейтом не собираемся жить в общежитии. Будем снимать квартиру. — Она незаметно погладила мыском туфельки ногу Нейта. — И я научусь готовить.

— Что ж, завидую, — сказал он полушутливо, обращаясь к Нейту.

Тот усмехнулся и слизнул с вилки картофельное пюре. Не мог же он признаться Блэр, что мысль о совместном проживании в Нью-Хейвене — полное безумие.

Официанты убрали тарелки. Блэр теребила на пальце маленькое рубиновое колечко. Она уже проглотила кофе и десерт и намеревалась снова отправиться в туалет. У нее была привычка освобождаться от съеденного посредством двух пальцев в рот. Благо, что в «Жирафе» дамская комната маленькая, рассчитанная только на одного.

Когда Блэр возвращалась к столику, из кухни ровным строем выплыл весь штат официантов. Метрдотель нес на подносе огромный торт с зажженными свечами. Восемнадцать. Восемнадцатая — на счастье.

Зло постукивая каблуками своих остроносых туфель, Блэр гневно взглянула на отца. Зачем он устроил этот спектакль, ведь день рождения у нее только через три недели!

— Скажи, чтобы они заткнулись, — прошипела она.

Но Нейт сидел и улыбался как дурак. Сбитая с толку Блэр — это зрелище невиданное, а потому приятное. Ему, Нейту, еще ни разу не удавалось довести ее до такого состояния.

Зато мистер Уолдорф сжалился над дочерью. Увидев, что она расстроена, он быстро свернул песню:

Официанты вежливо захлопали и быстренько удалились.

— Прости, что поздравляю тебя раньше времени, — сконфуженно проговорил мистер Уолдорф. — Но я сегодня улетаю, а семнадцатилетие — дата серьезная. Надеюсь, ты не обиделась?

Не обиделась! Кому понравится, когда тебя во всеуслышание называют мартышкой!

Блэр молча задула свечи и стала рассматривать торт: марципановые туфельки на шпильках шагали по Пятой авеню из сахарной ваты — мимо карамельного магазинчика Генри Бенделя.

— Моей любимой моднице, коллекционирующей туфельки, — восторженно сказал мистер Уолдорф и, достав из-под стола припрятанную коробку в подарочной упаковке, вручил ее Блэр.

Блэр потрясла коробку. О, не было сомнений! Она узнала этот родной до боли гулкий стук… Блэр вскрыла упаковку. На крышке коробки было написано: «Маноло Бланик». Затаив дыхание, Блэр сняла крышку. Там лежали очаровательные мягкие кожаные туфельки без каблучков. Trеs fabulous.

— Из Парижа, — пояснил мистер Уолдорф. — Выпущено всего несколько сотен пар. Ты будешь единственной обладательницей таких туфелек во всем Нью-Йорке.

Она встала и подошла к отцу, чтобы обнять его. За это можно все простить, даже публичное распевание песенки про мартышку. Туфельки были как нельзя кстати: она наденет их вечером дома, и они с Нейтом займутся любовью. Спасибо, дорогой папочка!