См.: Миллер Дж. Магическое число семь, плюс или минус два // Инженер­ная психология. М., 1964.

,. вытянули репку!» — неотличима от типологической структуры за-i клинания. В хрестоматийном же варианте репка просто «выросла \ большая-пребольшая», персонажи приходят потому, что их лично позвали на помощь, все они в знакомом обличий обитателей од­ного дома, и даже грубоватое «сучка» заменено на симпатичное «Жучка», итераций осталось всего шесть (близко к минимально­му значению «магического числа 7 ±2») и заключительная сцена! похожа скорее на карнавал, чем на ритуал. Все по возможности прояснено, объяснено, упорядочено и даже облагорожено. Изме­нения в параметры алгоритма вносились целенаправленно. Сред­ствами фрактала культивировалась символика. Как видно, суще­ствует не только «фрактальная геометрия природы», но и «фрак­тальная логика речемыслительнои деятельности». И фрактал в данном случае не просто недетерминированный, самонастраи­вающийся по ходу дела, но и сознательно настраиваемый, в сущ­ности, виртуальный.

В свете всего изложенного выше виртуальный фрактал пред­стает как пусковой механизм, технологический режим, выразите­льное средство и продуктивный вывод Net-мышления. Это типо-формирующая речемыслительная операция соответствующей па­радигмы, в полном смысле квинтэссенция сетевого текста. Тогда агитационный слоган СПС: «Хочешь жить как в Европе? — Да. — Голосуй за Кириенко!» — просто сетевой текст на пределе абстракции, сконцентрированный до элементарного алгоритма, до «фрактала» как интегральной единицы общения типа «мифе-мы», «идеологемы», «конструкта», «инстигата» или «трансцензу-са». Но специфика «фрактала» в том, что это не окончательное резюме отдельного произведения, а самоподобный импульс вир­туальных итераций во множестве личных текстов (индивидуаль­ных мнений, суждений, решений), каждый из которых подобен состоянию коллективного сознания, как целостный фрагмент фрактала всей фрактальной структуре. В абстракции это очевид­но. Каждый законченный фрагмент фрактала подобен целому, как его масштабированная (сжатая и упрощенная) модель, и спо­собен развернуться в бесконечный фрактал. Так, в осколке зерка­ла можно увидеть то же целостное изображение, что и в большом зеркале. Фракталом, таким образом, представляется не только вся развернутая «структура, состоящая из частей, которые в каком-то смысле подобны целому» (Б. Мандельброт), но и тот простейший «образующий» элемент, который одновременно и его самоподоб­ная часть, и динамический механизм развертывания. И ключевой эвристической операцией творчества-в-процессе-коммунициро- вания становится вычленение (опознание, оценка, конструирова­ние) исходного «образующего» фрагмента, с которого начинается

«раскодирование» (осмысление, анализ, освоение) или регулиро­вание (коррекция, программирование, использование) фрактала.

Есть нечто обескураживающе наглядное в том факте, что вы­сокие абстракции «чистой науки» с почти лабораторной строго­стью были использованы в практике «грязной избирательной тех­нологии» имиджмейкеров СПС. В сущности, это был фрактально самоорганизовавшийся контрольный эксперимент, подтверждаю­щий действительность и мощь виртуального фрактала. Но обыч­ный пользователь Сети, так же как и обычный избиратель или обычный журналист, мало заботятся о всеобъемлющих теоретиче­ских закономерностях. Люди просто включаются в массовый процесс стихийного порождения, раскодирования, трансляции и ретрансляции «фрагментов», каждый из которых может стать «об­разующим элементом» общего виртуального фрактала на опреде­ленном этапе его развертывания, а может кануть в Лету, вызвав лишь слабые колебания случайных отклонений. Но это уже объ­ективно иной, чем прежде, процесс обращения информации в социуме, который навязывает индивиду принципиально новые приемы ее обработки, декодирования и продуцирования.

Современный человек сталкивается с таким количеством раз­нообразных и часто внешне не связанных фрагментов информа­ции, что у него появляется возможность и даже необходимость отказаться от установления причинно-следственных отношений и довериться своему сознанию, которое декодирует сообщения по принципу подобия собственным влечениям, потребностям и тем " фракталам", что уже содержатся в памяти и тоже обладают по­рождающей силой. Он невольно переходит на мышление фраг­ментами, каждый из которых потенциально способен к образо­ванию фрактала. Мысль при этом стремится к завершению в со­ответствии с фрактальной логикой, когда вывод не фиксация однозначного следствия единой причины, а кумулятивный эф­фект множества случайностей, которые взаимодействуют, накап­ливаются и концентрируются. Подобный тип каузальной зависи­мости в философическом плане определяется как «кумулятивная причинность»⁵³. Термин восходит к латинскому cumulatio (скоп­ление) и в медицине трактуется как накопление в организме и суммирование действия лекарств, в военном деле — как фоку­сирование взрывной силы в одном направлении, в юриспруден­ции — как совокупность улик, в науковедении — как поступате­льное развитие целого по мере накопления частных изменений, не имеющих общей причины и цели. Кумулятивная причинность

⁵³ См.: Thomstein Veblen. The Place of Science in Modern Civilization and Other Essays. N.Y., 1991.

наблюдается повсеместно. И в этом смысле фрактальная логика не противоречит всеобщим закономерностям. А в Net-мышлении (такова специфика новой парадигмы) кумулятивная причинность выступает как принцип всеобщей связи, становится фундамен­тальной категорией сознания. В содержании виртуального фрак­тала скапливаются образы реальности и символы культуры, вы­кладки науки и расхожие мнения, электронные программы и архетипы бессознательного, прозрения ума и ошибки памяти... Но это не синкретическая куча. Что объективно, а что субъектив­но, что «Я», а что «не-Я» — четко маркировано. Фокус, однако же, в том, что объективное и субъективное, рациональное и ир­рациональное соотносятся на равных, а возникающие кумулятив­ные эффекты равно полезны (или равно бесполезны) и для ин­теллектуальной, и для практической предметной деятельности.

Как интегральная единица общения фрактал представляет собой такой комплекс информации, который, с одной стороны, является простым сообщением о чем-то, а с другой — несет в себе недостающее звено цельной картины и потому одновремен­но обладает и непосредственной предметностью и типологиче­ской обобщенностью. Он и стимулирует рефлекторные реакции, и волнует воображение. В нем чувствуется принципиальная неза­вершенность, структурная раскрытость для интерактивного кон­такта. Для его освоения требуется «додумывание», привлечение дополнительных сведений, личный опыт, сверка с реальностью, словом, собственная интеллектуальная активность, как при рас­кодировании, так и при достраивании. Но это-то и делает сете­вой текст особо привлекательным и для реципиента, и для ком­муникатора. Для одной стороны тем, что дает массу сведений, оставляет свободу выбора и открывает возможность интерактив­ного самовыражения. Для другой — тем, что позволяет не объяс­нять, почему такое происходит, не поучать, как жить, а, доверяясь собственной интуиции или собственному компьютеру, переби­рать, что стоит видеть и слышать. Главное при этом (и для реци­пиента, и для коммуникатора) представлять все как-оно-есть-на-самом-деле. Выводы же осознанно каждый должен делать сам, а бессознательно они сделаются сами неотвратимым фракталь­ным способом...

По мере развития новых информационных технологий жиз­ненный успех все большего числа людей зависит от умения рас­кодировать и достраивать виртуальные фракталы. И все чаще класс профессионального журналиста определяется его умением запускать фрактальный механизм сетевого текста. Стиль Net-мыш­ления накладывает свой отпечаток на творчество современных

репортеров, обозревателей, комментаторов, ответственных редак­торов.

Одним кажется, что это настолько образцовый способ твор-чества-в-процессе-коммуницирования, что они просто публикуют распечатку чат-общения, со всеми гремучими псевдонимами, не­лепым сленгом и рваной ритмикой внутренней речи, типа: «Ино­планетянину. Так это я по своей природе такой. Хомо вульгарис. Под сапиенса не кошу, пишу, что в голову взбредет. Про мазо­хизм — недопонял. Сов. Дикая Рожа.... Эспинозику. Ты прав, что здесь базар, но это еще не повод уходить в Гималаи, ибо... Что ибо, как ты понимаешь, Остап не знал. Впрочем, если ты со­зрел, то счастливого пути. Вернешься — жизни научишь. Зарату-стра Д.»⁵⁴.

Другие стремятся вывести Интернет непосредственно на жур­нальные страницы, рассказывая о сайтах в логике и красках Net-мышления: «Шорох туннеля, www.metro.ru — оказался уди­вительным и странным местом, полным загадок и вопросов, ми­фов и легенд, проплывающих мимо нас ежедневно в сумраке подземки. Кто знает, что таится за дальними запыленными по­воротами, проскальзывающими решетками, трубами, каналами. Индустриальный мир... Инкрустированный лабиринт... Вуали инородного сознания... Он все время приветствует нас, но мы, безропотно пользуясь его добротой, трусливо леденеем перед его уходящим в темноту взором. На поверхности полно дерьма, внут­ри покоятся засекреченные пещеры. Меня умиротворяли истории этого сайта, эти ветвистые схемы 30-, 50-, 90-х годов, эти безум­ные проекты будущего: Москва, опоясанная новыми подземными кольцами, открытые правительственные линии, так называемое Метро-2, всеобъемлющие инфраструктуры, подобно всепоглоща­ющим компьютерным паутинам... Я открывал тайны, с монитора веяло дыханием затерянного монстра: и сальные пакеты на мра­морных полах, и синие фартуки буфетчиков в хот-догных забега­ловках, и дрянь, развешанная на углах и платформах, теряли обыденные очертания за ошарашивающей мистикой бесконечных переплетений туннелей, катакомб и проходов. Я листал и сравни­вал размеры и формы, архитектурные и психоделические замыс­лы, фигуры и мозаики. Множество и множество вопросов, беско­нечные переплетения и страхи, истории, истории, истории...»⁵⁵

Третьи верстают газетную страницу, как пространства дисп­лея, сводя в единый материал, к примеру, сообщение: «15 декаб­ря Мстислав Ростропович дал в Москве концерт в честь 80-летия