💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Января. Самым важным в моем вчерашнем визите к Бассехесу было то, что мне удалось уговорить его помочь мне с улаживанием формальностей при отъезде

Самым важным в моем вчерашнем визите к Бассехесу было то, что мне удалось уговорить его помочь мне с улаживанием формальностей при отъезде. Он попросил меня зайти за ним в понедельник пораньше. Я пришел, а он был еще в постели. Было нелегко его поднять. Когда мы оказались, наконец, на Триумфальной площади, была уже четверть первого; а я пришел к нему в одиннадцать. До того я выпил в привычной маленькой кондитерской кофе и съел пирожное. Это было хорошо, потому что из-за массы дел я остался в этот день без обеда. Сначала мы пошли в банк на Петровке, потому что Бассехес хотел снять со счета деньги. Сам я поменял деньги и оставил лишь 50 марок. После этого Бассехес потащил меня с собой в какой-то маленький кабинет, чтобы представить меня банковскому начальнику, с которым он был знаком. Это был д-р Шик, заведующий зарубежным отделом115. Этот человек очень долго жил в Германии, учился там, без сомнения происходит из очень богатой семьи и наряду с профессиональной деятельностью всегда интересовался искусством. Он читал мое интервью в «Вечерней Москве». Оказалось, что в свои студенческие годы в Германии он был лично знаком с Шеербартом. Так что контакт установился тут же, и короткий разговор закончился приглашением на обед на 20-е. Потом на Петровку, где я получил свой паспорт. После этого на санях к Наркомпросу, чтобы проштамповать мои документы для пересечения границы. Наконец, в этот день удалось важное для меня дело: я еще раз уговорил Бассехеса сесть в сани и поехать со мной в государственный универмаг ГУМ в Верхних торговых рядах, где продавали кукол и всадников, о которых я мечтал. Мы скупили все, что еще оставалось, и десять лучших я отобрал себе. Штука стоила всего 10 копеек. Моя наблюдательность меня не обманула: в лавке нам сказали, что эти игрушки, которые делают в Вятке, в Москву больше не поставляют: на них нет спроса. То есть то, что мы купили, было последним. Бассехес купил еще домотканого полотна. Он отправился со своими пакетами обедать в «Савой», в то время как у меня время было только для того, чтобы оставить все покупки дома. Было уже четыре часа, и мне пора было к Асе. Мы недолго оставались у нее в комнате, а потом пошли к Райху. Маня была уже там. Но таким образом у нас опять было несколько минут, чтобы побыть одним. Я попросил Асю прийти вечером ко мне – до половины одиннадцатого я свободен – и она обещала прийти, если получится. Райху было намного лучше. О чем мы говорили у него, не помню. Около семи мы ушли. После ужина я напрасно ждал Асю и в четверть одиннадцатого поехал к Бассехесу. Но и там никого не было. Мне сказали, что он весь день не появлялся. Журналы, которые там лежали, были мне либо уже известны, либо противны.

Неизвестный фотограф. Без названия (Дирижабль над Красной площадью). До 1935 г.

Я уже собирался, прождав полчаса, спускаться вниз, как появилась его подруга и – почему, толком не знаю, может быть, она не хотела идти с ним в клуб одна, – стала настойчиво просить подождать еще. Я остался. Потом пришел и Бассехес; ему пришлось выслушать речь Рыкова на конгрессе Авиахима116. Я попросил его заполнить мою анкету на получение выездной визы, а потом мы пошли. Уже в трамвае меня представили какому-то драматургу, пишущему комедии, который тоже ехал в клуб. Только мы нашли столик в переполненном зале и сели за ним втроем, как выключили свет, что значило: начинается концерт. Пришлось встать. Я вышел с Бассехесом в холл. Через несколько минут появился – в смокинге, только что с ужина, который давала крупная английская компания в «Большой Московской», – немецкий генеральный консул. Он пришел, потому что назначил здесь свидание двум дамам, которых там встретил. Но поскольку они не пришли, он присоединился к нам. Некая дама – якобы бывшая княжна – пела очень красивым голосом народные песни. Я то стоял в темном обеденном зале, у прохода в освещенный музыкальный зал, то сидел в холле. Кое о чем я поговорил с генеральным консулом, который был очень обходителен.

Александр Родченко. Госэлектротрест. Бюст Ленина в партийном кабинете. Начало 1930-х гг.

Но его лицо было грубым, лишь поверхностно затронутым интеллектуальным влиянием, и он вполне подтверждал впечатление, которое сложилось у меня о немецких представителях за рубежом после морского путешествия и встречи с Франком и Цорном, походившими друг на друга, как близнецы. Ели мы уже вчетвером, потому что к нам подсел и секретарь посольства, и мне было очень удобно его наблюдать. Еда была хороша, снова водка на травах, закуска, два блюда и мороженое. Публика была самого худшего толка. Мало художников – любого рода, – но зато много «нэповской буржуазии. Примечательно, насколько эта новая буржуазия не находит ни малейших симпатий даже у иностранных представителей – если судить по словам генерального консула, которые в этом случае показались мне честными. Вся убогая натура этого класса проявила себя в последовавших танцах, которые были похожи на малопривлекательные провинциальные танцульки. Танцевали очень плохо. К сожалению, из-за любви подруги Бассехеса к танцам развлечение затянулось до четырех часов.

От водки я засыпал, кофе меня не взбодрил, и к тому же тело мое болело. Я был рад, когда наконец оказался в санях и поехал в гостиницу; около половины пятого я был в постели.