Часть третья

Еще до того, как Обломов снял дачу, Тарантьев перевез все его пожитки к своей куме на Выборгскую сторону. И вот, когда сияющий Обломов возвращается к себе на дачу, он находит там поджидающего его Таранть-ева, который спрашивает, почему это он до сих пор не наведался в новую свою квартиру. Он напоминает Обломову о подписанном на целый год контракте и требует восемьсот рублей — за полгода вперед. Обломов не хочет ни селиться у кумы Тарантьева, ни платить. Он выпроваживает ставшего ему неприятным гостя и бежит к Ольге. Он хочет рассказать Ольги-ной тетке о помолвке. Но Ольга требует, чтобы прежде он заверил в Палате доверенность на управление имением, с тем чтобы деревенский сосед Обломова смог разобраться наконец с его хозяйственными делами, построил дом, нашел новую квартиру, написал Штольцу... “Что же это такое? — печально думал Обломов, — ни продолжительного шепота, ни таинственного уговора слить обе жизни в одну!.. Какая странная эта Ольга! Она... не задумывается сладко над поэтической минутой, как будто в ней вовсе нет мечты, нет потребности утонуть в раздумье!.. Что это все они как будто сговорились торопиться жить! ” С доверенностью у него что-то никак не получается, он едет на Выборгскую сторону, в “дом вдовы коллежского секретаря Пшеницына”, тарантьевской кумы Агафьи. Хозяйке “было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки... Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих жил”.

Кончается август, пошли дожди, а Обломов все живет В списках не значился. Переезжать некуда, приходится селиться “у кумы”. Три дня подряд он ездит к Ольге, на четвертый ему кажется как-то неудобно ехать туда снова. Захар приносит ему очень “славный” кофе. Оказывается, его сварила сама хозяйка. Потом он получает от нее “огромный кусок пирога” и рюмку водки, “настоенной на смородинном листу”. “А есть в ней что-то такое...” — думает Обломов, глядя на пышнотелую хозяйку. По своей невнимате-ности он подписал подсунутый ему Тарантьевым контракт, предусматривающий громадную неустойку в случае, если он пожелает съехать прежде времени с квартиры. А денег нет. Обломов остается жить у вдовы Пшени-цыной. Здесь “кофе все такой же славный, сливки густые, булки сдобные, рассыпчатые”. Хозяйка нравится Обломову все больше. Дело идет к зиме, встречи с Ольгой наедине становятся все реже. У Ильинских постоянно гости, а в обществе Обломов чувствует себя плохо. Ему больше нравится сидеть дома. Однажды Захар вдруг говорит: “Стало быть, свадьба-то после Рождества будет? ” Обломов в ужасе: уже по лакейским, по кухням толки идут, а они с Ольгой до сих пор ничего не сказали тетке! Он решает убедить Захара, что жениться вовсе и не собирается. Анисья, жена Захара (он недавно женился), сообщает между прочим, что Ильинские бедны. Обломов пугается. “Счастье, счастье! — едко проговорил он потом. — Как ты хрупко, как ненадежно! Покрывало, венок, любовь, любовь! А деньги где? А жить чем? ” Он решает несколько дней не ездить к Ильинским, но тут приносят письмо от Ольги. Она назначает ему свидание в Летнем саду. Он едет туда неохотно. И видит, что Ольга пришла одна. Обломов считает, что они поступают очень дурно, встречаясь тайком. Он опасается за ее репутацию. Ольга решает все сказать тетке. “Обломов побледнел. " Что ты? " — спросила она. " Погоди, Ольга: к чему так торопиться? " — прибавил он. У самого дрожали губы”. Ольга просит его приехать завтра к обеду. Он не едет один день, два, говорит себе, что вот придет ответ из деревни от соседа-поверенного, тогда уж и поедет. Он с удовольствием болтает с хозяйкой. Ольге он пишет в письме, что простудился в Летнем, саду, пришлось посидеть дома, но скоро приедет. А тут появился и законный предлог не ездить к Ильинским: “мосты уже сняли, и Нева собиралась замерзнуть”. Он прочел пятнадцать страниц одной из книг, присланных ему Ольгой, скучает, ходит по улице, болтает с хозяйкой. Река замерзла, по льду настлали мостки, можно перейти на другой берег, но Обломов идти боится, пишет Ольге, что у него болит горло, так что еще несколько дней он посидит дома. Прошла неделя. Он беспрестанно беседует с хозяйкой, возится с ее детьми. Завтра воскресенье, надо ехать к Ольге, “целый день мужественно выносить значительные и любопытные взгляды посторонних, потом объявить ей, когда намерен говорить с теткой”.

“Ему живо представилось, как он объявлен женихом... как приедут разные дамы и мужчины, как он вдруг станет предметом любопытства, как" дадут официальный обед, будут пить его здоровье... потом по праву и обязанности жениха он привезет невесте подарок”. А у него нет денег! До сих пор-нет и письма из деревни. Обломов не поедет пока к Ольге...

Ольга между тем ждет Обломова, волнуется, перечитывает его последнюю записку. Барон, друг Ольгиной тетки, сообщает, что в будущем месяце кончится судебная тяжба по именью Ольги, так что на следующий месяц можно будет уже туда ехать. Ольга очень рада, но решает не говорить пока Обломову, что у нее тоже есть имение. “Она хотела доследить до конца, как в его ленивой душе любовь совершит переворот, как окончательно спадет с него гнет, как он не устоит перед близким счастьем, получит благоприятный ответ из деревни и, сияющий, прибежит, прилетит и положит его к ее ногам, как они... бросятся к тетке, и потом... Потом вдруг она скажет ему, что и у нее есть деревня... и дом, совсем готовый для житья”.

Обломов к обеду не приехал. Ольга решает, что он болен и страдает в одиночестве. На следующий день она сама приезжает к нему, спрашивает, почему он не показывается. Обломов признается, что болен не был, говорит, что боится сплетен, а с теткой ему не хочется заговаривать об их планах до тех пор, 'пока не придет письмо из деревни. Но Ольга сомневается в его искренности. “Тут есть какая-то ложь, что-то не то, — говорит она. — Что это все значит? Скоро мы перестанем понимать друг друга”.

Ольга “взяла со стола книгу и посмотрела на развернутую страйицу: страница запылилась... Она посмотрела на измятые шитые подушечки, на беспорядок, на запыленные окна, на письменный стол, перебрала несколько покрытых пылью бумаг, пошевелила перо в сухой чернильнице...”. “Что же ты делал? ” — спрашивает она, хотя сама уже догадывается, что, конечно, лежал на диване. “Ты обманул меня, — холодно сказала она, — ты опять опускаешься...” Обломов страстно уверяет Ольгу, что ради нее “кинулся бы сейчас в бездну”. “Да, если бы бездна была вон тут, под ногами, сию минуту, — перебила она, — а если б отложили на три дня, ты бы передумал, испугался... Это не любовь... Зачем же ты пугаешь меня своей нерешительностью, доводишь до сомнений?.. А тебе еще далеко идти, ты должен стать выше меня... Я видела счастливых людей, как они любят. У них все кипит, и покой их не похож на твой... Они действуют”. Обломов снова полон воодушевления. Он едет к Ольге, потом с ней в театр, назавтра снова к Ольге. Дома его ждет письмо из деревни: сосед не хочет брать на себя управление запущенным имением Обломова, настоятельно'советует ему срочно приехать. Наличных денег нет ни гроша. Можно, конечно, занять денег, но вдруг он не сможет вернуть долг в срок? Значит, отложить на год свадьбу? Обломов решает посоветоваться с братом хозяйки Иваном Матвеевичем. Тот рекомендует ему в качестве управляющего его имения своего сослуживца Исая Фомича Затертого — “он... деловой и знающий человек”.

Иван Матвеевич угощает Тарантьева ромом за то, что поселил у него Обломова, да теперь еще, если сладится дело с Затертым... Обломовка будет у них в руках. А свадьбы можно не бояться — простак Обломов “пялит глаза” на сестру Ивана Матвеевича.

Обломов читает полученное из деревни письмо Ольге, сообщает ей, что решил поручить имение Затертому. Ольга удивлена: ведь он не знает этого человека, да и рекомендующий его Иван Матвеевич, что он за человек — тоже неизвестно. “Иначе ведь самому надо ехать... — говорит Обломов. — Я совсем отвык ездить по дорогам, особенно зимой... Если даже я и поеду... я толку не добьюсь; мужики меня обманут; староста скажет, что хочет... денег даст, сколько вздумает”. Вот был бы здесь Штольц, он бы все уладил! Ольга смотрит на него с горечью. Обломов говорит, говорит... Ольге становится плохо, она, шатаясь, уходит в спальню. Обломов, сидя в ожидании, когда она вернется, снова погружается в пустые мечтания. Наконец Ольга появляется, и он видит по ее глазам, что она приняла решение. Он пугается. “Я наказана, — говорит Ольга, — я слишком понадеялась на свои силы... Я думала, что я оживлю тебя... а ты уж давно умер... Я любила в тебе то, что я хотела, чтоб было в тебе, что указал мне Штольц... Ты добр, умен, нежен, благороден... Что сгубило тебя? Нет имени этому злу...” “Есть, — сказал он чуть слышно. — Обломовщина”. Они расстаются. Обломов в отчаянии бродит по городу, возвращается домой поздно ночью. Наутро Захар обнаруживает, что барин в горячке.