Приложение: неодушевленное

Наш земной мир чрезмерно бимодален в своих формах: они либо крайне просты, подобно незаведенным часам, и к ним мы относимся с пренебрежением, либо чрезвычайно сложны, так что мы считаем их чем-то совершенно особенным и говорим, что они обладают Жизнью... Сейчас нам понятно, что эти два вида форм – просто две противоположные крайности единой шкалы.

У. Росс Ашби

В третьем разделе я отметил пункт, в котором мое рассуждение начинает разворачиваться в двух направлениях, и констатировал, что с одной, чисто человеческой, точки зрения не имеет смысла постулировать игру неодушевленной материи. Здесь я вновь возвращаюсь к этой теме. Нижеследующие размышления имеют весьма предварительный и далекий от завершенности характер (почему и помещены в приложении). Должны ли мы мыслить неодушевленную материю как «мертвую»? Должны ли считать, что она просто помещена в некое пространство? Я хочу подойти к этому вопросу с нескольких сторон.

Прежде всего, мы, вероятно, можем получить некоторую концептуальную поддержку от самих вневременных наук. Вневременной характер этих наук, как правило, проявляется на уровне законов или выводов, никак не связанных с историческим временем. Эту особенность наук я подчеркнул в четвертом разделе. Но если мы возьмем эти науки и то, как они представляют свои объекты, на уровне онтологии, получится гораздо более живая картина. На самом «фундаментальном» уровне находится квантовая механика (и квантовая теория поля). В онтологическм плане квантовая механика целиком посвящена игре материи: волновая функция электрона – это описание всех возможных вариантов поведения электрона. Предложенное Фейнманом интегрирование по траекториям в квантовой механике суммирует все возможные траектории, по которым система способна переходить от одного состояния к другому. Джефф Баукер отмечает (и это непосредственно связано с тем, о чем я говорил во втором разделе), что Нильс Бор усматривал четкие параллели между квантовыми процессами и биологической эволюцией: «Результат любого взаимодействия между атомными системами – это итог соревнования отдельных процессов» (Bohr N., 1960, 4; цит. по Bowker G., 1993, 119).

Далее, обнаружить подобные образы играющей материи можно, даже не углубляясь в дебри квантовой механики. Возьмем статистическую термодинамику с ее образом бесконечного колебательного процесса на уровне атомарных и молекулярных соединений. На ум приходит и использование вариационных методов в физике, прежде всего в классической физике. Еще со школьных лет я более или менее помню вариационный метод исчисления сил, действующих в статичных механических конструкциях, – скажем, мостах: действующие силы выявляются путем перебора всех возможных деформаций конструкции. Поэтому мост можно представить так: он постоянно колеблется в пределах своего контура, а его устойчивость – это временно сдерживаемое колебание.

Таким образом, на онтологическом уровне даже строгие атемпоральные науки в некоторых случаях позволяют нам увидеть игру и становление (по крайней мере, в потенции) неодушевленной материи – всей материи. Законы и выводы этих наук можно, следовательно, рассматривать не столько как законы бытия, но как законы сдерживаемого становления. Думаю, метафизика становления найдет немало интересного в этой идее. Ниже я снова вернусь к ней, хотя должен признаться, что многое здесь для меня пока еще загадка.

Оставив царство научного знания о материальных силах и их взаимодействии, но размышляя в том же русле, мы можем вновь обратиться к паровой машине. Практическая проблема первых машин состояла в том, что паровой цикл и выдача энергии колебались, непредсказуемо повышаясь или понижаясь. Паровые машины были подвластны игре. А практическим решением проблемы стал так называемый регулятор – механическое устройство, которое следило за циклом и воздействовало на рабочие условия так, чтобы компенсировать отклонения от желаемых параметров. Этот пример тоже говорит не о вневременном бытии структуры, а о взятии под контроль изъянов становления. Но даже устранение изъянов не дает полной гарантии. История паровых машин отмечена многими взрывами, и я думаю, что изучение причин этих взрывов вылилось в несколько специфических и обусловленных этим изучением историй из сферы металловедения: почему во время работы машины данный болт ослаб или данный шов потерял прочность. Наверное, стоит признать, что даже неодушевленный мир постоянно предлагает нам игры, возникновение во времени и становление. Мы склонны игнорировать этот факт потому, что подобные игры ведутся не ради нашей пользы – с нашей точки зрения, машинам свойственно деградировать: паровые машины не эволюционируют в атомные электростанции²¹.

И последнее соображение о паровой машине. Появление механического регулятора привело к подъему конструкторских работ и математических расчетов, посвященных контрольным устройствам и системам слежения, а эти исследования, в свою очередь, стимулировали появление в эпоху Второй мировой войны новой науки – кибернетики²². С этой исторической точки зрения кибернетика – это наука о становлении, хотя и становлении неупорядоченном: последнее обстоятельство подчеркивается маниакальным вниманием кибернетики к контролю, устойчивости систем и биологическим моделям. Однако в послевоенную эпоху процветали и другие связанные с кибернетикой науки о становлении, не имевшие подобных внутренних ограничителей. На ум приходят такие термины, как «самоорганизация» (а также самсоздание, теория хаоса, аттракторы, комплексность, клеточные автоматы, автокатализ, искусственная жизнь, неравновесная термодинамика и т.д. – и они, конечно, встраиваются в мой отправной пункт, эволюционную биологию: см. Depew D., Weber B., 1997). Таким образом, с моей точки зрения, существует класс наук, которые, в отличие от атемпоральных наук, активно тематизируют становление по всему спектру неодушевленных и одушевленных структур, а потому имеют близкое сходство с метафизикой становления (об этом свидетельствует тот факт, что Делез, Гваттари и Де Ланда используют парадигмы, заимствованные из этих наук²³). Но как далеко мы можем зайти, инкорпорируя науки о становлении в метафизику? Следует ли нам – если возвратиться к теме пятого раздела – интерпретировать их реалистически?

На мой взгляд, если упомянутые области знания заслуживают названия науки, они должны так или иначе содержать в себе некие общие принципы структурирования и возникновения. А я уже приводил свой вывод, основанный на примерах, известных мне из моих собственных исследований, согласно которому таких принципов не существует. Поэтому я считаю, что не следует понимать термин «науки о становлении» в буквальном смысле. В противном случае мы неизбежно а) сузим сферу воображения, то есть, будем отбирать лишь те акты становления, которые согласуются с той или иной теорией, и игнорировать другие и b) вновь отвернемся от мира и станем рассматривать все удивительные мировые процессы и явления как частные случаи одной или нескольких «абстрактных диаграмм» или чего-то подобного²⁴. Напротив, я вижу все основания использовать науки о становлении как вспомогательные инструменты воображения. Как я уже говорил, становление – исключительно трудное для осмысления понятие. Повторяющееся воспроизведение простого набора парных равенств может привести к поразительно сложному поведению переменных, поведению, чрезвычайно чувствительному к исходным условиям. Если понимание данного обстоятельства поможет кому-нибудь вообразить становление, я только приветствую это. нЕТ НАУКИ О СТАНОВЛЕНИИ Т, К, НЕТ ПРИНЦИПОВ