💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Килограммов

Я люблю свою новую родину. Однако прежде, приехав но студенческому обмену в Массачусетс, я полюбила шоколадное печенье и пирожные. Так я поправилась на двадцать фунтов.

Мой роман с Америкой начался с моей влюбленности в английский язык: мы встретились с ним в лицее (средняя школа), когда мне исполнилось одиннадцать лет. После французской литературы английский стал моим самым любимым предметом, и я обожала нашего учителя. Он никогда не был за границей, но по-английски говорил без французского и даже без британского акцента. Язык он выучил во время Второй мировой войны, когда оказался в лагере для военнопленных вместе со школьным учителем из Уэстона, штат Массачусетс (полагаю, говорили они немало). Не надеясь выжить, они решили, если всё-таки повезет, организовать программу по обмену школьников старших классов. Каждый год один старшеклассник из Соединенных Штатов приезжал бы в наш город, а кто-то из нас отправлялся бы в Уэстон. Программа обмена действует по сей день и до сих пор конкурентоспособна.

В последнем классе лицея я получала хорошие оценки и могла участвовать в программе, но она не интересовала меня. Мечтая стать учителем или преподавателем английского, я намеревалась поступить в местный университет. В восемнадцать лет я убедила себя, что безумно влюблена в мальчика из моего города. Из всех знакомых это был самый симпатичный, хотя не слишком умный юноша, coqueluche (любимец) всех девочек. Я не представляла себе, как расстанусь с ним, поэтому и не помышляла отправляться в Уэстон. Впрочем, на переменках в школьном дворе только об Америке и говорили. Среди моих подруг наиболее вероятной кандидаткой на обмен была Моник. Она очень хотела поехать и к тому же лучше всех училась. Это, конечно, учла отборочная комиссия, возглавляемая нашим учителем английского. Среди высокопоставленных членов комиссии были представители родительского комитета, учителя, мэр и местный католический священник наряду со своим коллегой-протестантом. И вот в понедельник утром, когда собирались огласить имя кандидата, нам сообщили, что решение не принято.

В четверг утром (тогда не было занятий по четвергам, но мы учились полдня в воскресенье) на пороге нашего дома появился учитель английского. Он пришел поговорить с моей мамой, что выглядело очень странно, поскольку я хорошо училась. После его ухода довольная мама позвала меня и широко улыбнулась, не сказав мне ни слова. Произошло нечто очень важное.

Отборочная комиссия так и не определила подходящего кандидата. На мой вопрос о Моник мама попыталась объяснить мне то, что в моем возрасте я не могла осознать: все складывалось в пользу моей подруги, но её, как дочь родителей-коммунистов, не желали отправлять в Америку. Комиссия совещалась очень долго (в нашем городке все совершалось на виду у всех), но всё-таки пришла к выводу, что дочь коммунистов ни при каких условиях не будет представлять Францию!

Наш учитель предложил в качестве альтернативы меня, и все с ним согласились. Но поскольку я не подавала заявку на программу, он пришел убеждать моих родителей отпустить меня в Америку. Отец безмерно любил меня и никогда не расстался бы со мной на целый год, но и тот момент его не было дома. Возможно, учитель предусмотрел это. Так или иначе, он вдохновил этой идеей мою маму. Теперь мама должна была очень постараться, Потому что уговорить предстояло не только папу, но и меня. У мамы мой отъезд, конечно, тоже вызывал опасении, но, мудрая и дальновидная, она, как правило, оказывалась права. Я с тревогой ожидала реакции Моник, но, узнав, на кого пал выбор, она сразу назвала меня достойным представителем страны. Семьи коммунистов отличились либерализмом и трезвым взглядом на происходящее, и Моник уже объяснили, что идеология родителей станет её уязвимым местом.

Так я поехала в Америку. Это был замечательный год - Лучшее время моей юности, которое изменило всю мою Жизнь. Для молоденькой француженки Уэстон, респектабельный пригород Бостона, казался американской сказкой - зеленый, ухоженный, просторный, с огромными великолепными домами и состоятельными образованными жителями. Здесь играли в теннис и гольф, занимались верховой ездой, плавали в бассейнах, каждая семья имела по два-три автомобиля - в восточной Франции такого в помине не было и нет до сих пор. Мою жизнь заполнили новые, восхитительные события, и я имею в виду не только общение. Помимо бесценных друзей и знаний, приобретаемых мной в Уэстоне, появилось нечто пугающее, постепенно обретавшее форму. Не успела я оглянуться, как это нечто превратилось в пятнадцать фунтов веса или около того, а может, и больше. Дело было в августе, и оставался месяц до моего возвращения во Францию. Первый удар я почувствовала в Нантакете - туда мы приехали с семьей, принявшей меня. Я увидела свое отражение в купальнике. Моя американская мама, раньше уже, вероятно, имевшая подобный опыт со своей дочерью, интуитивно поняла мое отчаяние. Неплохая портниха, она купила очень занятную льняную ткань и сшила мне летнюю рубашку. Казалось, проблема исчезла, но на самом деле я лишь получила отсрочку.

Последние недели в Америке я очень грустила из-за предстоящей разлуки с моими новыми друзьями и знакомыми и вместе с тем со страхом думала о том, как отнесутся к моему изменившемуся облику французские друзья и родственники. В письмах к ним я ни разу не упоминала о лишнем весе и отправляла фотографии, запечатлевшие меня только по пояс.

Приближался момент истины.

II