Викторов К. Теневая империя // Московский комсомолец. 1997. 10 дек.

тобус»; «Мать»; «Вера в худшее»; «Себя под Путиным чищу» и т.п. При этом контрапунктом разворачивается изобразительный ряд — «сцены воронежской жизни»: снимки идиллические, но не без издевки. А под портретом героя, сфотографированного за чи­новничьим столом, но в столь энергической позе, что галстук сбился на сторону, размещена «Справка " Известий"», излагаю­щая полную биографию губернатора в том же чуть ироническом, но не лишенном патетики стиле: «...рост 178 см, вес 95 кг, глаза карие, волосы седые...; карьера в органах госбезопасности: от оперуполномоченного до генерала; жена — единственная...; пред­почтения в музыке — старые советские песни..., в театре — воро­нежские «примы»..., в курении — «Мальборо» американского производства..., на отдыхе —...шахматы, преферанс»⁵⁸.

Текстов сетевого типа все больше в средствах массовой ком­муникации. Приметы Net-мышления проступают в таких, напри­мер, чертах современных mass-media:

• Полиэкранный канал (типа MTV).

• Интерактивные аналитические программы (типа «Времечко», ТВЦ; «Хмурое утро», Ml; радиостанция «Серебряный дождь»).

• Бегущая строка и телефонные опросы новостных программ, «горячий телефон» газетных изданий.

• Совмещение различных каналов массовой информации (на­пример, радиостанция «Эхо Москвы» + телевизионное ток-шоу «Глас народа» + специально организуемый чат Интер­нета) при создании единой передачи.

• Дисплейная инфографика гвоздевых газетных публикаций (как в таблоидных изданиях «Все и всё», Самара; «Новая га­зета», Москва; «Сегодняшняя газета», Красноярск; и др.).

• Заботливо инсценируемая спонтанность, неофициальность и фарсовость «народных» зрелищ, конкурсов, хит-парадов, поп-концертов и т.п. (типа «Праздник газеты " Московский комсомолец"», состязание частушечников «Эх, Семеновна!» на ОРТ, сериал «Городок» на РТР, рок-фестиваль «Нашест­вие» на ТВ-6).

• Синкретический дизайн современных изданий (типа «глян­цевых журналов»).

• Сленговая лексика (вплоть до ненормативной).

• Публичная субъективность авторских программ телевидения и радио, персональных рубрик газет и журналов.

Некоторые из этих приемов обозначились в творчестве от­дельных журналистов значительно раньше, чем появился компью-

⁵⁸ Коновалов В. Губернатор Кулаков // Известия. 2001. 9 авг.

тер. Может быть, они вообще свойственны психике человека из­начально. Вопрос не в приоритете, а в генерализации особого склада мышления и превращении его в массовую установку. По­лучается, что теперь массовая коммуникация вне контрапункта с Net-мышлением невозможна.

Правда, пока на стыке журналистики и Интернета возника­ют такие феномены, которые не внушают особого оптимизма. 19 июня 2000 г. программа «Антропология» (НТВ) впервые шла параллельно с трансляцией на телеэкран специального чата Ин­тернета. В студии художник-аниматор рассказывал о своем филь­ме, а телезрители должны были участвовать в обсуждении по Ин­тернету. Суждения интернетчиков были не то чтобы убоги, а как-то не про то, по типу: «Здесь был Вася». Вот появляется реп­лика: «Привет из Минска!». Через несколько минут снова: «При­вет из Минска!». Минут через 15: «Третий привет из Минска!». Другая реплика: «Ну-ка хоть раз свою фамилию по телевизору увидеть!». На таком фоне слова ведущего: «Чат — это творчество масс и высшее проявление свободы слова», — воспринимались, мягко говоря, иронически. Ведущий начинает пояснять: «Мы убираем только мат и антисемитизм». Между тем на экране идет мульфильм про ощипанную тушку курицы, которая убегает из хо­лодильника и переживает романтические приключения со сверх­прозрачными аллюзиями, а ведущий в своих комментариях от­нюдь не избегает непристойных словечек и выражений, оскорб­ляющих личное достоинство людей.

29 октября 1999 г. сетевое издание https://vesti.ru запустило публикацию Татьяны Д. «Открытка от юбиляра». Вот как оформ­лен информационный повод: «Евгений Примаков справляет свое 70-летие в Германии. Накануне вылета из Москвы он подписал гневное письмо Президенту России с требованием отставки кремлевской администрации и призывом выйти из политической изоляции». А вот канва комментирования: «Ему исполнилось се­годня 70 лет, есть что вспомнить, за что поднять бокал в кругу близких немецких друзей. Одно непонятно, как жить дальше... цель написания письма вовсе не в доведении до Президента правды жизни. Цель — создать видимость активной жизни, ата­кующего стиля блока ОВР и его пожилого лидера... Стиль пись­ма, кстати, очень напоминает лучшие образцы коммунистической письменности... Понятно, что сами лидеры письма пишут редко. Но все же, когда они их подписывают во вменяемом состоянии, то обычно читают... Что касается поведенческих проблем, то у Евгения Примакова наблюдается абсолютно неадекватная реак­ция на программу Сергея Доренко... ОРТ неоднократно " задева­ло" остальных лидеров ОВР. Но стоило каналу рассказать о болях в тазобедренном суставе главного лидера, так сразу — писать

письмо открытое... Человек, привыкший к советской власти и ее номенклатурным правилам, не может смириться с тем, что кто-то будет его открыто критиковать... У Евгения Примакова, похоже, недостаточно финансовых средств, чтобы позволить себе отвечать обидчикам в том же эфирном объеме... Видимо, Евгению Прима­кову в день его политического совершеннолетия действительно стоит подумать, как жить дальше». Композиция прямая, как ука­зующий перст. Без вариантов, вовлекающих в рассмотрение до­полнительные факты, документы, мнения сторонних лиц. Только авторский апломб. Но беспочвенные подозрения, голословные обвинения и личные оскорбления выстраиваются по жесткой схеме планомерного раздражения рефлекторных комплексов брезгливости — отвращения — отторжения. По типологической структуре это заклинание, в основе которого древнее поверье: если вождь («царь, бог и воинский начальник») — стар, немощен и беден, то это приносит несчастье. Хотя «Открытка от юбиляра» опубликована в интернет-газете «Vesti.ru», текст это не сетевой, а мифологический.

Даже если тут и была прямая журналистская злонамерен­ность, чего нельзя, конечно, сбрасывать со счетов, в теоретиче­ском плане важно другое. Очевидно, что человек подключается к Интернету таким, какой он есть, и в той парадигме мышления, которая актуализирована обстоятельствами его жизни и психо­историческим состоянием общества. И странно думать, что, под­ключившись к Интернету, он сразу же становится умнее, добрее и красивее. На диалог с машиной, а Интернет, помимо всего прочего, еще и Великая Развивающая Машина, накладывают свои ограничения и «человеческий фактор», и «технический фак­тор», и фактор синергетический, связанный с тем, что посредст­вом электроники взаимодействует масса программ и людей:

«Для новичка знания, полученные в Интернете, могут пока­заться поверхностными. Может, это и действительно так. Вся ин­формация очень сжатая, и длинной мысли нет. Краткие сводки и постоянные ссылки на другой адрес, где якобы больше конкрет­ной информации. Но там оказывается еще больше ненужного и такие же ссылки. И так до бесконечности. В принципе, пока ты найдешь нужные тебе материалы, придется разгрести массу не­нужного и неважного (плюс постоянно выскакивающие баннеры, которые сбивают с толку и отвлекают)» (испытуемая Мария К.).

«Вы заказываете " агенту" некую тему, и он " приносит" вам тексты. Проблема в том, что он не принесет вам то, чего вы не просили, сужая " поле" вашего мышления» (испытуемый Игорь П.). «Многие компании, заслужившие мировое признание, содер­жат совершенно неинтересные и даже непрофессиональные сай-294

ты (например, такой гигант, как Interplay, допускает опечатки в тексте своего главного сайта www.interplay.com и явно не заботит­ся о привлекательности его графического оформления)» (испыту­емый Алексей С).

«Поиск ограничен не возможностями Сети, а ресурсом чело­веческого любопытства. Мало кто преодолевает " привычку четы­рех кликов". Если за четыре клика человек не доходит до необхо­димой информации, он уходит совсем» (испытуемый Олег П.).

«Страх потери индивидуального " Я". Перегрузки. Объем за­полнен. Невозможно больше управлять мыслями» (испытуемая Диана В.).

«Особых психологических проблем, связанных с общением в Сети, у профессионалов не возникает. Вообще люди, ориентиро­ванные исключительно на получение деловой либо научной ин­формации, меньше всего подвержены двум основным психологи­ческим проблемам: виртуальной зависимости или агрессии в Ин­тернет. Зато они подвержены воздействию личностей, у которых такие проблемы есть» (испытуемый Федор Л.).

Но, так или иначе, приобщение к Net-мышлению, как вся­кий процесс быстрого и результативного интеллектуального раз­вития, сопровождается сильными положительными эмоциями. И это для многих настолько привлекательное переживание, что все свободное время они используют для серфинга по Сети и вирту­ального общения, так что, кажется, не могут и дня прожить без компьютера. Но хотя так называемая «интернет-зависимость» приобретает подчас весьма причудливые формы, феномен сам по себе не кажется таким уж новым, если вспомнить хотя бы выра­жение «читать запоем». Опасность (в психологическом плане) и в том и в другом случае одна и та же: пробуксовывание интеллекта. И афоризм А. Шопенгауэра: «Читать следует только тогда, когда не можешь писать. Все остальное было бы преступлением против мысли», — сохраняет актуальность со средины позапрошлого

века.

Однако куда более сильные, но отрицательные эмоции воз­никают, если Net-мышление человеку «не дается». Так называе­мые «интернет-фобии» развиваются по причинам самым разным.

Потому что своего компьютера нет. Но это в современной редакции не проблема.

Потому что близкий человек погряз в виртуальном общении. Тут достаточно разобраться, что лучше? Как в том анекдоте:

«Парень не может оторваться от компьютера. Родители вы­звали доктора.

— Придется лечить.

- Как?! Чем?!

— Сигаретами, вином, девочками...»

Ну а если интернет-фобия возникает потому, что ригидность собственных установок делает мышление практически монопара-дигматичным, не способным к переключению на новые типы текста, то это несовместимо с занятием журналистикой.

С профессиональной точки зрения все такое, хоть «интер­нет-мании», хоть «интернет-фобии», — невротическая реакция психологической защиты. Входя в Интернет, журналист вступает в зону риска. Перед ним океан информации, и собственная точка зрения может раствориться, словно капля пресной воды в горь­ко-соленой волне. А разного рода сетевые mass-media и конгло­мераты (vesti.ru, сайт Павловского, www.kavkaz-center.com и т.п.), того и гляди, засосут в такие водовороты информационной граж­данской войны, что вынырнешь с промытыми мозгами или вооб­ще уже записанным, к примеру, в «добровольные помощники Свободной Ичкерии». Пугают и знойные нравы сетевого сообще­ства (то ли пиратская гавань, то ли Запорожская Сечь), и леденя­щие ветры законодательства (в Китае вынесен смертный приго­вор хакеру; в США программиста, который приехал из другой страны, чтобы сделать доклад о методах защиты авторского права в Сети, арестовали по иску того издательства, на примере которо­го рассматривалась проблема). Вполне реальная опасность поте­рять индивидуальность, разум, свободу, самое жизнь. Но главную угрозу журналист приносит с собой. Старые навыки пропаганды подсознательно цензурируют Net-мышление. Механизм фрактала зацикливает и возводит в степень мифемы, идеологемы, инстига-ты. И если явная дикость или нелепость окажется в фокусе всей резонаторной мощи Интернета, кумулятивный эффект будет не­предсказуем. Это хуже, чем «ложка дегтя в бочке меда». Это бес­контрольный выброс радионуклидов в окружающую среду. Так что Net-мышление тоже в опасности, тем более что масса лиц и организаций сознательно хотела бы подчинить Интернет кто по­литическим интригам, кто силовым структурам, кто обществен­ному контролю, кто личным бизнес-планам.

Но, как говорится, «страшен сон да милостив Бог». Интернет не беззащитное дитя, а самоорганизующаяся и самоочищающая­ся система, настолько сложная, что для контроля за ним нужен будет аппарат не меньшей сложности. Пользователи Интернета — люди в большинстве своевольные. И, наконец, найдутся такие технические и программные новшества, которые выведут систему из-под контроля. Так что есть по крайней мере три основания для оптимизма.

А главное, изменилась психоисторическая ситуация. Комму­никативная открытость стала необходимостью для общества и

каждого его члена, условием развития человечества и сохранения психической полноценности человека. Между тем классические средства массовой коммуникации институциализированы, моно­полизированы или приватизированы. Чем станет Интернет — коллективным мышлением невиданной мощи или «сном разума, порождающим чудовищ»? И то и другое вполне вероятно. А в си­туации коммуникативной неопределенности журналисту надо по­думать о себе и о том читателе, который готов думать вместе с ним.

Как говорили исландские викинги, на весельных лодках пе­ресекавшие Атлантический океан, «плавать по морю необходи­мо...» Не войдя в Интернет, журналист не сможет работать в условиях глобализации массовых коммуникаций. И не в том дело, что новейшие информационные технологии могут дать ка­кую-то особо манипулятивную власть над аудиторией. Куда уж больше, чем было после того, как в 1933 г. доктор Геббельс и рейхсфюрер СС Гиммлер соединили тотальную пропаганду с то­тальным террором, и до того момента, как и тот и другой в 1945 г. вынуждены были покончить жизнь самоубийством. Мани-пулятивность — признак низменных целей журналиста и предве­стие его полного краха. Она всегда была и, надо полагать, еще долго будет встречаться в массовых коммуникациях. Но ее никог­да не было и нет в том, что можно называть высоким журнализ­мом. Даос Лао-цзы, рационалист Виссарион Белинский, прагма­тист Эрнест Хемингуэй, гедонист Ярослав Гашек, экзистенциа­лист Жан-Поль Сартр были властителями дум, а в их творчестве манипулятивности не было вовсе. Зато у всех них было нечто об­щее и по-настоящему важное: они ориентировались только на са­мую для их времени перспективную, как говорят теперь, продви­нутую страту, которой предстояло стать духовной элитой и акти­ватором общества. Они обсуждали ее проблемы в свойственной ей парадигме мышления, в ее стилистике.

Современный журналист, как бы он ни был воспитан и каких бы взглядов ни придерживался, чтобы достичь профессионального мастерства и жизненного успеха, должен уверенно ориентировать­ся в роении сетевых текстов, свободно и творчески работать в па­радигме Net-мышления. Не из конъюнктурных соображений, а следуя восьмому правилу техники информационной безопасности, которое, как и семь предыдущих, берет начало и находит свое за­вершение в психологии журналистского творчества:

Работа в парадигме мышления продвинутого читателя — мера адекватности понимания журналистом психоисторического со­стояния общества и перспективности изданий, программ, на­правлений журналистики.