Глава 13. Пирс посмотрел на восхитительное тело своей невесты – своей предполагаемой невесты – и понял, что попал в беду.

Пирс посмотрел на восхитительное тело своей невесты – своей предполагаемой невесты – и понял, что попал в беду.

Такую же глубокую, как ложбинка между ее восхитительными…

Ее выбрал его отец. Он не может иметь с ней ничего общего, даже если бы она была самой красивой женщиной во всей Англии.

Каковой она и является, заметил вкрадчивый голос, прозвучавший в его голове. Пирс никогда не видел такой изысканной женщины. Говоря по правде, он не мог даже вообразить, что подобное совершенство существует.

Он опустился на колени рядом с ней, безжалостно подавив ту часть своей натуры, которой хотелось пройтись ладонями по ее гладкой спине, а затем по округлым ягодицам и стройным ногам.

– Вытяните руки по бокам, – велел он голосом, звучавшим так хрипло и мрачно, как если бы он годами курил сигары, и склонился над ней, чтобы показать движения руками. – Вначале загребаете одной рукой, затем другой. Каждый раз, когда вы делаете взмах одной рукой, вы поворачиваете голову в другую сторону и делаете вздох.

Линнет выполнила движения, старательно поворачивая голову.

– Отлично, – сказал Пирс, переведя взгляд на ее зад. – Ноги нужно держать прямо и слегка бить ими по воде.

В общем, ничего страшного не случится, если он посмотрит. Просто посмотрит. Хотя иначе, чем пыткой, это не назовешь. Он видел сотни голых женщин. А может, тысячу. Все они обнажали свою грудь и самые интимные места, но он ни разу даже глазом не моргнул.

Но сейчас его тело пульсировало, буквально разрываясь от страсти. Пирс выпрямился и плотнее обмотал полотенце вокруг талии. Будь он проклят, если позволит своему отцу – своему недостойному и презренному отцу – вынудить его согласиться на брак с женщиной, которую тот выбрал.

Он наблюдал за движениями Линнет, стараясь не обращать внимания на их подсознательную чувственность. Похоже, у нее неплохое чувство ритма.

Еще бы, произнес вкрадчивый голос в его голове. Он мог бы обучить ее и более увлекательным ритмам…

Пирс прогнал эту мысль.

– Пора идти, – деловито сказал он, отвернувшись. – Меня ждут пациенты, и некоторые из них, возможно, уже покойники. Было бы невежливо заставлять их ждать.

Он слышал, как она вскочила на ноги и натянула платье.

– Подождите, – окликнула она его, когда он двинулся вверх по тропинке. – Вы не забыли, что нужно застегнуть мое платье?

Он обернулся. Линнет стояла на краю бассейна, с влажными рыжими волосами, рассыпавшимися по плечам, румяная от физических упражнений, и улыбалась. По‑ настоящему, а не той заученной улыбкой, которой она очаровывала его бедных учеников.

– Я не могу вернуться в дом в таком виде, – сказала она. – Пусть у меня нет компаньонки, но, если вы не хотите, чтобы все домочадцы решили, будто мы купались голыми, вы должны застегнуть мое платье.

– Не будьте дурочкой. Слуги отлично знают, чем мы здесь занимаемся. И ничего не имеют против.

– Ну, тогда ваш отец сочтет такое поведение скандальным.

Пирс хмыкнул, не желая вдаваться в дискуссии о том, как мало его интересует мнение отца.

– В таком случае идите сюда. Я не желаю забираться на эту скалу со своей тростью.

Линнет растерянно моргнула и поспешила к нему.

– Извините. Когда вы плаваете, вы кажетесь таким мощным, что я забываю, что ваша нога изувечена. Кстати, как это случилось? – Она повернулась к нему спиной, и он принялся застегивать ее платье.

То, что женская спина – деликатная вещь, он знал и раньше. Но его знания проистекали от осмотра спин, пораженных недугом. Спина Линнет была идеальной формы, и все кости, которые он изучал в медицинской школе, выглядели совершенно иначе, обтянутые гладкой бледной кожей.

– Где ваша сорочка? – резко спросил Пирс.

– О, я ее сняла, – сообщила Линнет. – Нет ничего холоднее мокрой ткани, знаете ли.

Она убрала волосы в сторону, чтобы они не попали в застежку, и ее шея цвета сливок клонилась перед ним, как стебель, поддерживающий цветок. Ее слова медленно проникли в его сознание. Она сняла сорочку, когда он стоял к ней спиной. Выходит, она стояла обнаженная на открытом воздухе, пусть даже одну секунду.

– Пирс? – спросила она. – Как вы повредили ногу?

– Это было так давно, что я забыл, – отозвался он, застегнув последнюю пуговицу.

Линнет издала недовольный звук и нагнулась, чтобы поднять сверток из мокрой ткани, очевидно, ее сорочку, а затем взяла его под руку. Пирс даже не осознавал, что ждал этого, пока ее изящная рука не скользнула на его локоть.

– Ну что, ночью появились новые пациенты? – поинтересовалась она. – Как вы их распределяете по палатам? Элиза сказала, что палаты располагаются в обоих крыльях.

– В зависимости от заболевания, – сказал Пирс, размышляя о том, как вежливость, вбитая однажды в голову человека, остается там на всю жизнь.

– В каком смысле?

– Заразные и незаразные. А они разделяются по полу. Женщины в одной палате, мужчины в другой. Я не могу допустить, чтобы особо похотливые набрасывались друг на друга посреди ночи.

– А кого больше, мужчин или женщин?

– Женщин.

– Почему? Разве мы чаще болеем?

– Нет, но ваш пол более склонен обращаться за помощью. В здешних краях мужчины просто падают замертво в поле. На мой взгляд, это более приятный и чистый способ ухода.

– А дети?

– Иногда. Их косят простудные заболевания, так что большинство детей умирает раньше, чем попадает сюда.

Он почувствовал, как она вздрогнула.

– Это ужасно, Пирс.

– Такова жизнь.

– А кроме Гэвина, есть другие дети?

– Две девочки. – Она ничего не сказала, но он почти физически ощущал ход ее мыслей. – Не вздумайте, – произнес он предостерегающим тоном.

– Что?

– Делать то, что у вас на уме. Вы прямо‑ таки засветились, как квакерша. Что бы это ни было, я возражаю.

– Мне нечем заняться, – сказала Линнет рассудительным тоном, который только усилил его тревогу. – Я почти закончила «Заметки доктора Фотерджила», хотя вы сами сказали, что они дурацкие. В вашей библиотеке совсем нет романов.

– Это то, чем вы обычно занимаетесь? Читаете романы?

– Да, но их не хватает. Поэтому я также читаю заметки о путешествиях и пьесы. – Она пожала плечами.

Пирс повернулся и посмотрел на нее, игнорируя кожу цвета сливок и длинные ресницы, – вернее, не игнорируя, а стараясь заглянуть за них. И обнаружил все признаки высокого интеллекта.

Как его отцу это удалось? Где он нашел ее?

– Одним из лучших врачей, которых я когда‑ либо встречал, была женщина из Каталонии, – сказал он.

– Врачей? – переспросила Линнет. – Разве женщинам позволяют посещать медицинские курсы в Каталонии?

– Вы знаете, где находится Каталония?

– Говорю вам, я читаю о путешествиях, – отозвалась она с нотками раздражения в голосе.

– Ее отец был одним из лучших врачей в стране, – сказал Пирс. – Он научил ее всему, а затем заставил принять ее в медицинскую школу. Подозреваю, что, когда она поступила туда, она знала больше, чем большинство докторов со степенями, но по крайней мере это позволило ей получить диплом.

Они поднялись по ступенькам, ведущим к дверям замка, которые распахнул перед ними Прафрок.

– Ты что, ждал нас? – спросил Пирс.

– Прибыли три новых пациента, – сообщил дворецкий. – Я разместил двоих наверху, а одного в оружейной комнате. Маркиз и молодые доктора сейчас там.

– В оружейной комнате? – удивилась Линнет.

– Мы избавились от оружия и используем ее теперь для первичного осмотра, – сказал Пирс, уронив ее руку. – Если не возражаете, вам придется продолжить путь без моей помощи. Меня ждут дела. Для начала нужно добраться до оружейной комнаты, пока Себастьян не угробил моего нового пациента.

– Я размещаю там тех, кто совсем плох, – объяснил Прафрок. – На тот случай, если они заразные.

– Но как… – начала было Линнет.

Но Пирс уже скрылся в оружейной комнате.