ВВЕДЕНИЕ. Июль 1969 года. В маленьком домике, затерявшемся в Арденнских лесах, мои отец и дядя пытаются подключить допотопную батарейку к переносному телевизору

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Июль 1969 года. В маленьком домике, затерявшемся в Арденнских лесах, мои отец и дядя пытаются подключить допотопную батарейку к переносному телевизору. С высоты своих четырнадцати лет я издали наблюдаю за этой возней и отдаюсь во власть бурных подростковых " душевных переживаний". Моя мама находится в Ленинграде, где она изучает русский язык (забавное предзнаменование моего будущего замужества), поэтому мой младший брат и я поручены заботам отца.

Сегодня ночью человек ступит на Луну. Первые шаги будут сделаны около трех часов ночи.

Отец и дядя собираются бодрствовать. Вечером, часов в одиннадцать, усталая, я отправляюсь спать. Просыпаюсь на другой день в странном состоянии. Увидев все еще очень возбужденного отца, я спрашиваю его:

В самом деле! Так я пропустила событие века, великое " международное причастие".

Мой отец был далеко не безразличен к воспитанию своих детей, более того, он очень хотел, чтобы они разделяли его страстную любовь к культуре. Ребенком он глубоко страдал от того, что ему не разрешали пользоваться домашней библиотекой и, как хороший отец, не мог допустить, чтобы его дети испытывали подобные лишения. Поэтому в нашем распоряжении всегда было множество книг и пластинок, а также его огромная эрудиция. Он охотно отвечал на наши вопросы, честно высказывал свое мнение по любому предмету, но всегда предоставлял нам самим право выбора.

Впоследствии я никогда не жалела, что он не разбудил меня в ту ночь. Хотя я пропустила уникальное событие, я получила нечто большее - урок, который мне преподнес отец, я усвоила на всю жизнь: если ребенок не настроен соответствующим образом, он может пропустить что-то знаменательное, не заметив этого. Недостаточно, чтобы малыш знал о нем, часто бывает необходимо заразить его своим энтузиазмом.

За несколько лет до описываемых событий я оказалась последней в классе по успеваемости (первый год обучения в лицее), так как в результате дислексии[2] испытывала затруднения при чтении. Это был тревожный сигнал. Мама сразу взяла быка за рога. Психологические тесты, оценка упущенного, назначение лечения. В результате между нею и мной возникла и существовала в течение шести месяцев такая близость, которую мало кому из детей посчастливилось испытать.

Каждую неделю мы ходили к психологу, который под неусыпным взглядом моей мамы давал мне новые упражнения, проверял старые и вырабатывал нашу программу на неделю. Эти упражнения вызывали у меня большой интерес. На листках бумаги были изображены разноцветные клетки, соответствовавшие разной роли слов в предложении и различным формам их образования. На одном листке написаны слова, являющиеся подлежащими и сказуемыми, на другом - различными дополнениями, на третьем - существительные в определенном роде и числе и т.д. Листков становится все больше, и мы каждый день их перебираем, отыскивая нужный. Я произношу фразы и при каждом слове стучу рукой по соответствующей клетке. Так у меня на глазах грамматика разлагается на осязаемые элементы. Это легко и весело! Даже ежедневный диктант является не нагрузкой, а испытательным полигоном для моих новых знаний.

Благодаря этому я не только смогла легко продолжать свою учебу, но и, главное, увидела совсем новый способ приобретения знаний: индивидуальный и структурный. Этот разумный подход, который мне совершенно необходим сегодня, чтобы построить мои " уроки" по истории, географии и прочим предметам для двух-трехлетних малышей, я обрела в очень большой степени благодаря такой методике изучения французской грамматики (чем занималась вместе с мамой почти двадцать лет назад).

Но дело не только в этом. Один час в день мама полностью посвящала мне. Я чувствовала ее своей единомышленницей. Я видела, что Она отмечает мой малейший успех и радуется ему. Безусловно, когда я снова включилась в нормальный школьный ритм, мне очень недоставало такой сопричастности, но я смогла сохранить веру, что значу для мамы очень много. Это полностью изменило наши отношения. Дети весьма часто нуждаются в доказательствах любви своих родителей, даже если эта любовь очевидна.

До двадцати трех лет вопросы материнства меня не занимали. Я сделала блестящую карьеру. И вовсе не от безделья вдруг изменила свои взгляды. Просто я осознала, что мне необходимо иметь детей.

Задолго до того, как познакомилась с будущим отцом своих детей, я окончательно выбрала свою судьбу. Мне казалось прекрасным носить ребенка под сердцем, дать ему жизнь, вскормить, ухаживать за ним, но этого было недостаточно.

Если я могу дать человеку жизнь, почему самая большая радость приобщения моего ребенка к миру знаний должна достаться другим (которые, безусловно, гораздо меньше, чем я, ее почувствуют).

Честно говоря, я почти ничего не знала о способностях и потенциальных возможностях маленького ребенка. Однако в двух вещах я была абсолютно уверена: увлеченный педагог может сделать интересным самый скучный предмет; и есть знания, которые мы приобретаем гораздо позднее, чем следует. Самый яркий пример - иностранные языки. Как получилось, что вплоть до настоящего времени серьезные занятия начинаются лишь в десять-двенадцать лет? Ведь мы знаем людей, владеющих двумя, тремя и более языками и говорящих на них свободно потому, что выучили второй и следующие языки в раннем детстве. Вспомните, каких усилий стоит вам заставить себя думать на другом языке и отвечать преподавателю, зачастую с ужасным акцентом. Так было и со мной. А если с вами не так, то вы, безусловно, являетесь исключением.

Я прекрасно помню, как была потрясена, когда осознала, что проблема слишком позднего обучения иностранным языкам общеизвестна. И, однако, никто до сих пор не поставил этот вопрос достаточно серьезно перед Министерством образования! С тех пор причин для потрясений значительно прибавилось, и я перестала удивляться.

Увлеченная этими идеями, я в то же время еще не понимала, как следует вести себя с совсем маленьким ребенком. Я знала, что с ним не нужно слишком сюсюкать, что необходимо окружить его любовью, а в остальном, кстати, самом главном, совершенно не разбиралась. Я считала, что надо дождаться, когда ему исполнится шесть лет, он пойдет в школу, а я буду дополнять школьное обучение.

Я представляла себе, как буду читать с ним книжки, чтобы привить любовь к чтению, пересказывать древние мифы и особенно Библию (обучение основам культуры нельзя полностью доверить школе). То же касается искусства и музыки. Относительно музыки я знала, что нужно сделать так, чтобы у малыша не возникло отвращения, которое часто связано с обычной системой обучения игре на инструментах.

Вот такие мысли владели мной, когда я встретила будущего отца моих детей, Виктора. За три года, предшествовавших рождению нашей старшей дочери, я много думала об этих проблемах и старалась развивать интуицию. В этом мне очень помогла моя свекровь. Прекрасная рассказчица, она буквально окунула меня в детство Виктора, его брата и сестры. В течение восьми лет эта женщина упорно боролась с бесплодием и с большим трудом родила своего первого ребенка. Поэтому у нее было достаточно времени, чтобы произвести собственную переоценку ценностей. Так, несмотря на тяжелые условия жизни в Советском Союзе (восьмичасовой рабочий день, бесконечные очереди за продуктами, примитивные электробытовые приборы), мать моего мужа решила, что должна дать своим детям более широкое образование, чем это было принято.

Так как сама она была русская, а муж - румын, и каждый из них говорил на обоих языках, то в доме постоянно звучала двуязычная речь.

Дети очень быстро привыкли обращаться к матери по-русски, а к отцу - по-румынски. В Советском Союзе существуют учебные заведения, где сверх обычной программы дети получают более глубокие знания либо по иностранному языку, либо по музыке, математике или по другим предметам. Моя свекровь определила своих троих детей во французскую спецшколу, где, начиная со второго класса, осуществлялось интенсивное обучение французскому языку. Таким образом, став взрослыми, они в совершенстве владели тремя языками.

Кроме того, с пяти лет она обучала их музыке. Здесь не все шло гладко. Однако результаты весьма обнадеживают. Виктор занимался по обычной программе с 5 до 12 лет. Затем ему это надоело, и он прекратил учиться игре на фортепиано. Он стал изучать гармонию самостоятельно и вместе с друзьями начал выступать в ансамбле. Теперь он знает музыку гораздо шире, может импровизировать, играет на нескольких инструментах и легко аккомпанирует. Это образованный дилетант. Кроме того, читать он научился в пять лет, что в школе ему нисколько не мешало, даже наоборот!

В этом воспитании меня поражало и воодушевляло то, что я видела его результаты: юноши, во всем похожие на сверстников, но в их колчанах было больше стрел. Их это нисколько не травмировало (в противоположность взглядам некоторых обывателей), но и не сделало более счастливым, так как знания и способность быть счастливым - вещи не взаимосвязанные.

Очень полезно наблюдать за взрослыми, получившими стандартное воспитание. Сколько раз меня предостерегали против спецобразования, приводя в пример несчастных детей. Обычно, немного поискав, почти в каждом таком случае я обнаруживала, что в семье был разлад, очевидно, и сказавшийся на нервной системе ребенка гораздо сильнее, чем его раннее развитие. Эти люди, полные благих намерений, уверенные, что их опасения справедливы, обычно совершенно не восприимчивы ни к чему новому: " Меня воспитали так, и я чувствую себя прекрасно, почему же это должно быть недостаточно хорошо для моих детей? ". И чтобы освободить себя от всякой ответственности, они отгораживаются понятием " нормы". Это напоминает мне разговор с директором начальной школы, очень симпатичной женщиной, которая прекрасно руководила своим учреждением. Мы обсуждали возможность поступления ребенка в подготовительный класс в более раннем возрасте, чем это принято.

Знаете, - очень серьезно говорила она, - ведь взрослый берет на себя слишком большую ответственность, решая поместить ребенка в группу детей более старшего возраста.

Безусловно, - отвечала я, - но ведь ответственность будет ничуть не меньше, если я решу этого не делать.

Ну нет, - сказала она, вдруг став очень строгой, - ведь это общепринято!

И, однако, несмотря на эти первые выводы, когда к концу 1981 года я забеременела, то совершенно не представляла себе, во что выльется воспитание моих детей. К тому, что можно назвать " раннее всестороннее обучение", вел долгий путь: я очень много читала и, кроме того, встретила необыкновенного человека - Глена Домана, основателя Better Baby Institute[3], о чем я расскажу далее. Это был тернистый путь, где мне довелось испытать минуты неописуемой радости и тяжелых поражений. Страстный интерес к волнующему предмету заставил меня проделать большую работу, результатом которой, мне кажется, захотели бы воспользоваться многие родители.

Приняв вначале методику, разработанную BBI, я впоследствии далеко от нее отошла, сохранив, однако, основные принципы, которые считаю единственно верными. Они, безусловно, восходят к далеким временам, так как всегда находились родители, которые понимали, что за обезоруживающей и трогательной неловкостью самых маленьких детей скрывается интеллект со всей его мощью и жадной любознательностью. Эти принципы очень просты:

· самые лучшие преподаватели для малыша - его родители;

· обучение - это игра, которую следует прекращать раньше, чем ребенок устанет;

· любознательность поддерживается быстротой и новизной.

Исходя из этих четырех принципов, я постепенно разработала систему упражнений с учетом реальностей семейной жизни. Я использовала методики, собранные из различных книг, а также мою театральную подготовку, которая очень помогла для проведения придумываемых мною игр.

Моя книга - рассказ о жизни одной семьи, которая осуществила эксперимент раннего обучения; кроме того, это руководство с упражнениями, основанными на французской культуре (с учетом условий современной жизни). Ведь ни для кого не секрет, что взгляды родителей в педагогической литературе никогда не учитываются. Практически всегда в книгах о воспитании ребенка содержатся более или менее упрощенные отчеты о научных исследованиях. Обращение же к родителям в такого рода изданиях обычно осуществляется в виде теоретических и обобщенных рассуждений.

Мне посчастливилось встретить женщину, воспитавшую шестерых детей, которыми она очень много занималась. Она была так любезна, что дала мне дневник, который вела в течение нескольких лет. Не будучи слишком откровенным, этот дневник отражал суть стимулирующего воспитания. Здесь запечатлелись пробуждение сознания у малыша, его смешные словечки, развитие различных черт характера, забавные эпизоды. Однако, с моей точки зрения, в нем не хватало личности матери. Не приводились упражнения, не говорилось о трудностях и поиске.

Тогда-то я и решила написать книгу. Уже давно, точнее, с тех пор, как я встретила Франсуазу Дольто, эта идея носилась в воздухе. Она сразу же заявила, что мне следует обо всем рассказать: написать о матери, которая не испытывает " стахановских колик", не мечтает создавать гениев, но стремится наилучшим образом удовлетворить любознательность своих детей, дать им в руки самые замечательные инструменты для исследования окружающего мира.

Однако меня особенно вдохновили письма, которые я стала получать после выступления по радио. В апреле 1986 года Жак Прадель пригласил меня выступить в своей передаче " Контакт" на Франс-Интер. Ко мне домой приехал репортер и стал без всякой подготовки расспрашивать моих дочек о том, что они любят. Трехлетняя Галя, которая чувствовала себя вполне свободно с этим симпатичным дядей, рассказывала ему, какие государства находятся на карте Южной Америки, затем прочитала басню Жана Лафонтена " Лиса и Журавль", спела куплеты о Бурбонах и объяснила между прочим, почему Генриха IV называли " Дамским угодником". Затем она взяла карточки с алфавитом и разложила прописные буквы, каждую рядом с одноименной строчной, при этом называя их. Я заговорила с ней по-английски, и она стала сразу переводить на французский " для дяди". Я дала ей книгу о Брейгеле, которую она стала перелистывать, перечисляя названия картин. В это время молчавшая до того двухлетняя Селина (она стесняется новых людей) не выдержала и сообщила, что в картине " Торжество Смерти" рыцарь погибает, хотя он очень храбро сражается, а трус прячется, но все равно умирает! Живопись - любимый предмет моих дочек, как, впрочем, почти всех детей. Возможно, это связано с тем, что ребята интуитивно чувствуют, что перед ними шедевры мирового искусства. Разговор был записан на пленку и приводился отрывками, иллюстрируя мое интервью. Это было очень удачно, так как убеждало в моей правоте лучше всяких объяснений.

После передачи на меня обрушилась целая лавина писем! Многие из них дали мне возможность подобрать ключ к людям, которые окружают себя забором, как только слышат о раннем обучении. Они не могут поверить, что детям это приносит радость. Не могут с этим согласиться, пока не увидят или не услышат самих детей!

Вот письмо из Гренобля: " С большим интересом я слушала передачу Франс-Интер. <...> Сначала я сомневалась (я тоже очень боюсь ученых обезьянок), но потом была совершенно покорена, когда услышала ваших девочек: в их голосах звучала такая радость, что тут нельзя ошибиться - они действительно счастливы, получая знания"!

Будущая мать из Годервиля пишет: " У меня в ушах до сих пор звучит смех малышки, когда она рассказывает историю Франции, ставшую живой сказкой. Я слышу детские голоса, повествующие о взаимном расположении различных континентов и государств мира... И вот я обращаюсь к вам, так как бывают минуты, когда незнакомый человек вдруг становится очень близким... Меня бесконечно увлекает эксперимент, который вы проводите с вашими девочками, а радость, брызжущая из вашего общения, меня полностью убеждает". Я могла бы привести еще много выдержек из писем на ту же тему.

Невозможно не заметить разницы между счастливым ребенком и ребенком, которого заставляют что-либо делать насильно. Отсутствие принуждения - принцип, которым мы руководствуемся, в этом наша сила. Когда в BBI я увидела таких веселых детей, я поняла, что там найден правильный путь, хотя с методикой этого института я не согласна.

Большой недостаток книги состоит в том, что она не может воспроизводить веселый детский смех, не может излучать торжествующих и лукавых взглядов. Читателю придется просто поверить нам, то есть мне, когда я делюсь своим опытом, и тем, кто прислал свои рассказы, которые я собираюсь использовать.

Все, о чем я говорю в этой книге, может и должно осуществляться обязательно с радостью. Лучше ничего не делать, чем вызывать у ребенка скуку.

В очень многих письмах родители просят меня поделиться опытом. Вот письмо из парижского предместья: " Спасибо вам, что вы смогли сформулировать и убедительно доказать то, о чем мы лишь интуитивно догадывались".

В письме одной матери из Иньи говорится: " Мне очень повезло, что удалось вас услышать. Теперь я знаю: то, что я чувствовала в отношении моих детей, не просто субъективные ощущения, и, может быть, с вашей помощью я смогу дать гораздо больше моим детям Оливье и Анне-Клэр".

Другая мать из Ле-Файэт пишет: " Браво! Вы смогли организовать передачу на радио и вызвать дискуссию на тему, которая до последнего времени была слишком закрыта. Если вы собираетесь идти дальше, я последую за вами. Предстоит еще столько сделать для воспитания детей и... родителей".

Один отец из Шату написал: " Ваши идеи и методы заставляют меня много думать... Спасибо вам... Вот почему я хотел бы знать об этом побольше... слушать вас, читать ваши статьи".

Письмо матери из Парижа: " Мне бы очень хотелось, чтобы вы рассказали подробнее о вашем личном опыте, в частности, о времени, когда ваши дочери были младше".

Все эти письма, а также множество других, которые я не могу здесь привести из-за отсутствия места, нашли свое обобщение в глубоко тронувшем меня письме, которое я получила из Мо: " Я горячо благодарю вас за взволновавшую меня передачу и за искренность, с которой вы делитесь своим опытом. Мне очень понравилась ваша мудрая любовь к дочкам. Думаю, что этой любви, которая существует помимо инстинктивной, присущей каждой матери, можно научиться. Прошу вас, научите меня! ". Как можно отказать в такой просьбе? Но ведь у меня нет ни педагогического, ни психологического образования. Я не могу и не хочу претендовать на формирование идей. Я не представляю никакой школы, оставляя профессионалам заботы об углубленных исследованиях. Моя книга - не научная работа, а рассказ о жизни.

Очень многие из нас таят в себе огромную энергию, созидательные силы и запас терпения, которые могут сдвинуть горы, если с одним из наших детей случится беда. Почему же не попытаться использовать эти сокровища для наших " нормальных" детей?