Екклесиаст.

СЕКТА.

«После того полюбил он одну женщину,

Жившую на долине Сорек; имя ей

Далила».

Книга Судей Израилевых.

«Мужчину одного из тысячи я нашел,

А женщину между всеми ими не нашел».

Екклесиаст.

1.

Голова болела зверски. Кроме того, тошнило и страшно хотелось пить. В общем, всё, как обычно. Полный букет.

Господи, как же я вчера нажрался!.. – с тоской подумал Игорь Рудников, наливая трясущейся рукой в стакан шипящую минералку и выдавливая на ладонь зеленую таблетку темпальгина.

Может, уж две сразу? – засомневался вдруг он и после секундного колебания выдавил еще одну.

Проглотив таблетки и запив их минералкой, Рудников в изнеможении откинулся назад, на подушку и закрыл глаза. Теперь надо полежать спокойно, а в идеале вообще уснуть. Это было бы лучше всего. Тогда есть шанс, что при следующем пробуждении голова хоть, по крайней мере, болеть не будет. Темпальгин – это хорошо. Помогает стопроцентно. Особенно две таблетки.

Заснуть, однако, не удалось. Как же! Заснешь тут! Не тут-то было! Только-только он задремал, как вдруг зазвонил телефон.

– Да! – снял трубку Рудников.

– А-ал-лё! – услышал он весёлый пьяный голос Сашки Петрова. – Проснулся?

– Только что, – с усилием ответил Рудников, стараясь говорить как можно тише и меньше. Каждое слово отдавалось в голове тупым булавочным уколом.

– А мы тут уже с утра продолжили! – радостно сообщил Петров – Давай, приезжай! Чего ты вчера удрал-то?

– Да куда «приезжай»! – скривился Рудников. Головная боль усилилась. Черт бы его побрал с этими его разговорами! – Я тут еле живой лежу.

– Да брось ты! Опохмелишься – и все пройдет. Сразу как рукой снимет, – заржал в трубку Сашка. – Примем сейчас по чуть-чуть…

– Ты с ума сошел? Я умру тут, если встану! (Отвяжись ты, Христа ради!)

– В общем, отрываешься от коллектива. Не уважаешь, значит… – полушутливо резюмировал Петров.

– Ну, причем тут «отрываешься»! (Начина-ается!.. Действительно ведь обидится ещё сейчас спьяну, чего доброго!) Ты же знаешь, как я всё это переношу. Это вам, алкашам, как с гуся вода, а я, блядь, неделю теперь в себя приходить буду.

– Ну, ясно… Да, Гари, ты не наш, не с океана! Ладно, надумаешь – приезжай. Мы тут у Федорыча все сидим.

– Да не надумаю я! Я валяться целый день буду, отходить. И так, вон, уж две таблетки от головы принял!

– Ну, смотри… А то приезжай, – Сашка секунду помедлил. – Ну ладно, пока! – сдался наконец он.

– Пока, – почти простонал Рудников, кое-как положил на место трубку и опять налил себе минералки.

Голова раскалывалась. Черт! Третью таблетку надо пить. Чего звонят? Не сидится им там! Скучно им, блядь, без меня. Ну и пиздец! Это неописуемо. Давненько такого не было. Хоть о стенку головой бейся! Надо лечь и не шевелиться минут пятнадцать. И ни о чем не думать. И телефон этот блядский отключить немедленно. Чего я, спрашивается, раньше этого не сделал? Никаких бы этих разговоров не было!

Рудников с ожесточением выдернул шнур из розетки и бросил его на пол. Это подействовало на него успокаивающе. Дало ощущение уюта и безопасности. Теперь надо просто спокойно полежать, и всё пройдет.

Минут через пятнадцать голова действительно прошла. Боль стала постепенно отступать, отступать и наконец совсем исчезла. Рудников некоторое время просто лежал и наслаждался ее отсутствием. Блаженствовал! Все-таки темпальгин – классная штука! Действует гарантированно.

Он полежал спокойно и ни о чем не думая на всякий случай еще минут десять, пока не убедился окончательно, что голова и в самом деле прошла, после чего рассеяно и не спеша начал перебирать в памяти вчерашний вечер.

Хотя чего там перебирать-то! Всё, как обычно. Нажрались все как свиньи. До поросячьего визга. Да и воспоминания у него были какие-то отрывочные. С обширными пробелами и лакунами. Не геройствовал, вроде, и не приставал ни к кому – и слава богу! И на том спасибо. А то, блядь, в прошлый раз… До сих пор вспоминать стыдно… Тьфу, черт! Даже сейчас в краску бросило. Чего я там дурище этой тогда на ушко нашептывал… О-о-ой!.. Хорошо хоть, не заметил, вроде, никто. А может, и заметили… А!.. ладно. Всё, проехали! Чего эту чушь вспоминать! Мало ли чего по пьяни бывает. Наплевать и забыть. Впредь только этих глупостей не повторять. Помнить, какой я пьяный дурак и идиот. Чтобы к бабам – ни-ни! На пушечный выстрел!

А то еще, блядь,.. чего доброго… Проснешься одним прекрасным утром… встретишь розоперстую аврору… Тьфу! Тьфу-тьфу-тьфу! Лучше об этом вообще не думать! А то всё, о чем я думаю – всё сбывается. Как по-писаному. Все пиздецы! Только о нем, проклятом, подумаешь – и вот он, пожалуйста! Тут как тут! «Чего изволите!? Звали, хозяин?»

Что у меня опять за дурацкие мысли? Куда меня опять куда-то в сторону увело? Что вчера-то было?.. Чего-то ведь там было… Чего-то я сегодня вспомнить собирался… Точнее, не забыть… Чего ж?

Рудников с трудом напрягся.

Тэ-эк-с… Пьем… Пьем… Тосты-напутствия… Пьем… Напутствия-тосты… Пьем… Семин с Татьяной… Ну, это ладно. Маркин поёт… Пробел. Опять, вроде, пьем… Опять пробел. Опять, вроде… Стоп! Вот здесь, кажется, чего-то было. Так!.. Так… Чего ж там было-то?.. Чего-то ведь было… Чего-то, вроде, даже важное… Да-а… Ва-ажное…

Ну, чего? Чего там, блядь, могло быть «важное»? Никого я там не трахнул, надеюсь, на скорую руку? Может, это и есть «важное»? Боже упаси! Да нет, нет!.. Так… Ну, так что? Вспомню я или не вспомню, в конце-то концов?

А-а-а!.. Разговор с Фроловым! Героем торжества.

Рудников наконец смутно что-то припомнил.

Застолье, гомон,.. совершенно пьяный Фролов что-то ему увлеченно рассказывает. По страшному секрету. (Все эти пьяные секреты!..) Монету он, вроде кидает?.. Ничего не помню! Причем здесь монета? Ну-ка, давай всё сначала.

Так… Мы сидим, разговариваем, он чего-то там хвастаться начинает. Потом монета… Да ладно, пёс с ней, с монетой! Чего он говорит-то?..

А! Сейчас, сейчас…

Рудников выпил еще минералки и наконец вспомнил. Вспомнил, что говорил ему Фролов. А говорил он по поводу своего нынешнего повышения, которое, собственно, они вчера так бурно и отмечали.

− Чего, ты думаешь, меня повысили? Просто так, что ли? Не-ет! Просто так у нас ничего не бывает. Э-эт-то только начало! Я в секту такую вступил, что все у меня теперь по жизни ровно будет! Всё тип-топ! Всегда будет во всём везти! Во всём!

Ну да! А потом он монетку стал кидать, чтобы показать, как ему везет.

Интере-есно!.. Хм!.. О-очень интересно!..

Рудников даже про похмелье свое забыл.

Какую еще секту? Чего он там плел? Чего, правда, что ль? Секта?!.. Фролов? Фролов – сектант? Эта пьянь?! Что за бред?! А с другой стороны, не придумал же он все это! Во- первых, он пьяный был в драбадан, лыка не вязал, для таких придумок; а во-вторых, такой бред и придумать-то невозможно. Хм… Так, что, действительно, что ль? Секта…

Черт! До чего всё же мерзкое состояние! Голова как ватой набита. Опилками, блядь. Как у Винни Пуха. «В голове моей опилки, да! да! да!.. Не-бе-да!!». И тому… подобное. Да, да, да!. Так о чем это я думал?.. А, о Фролове… Да! да! да! И тому подобное. О секте и сектантах.

А ведь назначили-то его действительно странно, между прочим. Никто этого совершенно не ожидал. Как гром среди ясного неба. Раз вдруг – и на повышенье! А с какого хуя?! Хм… Секта… Я бы, блядь, тоже тогда не отказался в такую секту вступить!

Да, кстати, я же ему так сразу тогда и сказал. Что тоже, мол, хочу. На что он, пьяно ухмыляясь, заявил мне, что «он передаст».

Рудников вспомнил самодовольно ухмыляющуюся рожу пьяного в стельку Фролова и невольно усмехнулся. «Передаст».

Смейся-смейся! – тут же одернул он себя. – А какая у него теперь зарплата и какая у тебя? И если ты такой умный да еще к тому же и веселый впридачу, то чего же ты такой бедный? А? Как, блядь, самая распоследняя церковная мышь! Как тот наш несчастный премьер-бровеносец косноязычный. Посол украинский. Как его, интересно, на украинску мову-то переводят? Так хохлам и надо! Это им за Крым.

Ладно, чего у нас там дальше-то было? С этим передастом. Чего он мне еще интересного успел понарассказывать?

А ничего дальше не было! Тут к нам кто-то подрулил, и на этом вся наша интересная беседа и закончилась.

Ну, и чего? Странный какой-то разговор… Гм… Очень странный. Правда всё это, интересно, про секту или просто пьяный трёп?.. Да нет, на обычный пьяный трёп что-то не похоже. Наоборот, такое впечатление, что это он спьяну проболтался, а теперь, наверное, и сам не рад. Если помнит, конечно, что-нибудь.

Любопытно… Весьма любопытно… Что это за секта такая, которая может с карьерой помочь? Типа масонской ложи, что ли? Да-а!.. А мне-то чего?! Я все равно ни во что это не верю. Ни в масонов, ни в ложи, ни в черта, ни в дьявола! Масонской, не масонской – главное, чтобы это было реально! Чтоб прок от них был. А то вступишь, блядь, к каким-нибудь сирым и убогим… Таким же мудакам, как и я. Юродивым… У которых у самих за душой ни гроша нет. На хуй-на хуй! Такие секты нам не нужны. Я и сам сирый и убогий. Безденежье это, блядь, заебало уже! Бедность, конечно, не порок, но сколько же можно!

И главное, перспектив ведь никаких! Абсолютно. Вот в чем самый ужас! Связей нет, родственников нет, ни хуя у меня нет! Как у Луки Мудищева. «Судьба его снабдила хуем, не дав впридачу ни хуя!» Вот и мне… поневоле тут в любую секту бросишься. Да хоть к черту на рога! От отчаяния, блядь, и полной безысходности. Как в омут с головой. Ласточкой!

Чего я теряю? А вдруг правда? Масоны-то, насколько я знаю, действительно ведь во всех слоях общества существовали. Ложи их. Так что… Э-хе-хе… И чем только люди от скуки не занимаются! Твою мать! Какой только дурью не маются. Бабок лом, делать нечего, вот с жиру и бесятся. В детские игры играют. В ложи с сектантами. В карнавалы с переодеваниями. Лишь бы время убить.

В общем, попытка не пытка, как учил незабвенный наш Лаврентий Палыч. Глядишь, чего и наклюнется. Знакомства полезные заведу, то-сё!.. Главное же вовремя в нужное время, в нужном месте оказаться!

Чего-то я, по-моему, не так сказал?.. А?.. А-а!.. не соображаю ничего уже! Ладно, заснуть надо попробовать. В понедельник беру Фролова за жабры и пусть меня тоже в секту эту вводит. А иначе… Можно и по-плохому, в крайнем случае. Припугнуть, например. Он же не помнит наверняка ничего из того, что мне вчера наговорил. Ну, да там видно будет! Чего сейчас этим всем грузиться. Сориентируюсь по обстановке. Никуда он от меня не денется. Влюбится и женится. А не захочет по-плохому – по- хорошему еще хуже будет!

Всё! А теперь – спать! Спать, спать, спать…

2.

В понедельник Рудников первым делом решил навестить Фролова. Посмотреть заодно его новый кабинет. (Ба-алшой начальник тэпэрь! Отдельный кабинетик, секретутка, все дела! А тут!.. Твою мать!)

– Привет, Дим! – несколько фамильярно приветствовал он сидящего с крайне озабоченным видом Фролова, сосредоточенно перебирающего на огромном столе какие-то, по всей видимости, очень важные бумаги.

(Нет, ну деловой, блядь, до чего сразу стал! С утра уже весь в работе! Солидол! Как будто это и не он в пятницу весь туалет у Петровича заблевал. Чего ты там перебираешь-то? Ты же, небось, еще с пятницы-субботы не отошел! Не знаю уж, конечно, чем ты потом в воскресенье занимался. «Отдыхал», наверное. На хлеб намазывал. Как обычно).

– А-а… привет, – небрежно кивнул тот в ответ.

Рудникову почему-то показалось, что его визит Фролова не очень-то обрадовал. То ли он теперь вообще со своими прежними сослуживцами не горел желанием так запанибратски общаться, то ли из пятницы что-то помнил и потому именно с ним, с Рудниковым, разговаривать не хочет, вероятно, расспросов опасается. Ну да, сейчас проверим!

– Слушай, Дим, ты, я вижу, занят – я буквально на минуточку! – озабоченной скороговоркой зачастил Рудников. – Я насчет нашего пятничного разговора.

(При этих словах Фролов ощутимо вздрогнул и явно напрягся. Это не ускользнуло от внимания Рудникова.

Тэ-эк!.. Понятненько! – сообразил он. – Значит, дружок, в пятницу ты просто спьяну проболтался. Выложил мне сдуру все свои секреты. А теперь и сам не рад. Ясно-ясно!.. Так и запишем.)

Ты просил меня зайти сегодня с утра. Ну, так, как?

– Э-э… Что «как»? – неуверенно протянул Фролов, недоверчиво глядя на своего неожиданного посетителя. Он явно ничего не помнил. Прекрасно!

– Ну, звонить мне или нет? – с невинным видом уточнил Рудников.

– К-кому звонить?.. Ты извини, Игорек, я в пятницу… сам понимаешь… – как-то натужно усмехнулся Фролов. Глаза его забегали. – Напомни мне, о чем я там говорил-то?

– Ну, как о чем? – совершенно натурально удивился Рудников. – О секте. (Фролов побледнел и отшатнулся.) Ты мне все рассказал… (У Фролова глаза полезли на лоб, и даже рот слегка приоткрылся.) …и телефон их оставил.

(В глазах у Фролова заплескался самый настоящий ужас, челюсть отвисла окончательно. Рудников даже и сам несколько испугался, струхнул, пораженный такой его реакцией.

Чего это он? Может, я зря во все это лезу? Может, ну его на фиг!? Всех этих сектантов сумасшедших. А то ведь не вылезешь потом оттуда. Это, наверное, как в могилу. Обратно дороги нет. Надо мне это?..

Надо!! – тут же со злостью решил он про себя. – Еще как надо-то! А то ведь так и будешь всю жизнь на такого вот Фролова шестерить. На побегушках у него бегать, пока он тут в кабинете у себя оттягивается и с секретуточками своими кувыркается. А я чем хуже? Я тоже так хочу!)

– Он у тебя с собой? – глядя куда-то в сторону, глухо спросил Фролов.

– Кто? –сделал вид, что не понял, Рудников.

– Ну, телефон?

– Да нет, с собой нет. Я бумажку эту дома оставил. А что?

– Нет, ничего… – как-то обреченно вздохнул Фролов, постукивая пальцами по столу. – Это я так…

– Ну, так чего ты решил? – чуть более настойчиво снова спросил Рудников. (Пусть и не мечтает, что ему удастся от меня отвязаться!) – Ты сказал, чтобы я пока не звонил – возможно, лучше будет, если ты сам с ними сначала поговоришь. Что ты до понедельника подумаешь, а в понедельник с утра мне скажешь. Ну, так к а к? Звонить мне или подождать?

(Весь план Рудникова был основан на его твердом убеждении, что должны же члены секты, если, конечно, таковая действительно существует, – впрочем, сейчас он в этом уже практически не сомневался, слишком уж явно нервничал Фролов – соблюдать хоть какую-то элементарную осторожность и конспирацию! И значит, вряд ли Фролова там по головке погладят, когда узнают, что он раздает их телефоны с пьяных глаз направо и налево. Первому же встречному собутыльнику.

Тем более, что люди-то там должны быть и впрямь, по-настоящему серьезные, если даже такого полного мудака, как Фролов, смогли в этот кабинет в два счета пропихнуть.
Это действительно круто! Не хухры-мухры! А тут горбатишься, горбатишься!.. На чужого дядю… Нет, ну до чего же, блин, всё в этой жизни несправедливо устроено!

И, главное, с таким ведь видом сидит, как будто он и правда всё это заслужил! Своим непосильным трудом. Ну, какие у тебя, пьянчужка ты несчастный, могут быть «труды»!? По поднятию стакана, разве что. Кто кого перепил! Начальничек, блядь! Ключик-чайничек.)

– Нет, ты правильно сделал, что не звонил, – попытался улыбнуться дрожащими губами Фролов, кинул быстрый взгляд на Рудникова и сразу же опять забегал глазами.

(Рудникову его даже жалко стало. Да-а!.. Дело-то, похоже, и впрямь серьезное…Тем лучше!)

– Я сам, пожалуй… сначала… переговорю… – Фролов буквально давился словами.

Чувствовалось, что весь этот разговор ему крайне неприятен, и он мечтает сейчас только об одном: а вот как было бы хорошо, если бы Рудников этот вдруг куда-нибудь исчез! Провалился в тартарары!! Ну, вот умер бы прямо сию же секунду здесь от сердечного приступа! Или машина бы его по пути домой сбила. Сколько людей ежедневно в ДТП гибнут! А нет человека – нет проблемы!

– А то… если ты позвонишь… Кха… Кха… Я ведь тебе вообще не должен был этот телефон давать! – вдруг с тоской выпалил он и буквально впился глазами в Рудникова: да точно ли я его тебе давал? А не брешешь ли ты, пан философ?

(Рудников, впрочем, выдержал это неожиданное испытание с честью – не отводя глаз и с совершенно непроницаемым выражением лица.)

– Нн-да!.. Кху!.. – снова заёрзал и закряхтел Фролов, погасил свой орлиный взор и опять принялся внимательно изучать поверхность своего необъятного стола. – Ну, в общем, сам я переговорю, – после паузы тяжело вздохнул он. – А там уже не от меня зависит. Я сам человек маленький…

– Ну, хоть сколько мне ждать? – всё так же настойчиво поинтересовался Рудников.

– А я откуда знаю? – вяло отмахнулся Фролов.

– Ну, сколько хоть примерно? Неделю?.. Две?.. – упрямо переспросил Рудников, решив дожать Фролова до конца.

(А то не передаст еще ничего никому! Скажет потом: «Ну, не связались!.. Значит, не сочли нужным». Знаем мы все эти варианты. Проходили. Ученые уже. Сами такие!)

– Да не знаю я!! – злобно заорал в ответ Фролов. – Сказал же! Не знаю!! Захотят – найдут.

– Да ладно, чего ты?.. – сбавил обороты Рудников. – Я так спросил… Просто определенности хочется, – он на секунду замялся.

(На языке у него вертелся вопрос, который ему ну просто ужасно хотелось задать: а сколько ты сам-то, мил человек, ждал, пока с тобой связались? Но по здравом размышлении он всё же решил пока от него воздержаться. Хватит, пожалуй, на сегодня! Палку перегибать тоже не стоит.)

– Ладно, Димон, давай. Побежал я. А то время уже!.. – он глянул на часы. – Да, слушай! – уже в дверях снова обернулся он. – А что ты с монеткой-то мне за фокус показывал? Я чего-то не врубился и так ничего толком и не понял? Цифры какие-то мне все называл?

– Какие цифры?! – весь подался вперед Фролов. – Что я тебе говорил!!? – почти закричал он. – Что!!??

– Да не помню я уже! – даже растерялся от неожиданности совершенно не предвидевший такого эффекта Рудников. Он и спросил-то просто так. – Я и сам хорош был.

– Узнаешь все в свое время, – как-то сразу обмяк Фролов. – Сами они тебе всё расскажут. Если захотят.

3.

Вернувшись к себе в отдел, Рудников сразу же обложился бумагами и сделал вид, что полностью с головой погружен в работу. На самом деле он просто размышлял. Встреча с Фроловым произвела на него сильное впечатление. Теперь уже никаких сомнений в том, что секта действительно существует, что Фролов ее член и что именно благодаря ей он получил свое нынешнее повышение, стал начальником и переехал в отдельный кабинет, у Рудникова не осталось.

Более того, он успел понять и еще кое-что. Фролов боялся. Он явно боялся возможных последствий своей пьяной болтливости. Это было совершенно очевидно. Не заметить это было просто невозможно.

А последний эпизод с цифрами? Да его чуть кондратий не хватил, когда я об этом речь завел! Аж затрясся весь. Что это, интересно, за циферки-то такие?.. Что-то он ведь мне говорил… Но вот что? И монетку все кидал…

Не! не вспомню. Чего-то меня отвлекло. А, ну да! Шоу бесплатное. Как наша дорогая-ненаглядная скромница-недотрога Оля из соседнего отдела, привстав со стула, за салатом тянется, а сидящий рядом Максимов, пуская от счастья слюни, ее с блаженной, идиотской улыбкой тайком за задницу щупает. А она все тянется, тянется и никак себе, бедная, салатик положить не может. Всё чего-то там копается и на место не садится. Какую-то там ложечку всё ищет…

Рудников невольно усмехнулся, живо вспомнив эту веселую картинку. Жаль, видеокамеры не было. Забавный кадрик бы получился.

Черт! – внезапно помрачнел он. – Лучше бы я Фролова слушал, вместо того, чтобы глазеть, как эту дуру лапают. Тоже мне, невидаль! А он, оказывается, что-то важное говорил. Чёрта с два теперь из него это вытянешь!

Сами они, видите ли, мне это расскажут! Сами-то сами, но и заранее знать иногда не вредно. Просто на всякий случай. Впрочем, чего теперь. Теперь только ждать остается. Когда они со мной связаться изволят. Если, конечно, изволят.

Сколько ждать-то будем? Ну… две недели. Да. Две недели максимум. Если через две недели не объявятся – опять на Фролова наезжать придется. Хотя хуй на него тогда наедешь. Он и сейчас-то уж фыркает, а через две недели и в кабинет-то, небось, не пустит. Ну, как же! Начальник же большой теперь. Пидор, блядь! Передаст.

Мысль, что какой-то там никчемушный Фролов сидит теперь себе, посиживает в отдельном кабинете и в ус не дует, а он, Рудников, который в сто раз его умнее и талантливее, по-прежнему гниет и прозябает на своей безнадежной должности безвыходного рядового клерка, была совершенно нестерпима. Жгла! Ну, что это за жизнь! Ну, почему, блядь, мне так никогда не везет!? Ну, все ведь, все куда-то в конце концов да пристраиваются! Все! Кто в секту, кто женится удачно.

Рудников вспомнил одного своего институтского приятеля, который буквально на днях сказочно женился на дочке какого-то, там, крупного бизнесмена. Квартиру сразу же папа купил, тачку… – короче, все дела. Страшноватая, правда, дочка-то, ну да ведь с лица не воду пить. За такие бабки можно и на Бабе-Яге жениться. На бабке-ёжке. На бабке, блядь, на бабке!.. На бабках. Папиных.

В общем, все, ну все куда-нибудь да пристраиваются! Один я как дерьмо в проруби до сих пор болтаюсь. Не пришей к пизде рукав! На хуй никому не нужный! Тридцатник скоро, и чего я, спрашивается, в жизни добился? Ну, чего? Что у меня есть? Ни-че-го! Ноль!! Николаша-нидвораша. Беспортошник. Голь перекатная. Спиваюсь потихоньку. С местной институтской алкашнёй. Такими же унылыми хрониками-неудачниками. Да тут не то что в секту, а на любой рожон полезешь!! Куда угодно! Лишь бы из этого болота, из этой трясины вылезти! Любой ценой!!!

……………………………………………………………………………………………….

Последующие несколько дней Рудников безвылазно просидел в отделе. Работы вдруг навалилось столько, что буквально головы некогда было поднять.

И откуда только что взялось! Никогда ещё такого не было. Да вообще пиздец! Какой тут Фролов! Покурить на десять минут выйдешь – и то шеф уже волком смотрит. Косит, блядь, дурным глазом. Ну, прямо, как нарочно! Хучь плачь!

Рудников мрачно притушил сигарету, бросил ее в ведро и двинулся уже было к выходу, как вдруг дверь в курилке отворилась, и на пороге, «как мимолетное виденье, как гений чистой красоты», возникла собственной персоной блистательная и несравненная Зинаида Юрьевна, она же Зинка, она же леди Зю – роскошная платиновая блондинка на вид лет 25-и, начальник соседнего отдела, роковая красавица, светская львица и предмет нескончаемой зависти, пересудов и поклонения всего местного бабья.

(«Бабняка», по выражению Витьки Ильина:

− Весь наш бабняк собрался, опять Зинаиде косточки перемывают! «Зинка-то сегодня опять в новой шубе!», «Видели, на каком Мерсе наша леди Зю сегодня на работу прикатила!» и тэдэ и тэпэ.)

Рудников от изумления чуть рот не раскрыл. Господи! Что делается! Какие люди, оказывается, нашу заплеванную курилку посещают! Что это с ней сегодня? Пообщаться с народом захотелось? Она же, вроде, того… где-то там… на небесах… в верхах!.. высоко-высоко!.. в высших сферах, так сказать, в основном витает-обитает?.. Парит! Среди бриллиантов-шуб-«Мерседесов». Да и не курит она, кажется… Чего это она вообще здесь делает?

Про Зинаиду Юрьевну слухи ходили самые разнообразные, хотя толком, как ни странно, никто ничего не знал. То ли папка у нее был какой-то крутой, то ли хахаль. («То ли папка, то ли палка!» – злобно острили иногда при случае местные дамы.)

Непонятно, в общем. Хотя обычно-то про такие вещи все всё всегда знают. А тут… Явно, что что-то, точнее кто-то был – иначе, как могла двадцатипятилетняя девчонка стать начальником отдела, да еще и шубы, наряды и машины менять, ну прямо, как перчатки!? Кто-то, несомненно, был, но вот кто? Никто ее никогда не встречал, никто не провожал, не звонила она, вроде, с работы никому – в общем, загадочная женщина. Таинственная и непостижимая, как комета Галлея.

И откуда только такие в нашем родном болоте берутся? И что, самое главное, она вообще здесь делает? С ее-то данными? Ей по уму-то на подиуме где-нибудь надо дефилировать. На конкурсах красоты блистать. С миллионерами по ночным клубам и дорогим кабакам шастать. На островах-рифах загорать, на песочке. А она…

Такие мысли всегда приходили Рудникову в голову при виде этой великолепной, холеной, ледяной красавице – Зима иды, как он ее про себя иногда именовал, когда случайно сталкивался с ней изредка где-нибудь в коридоре. Он даже вздыхал иногда по ней втайне, как и, наверное, почти все местные мужчины и мужчинки, но так как-то…. Абстрактно-платонически. Как по какой-нибудь, там, кинодиве, богине, красотке из журнала, какой-нибудь, там, Мерлин Монро. В общем, как о чем-то совершенно несбыточном и абсолютно недостижимом мечтают. Кто она и кто он? Ха! Смехота, да и только! Он для нее клоп. Шустро снующий по коридорам таракан. О чем тут вообще и говорить-то можно!? Курам на смех!

И вот теперь блистательная Зинаида Юрьевна неспешно подплыла к Рудникову, остановилась почти вплотную (Рудников автоматически покосился на неправдоподобно-глубокий вырез ее очередного сногсшибательного платья) и, безмятежно глядя куда-то сквозь него своими огромными, бездонными, ярко-синими глазищами, спокойно сказала:

− Сегодня в семь часов на станции метро «Фрунзенская», внизу, в центре зала. Сидите на любой скамейке. К Вам подойдут.

И, видя какое-то совершенно дикое изумление, отразившееся, по всей видимости, у него на лице, так же спокойно и невозмутимо добавила:

− Это по поводу Вашего недавнего разговора с Фроловым.

После чего неторопливо повернулась и величественно выплыла из курилки.

Как царевна, блядь, лебедь от царя Гвидона! – подумал слегка опомнившийся Рудников, провожая ее взглядом. – На море-окияне, на острове Буяне. Только какой из меня Гвидон… Гви н дон! И ведь ебёт её кто-то! Да-а-а… Интересное кино…

Он задумчиво потер подбородок. Из курилки лучше пока не выходить. Подождем. Тарапится нэ нада, да? Пусть подальше отплывет. Не надо, чтобы их вместе видели. Ни к чему все это. Нехорошо. Незачем. Народ только пугать. К чему нам все эти нездоровые сенсации?.. Слава богу, что хоть в курилке-то никого не было. А то щас бы уже началось!.. Ей-то что! А вот мне…

Это что же? Зинаида-то наша, свет Юрьевна? Тоже сектантка? Ну и ну! Это уж совсем!.. Вот уж действительно, ни в сказке сказать, ни пером описать! В голове прямо не укладывается. Ей-то это всё зачем? С её-то внешними данными, с её-то экстерьером!.. Она и без всяких сект всегда пристроится.

Хотя… Черт ее знает! Может, это только так кажется? А на самом-то деле всё у них, у этих баб, не так просто? Внешность-то внешностью, но одной пиздой ведь на «Мерседес» и на брюлики тоже не заработаешь. Разве что уж очень повезет. Конкуренция у них там тоже дикая. Дамочка она, конечно, видная, что и говорить, всё при ней, но это ведь по нашим, институтским меркам. На фоне местных каракатиц. А так-то если…

Хотя нет! Чего я несу? Я же не слепой. И телик иногда посматриваю. Да она любой телемиске сто очков вперёд даст! Впрочем,.. опять же, пёс их, этих баб, разберет! Все эти их бабские дела… Сколько кто чего кому даст. И куда. В перёд или в зад. Тут сам черт себе ногу сломит. И всё остальное заодно. Если слишком уж углубится… в проблему.

Так значит, Зинаида Юрьевна у нас сектантка? Невероятно! Ну, просто чудеса какие-то! В решете. Да-а-а! Гм… А это ведь означает, что секта-то… серьезная. О-очень серьезная! Такая матерая хищница, акула белая, как наша Леди Зю (о! точно! «белая акула»! надо будет блеснуть при случае своим остроумием!), так вот, такая крутая бабца куда ни попадя не вступит. Не полезет и не сунется. Не нырнёт. Это тебе не пьяница-Фролов! И если уж даже она там!.. Да-а-а!.. – Рудников даже головой в ошеломлении покрутил.

Он всё никак не мог до конца уверовать в этот совершенно неожиданный для него поворот событий. Уж кого-кого, а вот божественно-холодную Зинаиду представить себе сектанткой он ну никак не мог! Ну вот просто воображения не хватало!

Сектантство – это ведь что-то такое… Неполноценное… Кликушески-истеричное… Неряшливо одетая женщина неопределенного возраста с растрепанными волосами, распахнутым в немом криком ртом и воспаленным взглядом. Или наоборот. Ханжески-аскетичное… Черный платочек,.. востренький носик,.. смиренно-потупленные выцветшие глазки,.. тонкие, бесцветные, вечно поджатые губы,.. гладко зачесанные назад волосики с пучком на затылке… Что-то неприятно-отталкивающее, короче.

Но роскошная красавица Зинаида!.. Она что, в секту тоже на своем шестисотом мерине приезжает?.. Однако факт остается фактом. Даже запах духов в курилке еще не выветрился.

Так, может, она мне и даст как-нибудь… потом?.. – вдруг мелькнула в голове у Рудникова озорная мыслишка. – На каком-нибудь их шабаше? Как сектантка сектанту. Как члену секты. («Вы член партии?» – «Нет, я ее мозг!») Хотя, вряд ли… Она, наверное, и там… Только для руководства. Для узкого круга. Для избранных членов. Особо выдающихся. (Впрочем, насчет «особо выдающихся», мы еще поглядим! … У кого…) Такие женщины всегда в цене. Как московская недвижимость. И везде. Частная собственность. Посторонним вход воспрещен! Обычным, так сказать, членам…

Возмутительно! Вопиюще! Несправедливость – везде она царит! Даже в сектах. Везде! Везде!! Ну, где ее искать, справедливость эту?!.. Где-где... Рифмочка, кстати, подходящая напрашивается. В качестве ответа. В …! У Зинаиды!

А действительно, между прочим, бабы-то как в секте называются? Мужики – члены, это понятно, а бабы как? Членки?.. членши?.. членочки?.. Нет, интересно, никакого слова, типа ножны для вложения членов? Ну для сабли – ножны, а для членов как? Нет?.. Нет, увы. А! Как же это нет?! Есть! «Влагалище»!

Рудников вспомнил, как всё тот же Витька Ильин притащил на днях в курилку Толковый словарь русского языка и, хохоча, зачитывал вслух значение старорусского слова «влагалище».

«Вместилище, вещь, служащая для вложения в нее другой; мешок, кошёлка, чехол, ножны, футляр».

В общем, производная от глаголов «влагать», «вложить», а вовсе не от существительного «влага», оказывается. Дамы были в восторге.

Так к а к все-таки всех этих влагалищ обзывать-то? Покороче и поблагозвучней? А!.. ну да! Сектантки-секстантки-секстанточки!.. Сектутки,.. секстутки.. Тьфу! Язык сломаешь! Ладно, порезвились и будет.

Рудников уже входил в отдел. Начальник злобно на него уставился.

– Сколько курить можно?!

– Я что, пр о клятый?! – взорвался Рудников. – И так последние дни сижу, спины не разгибаю! Покурить уж на две минуты отойти нельзя!

Он сел за стол, демонстративно придвинул к себе очередной толстенный талмуд и углубился якобы в чтение. Начальник промолчал. Остальные сотрудники сразу же дружно уткнулись носами в свои бумаги.

Да пошел ты! – раздраженно подумал Рудников. Он ощущал какую-то непонятную внутреннюю легкость и свободу. Как человек, которому уже нечего терять. – Всё равно в нашей дыре ничего не высидишь. Перспектив никаких. Наше начальство хоть в жопу целуй, хоть в жопу посылай! Разницы никакой. Результат тот же. И уволить не уволят – где еще такого дурака найдешь за такие деньги? И повысить не повысят. Всё только по своим и по блату.

Ну, или пиздой, как Зинаида. Влагалищем. «Вещью, служащей для вложенья в неё другой». Хотя она-то, как раз, может, и не влагалищем. По крайней мере, не местному начальству. Оно-то, небось, тоже только смотрит на нее да облизывается. Наряду со всеми прочими. Ему туда тоже, похоже, вход воспрещен. Строго-настрого. Это влагалище – какое надо влагалище! Только для высокопоставленных членов. Для каких надо влагателей!

Ха! Значит, и мне тоже тогда полагается. У меня ведь тоже… в некотором смысле… особливо на такую кралю… высоко… поставленный. Могу продемонстрировать. No problems! С этим делом у меня пока всё в порядке. Слава богу! Даже на местных кикимор безотказно реагирует. Коренных обитательниц нашего родного институтского болота. А это уж, знаете!...

Тем более, что наши-то жабы покруче сказочных заколдованы. Их поцелуями не проймешь. В царевен они только после третьего стакана превращаются. Да и то не всегда и ненадолго. А до этого хоть целуй их, хоть дери – толку никакого! Знай себе поквакивают. Тьфу! Наутро потом вспоминать противно. С души воротит. Особенно, если еще и с похмелья. Проснешься рядом с такой!.. Спящей царевной-лягушкой…Лет этак на десять тебя старше… Бр-р-р!..

Да… Так что там с сегодняшней встречей?.. Как она сказала? В семь на «Фрунзенской»? Гм… Ну, да. Переход на «Парке»… Успеваю запросто. Там одна станция? Да, одна, кажется… Точно одна! И скамейки в центре действительно есть… «На любой скамейке»… Значит, тот человек меня в лицо знает. Любопытно… Впрочем, не важно. Знает и знает.

Гораздо любопытнее другое. А секта-то хоть эта легальная? Чего это они встречи в метро назначают? Что это еще за конспирация! Кого они боятся? Властей?.. А кого еще! Не меня же.

Та-ак!.. Всё интереснее и интереснее… Как говорила Алиса, попав впервые в Страну Чудес. Или она как-то по-другому говорила? Более образно. Ну, не важно. Не имеет значения… Как бы вот мне тоже, чего доброго, в Страну Чудес с этими сектантами за компанию не угодить. Не загреметь под панфары. Вот это действительно важно! И значение для меня имеет. Да еще какое! Самое, что ни на есть, прямое. А то ведь у нас это просто. В рамках борьбы с терроризмом. Ласты склеют – и привет! Валяй по всем трем! Такие чудеса в ближайшем же отделении покажут, что любо-дорого. Закачаешься! Мало не покажется. Алисе и не снилось. Знаем-знаем! Наслышаны-с. Оборотни в погонах. Спаси и сохрани!

Тем более, что я ведь действительно ничего про них не знаю. Про сектантов этих. Может, они и правда какой-нибудь противоправной деятельностью занимаются? Теракты готовят. Как Аум Сенрикё. Взрывы в токийском метро. Газовая атака. Тьфу-тьфу-тьфу! Инда пот прошиб. По дереву надо постучать.

Да нет! Чего зря нагнетать? Какие еще там «взрывы»! Стал бы Фролов тогда с ними связываться! Террорист хренов. Алконоид. А Зинаида! Она уж явно совершенно не по этой части. Зачем ей бомбы? Она сама у нас секс-бомба. В общем, чушь всё это! «Террористы»!..

Чушь-то чушь, а чего ж они всё-таки прячутся? Пригласили бы к себе в офис, поговорили бы… Чайку попили,.. кофейку, … посидели… Всё честь честью… А то: «станция метро “Фрунзенская”!.. на скамейке в центре зала!.. к вам подойдут!..» И спросят, блядь: «У вас продается славянский шкаф?»!!

Тьфу ты! Э-хе-хе… Ну, что за жизнь! То одно, то другое. И ехать – пиздец, и не ехать – пиздец. Ладно, поеду, короче, рискну. Авось, пронесет! А куда деваться? Придется рискнуть. Где наша не пропадала! У нас вся жизнь такая. Авоська веревку вьет, а небоська петлю накидывает. Поеду!

Да и не дураки же они, в конце-то концов? Сами всё прекрасно наверняка понимают. Все эти конспирации-хренации. Если до сих пор не попались, то что, прямо вот сейчас именно на мне и попадутся? Ну, это уж тогда такое невезеньище будет, что дальше некуда! О нем и думать нечего. Бесполезно. Это все равно, что кирпич на улице на голову может упасть. Ну, может! Ну, и что? Что же теперь, на улицу никогда не выходить? Или в каске всю жизнь ходить? Да и бессмысленно совершенно это. Б е з толку. От всего ведь все равно не застрахуешься. Можно завтра же в этой каске и в открытый канализационный люк преспокойно провалиться. И шею себе там сломать.

Короче, еду! Е-ду. Еду-еду-еду в далекие края! На метро «Фрунзенская». На скамейку в центре зала. Сяду там, упрусь рогами и буду сидеть, пока не подойдут. Или пока метро не закроют. До упора, в общем. Терять мне нечего.

А-а-бсолютно!

4.

На «Фрунзенскую» Рудников приехал минут за десять до назначенного срока. Сел на лавочку и стал ждать. Десять минут тянулись нескончаемо долго. Страхи его сразу ожили. Ему вдруг стало казаться, что станция кишит агентами спецслужб.

Вон тот парень, на скамейке напротив… Чего он тут делает? Я пришел, он уж сидел и сейчас всё сидит. Что-то непохоже, чтобы он кого-то ждал… Да и вон тот мужик… Чего он в мою сторону всё косяки кидает?.. Точно… А вон тот, в очках, с усами – так прямо откровенно на меня таращится! А стоит на него взглянуть, как он глаза отводит. Ну всё! Ясно. Влип. Ну, точно!.. Опять!..

Так, так!.. Спокойно, спокойно!.. Пока время есть… Чего говорить-то, если возьмут? «Ничего не знаю и не ведаю»?.. Не прокатит, скорее всего. Зинаиду с Фроловым сдавать?.. Блядь! Это пиздец! С работы потом увольняться надо будет. Этого мне не простят и не забудут. Стукачей нигде не любят.

А что мне говорить!? Как я здесь оказался?! «Встречу назначили»? Кто?! Через кого?! А-ах,.. забыли вы?.. Так вы нас за дураков держите?.. А теперь!!?? Вспомнили?.. Сидеть!! В глаза смотреть!!!

Ё-ё-ёб твою мать!.. Еще один! Этот уж вообще совсем откровенно пялится. Ну, всё! Крышка. Приплыли. Пишите письма. Кто это хоть? ФСБ–эшники или обычные менты?.. Какие «менты»! Террор,.. секта… Наверняка ФСБ-эшники. Значит, Лефортово. Пи-и-здец!

В этот момент к главному ФСБ-эшнику, «в очках, с усами», подошла какая-то женщина, и они вдвоем, весело смеясь и оживленно переговариваясь, двинулись к выходу.

Рудников испытал невыразимое облегчение, как будто заново на свет родился. Он вынул из кармана платок и вытер дрожащей рукой вспотевший лоб. Фу-у-у!.. Так, блядь, и окочуриться недолго! В ящик сыграть. На нервной почве. От подобных стрессов. Нервные клетки ж не восстанавливаются. Стар я уже стал для подобных игр. Стар! Не мальчик. В казаков-разбойников по метро играть. В разведчиков-шпионов. В Джеймсов Бондов-Штирлицев, мать их Хари! Ну и ну!.. Вот так встречка! На Черной Речке. Начало отличное! Посмотрим теперь, что дальше будет. Такова вся сектантская жизнь? Мне это все как-то по-другому представлялось.

– Игорь Иванович?.. – услышал он вдруг обращенный к нему вопрос и чуть не подскочил от неожиданности. Да наверное, даже и не «чуть». Наверное, именно даже и подскочил. По крайней мере, сидящая рядом женщина посмотрела на него с некоторой опаской и удивлением и слегка отодвинулась.

Рудников поднял глаза и увидел стоящего перед ним молодого элегантного (это слово почему-то сразу же приходило на ум) мужчину лет тридцати с небольшим. В общем, немногим старше самого Рудникова.

– Да?.. – ответил Рудников, выжидающе глядя на мужчину и чуть приподнимаясь.

– Давайте лучше на улице поговорим, – мужчина приглашающе кивнул головой в сторону выхода, и они вдвоем двинулись к эскалатору.

Мужчина молчал, Рудников тоже помалкивал. Ему хотелось произвести максимально благоприятное впечатление, и он старался с самого начала держать себя сдержанно и с достоинством.

Выйдя из метро, они сразу же свернули налево. Мужчина явно знал, куда идти. Рудников все так же молча за ним следовал и не задавал никаких вопросов.

Так, может, мы все же в офис к ним сейчас придем? – вдруг пришло ему в голову. – Хорошо бы…

Однако надеждам его, увы! не суждено было сбыться.

Железная ограда,.. ворота,.. мимо общественного туалета,.. и вот они уже идут по асфальтированным дорожкам какого-то то ли парка, то ли сквера. Да нет, какого еще «сквера»! Именно парка, огромного, с аллеями и скамейками. Ого! Вон даже и пруд есть какой-то, с утками и кокетливым горбатым мостиком посередине. Надо же! Чего-то я здесь никогда не был. Даже и не подозревал, что тут парк такой огромный существует. Прямо в центре города, в двух шагах от метро. Хотя, тут же Лужники рядом, Парк Культуры, Воробьевы горы. Ну, да. Зеленая зона почти. Элитный район.

Мужчина между тем уверенно направился к одной из пустующих скамеек около пруда.

– Давайте, Игорь Иванович, здесь, на скамеечке и побеседуем, – обманчиво-мягким голосом предложил он. Тон его, тем не менее, никаких сомнений не вызывал. Ни о каком отказе от этого «предложения» не могло быть и речи, и Рудников это прекрасно понимал. – Место отличное,.. природа,.. свежий воздух… Да и не помешает нам здесь никто.

Место было действительно во всех отношениях замечательное. И сидеть приятно – деревья, вода, утки плавают – и ближайшая скамейка чуть ли не на другой стороне пруда. Да и аллей тут нет. Никто не ходит. В общем, идеальный приют для влюбленных парочек. Маниловский храм уединенного размышления прям какой-то! Ну, надо же, какие заботливые архитекторы этот парк планировали! Всё предусмотрели. Старый, наверное, парк – поэтому. Во времена о но еще построенный. При царе Горохе. Когда для людей строили, а не для…

– Так я Вас слушаю, Игорь Иванович, – прервал его лирические размышления мужчина и выжидающе на него посмотрел.

– Кхе-е!.. – невольно крякнул Рудников.

(Вопрос застал его совершенно врасплох. Такого начала разговора он отнюдь не ожидал. Почему-то он был твердо уверен, что его сейчас начнут уговаривать, просить, убеждать – в общем, уловлять в сети. А он будет знай себе сидеть, слушать да на ус мотать. Демонстрируя при этом всем своим видом, что он еще сомневается, колеблется и вообще еще окончательного решения не принял. А значит, может в любую минуту ускользнуть из умело расставленных ему силков. И уйти, к примеру, в другую секту. Еще лучше. Где его тоже давно уже ждут не дождутся все с распростертыми объятиями.

Ну, еще бы! Он же такой ценный фрукт, всем вокруг на хуй нужный! Киви, блядь, персик. Рыбка золотая. Которую все только и мечтают поймать. А потом съесть и при этом ни на что не сесть. Согласно известной поговорке.

Все эти мысли в одно горькое мгновенье промелькнули вдруг в голове у Рудникова, и он внезапно совершенно ясно и отчетливо понял, что вот оно, главное мгновенье всей его жизни! Поворотный пункт. Именно сейчас решается его судьба! Никто его уговаривать и просить ни о чем не собирается. Наоборот! Это он должен сейчас во что бы то ни стало упросить, убедить, умолить сидящего перед ним человека принять его в секту! Доказать ему, что он им нужен!

А на хуй я им нужен?! – в панике подумал он. – Таких рыбок в каждой луже навалом. На любой вкус и цвет. Как грязи! Хоть пруд пруди. Единственное утешение, что все-таки встретились со мной. Значит…

Блядь! Как хоть теперь себя вести-то?! Что говорить? Чего тут пыжиться, надувать щеки и в достоинство играть, когда он все про меня наверняка знает. Кто я и что я. От того же Фролова. Да и от Зинаиды!.. А может, у них и еще из наших кто-то есть. Я же не знаю про них ничего. Ровным счетом.

В общем, начнешь тут сейчас понты колотить и Д’ Артаньяна из себя строить, так только в дурацкое положение попадешь, чего доброго. С самого начала. Так всё на этом и закончится, даже не начавшись.

«Спасибо, – скажут, – мы подумаем!» – и привет! Или просто пошлют. «Нам, мол, мудаки не нужны. Своих хватает! Всего хорошего!»)

– Ну, Вы знаете, я думал, это Вы мне чего-то о себе расскажете… – осторожно начал Рудников. – Я же не знаю о вас ничего…

Мужчина усмехнулся.

– А вы, я думаю, и так про меня всё знаете! – вдруг словно по наитию, подчиняясь какому-то внутреннему порыву, неожиданно даже сам для себя добавил Рудников.

(Улыбка мужчины стала чуть шире, и Рудников с облегчением понял, что он, кажется, избрал верный тон. Лучше говорить предельно откровенно. Это, пожалуй, в данной ситуации самое разумное.)

– Многое, Игорь Иванович, многое! Не всё, конечно, но многое! – собеседник был сама доброжелательность. – Так, зачем Вы все-таки хотите к нам вступить?

– Знаете, я просто хочу сделать карьеру! – решил идти напролом и ва-банк Рудников. А!.. Была не была! – Как я понял со слов Фролова, вы можете с этим помочь. Просто хочу в жизни чего-то добиться! Вот и всё.

– Даже если для этого придется изменить своим принципам, убеждениям, своей вере? – с интересом спросил мужчина.

(Рудников на секунду заколебался. Упоминание о вере его как-то неприятно кольнуло. Веры, положим, у него никакой особой и не было, но и становиться каким-нибудь там мусульманином ему вовсе не улыбалось. Как-то это все-таки… Но колебания его длились недолго.

А-а!.. Магометянином, так магометянином! Да пропади все пропадом! Хоть идолопоклонником. Вопрос цены. Чего тут ломаться! Продаваться надо легко и дорого!)

– Да нечему мне вообще-то изменять, – с горечью признался он. – Нет у меня никакой веры. Не говоря уж о принципах и убеждениях.

– Похвально, похвально!.. – улыбка мужчины стала еще шире и лучезарней. – Весьма похвально! До чего же все-таки приятно беседовать с искренним человеком!.. Ладно, Игорь Иванович, тогда и я отвечу Вам искренностью на искренность. Не буду Вас больше мучить и мистифицировать, а сразу введу в курс дела. А Вы уж сами примете для себя решение. Вступать к нам или нет. Договорились?

– Да, конечно, – пожал плечами Рудников. – Разумеется. Был бы очень рад Вас выслушать. За этим, собственно, я сюда и приехал.

– Ну вот, и отлично! – мужчина пристально посмотрел на Рудникова (тому вдруг стало почему-то немного не по себе, и он непроизвольно поёжился) и после секундной паузы продолжил.

– Видите ли, Игорь Иванович, у нас довольно… ну, необычная, в общем-то, организация. То, что я Вам сейчас скажу, Вас, возможно, несколько удивит, но Вы человек образованный, с университетским дипломом, так что Вам будет проще.

(Рудников кончал Физфак МГУ. «Чтобы в этой дыре проклятой заживо сгнить!» – с ожесточением подумал он. При упоминании об образовании его страстное желание вступить куда угодно! в любую организацию, любую секту! лишь бы вырваться любой ценой из этого жизненного тупика! еще более усилилось.)

Итак, как Вы, конечно, знаете, согласно общепринятым представлениям, если бросать, скажем монету...

(Рудников невольно вздрогнул. Ему сразу же вспомнился пьяный Фролов. Он тоже чего-то всё с монетой носился.)

…то в половине случаев будет выпадать орёл, в половине решка. Ну, в среднем, разумеется, в среднем!.. Иными словами, оба эти события равновероятны. Причем считается естественным и очевидным, что от того, кто именно бросает монету, Петров или Сидоров, результат никоим образом не зависит. Вероятность для всех одна.

На самом деле, это не совсем так. Каждый человек вносит свои индивидуальные искажения в информационно-статистическое поле, и, соответственно, результаты серий бросков будут поэтому у каждого свои. Ну, отклонения, разумеется, незначительные, на уровне сотых и тысячных процента, но, тем не менее, они все же существуют.

Этим, кстати, и объясняется тот общеизвестный факт, что одним людям в жизни везёт, а другим нет. Современная наука это отрицает, а между тем, всё очень просто. Личностные искажения информационно-статистического поля.

Это, к слову сказать, легко обнаружить экспериментально, просто никому до сих пор не приходило в голову ставить такие эксперименты. То есть у каждого человека свое устойчивое вероятное распределение. Не 50 на 50 у всех, а у одного 50, 001 на 49, 999, у другого 50, 003 на 49, 997 и т.д.

Так вот, самое главное. Это индивидуальное распределение можно изменить. Сделать его равным, например, 0, 6: 0, 4. Или даже 0, 8: 0, 2. Да, в сущности, вообще любым! Иными словами, можно сделать человека более везучим. Сделать так, что ему будет во всем везти. Всё у него будет удаваться, во всем ему будет сопутствовать удача. Что бы он ни затеял! Счастье само будет всегда плыть к нему в руки!

(Рудников слушал со все возрастающим изумлением. Он сам был технарь, физик-теоретик по образованию как-никак, теорию вероятности, статистику знал практически профессионально. И потому мог по достоинству оценить смысл и оригинальность всего, только что услышанного.

А ведь действительно!.. Такое просто в голову никому до сих пор не приходило! Что каждый человек вносит индивидуальные искажения в вероятностное распределение. И что, значит, результаты серий будут у каждого свои.

Да это же целое научное открытие! Революция! Переворот в информатике! Это же Нобелевка готовая. И, главное, просто как всё! Экспериментально можно всё легко проверить. Ну, ни фига себе!.. «Секта»!.. Это кто передо мной, Эйнштейн новый, что ли, сидит? Собственной персоной? Норберт Винер?..

Да! Так, а чего он там насчет изменения-то говорил? Я настолько ошалел, что самое главное-то, похоже, и прослушал! Нет, ну ни фига себе! Я до сих пор просто в каком-то шоке пребываю! В столбняке.)

– Именно с этим, кстати сказать, связано и повышение по службе Вашего друга Фролова, – продолжал, между тем, мужчина.

(«Друг», блядь! «Нужен мне такой друг!» – угрюмо подумал Рудников.)

– Мы не предпринимали никаких конкретных усилий по его продвижению, как Вы, по всей видимости, решили. Мы всего лишь улучшили его статистические характеристики, сделали его более удачливым, везучим, а дальше всё произошло само собой. «Естественная сила вещей», – как говорили древние. Прочно забытый ныне хороший старый термин, между прочим.

Н-да… И зря он Вам, кстати, эту свою удачливость с монеткой демонстрировал, – добавил вдруг мужчина, проницательно глядя на Рудникова.

(А я-то здесь причем? – с недоумением мысленно пожал плечами тот. – Я его за язык не тянул. Сам болтал.)

− Такие демонстрации категорически запрещены правилами нашей организации. Так что с Вашим приятелем мы еще будем разбираться.

(Да на здоровье! – злорадно ухмыльнулся про себя Рудников. – Разбирайтесь. Гоните его в шею! Я только рад буду. Правильно! Как можно вообще с алкашами дело иметь? Впрочем, им виднее. Понятно теперь, чего он в кабинете тогда так замандражировал, когда я про монету упомянул. А потом обрадовался, что я ничего не помню. Знает кошка, чьё мясо съела!)

Да и просто удачу свою можно таким образом спугнуть. Можете уж мне поверить!

(А-а-а! … – сообразил Рудников. – Так он еще перепугался тогда, не спугнул ли свою удачу!? Зря я ему, блядь, сказал, что цифр не помню. Пусть бы мучился.)

Теперь вот что! – продолжил свои объяснения мужчина. – Удачливость Ваша вырастет, но произойдет это за счет окружающих Вас людей. Они, соответственно, станут неудачниками.

(Ну-у, пидор! – ошеломленно подумал Рудников про Фролова. – Так это он за мой счет начальником стал?! За счет всех нас?!)

Ну, знаете, по известному закону: если где-то прибыло, значит, где-то в другом месте убыло, – мужчина усмехнулся. – Но у Вас, Игорь Иванович, как мы выяснили, близких нет, да и принципов, как Вы сами только что сказали, у Вас никаких, так что особых морально-этических проблем с этим, я думаю, не возникнет. Или все-таки возникнут?» – мужчина вопросительно посмотрел на Рудникова.

– Нет, – коротко ответил тот.

(Да какие еще там «морально-этические проблемы»! П о хую мне все окружающие! Пусть хоть а преисподнюю все проваляться! В геенну огненную. Гори они там все ясным пламенем! Только рад буду. Так всем этим уродам и надо! «Окружающие»!.. – Рудников представил себе на секунду, что ему одному будет отныне хорошо, а всем вокруг плохо, и сощурился от удовольствия. – Есть все-таки на свете высшая справедливость! Есть! Сколько можно на мне воду возить? Очень, конечно, удобно. Нашли, блядь, козла отпущения!.. И хоть бы одна сволочь!.. Да тот же Фролов этот, гондон!.. Ладно. Узнаете теперь, каково это. Почем фунт лиха! Побудете в моей шкуре.)

– Хорошо, – кивнул головой мужчина. – Теперь задавайте вопросы. Если Вам что-то неясно, непонятно – спрашивайте.

Рудников немного подумал.

– Скажите, – несмело начал он, – вот Вы говорите: за счет окружающих. А если я решу создать семью? Жениться?

– Тогда Вам лучше будет уйти от нас, – спокойно ответил мужчина.

– И что, это так просто?

– Конечно, – пожал плечами тот. – Никаких проблем. Вы можете сделать это в любой момент.

– И это не будет иметь для меня никаких последствий? – с еще большим удивлением уточнил Рудников.

(Он все еще подозревал какой-то подвох. Как это так: просто взять и уйти? Может, я тогда хроническим неудачником стану? И сразу всё растеряю, что за время пребывания в секте приобрел? Или еще какой-нибудь пиздец на меня обрушится? Не может же быть все так просто? Из таких организаций так легко не уходят!)

– Абсолютно! – с улыбкой заверил его мужчина. – Ну, Ваша удачливость, естественно, вернется к Вашей нормальной, только и всего. К Вашей нынешней. Какая у Вас сейчас.

– Но она не уменьшится? – всё никак не мог успокоиться Рудников. – Не упадет? Я не стану неудачником? (Хотя, а кто я сейчас? Удачник? Тогда зачем я в секту иду?)

– Нет-нет! – успокоил его мужчина. – Вы просто опять станете обычным человеком с обычными среднестатистическими характеристиками. Только и всего.

– А… – Рудников замялся. – А все мои… приобретения? Ну, то, что я получу,.. за время пребывания в вашей… организации?.. Пока мне везло. Они.. у меня останутся?.. Или их надо будет вернуть?

– Ничего не надо будет никому возвращать! – мужчина шутливо поднял правую руку. – Всё у Вас останется. Пользуйтесь на здоровье!

– Вы знаете, – Рудников решился опять быть до конца откровенным, – просто какие-то сказочные условия! Даже не верится. Так и кажется, что это какая-то ловушка, что ли. Вы не обижайтесь, конечно. Видите, я совершенно откровенно говорю.

– Да я вижу, Игорь Иванович, – глядя прямо в глаза Рудникову, спокойно произнес мужчина, – вижу… В общем, не переживайте. Нет никаких подвохов, ловушек и недомолвок. Всё обстоит именно так, как я сказал. Не лучше и не хуже. Так что Вам решать.

– Нет, ну чего тут тогда решать… – пробормотал Рудников. – Конечно, я с превеликим удовольствием… На таких условиях… Да! так, насчет условий! – вдруг встрепенулся он. – Вы вот сказали, что Фролов не должен был демонстрировать мне свою удачливость. Это запрещено. А что еще запрещено? Какие вообще правила?

– Запрещены всего две вещи, – всё так же спокойно пояснил мужчина. – Первое. Показывать этот опыт с монетой. И второе – не желать зла всей организации в целом или отдельным ее членам.

(Рудникову ужасно хотелось переспросить, что будет, если он все-таки нарушит этот запрет – ну, просто, чтобы хоть знать! представление иметь! – но задать этот вопрос он, тем не менее, в итоге так и не решился. Язык не повернулся. Он как-то интуитивно понял, что лучше этой темы не касаться. Ну её!

Это всё равно, что спрашивать у террористов: «А что будет, если я вас все-таки предам?» – «А чего ты спрашиваешь? Предать собираешься?»

На фиг, короче! С огнем не шутят.

Да и не такие уж они страшные, условия эти. Наоборот, более чем мягкие и, в общем-то, вполне понятные. Не хвастайся по пьяни, какой ты теперь герой и везунчик вдруг стал. Не привлекай внимание! И не кусай руку, которая тебя кормит. Не желай зла людям, которые тебя таким счастливцем сделали. Чего тут особенного-то? Нормальные человеческие требования, вполне естественные.

Но все-таки, чего будет, если я их вдруг нарушу? Вот так и хочется спросить! Так и подмывает, подманивает!.. Подзуживает!.. Ладно, изыди! Это меня бес дразнит.)

– Понятно… – опустил глаза он. – Я всё понял… А скажите… Вот Вы говорите, что сделаете меня более удачливым, что ли. Ну, улучшите мои индивидуальные статистические характеристики. (Мужчина одобрительно улыбнулся.) А как это на практике будет выглядеть? Это что, обряд какой-то? Процедура какая-то? Как это всё будет происходить?

– Вы всё увидите сами, – мужчина перестал улыбаться и посмотрел на Рудникова в упор. – Принуждать Вас никто ни к чему не будет, не беспокойтесь. В любой момент Вы можете взять и уйти. Никто Вас не будет удерживать, и это не будет иметь для Вас абсолютно никаких последствий. Просто вернётесь к своей обычной среднестатистической жизни, вот и всё.

Собрания наши проходят еженедельно, по пятницам. Посещать Вы их можете, соответственно, тоже хоть каждую пятницу. А можете через пятницу. Можете раз в месяц или даже раз в год. Дело Ваше. Но чем чаще Вы их будете посещать, тем лучше будут Ваши статистические характеристики. Тем больше Вам будет везти. Слишком долгие перерывы вредны. На собраниях Вы как бы получаете заряд особой энергии, а с течением времени она, разумеется, рассеивается. Чтобы сохранить удачу, необходимо производить постоянную подзарядку. Посещать наши собрания.

– Простите, простите!.. – заинтересованно переспросил Рудников. Всё-таки он был физиком. – Вы говорите: заряд особой энергии. Так, значит, явление имеет энергетическую природу? И что это за особая энергия?

– Черная психическая энергия – голос боли и страдания.

– Так-так!.. – пряча глаза, промямлил Рудников.

(Он чувствовал глубочайшее разочарование. Очередные сумасшедшие. Психи черные. А я-то, дурак, было и поверил!.. Поделом мне! Хотя с монеткой идея хорошая. Про индивидуальное распределение.)

– Черная энергия, значит… Боли и страданий… И ее можно зафиксировать приборами?.. Измерить?..

– Нет, – невозмутимо ответил мужчина. – Измерить пока нельзя. Приборов таких пока нет...

(Рудников хмыкнул про себя. Ну, конечно… ПОКА нельзя! Приборов таких, видите ли, ПОКА нет! Наука еще до наших великих сектантских открытий не доросла! Ну, разумеется, куда уж ей! Успеть за полетом нашей сектантской мысли. Мы же её опередили лет на сто! А то и двести.

Господи! Сколько же сейчас таких идиотов развелось! Гениев непризнанных. Всех времен и народов. Со своими, блядь, великими открытиями. Каждый день что-нибудь в прессе, да напечатают. Такие же полуграмотные мудаки-журналисты. То инженер Иванов из-под Елабуги всего Эйнштейна опроверг, то технолог Петухов из Конотопа мгновенную связь телепатическую с Тау-Китой установил. Общается, блядь, теперь целыми сутками напролет. Заебал их там всех уже. Всех тау-китян. Те, бедные, и не знают теперь, как от него отвязаться.

Но с монеткой, все же, идея хорошая…)

…Но зафиксировать можно…

(Рудников пренебрежительно вскинул глаза на своего собеседника. Хм!.. Приборов нет, а зафиксировать можно. Ну, и как же, интересно?

А-а!.. Ну да! «Наши телепаты»!.. Сам себе приборы. Чувствуют, блядь, как она прохо-одит! Через их тела!.. Доставляя им боль и страдания. В одном чё-ё-рном, чёрном городе!.. в чё-ё-рной, чёрной компании!.. чё-ё-рная, чёрная энергия!!.. Тьфу ты!.. Впрочем, чего с них взять? Больные люди.. Удивительно, как им про монетку-то в голову пришло. Хотя, это ведь тоже еще проверять надо… Да, но Фролов!?.. И Зинаида?)

…Видите ли, источником черной психической энергии, энергии боли и страданий, являются, естественно, те места, где люди эти боль и страдания испытывают. Это прежде всего тюрьмы и больницы. Все эти заведения находятся, как правило, в черте города, в жилых кварталах.

Так вот, если провести статистическое обследование жителей близлежащих домов, то выяснится, что число заболеваний, смертей, несчастных случаев и пр. там существенно выше, чем в обычных районах. То есть эти заведения являются постоянно действующим негативным фактором, ну, как, к примеру, свалка радиоактивных отходов. Принцип изучения влияния на окружающую среду тот же. Сравнительное статистическое обследование потенциальных объектов воздействия.

(Рудников слушал всё это, раскрыв рот. Скептицизм его бесследно исчез, уступив место какому-то прямо-таки суеверному ужасу.

Невероятно! Да этот человек, похоже, действительно гений! Если это вообще человек. Какие-то идеи, совершенно не человеческие! «Индивидуальное вероятностное распределение»,.. «черная психическая энергия»… Как будто из другого мира. И ведь при всей их кажущейся фантастичности подход сугубо научный. Вот что изумительно! Всё легко проверяется экспериментально опытным путем. Пожалуйста, проверяй!..

Невероятно! А интересно, такая статистика действительно кем-нибудь собиралась?)

– Простите, а такое статистическое обследование действительно кем-нибудь проводилось? – Рудников даже шею от любопытства вытянул.

– Да. Нашей организацией, – лаконично ответил сектант.

(Рудникову еще много чего хотелось спросить и уточнить. Объем выборки,.. конкретные цифры… В нем вдруг властно заговорил ученый, исследователь. Но он взглянул на сидящего рядом человека и как-то сразу внезапно понял, что все эти вопросы сейчас по меньшей мере неуместны. Здесь не научный симпозиум.

Чего это он тут распелся? Раскудахтался. Цифры ему подавай, графики!.. Ученый в нем, видите ли, проснулся. Исследователь, блядь, хренов. Ну, так пусть он опять спокойно засыпает. Вечным сном. Какой из тебя сейчас ученый-исследователь? Когда это было-то? Сколько лет назад? Мало ли кто чего когда кончал. Уймись! Думай лучше о деле, а не о графиках. Что бы такое существенное спросить. Тебя, мудака, впрямую касающееся. Неизвестно ведь, когда еще такой случай выпадет. Может, этот руководитель один только раз собеседование с новичками и проводит. Ну, так и спрашивай по делу! А не всякую дребедень. Цифры-графики! Болван несчастный! Физик, блядь, теоретик недорезанный. Ишь, чего вспомнил! Си-и-ди-и!..

Да… Да… Так чего спросить-то? – лихорадочно заметался Рудников.)

– Так значит, как я понял, ваши офисы находятся в непосредственной близости от тюрем, больниц – ну, источников черной пси-энергии, – вслух произнес он, – и, посещая собрания, я как бы ей подзаряжаюсь? Так?.. Вообще, Вы не могли бы все же чуть поподробнее объяснить весь этот механизм воздействия?

(На хуй он мне нужен, этот механизм?! – тут же в панике подумал он. – Чего я к нему пристал как банный лист? Мне-то какая разница? Разозлится еще сейчас, чего доброго! Сказали же тебе: везти тебе отныне станет, только на собрание почаще ходи! – ну, и хватит с тебя! Так нет! «А как?» «А почему?» Механизм ему, видите ли, подавай! Ну, не хочешь – не ходи!)

– Ну, понимаете, я же все-таки физик по образованию, – искательно улыбаясь, добавил он. – Мне просто интересно…

– Понимаю, понимаю! – весело откликнулся мужчина. – Ну, в двух словах, дело обстоит так. Да, Вы всё правильно поняли. Посещая наши собрания, Вы подзаряжаетесь черной пси-энергией. Становитесь ее носителем. И притягиваете к себе удачу окружающих, их положительную, белую пси-энергию, подобно тому, как притягиваются друг к другу положительные и отрицательные заряды.

– Подождите, подождите!.. – возбужденно перебил своего собеседника Рудников, и сам даже этого не заметил. – Как же так!? Получается, что на всех – ну, скажем, жителей окрестных домов – черная пси-энергия действует негативно, и только на членов секты – позитивно?

(Слово «секта» вырвалось у Рудникова случайно, просто в пылу беседы.)

– Именно так, – подтвердил мужчина, не обратив никакого внимания на невольно допущенную Рудниковым оговорку. – Как раз в этом и состоит смысл обрядов, ритуальных действий, осуществляемых на собраниях. Сделать черную пси-энергию безопасной и даже полезной для участников. Заставить ее работать им на благо! – засмеялся он.

Этот смех почему-то неприятно резанул слух Рудникова.

Так, значит, я буду строить свое счастье на несчастье других? – пришла ему в голову совершенно очевидная мысль. – Как-то это… Хотя, чего это я?! – тут же опомнился он. – Мне-то что? Меня же сразу предупредили. Насчет морально-этических проблем. Ну, сиди и дальше на своей нищенской зарплате. Бегай у Фролова на побегушках. Если ты такой высокоморальный. Пусть он тогда