Глава IV

Стены квартиры Куалитцев сотрясали басы и громкая музыка. Всё шло по плану Тома. Певец пригласил своих знакомых, те привели ещё друзей, а они – своих друзей, и таким образом собралась приличная толпа. Выпивки и закуски хватало с лихвой, так что именинники были более чем гостеприимны. Привлекательных девчонок – полно. Том познакомился с несколькими из них, самыми приличными на вид, чтобы отобрать победительницу на роль девушки Билла. Самому Тому нужна была красотка на ночь, может, на две. Поэтому для себя он с выбором не заморачивался. Подходящая кандидатура нашлась не так быстро: блондинка с вьющимися длинными волосами, милой улыбкой и приятным голосом. Небольшой диалог на отвлечённые темы показал, что она не глупа; не клеилась к Тому в открытую, как многие. На вопрос о наличии молодого человека, смущённо улыбаясь, опустила взгляд и покачала головой: «Нет». Отлично! Свести её с братом не составило труда. Она вызвала у Билла искреннюю симпатию, за что Том воссылал хвалу всем богам. Выполнив братский долг, самопровозглашённый амур вернулся к одной из предыдущих кандидаток и, ускорив процесс соблазнения, повёл её в свою комнату (которая пустовала и была заперта, как и личные покои Билла).
Младший Каулитц беседовал с интересной и очаровательной, на его взгляд, девушкой, как вдруг сзади в него кто-то врезался, извинившись, похлопал по плечу и пошёл дальше. Билл недовольно буркнул «всё нормально» себе под нос и отправился в ванную отмывать руку от пролившегося виски с колой, которые были в его стакане, заверив блондинку, что скоро вернётся. Он был рад закрыться от всех хоть на пару минут. Эта вечеринка сводила его с ума. Здесь было столько классных парней, которых Билл замечал быстрее, чем девушек. Он давно не был со Стивом, и его организм настойчиво просил тех ощущений, которые может дать только обладатель крепкого члена, затрагивая определённую точку удовольствия. Билл определённо подсел на однополый секс. И ему срочно нужна была доза. Вот с представительницами прекрасного пола (пока он не познал анальный секс) было совсем не так, воздержание не было таким мучительным. А сейчас его, окружённого веселящимися мускулистыми красавцами, просто трясло от перевозбуждения. И, к слову, он был рад, что пролил на себя коктейль, ведь появился повод побыть наедине и можно подрочить для успокоения. Он дал слово Тому и завязал со своим голубым увлечением. Поэтому он просто воспользуется своей верной помощницей – правой рукой.
Когда Билл проходил мимо комнаты брата, его чуть не снесла выбежавшая оттуда растрёпанная девчонка с позеленевшим лицом. Зажимая рот рукой, она ворвалась в туалет, заперлась, и до ушей певца долетели звуки извергающегося желудка. Сладкая жидкость на руке Билла быстро высыхала, неприятно стягивая кожу, но он решил зайти к брату и прикрыл дверь:
-Что случилось?
Том стоял с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене, и часто дышал. При появлении близнеца на мгновение открыл глаза, затем снова закрыл их.
-Эта дура пить не умеет, наверное. А такая тёпленькая уже была… И что мне теперь делать? – он с досадой указал на своё междуножье. – У меня там всё горит! С ней я сейчас не буду, - брезгливо поморщился.
Взгляд Билла упал на вздымающуюся ширинку близнеца. Вот бля... Он пытается выкинуть из головы образ манящего стояка, а тут готовый воплоти… Щелчок – он запер дверь на замок.
-Я помогу.
И уверенно направился к Тому. Во взгляде – огонь. Он понимал, что собирается совершить, наверное, моральное преступление, зато тогда будут довольны оба.
-Чего? – не понял тот и, когда Билл подошёл, выкинул руки вперёд: - Стой! Ты чё?!
Билл взял руки брата за запястья и, опустив их, приблизился вплотную. Затем наклонился к его уху и, намеренно задевая его губами, прошептал:
-Не думай о том, кто я. Сосредоточься на своих ощущениях, - он опустил ладонь на топорщащуюся ширинку и сжал, - вот здесь. Я сделаю тебе хорошо.
Том как-то сдавленно крякнул. Все слова сопротивления застряли в горле, заглушенные приятным ощущением, которое давали пальцы, поглаживающие член. Алкоголь слегка притуплял восприятие реальности, и Том надеялся, что это окажется лишь мозговыносящим эротическим сном. Брат не медлил и через пару секунд уже сидел на коленях у его ног, ведя языком по налитому кровью члену. Каулитц-старший подумал, что Билл-то теперь гей и наверняка научился охренительно сосать. Но Тому ещё ни разу не отсасывал парень, к тому же это его брат! Родной брат-близнец!!! Надо прекратить это. Мысль вяло шевельнулась, но, не встретив бурной поддержки, прикинулась мёртвой.
-Чем ты тут без меня занимался? – только и смог выдохнуть Том.
-Развратом, - плотоядно улыбнулся певец и взял в рот.
Даря наслаждение брату, Билл удовлетворял себя рукой, возбудившись лишь оттого, что он ласкает чей-то член. Это было и вправду охренительно. Жёсткость шарика пирсинга контрастировала с мягкостью тёплого влажного языка. Т о му было непередаваемо хорошо. Мир для него сконцентрировался на чёрной голове, двигающейся в районе его паха. Том шарил руками по стене, ища, за что бы ухватиться, не решаясь прикоснуться к близнецу. Но Билл сам положил его руки себе на затылок. Том тут же вцепился в его волосы и надавил, заставляя заглатывать глубже. Билл засмеялся, не выпуская член изо рта, отчего горло завибрировало, и Том застонал от головокружительного кайфа.
Билл уже уяснил для себя, что качественный минет – залог смены ориентации. Не то, чтобы он так мечтал превратить брата в гея или би. Нет. Ему важно было, чтобы Том понял его и не осуждал. Он не думал возвращаться на ту тропу, но Том должен был испытать на себе, что с парнем не так уж и отвратно. Пусть и с помощью старого доброго минета, а не полноценного траха.
Том почувствовал приближение кульминации и попытался оттолкнуть брата за плечи, но Билл схватил его за бёдра и взглянул ему в глаза снизу вверх. Этот решительный и полный страсти взгляд затягивал Тома в свою глубину, в незнакомую вселенную, таящуюся в душе брата. И он позволил себе излиться в него с болезненным стоном-всхлипом:
-Бииииллл…
Билл оттачивал технику минета только на Стиве, но никогда не давал кончить себе в рот. Оказавшись перед Томом на коленях, он понял, что желает узнать вкус семени своего брата. Должен быть идентичен его собственному, который он не раз пробовал с губ Стива, доведшего его до оргазма орально.
Билл проглотил всё до последней капли, убедившись, что они с Томом стопроцентные близнецы. Затем парой движений завершил свою историю, прогнувшись назад и громко выдохнув. Том стёк по стенке на пол, застегнул штаны и заплетающимся спьяну языком заключил:
-Ну, ты и изра… извар… извращенец! Да ты сам кончил?! – воскликнул он, приглядевшись к брату и белой лужице перед ним на паркете.
Только-только оклемавшийся Билл скосил на него пошлый взгляд и облизнулся. Отдышавшись, он откопал в комнате брата бумажные платки, кое-как привёл себя в порядок и стёр свою сперму с пола. Не произнося ни слова, они пошли продолжать вечеринку, на которой разбрелись по разным углам, и Билл уже жалел, что поддался искушению.

***

На следующий день Билла разбудил настойчивый стук в дверь. Голова раскалывалась. Вчера после снятия напряжения впечатлительный Билл всерьёз стал раскаиваться в том, что сделал с братом. Поддался своей слабости и его втянул в это извращение. Конечно, вчера Том особо не возмущался, скорее, пребывал в блаженном шоке. Но не понятно, как в целом он отнёсся к тому, что вчера произошло. Презирает ли он Билла за то, что тот способен на такое? Опасается его как ненормального, фрика? Может, даже ненавидит? Ведь Билл нарушил все мыслимые и немыслимые границы. Отсосать собственному брату! Мда-а… Что же он наделал?!..
В дверь продолжали требовательно колотить, и певец нехотя поднялся с кровати. Он так и уснул во вчерашнем тусовочном прикиде. Прошлёпал босиком в коридор, а там его братец уже впускал тех, кого они оба всегда были рады видеть. Густав и Георг улыбались до ушей, обнимая Тома и хлопая по голой спине.
-Парни, вы пропустили всё веселье, - обиженно заметил Каулитц-старший, принимая от них большой подарочный пакет.
-Ничего, мы и вчетвером отлично потусим! – не унывал Георг.
Том был одет лишь в светлые бриджи, и взгляд Билла завис на его обнажённом торсе. Широкая спина, покрытая гладкой золотистой кожей, под которой при каждом движении перекатывались мускулы; красиво выступающие лопатки; круглые, правильной формы плечи; рельефные, но не перекаченные, руки; небольшие ровные кубики пресса; соблазнительная дорожка волос, ведущая к… Стоп. Он увлёкся и не заметил, как Том повернулся к нему. Билл вскинул на брата испуганный взгляд мыши, пойманной с поличным за поеданием хозяйской крупы – Том тут же отвёл свои глаза и смылся на кухню. Он определённо заметил, с каким желанием близнец таращился на него. Билл больше всего на свете боялся потерять своего брата, поэтому решил отныне контролировать свои действия, взгляды и, если получится, мысли относительно Тома.
-Билли, иди сюда! – Густав приглашающе распахнул свои объятия.
Певец охотно прильнул к тёплому, пахнущему улицей другу. Георг тоже не преминул прижать его к себе. Его вообще в группе любили потискать.
-С прошедшим, дружище!
Решили сходить в кафе и просто побродить по Лос-Анджелесу. ГГ благоразумно не затрагивали тему переезда Тома в Америку, дабы близнецы лишний раз не вспоминали ту ссору. День выдался жаркий, поэтому в кафе ребята заказали по нескольку шариков мороженого. Густав зачерпнул ложкой из вазочки зелёный шарик и поинтересовался, глядя на Билла:
-Как твоё творчество? Есть уже новые тексты?
Тот покачал головой:
-Нет. Ничего. Я просто наслаждаюсь жизнью, Густав.
Они болтали обо всём и ни о чём. ГГ рассказывали, как дела в Германии (в основном для Билла, так как Том покинул родную страну лишь несколько дней назад), Билл же, в свою очередь, нахваливал Лос-Анджелес. Когда Георг выдал очередную шутку, певец, захохотав, пронёс ложку с мороженым мимо и намазал себя под нижней губой. Парни поржали над ним. Билл слизнул с подбородка холодную сладкую каплю. Мелькнул серебряный шарик и тут же исчез у него во рту. Но этого мгновения хватило, чтобы Том вспомнил ощущение, когда этот шарик с нажимом проходился по венкам на его напряжённом члене. В паху заломило. Разум взбунтовался.
«Я хочу своего брата», - понял Том, чуть не плача.
О вчерашнем инциденте он думал почти не переставая. Его больше тревожило не то, что сделал Билл – от него-то можно ожидать чего угодно, – а то, что он сам словил от этого кайф. Том был бы рад обвинить алкоголь в помутнении сознания. Но на трезвую голову ощущения вспоминались довольно чётко, и… хотелось ещё.
Билл смеялся, растягивая губы, мягкость которых Том помнил на себе. Член умоляюще стучал в ширинку, словно пленник, просящийся на свободу. Да что же это такое?! На других парней у него подобной реакции не наблюдалось. Взять того же Георга. Если оценивать объективно, он довольно сексуальный парень, у него отличная фигура. Но член, как стрелка компаса, указывал на брата. Видимо, желание связано именно с Биллом, который однажды доставил незабываемое удовольствие. За всю жизнь тот оргазм был самым острым, перца в кровь добавляло осознание того, что его ублажает родной брат-близнец. Том одёрнул себя. Ведь от этого, наоборот, должно быть противно. Это ненормально. Надо раскрутить на минет какую-нибудь красотку, и всё пройдёт. Точно. На этой мысли Том успокоился и снова вклинился в беседу.
В тот же вечер они завалились в клуб. Том и Георг ночевать домой не явились. У Билла возникло какое-то иррациональное чувство обиды.

***

Через три дня непрерывного куража гитарист и барабанщик укатили обратно в Германию. Их присутствие помогало Каулитцам не вспоминать о «братском минете». Однако окончательно выкинуть те несколько минут запретного удовольствия из головы не удавалось ни одному, ни другому. Билл чувствовал себя совратителем. Он пообещал Тому закрыть для себя голубую дверь, но не выдержал, да ещё и с собственным братом! Он чувствовал, что Том избегает его прямых взглядов и вообще сводит их контакт на минимум. Это резало Биллу по сердцу. Он боялся, что их нерушимая братская связь ослабла, и вновь вернулся страх того, что Том оставит его. Сбежит. Бросит. И в этом была бы только его, Билла, вина. Второго расставания он не выдержит. При мысли об этом начинали трястись руки. В эти три дня Биллу не хватало непосредственного тактильного общения со своим близнецом. Ему безумно хотелось обнять Тома, прижаться к нему покрепче, почувствовать сильное тело, вдохнуть родной запах. Поцеловать… Последнее не давало ему покоя, и он уже подумывал о тайной встрече со Стивом, который обязательно излечит его от этого сумасшествия.
Том не знал как вести себя с человеком, которого он называл своим братом. Он смотрел на Билла, а видел незнакомца. Они всегда были неразлучны, уже больше 20 лет. Но полгода жизни порознь повлияли на него больше, чем на Тома. И старший близнец не успевал осваивать эти изменения. Его тело приняло возможность близости с братом быстрее, чем разум. Он больше не мог спокойно смотреть на рот Билла, особенно когда между открывшихся от смеха губ поблёскивал серебряный шарик. Нежные, не знающие физического труда руки Билла тоже не давали покоя. Хотелось почувствовать, как эти пальцы пробегают по его груди вниз… Тонкая изящная шейка так и просила схватить её одной лапой и приблизить к себе лицо Билла, чтобы ощутить, как смешивается их дыхание. Подобные фантазии преследовали его, когда брат находился рядом. И это необъяснимое, неконтролируемое влечение сводило с ума. Поэтому Том старался держаться от него подальше (в пределах видимости, конечно) и не смотреть ему в глаза. Он не хотел, чтобы младший прочёл в его взгляде дикое противоестественное желание, пугающее его самого. В тот вечер в крови Билла тоже играл алкоголь, для него это было шуткой, испробовал на брате новую забаву из своей новой гейской жизни, повеселился и забыл. А Том теперь ночами мучается в агонии неадекватных порно-снов с участием братца, просыпаясь по утрам в мокрых от спермы трусах. Какой пубертат…
Он не понимал, почему так помешался на брате. «Mein Herz kä mpft gegen mich wie ’n Alien in mir»[1]. Ему, бесспорно, нравились девушки, на них без уговоров вставало. Хотя последние гетеросексуальные оргазмы не принесли должного удовлетворения, оставляя ощущение незавершённости и какой-то суррогатности. Не оргазм, а подделка. А когда девушки делали Тому минет, перед глазами и вовсе маячили чёрная макушка и опьяняющие страстью карие глаза. Не помогло… А ведь его партнёрши были просто исключительными красотками. Для Тома яркая внешность девушки была первостепенным критерием. Он тащил в постель только отборных красавиц. Неужели андрогинная красота Билла стала действовать на него подобным образом? Раньше женственность брата вызывала в нём только усмешку и, что греха таить, чувство превосходства, что, мол, он по сравнению с младшим весь такой мужественный, прям магнит для девчонок. Теперь же эта черта вызывала непрошеное возбуждение. Но ведь если отбросить неразвитость мускулатуры и макияж, Билл всё-таки оставался копией Тома. То же привлекательное лицо, высокий рост, такое же тело. Значит, в этот раз дело не во внешности. Или не совсем в ней. Потому что в последние дни Том стал воспринимать брата иначе. Он смотрел в зеркало в ванной и думал, что его губы не такие сексуальные и чувственные, как у Билла, глаза не такие выразительные, обычный не завораживающий взгляд. И макияж тут ни при чём. Просто у Билла это шло изнутри, его гиперсексуальность всегда пёрла через край, и он умел её правильно подать.
Вдруг обладатель губ, занимающих его мысли, показался в отражении из-за плеча. Горячая осторожная ладонь легла на то самое плечо, и Том вспыхнул, словно температура его тела поднялась до отметки 39 градусов по Цельсию.
-Давай поговорим, - примирительно попросил Билл (хотя они и не ссорились, ощущение разлада его не отпускало).
-Давай, - выдавил Том, но не повернулся, а продолжал глядеть в зеркало, стараясь при этом, однако, не встретиться взглядом с братом.
Рука, лежащая на плече, держала Каулитца-старшего в напряжении, а дыхание, коснувшееся его затылка при словах Билла, пустило по спине стайку мурашек.
Билл списал это тщательно скрываемое возбуждение на нежелание идти на контакт, что ранило его. Он убрал руку и даже отвернулся:
-Прости меня.
-За что? – искренне удивился Том, которому не приходило в голову, что брат мучается чувством вины.
-То, что я сделал… Это было непозволительно с моей стороны. Я тогда выпил, и… съехал с катушек. Такого больше не повторится. Давай просто забудем об этом. И… прости. Простишь?
На самом деле Билл тогда не был пьян. Он успел лишь пригубить виски с колой перед тем, как пролить его на себя. Но нервничающему брату знать об этом не обязательно.
Разум Тома соглашался с тем, что поступок брата был лишь дурацким одномоментным порывом, навеянным вечеринкой, алкогольным задором и недавним гомосексуальным опытом, и что нужно о нём забыть. Но почему-то обещание «такого больше не повторится» тяжёлым камнем упало на сердце. Он кивнул. Билл чувствовал неискренность этого жеста и жалобно свёл брови домиком.
-Не отдаляйся от меня, Том! Я не могу так! Ты вроде бы рядом, но так далеко… – его голос дрогнул.
Том, наконец, взглянул в глаза отражению певца и понял, как тот страдает без него. Всё это время, пытаясь обуздать свой организм, Том не замечал терзаний брата и того, что отвергая его попытки сблизиться, причиняет боль тонкой, восприимчивой натуре близнеца. Ему самому вдруг передалась эта боль, проникла из одних карих глаз в другие. Он отругал себя за эгоизм и развернулся к Биллу. Билл сделал неуверенный шаг к нему и, не чувствуя больше преграды, обнял брата за шею. Просто задушил собой. Какое счастье, что их негласная ссора не разрослась дальше!
-Всё нормально, братишка, - заверил Том, погладив Билла по острым лопаткам. – И ты прости. Всё хорошо.
______________________________________________________________________

1 - «Моё сердце борется против меня, словно во мне пришелец» (нем.) – песня «Alien»; здесь и далее – песни группы «Tokio Hotel» (прим. автора)