Глава хvп

Варуна видел великую армию.

Возможно, не так уж не прав он был, предполагая что «коротконосые» узнали о гибели Архипелага. Волна вооруженных племен двигалась с гор Севера, увлекая за собой остатки приречных общин. Армейские посты успевали только послать отчаянную радиограмму соседу - и умереть, поскольку боеприпасы оканчивались быстро, подвозить их теперь было неоткуда, а коричневые воины, веселые фанатики, с песнями шли на пулеметы и орудия, пока молнии белых демонов не захлебывались под горой трупов...

В нежнейших сиреневых сумерках Варуна подвесил «стрекозу» над заболоченной равниной. Три больших муравьиных колонны извивались в пустынном просторе, порою сливаясь краями. Светлые огоньки, мерцая, перебегали вдоль колонн, словно солнечные блики на хитиновых панцирях - то блестело оружие. Роями стремительных жуков стелилась конница, подсвеченная закатом кирпичная пыль взлетала из-под копыт на сухих участках.

Разведчик снизил машину и, маневрируя рогатым штурвалом, направил ее по большой дуге к югу, постепенно забирая в сторону штаба. Мертвый блеск озер, занесенные илом остатки леса. И всюду, всюду, от горизонта до свинцового лезвия большой реки, врассыпную и сплошными массами движутся неутомимые муравьи. Ползут глыбы боевых слонов, вьются обозы телег, запряженных буйволами - словно переселяющийся муравейник тащит свои запасы.

Банг! Неожиданно звонко ударила в брюхо машины стрела. Боком описывая дугу, «стрекоза» слишком снизилась. Видимые вплоть до блеска зубов на лицах, бегут по топкой земле, по щетине свежих ростков полуголые люди. У каждого - выгнутый парусом кожаный щит в человеческий рост. Пятится, косясь на летучее чудовище, слон с клыками, окрашенными киноварью, с помостом на спине. Но лучники, заполнившие помост, хладнокровно осыпают машину стрелами.

Варуна успел испытать сосущее чувство беды, когда винт поперхнулся метко пущенным копьем. Страх прошел быстро, осталась жгучая досада: «коротконосые» больше не боялись машин Избранных! Вкусив побед и крови вчера еще всесильных демонов, они кипели военным азартом.

Штабной холм перестал быть островом - вода схлынула, река почти вернулась в русло. Наносы ила и мусора уже прорастали иголками трав. Дом с белой крышею и серый квадрат двора окружены новым валом и рвом. Между валами и старой стеной - подернутые зеленью полосы огородов, дощатый навес коровника. Ряд скромных деревянных надгробий. Лишь место, где закопана урна с пеплом старого комсектором, отмечено стальным обелиском (сварен в мастерской Арьи). Варуна невольно вздохнул, пролетая: как печально, что нет у них больше родной земли, куда можно было бы отвезти хоть прах...

Очевидно, он как-то нервно посадил «стрекозу». Пока останавливал винты и открывал дверцу, во двор сбежалось не меньше дюжины солдат. Вылез из-под транспортера Матали, измазанный до ушей, вытирая руки ветошью. Даже Рудра - совсем обрюзгший, постаревший, неопрятный, - высунулся в окно и закричал, брызгая слюной:

- Что это ты шлепаешься, как коровье говно, олух? Другой машины не будет!

У Рудры отнялись ноги после потопа и смерти старшего офицера Дэвы, раздавленного рухнувшей балкой перед глазами начальника поста. Не претендуя на разделение власти с Индрой, старик целые дни сидел в кресле у окна, курил трубку, пил слабый чай - надо было беречь оставшиеся пачки - и громогласно требовал у раба судно.

Не обращая внимания на бывшего командира, Варуна бросил солдатам:

- Убирайте коров в ограду - и вообще, полная боевая готовность!..

Начались расспросы, но разведчик оборвал их, напустив на себя непроницаемый вид, и строго обратился и механику-водителю:

- Где командующий?

- В подвале, натаскивает обезьяну, - ехидно сообщил Матали, взглядом ища одобрения у солдат. - Слава Единому, ублюдок уже водит транспортер - теперь, значит, должен владеть стрелковым оружием. Чтобы я учил «коротконосого», который завтра всадит мне пулю в задницу, - да пусть лучше меня...

Не дослушав тирады водителя, обнаружившей глубокое знакомство с половыми извращениями, под соленый солдатский гогот Варуна бросился в коридор.

...- А ну-ка, что ты должен сделать, если я отхожу к мишеням?

Арджуна сморщил лоб, задумавшись, но тут же поспешно задрал ствол автомата к потолку, взглядом спрашивая: верно ли? Он был одет в мешковатый выцветший комбинезон, однако бос - никак не мог привыкнуть к обуви. Комсектором милостиво кивнул, и лицо Арджуны расцвело детским восторгом. Индра сам не знал толком, зачем взялся развивать коричневого парня: учить письму и счету, электротехнике, вождению машин, а теперь - обращение с оружием. С одной стороны, безудержное преклонение Арджуны, его бурная радость по поводу каждого нового «чуда» были забавны и лестны на фоне привычно-неохотного, ворчливого повиновения Избранных и тупой покорности рабов. С другой - начинали шевелиться в смекалистой голове Индры кое-какие, пока очень смутные, планы на будущее. Арджуна оказался необыкновенно понятливым, он уже не уступал по знаниям любому из солдат... Как бы то ни было, сейчас комсектором обходил шеренгу отдаленно человекоподобных силуэтов-мишеней, не без удовольствия обводя мелом пулевые дыры.

- Начало очереди - неплохо, две штуки в девятке, зато хвост ты опять увел в небо. Говорил же тебе - не дергай, веди мягко, но держи как можно крепче.

Арджуна, следивший больше за выразительными руками Индры, чем за его речью, с готовностью кивнул:

- Понял. Не дергай.

- Ну, молодец. Валяй еще раз, потом будем заниматься одиночными.

Индра отсыпал патроны из рожка - хватит и половины, сейчас приходится быть скупым. - На, заряжай.

Чуть утолщенные в суставах, быстрые пальцы Арджуны мигом приладили рожок на место.

- К стрельбе приготовиться!

С неуклюжей четкостью, как у старательного первокурсника Гвардейской Школы, он лязгнул затвором, поднял ствол. Автомат без дрожи глядел в грудь силуэтам. Голова юноши высоко вскинута, иссиня-черные глазищи под крыльями бровей полны безумной гордости. Он священнодействует.

Отойдя к ящичку на стене, Индра касается одной из двух кнопок, и силуэты резко поворачиваются ребром к стрелку. Часовой механизм возвращает шеренгу плечистых теней, бьет метроном; всего четыре удара, и мишень снова станет невидимой.

Не успела. Острый подбородок Арджуны почти прижался к горлу, глаза по-кошачьи сузились. Единый знает, кого он полосовал очередью в своем воображении. Может быть, жителей родной деревни, чуть не убивших его?.. Кашлем и визгом наполнился подвал, дымящаяся гильза хлестнула Индру по ботинку.

- Командующий!

- А, это ты! Ну, как разведка?

Варуна ответил не сразу. Стоял, часто моргая, словно не решался начать.

- Они идут с севера, Индра. Не больше двух дневных переходов. Тысяч пятьдесят пеших, конница, слоны.

- Так, - сказал командующий. - Значит, сектор Предгорья не справился, а Меру не помогла. Арджуна, положи автомат и марш в свою комнату, пока не позову. Стрельба на сегодня отменяется.

Неслышно ступая, юноша побежал по лестнице. У самого выхода оглянулся через плечо, сверкнул провалами черноты - и исчез.

- Как ты можешь доверять ему оружие? Солдаты смеются! - возмутился Варуна.

- А вот уж это не их дело... Я доверяю ему больше, чем всем нашим. Опустившиеся пьяницы и трусы...

- Зря. Такое делается кругом. Дождешься очереди в спину…

- Вот уж никогда! - Индра обнял Bapуну, повел его к дверям бункера. - Он мой, мой с потрохами; он упивается тем, что дружит с белым демоном. Ты видел, как он гоняет рабов, своих соплеменников? Одного чуть не пристрелил за пролитый стакан молока... Поверь, я обучил добавочную боевую единицу, защитника штаба!

- Но как может Избранный дружить с «коротконосым»? Не понимаю!

Индра ухмыльнулся, набирая цифровую комбинацию замка:

- Ты забываешь, мой милый, что Островов Блаженных больше нет, а нам с тобою жить здесь всю жизнь. Да, да, всю жизнь! - Замок щелкнул, отпираясь. - Когда-нибудь окончатся и патроны, и снаряды, и топливо. Надо иметь верных сторонников, воспитывать местных Избранных!

- А кем же тогда будем мы? Священная Раса?!

- Богами, дружище! - ответил Индра, отодвигая стальную плиту. - Вечными и всемогущими. Покровителями царей города, который возникнет на месте этого штаба.

Варуна понял не полностью, но расспрашивать подробнее не решился.

Спустившись, они нашли Арью в конце бокового коридора, где у хранителя Сестер Смерти был уютно обставленный кабинетик. Арья кайфовал с чашечкой кофе, утопая в шелковом кресле, положив ноги на специальную высокую табуреточку. Свет хрустального подвесного шара зажег тисненные золотом надписи на корешках книг. Встречая вошедших, метнулся от кормушки на жердочку и сварливо застрекотал хохлатый грязно-зеленый попугай.

- О! - сказал Арья, округлив пухлый рот и подняв левую руку над головой. - Мои юные освободители! Прошу, прошу!.. - С ловкостью, которая всегда казалась странной для его грузного тела, хранитель взвился из кресла, усадил в него Индру, из-под стола выдвинул стул для Варуны и захлопотал, безмятежно журча:

- Вы знаете, что меня больше всего огорчает в нашем будущем? Нипочем не угадаете. Отсутствие кофе! - Поставив на плиту нечто вроде легкой серебряной сковородочки, он высыпал в нее горсть зерен. - Ну, на полгода хватит, на год... А потом? Свежих-то семян нет, одни жареные! - Дождавшись, пока на зернах выступят капли влаги, Арья опрокинул сковородочку в раструб медной кофемолки. Панически заскрежетав, пошел мирно жужжать моторчик.

- Боюсь я, - сказал Индра, неодобрительно слушавший болтовню хранителя. - Очень я боюсь, что ты выпьешь свою последнюю чашку значительно раньше.

- Господин временно командующий собирается лишить нас кофейного пайка? Вероятно, из стратегических соображений?

Голос Арьи оставался кокетливо-капризным, руки невозмутимо держали сосуд с деревянной ручкой и помешивали в нем желтую пену - но розовый окорок-затылок уже напрягся, и бородка топорщилась как-то неспокойно. Индра готов был поклясться, что хранитель видит партию на несколько ходов вперед, и ему просто неугодно понимать собеседника. Что ж, поддержим игру.

- Нет, не я собираюсь лишить тебя пайка, а племенной союз Куру.

- Я считаю, что это в высшей степени бестактно со стороны племенного союзу Куру - не правда ли, мой юный друг? - Обратившись к Варуне, Арья начал выставлять на стол позолоченные чашечки размером чуть больше наперстка.

- Я летал на разведку, посвященный! - раздраженно ответил Варуна. - На нас идет неисчислимое войско, земли не видно. Ты ведь уже пережил одно нападение, знаешь, каково это!

Покусывая губу, Арья разлил кофе.

- Кому как угодно, а я без сахара. - Отхлебнув, он вдруг ясно и пронзительно глянул вглубь зрачков Индры. Слетела плутовская шелуха, делался решительный ход. - В общем, того, что ты хочешь, командующий, я сделать не могу. Наш гарнизон вырезали, потому что мы остались без техники, да и не были готовым к таким неожиданностям. А у тебя есть две «стрекозы», транспортер, полевые орудия, и главное - врасплох нас не застанут. Так что...

- Ты смеешься над нами, Арья! - Индра так поставил чашку на блюдце, что брызги кофе разбежались по столу, а попугай, забившись, осыпал перьями пол. - Сейчас не те времена, когда «коротконосые» молились на пролетающий самолет. Мы сами развратили их. Сначала этим строительством - Меру... Когда в одной деревне вырыли ловчую яму для моего транспортера, сектор запретил бомбардировку, потому что были нужны рабы. Потом - катастрофа... Они узнали, что Избранные уязвимы и смертны, что и они бывают бессильными! Теперь мы уложим пятьсот человек, тысячу, будем стрелять, пока у каждого не останется по одной пуле, Арья, по последней! И не станет Священной Расы. Ты этого хочешь?

- Нет, - ответил тот, мрачно глядя исподлобья. - Просто ты не знаешь, о чем просишь.

- Знаю. У нас перед ними еще должок за вырезанный штаб. Их надо поразить ужасом на века. На сотни поколений. Чтобы никогда, ни в одну коротконосую башку даже не закралась мысль...

- Да, ты прав. Это ужас! - глухо, размеренно заговорил Арья. - И намного больший, чем ты себе представляешь. Это полностью выжженный край; это яд, который не выветривается десятилетиями, яд в воздухе, в дожде, в пыли, яд, который поражает зародыши в чреве матери! Один взрыв - и мы будем дышать отравой, есть ее, пить из реки, мы облысеем, потеряем силы, сгнием заживо!..

- Твой бункер крепок, - непреклонно ответил Индра. – А о Сестре Смерти нам рассказывали в Школе. Сделаем запас воды, переждем несколько дней и спокойно выйдем.

Арья вскочил, забегал по маленькой комнате, отмахиваясь, как от жуткого видения:

- О нет, нет, спаси меня Единый! Я не могу выпустить ее без специального разрешения Ордена, Ложи Бессмертных. Я все-таки офицер и адепт высокого посвящения, я давал клятву перед алтарем!..

- Радиостанция уничтожена, ты это прекрасно знаешь, - угрожающе сказал Индра и тоже встал.

- Значит, перебьем, сколько сможем и отсидимся в бункере. Он действительно крепок, они не прорвутся, я ручаюсь.

- Не прорвутся, твоя правда, - саркастически прищурился Индра. - Просто станут лагерем наверху, будут громить дом, веселиться, танцевать свои танцы и ждать, пока мы сдохнем от голода или выйдем сдаваться.

- Ни за что! - внезапно фистулой завопил хранитель, бросаясь к ящику стола. - Оставьте меня, иначе...

Недаром Варуна всегда восхищался чуткой, высокоорганизованной силой Индры. Не успев даже выдвинуть ящик, Арья как-то сразу обмяк и бисерно вспотел, загипнотизированный строгим зрачком пистолетного ствола.

- А ну-ка, - сказал командующий и протянул левую ладонь. Медленными движениями Арья снова взялся за ящик стола, достал большой, отделанный перламутром белый пистолет и отдал Индре.

- Вот так-то лучше, хранитель. - Вооруженная рука придвинулась еще ближе. - И запомни раз и навсегда: теперь Орден - это я. Я тебе и Внутренний Круг, и Ложа Бессмертных, и... - Сердце Индры екнуло от его же дерзких слов, но он все же окончил: - Приказываю тебе, адепт Внешнего Круга Арья, немедленно подготовить к использованию оружие, именуемое Сестрой Смерти, и применить его по моему сигналу в указанном месте. («Прости меня, Единый, - ты сам видишь, в каком мы положении»!)

- Убери, - хрипло сказал Арья. Опустился гипнотизирующий зрачок, и хранитель мешком плюхнулся в кресло за столом.

- Мне нужно точное рас... - заговорил вдруг Арья сухим шепотом. Рука его дернулась в сторону графина; Индра, как эстафету, властно передал этот жест Варуне, и тот, вскочив, налил и подал стакан. От воды к хранителю вернулся полнозвучный, хотя и брезгливый голос: - Нужно точное расстояние до цели. И направление по карте…

- Сделаем, все сделаем.

Варуна счел возможным допить остывший кофе и сел, приосанясь. Поединок, начавшийся еще в день первого прилета, увенчался победой одного из соперников; только теперь младший офицер почувствовал себя уверенно рядом со страшноватым Арьей.

- Подготовка займет время до рассвета, - тоном безнадежности сообщил хранитель.

- Раньше и не надо, - махнул рукой командующий. – Я еще должен определить расстояние. – Как всегда, настояв на своем, Индра смягчился, был готов чуть не прощения просить у хранителя. - Может, и не придется беспокоить Сестру - я попробую еще одно средство!..

Арья механически кивнул, губа его отвисла.

- Счастливо остаться, - сказал бывший стажер и размашисто вышел. Варуна рванулся было за ним, но быстрый взгляд Индры приковал его к столу. Младшему офицеру поручалась роль тюремщика. Он перебрался в кресло, которое только что занимал Индра, - самое удобное в комнате, - сместил кобуру на самый живот и развязно заявил:

- Хороший кофе варишь, старший! Нельзя ли еще чашечку?

…Около полуночи, суматошным кудахтаньем оскорбляя бархатное небо, снова повисла над озерной равниною «стрекоза». Теплились золотые костры воинов, как рассыпанные уголья громадного пожарища – мерцали, перемигивались со столь же частыми звездами. Кое-где огонь весело вспыхивал от свежей охапки топлива, и тогда искаженные гигантские тени людей, шалашей, слонов недолго плясали на светлой земле.

Держа штурвал, Индpa внимательно следил за Арджуной. Чувственный профиль, испорченный несуразными наушниками, точно выкован из темной меди. Под опахалами ресниц - гордыня, в уголках губ - снисхождение.

- Мальчик мой... - Он вздрогнул, как чуткий пес, от руки, положенной на затылок, но не повернул лицо. - Сейчас ты скажешь им, и они тебя услышат. Скажи им, что ты - Арджуна, сын Панду, царь. Что если воины не сложат оружие и не присягнут тебе на верность - ты обрушишь на них небесный свод и погасишь солнце. Гневом своим ты сожжешь племена, как молния высохшую траву, а уцелевшие будут прокляты до десятого колена. Говори!

Индра включил внешнюю связь и передал юноше микрофон. Сверкнув белками, юноша покосился на командующего, ноздри его раздулись и опали. Держа микрофон на отлете, словно цветок с удушливым ароматом, он произнес первые вкрадчивые, полные ненависти звуки. Рупор на брюхе «стрекозы» железным вздохом разнес их по равнине.

- Куру...

Мальчик смелел с каждым словом. Рассекая кулаками воздух, кричал, словно сердитая птица. Стискивая зубы так, что желваки пробегали под шелковистой кожей - и снова метал на землю угрозы и проклятия, еще более жуткие из-за непонятного торжественного языка. Несколько раз Индра услышал свое имя...

Он смотрел, как напрягается жила на хрупкой, еще немужской шее Арджуны, и думал, что такую шею можно переломить ребром ладони, а вот, поди же ты, - действительно царь! У командующего скребло на душе. Словно он выпустил на свет некую зловещую силу, вроде Сестры Смерти, и теперь то ли не решается, то ли не может ее усмирить...

Накричавшись, загнанно дыша, Арджуна повернул вдохновенное, пылающее лицо к покровителю:

- Я сказал. Они слышали.

- Сейчас посмотрим...

Индра двинул рычаг набора высоты на себя.

Победно гремя винтами, черная «стрекоза» падала в центральное кольцо костров, где человеческое месиво шевелилось вокруг лохматых камышовых конусов - жилищ вождей. Несколько мгновений Индра все-таки надеялся, что воины повергнутся в пыль, и станет виден знакомый по лучшим временам узор спин, подобный тугому заряду семян в круге подсолнуха. Он мог бы поклясться, что ему совершенно не хочется сжигать заживо этих воинственных, пылких детей с их разукрашенными слонами и лошадьми, с деревянными божками на носилках…

Но муравейник встревожился, закипел, и навстречу ширкнули горящие стрелы. Такие ясные, стремительные огненные змейки; солнечный дождь, падающий вверх. Словно пальцы простучали по днищу «стрекозы», пробуя толщину металла…

Рука Индры повалила рычаг в обратную сторону.

Между кострами и звездами, равно чуждая тем и другим, уходила от лагеря трескучая машина. Хмуро молчалив был бог-громовержец Индра; молчал и юный царь Арджуна, изо всех сил стараясь удержать злые слезы.