Часть II 16 страница

Ни о какой правовой защите гомосексуалов не могло быть и речи. Организованные группы хулиганов, иногда при негласной поддержке милиции, провоцируют, шанта­жируют, грабят, избивают и даже убивают «голубых», ли­цемерно изображая себя защитниками общественной нрав­ственности и называя действия «ремонтом». Поскольку го­мосексуалы боялись сообщать о таких случаях в милицию, большая часть этих преступлений оставалась безнаказанной, а потом работники милиции их же самих обвиняли в том, что они являются рассадниками преступности. Убийства с целью ограбления сплошь и рядом изображались следствием якобы свойственной гомосексуалам особой патологической ревностью и т. д.

Статью 121 нередко использовали также для расправы с инакомыслящими, набавления лагерных сроков и т. д. Часто из этих дел явственно торчали ослиные уши КГБ. Так было, например, в начале 1980-х годов с известным ленинградским археологом Львом Клейном, процесс кото­рого с начала и до конца дирижировался местным КГБ, с грубым нарушением всех процессуальных норм. Примене­ние закона было избирательным. Известные деятели куль­туры, если они не вступали с конфликт с властями, пользовались своего рода иммунитетом, на их «наклоннос­ти» смотрели сквозь пальцы. Но стоило не угодить влия­тельному начальству, как закон тут же пускался в дело. Так сломали жизнь великого армянского кинорежиссера Сергея Параджанова и вынудили писать покаянные письма поэта Геннадия Трифонова. Во второй половине 1980-х го­дов подвергли позорному суду, уволили с работы и лиши­ли почетных званий главного режиссера Ленинградского театра юного зрителя народного артиста РСФСР Зиновия Корогодского и т. д.

Первая антигомосексуальная кампания в советской прес­се была очень короткой. Уже в середине 1930-х годов на его счет установилось полное и абсолютное молчание. Гомосек­суализм просто нигде и никак не упоминался, став в бук­вальном смысле «неназываемым». Заговор молчания рас­пространялся даже на такие академические сюжеты, как фаллические культы или античная педерастия. В сборнике русских переводов Марциала было выпущено 88 стихотворе­ний, в основном те, где упоминалась педерастия или ораль­ный секс. При переводе арабской поэзии любовные стихи, обращенные к мальчикам, переадресовывались девушкам, и тому подобное⁸⁰.

Мрачный заговор молчания еще больше усиливал психо­логическую трагедию советских «голубых»: они не могли даже выработать адекватного самосознания и понять, кто же они такие. Мало чем помогала им и медицина. Когда в 1970-х годах стали выходить первые книги по сексопатоло­гии, гомосексуализм трактовался в них как опасное «поло­вое извращение», болезнь, подлежащая лечению. Даже на­иболее либеральные и просвещенные советские сексопато­логи и психиатры, поддерживавшие декриминализацию го­мосексуализма, за редкими исключениями по сей день счи­тают его болезнью и воспроизводят в своих трудах многочис­ленные нелепости и отрицательные стереотипы, существу­ющие в массовом сознании. В первом и единственном в то время учебном пособии по половому просвещению для учи­телей, изданном тиражом в 1 миллион экземпляров, гомо­сексуализм определялся как опасная патология и «посяга­тельство на нормальный уклад в области половых отноше­ний»⁸¹.

Эпидемия СПИДа еще больше ухудшила положение. В 1986 г. заместитель министра здравоохранения и Главный санитарный врач СССР академик медицины Николай Бургасов публично заявил: «У нас в стране отсутствуют условия для массового распространения заболевания: гомосексуа­лизм как тяжкое половое извращение преследуется законом (статья УК РСФСР 121), проводится постоянная работа по разъяснению вреда наркотиков»⁸². Когда СПИД уже появил­ся в СССР, руководители государственной эпидемиологи­ческой программы президент Академии медицинских наук В. И. Покровский и его сын В. В. Покровский в своих пуб­личных выступлениях опять-таки винили во всем гомосексуалов, представляя их носителями не только вируса приоб­ретенного иммунодефицита, но и всякого прочего зла. Даже на страницах либерального «Огонька» первая советс­кая жертва страшной болезни — инженер-гомосексуал, за­разившийся в Африке, — описывалась с отвращением и осуждением.

Тем не менее гласность в сочетании с угрозой СПИДа сделала возможным более или менее открытое обсуждение проблем сексуальной ориентации сначала в научной, а за­тем и в массовой литературе. Начиная с 1987 г. вопрос о том, что такое гомосексуализм и как относиться к «голу­бым» — считать ли их больными, преступниками или жерт­вами судьбы, — стал широко обсуждаться на страницах мас­совой, особенно молодежной, печати («Московский ком­сомолец», «Комсомольская правда», «Собеседник», «Мо­лодой коммунист», «Литературная газета», «Огонек», «Ар­гументы и факты», «СПИД-инфо», «Юность», «Парус», некоторые местные газеты), по радио и на телевидении. Из журналистских очерков и опубликованных писем гомосексуалов, лесбиянок и их родителей рядовые советские люди впервые стали узнавать об искалеченных судьбах, милицей­ском произволе, судебных репрессиях, сексуальном наси­лии в тюрьмах, лагерях, в армии и о трагическом, неиз­бывном одиночестве людей, обреченных жить в постоянном страхе и не могущих встретить себе подобных. Каждая та­кая публикация вызывала целый поток противоречивых от­кликов.

Проблема декриминализации гомосексуализма в юридических кругах обсуждалась давно. О нелогичности статьи 121 Уголовного кодекса РСФСР говорилось уже в учебнике уголовного права М. Шаргородского и П. Осипова (1973)⁸³. Ведущий советский юрист в области половых преступлений профессор А. Н. Игнатов поднимал этот вопрос перед ру­ководством Министерства внутренних дел СССР в 1979 т. Сам я безуспешно пытался опубликовать статью на эту тему в журнале «Советское государство и право» в 1982 г.

Процесс декриминализации гомосексуальности затянул­ся до 27 мая 1993 г., когда был опубликован Закон о внесе­нии изменений в Уголовный кодекс РСФСР, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР и Исправительно-трудовой кодекс РСФСР, который отменил статью 121.1. Сделано это было главным образом под давлением международного общественного мнения, чтобы облегчить вступление России в Совет Европы, без широкого оповещения и разъяснения в средствах массовой информации. После этого разверну­лась борьба вокруг нового Уголовного кодекса РФ⁸⁴.

В конечном итоге был принят компромиссный вариант. В новом УК, вступившем в силу 1 января 1997 г., особой статьи о мужеложстве нет, но статья 132 «Насильственные действия сексуального характера» предусматривает, что «му­желожство, лесбиянство или иные действия сексуального характера с применением насилия или угрозы его примене­ния к потерпевшему (потерпевшей) или к другим лицам либо с использованием беспомощного положения потерпев­шего (потерпевшей) наказываются лишением свободы на срок от трех до шести лет».

Исчезло и фигурировавшее в разных вариантах законо­проекта «удовлетворение половой потребности в извращен­ных формах». Статья 133 карает «понуждение лица к поло­вому сношению, мужеложству, лесбиянству или соверше­нию иных действий сексуального характера путем шантажа, угрозы уничтожения, повреждения или изъятия имущества либо с использованием материальной или иной зависимос­ти потерпевшего».

Упоминание лесбиянства, которого не было ни в одном русском уголовном законодательстве, формально есть шаг назад, но фактически это своеобразная, хотя довольно ко­мичная, дань принципу равенства полов. Отказаться от упоминания мужеложства законодатели не решились, но наказываются только насильственные действия. И, что очень важно, статьей 134 установлен единый легальный воз­раст начала сексуальной жизни — 16 лет, независимо от пола участников (в первом варианте, принятом Думой пре­дыдущего созыва, он был ниже — 14 лет). Так что в этом отношении Россия сделала большой шаг вперед.

Но как бы ни менялось законодательство, реальное по­ложение сексуальных меньшинств зависит не только и не столько от нормы закона, сколько от состояния обществен­ной психологии.

Советское общество отличалось крайней нетерпимостью к любому инакомыслию и необычному поведению, даже совершенно невинному. Гомосексуалы же были самой стиг­матизированной социальной группой. По данным всесоюз­ного опроса ВЦИОМ, в ноябре 1989 г. на вопрос «Как сле­довало бы поступать с гомосексуалистами?» 33% опрошен­ных ответили — «ликвидировать», 30% — «изолировать», 10% — «предоставить самим себе» и только 6% — «помо­гать». Отношение к ним было значительно хуже, чем к про­ституткам, наркоманам, неполноценным от рождения, больным СПИДом, бродягам, алкоголикам и выдуманным (и потому особенно опасным) «рокерам».

В 1994 г. опрос ВЦИОМ выявил некоторый общий рост толерантности россиян по сравнению с 1989 г., в том чис­ле — по отношению к «голубым». Количество желающих «ликвидировать» их уменьшилось с 31% в 1989г. (здесь и дальше приводятся данные только по России, а не по Со­юзу, как выше) до 22% в 1994 г. За «изоляцию» вместо 32% высказались 23%. Напротив, за «помощь» высказались 8% вместо 6, а за то, чтобы предоставить их самим себе — 29 вместо 12%, рост в 2, 5 раза⁸⁵. Выразительны социально-воз­растные параметры этого опроса. Предоставить гомосексуалов самим себе готовы 40, 8% людей моложе 24 лет и толь­ко 12, 3% тех, кто старше 55. Среди людей с высшим и не­законченным высшим образованием этот вариант ответа выбрали 43, 4, а с образованием ниже среднего — 20, 4% оп­рошенных.

В июне 1993 г. на вопрос ВЦИОМ «Как бы вы оцени­ли по шкале от 1 до 5 поведение людей, которые имеют гомосексуальные связи?» отрицательный полюс («это зас­луживает осуждения») выбрали 69, 4% мужчин и 71, 6% женщин, а положительный полюс («не вижу в этом ниче­го предосудительного») — только 8, 8 и 7, 8%. Но при раз­бивке по возрасту в младшей возрастной группе (от 16 до 25 лет) полярные ответы соотносятся как 54, 3: 18, 5, а в старшей (старше 55 лет)— как 82, 6: 4, 1. Сходная картина и с образовательным уровнем. Интересны также «проме­жуточные» группы, которые помещают гомосексуальность где-то между девиацией и нормой, не расставляя оконча­тельных акцентов. В целом по выборке таковых 16%, но среди молодых и высокообразованных — 25, а среди сту­дентов — 30%.

В июле 1994 г. на вопрос ВЦИОМ «Как вы относитесь к гомосексуалистам?» (опрошено 1779 человек) благожела­тельную позицию («очень положительно» и «скорее положи­тельно») заняли около 9%, нейтральную — 23, негативную («очень отрицательно» и «скорее отрицательно») — 46% муж­чин и женщин; 12% затруднились ответить. На вопрос «Как вы считаете, должны ли гомосексуалисты обладать равны­ми со всеми правами?» голоса разделились: около 38% ска­зали «да», 41% — «нет» и 21% затруднились ответить.

В нашем опросе 16—19-летних молодых людей в 1995 г. на вопрос «Как вы относитесь к гомосексуалам?» 29% юно­шей и 37% девушек ответили «Никак не отношусь, никогда об этом не думал». Вариант «С симпатией и пониманием» выбрали 2, 6% юношей и 9, 3% девушек, нейтральное отно­шение («не вижу в этом ничего особенного») — 19, 2 и 32, 5% и отрицательное («испытываю к ним отвращение») — 48, 4% юношей и 21, 2% девушек.

В опросе учащихся 7—9-х классов 16 школ в 1997 г. с суждением «Гомосексуальные отношения не должны осуж­даться, это личное дело каждого» полностью согласились 37, 7% мальчиков и 53% девочек, скорее согласны, чем несогласны 17 и 19%. Подростки в этом вопросе значитель­но, в 2—3 раза, терпимее своих родителей и учителей.

Хотя тенденции развития в России в этом вопросе те же, что и в странах Запада, вопрос о сексуальных меньшинствах остается чрезвычайно сложным и политически острым.

После провала августовского (1991) путча и затем отме­ны статьи 121.1 их положение заметно улучшилось. Одно­полая любовь стала модной темой средств массовой инфор­мации и искусства⁸⁶. Проблемы геев и лесбиянок открыто обсуждаются на ТВ и в массовых газетах. В кинотеатрах и по телевидению идут классические фильмы Джармена, Ви­сконти и др. Гомосексуальные аллюзии уже мало кого шо­кируют. Широкий читатель впервые открыл для себя по­эзию Михаила Кузмина и его роман «Крылья». Опублико­вано исследование покойной С. В. Поляковой о взаимоот­ношениях Марины Цветаевой и Софьи Парнок. На русский язык переведены произведения Жана Жене, Джеймса Бол­дуина, Трумэна Капоте, Юкио Мисимы, Уильяма Берроуза, стихи Кавафиса, воспоминания Жана Марэ и т. д. Опубликован двухтомник талантливого русского писателя, актера и режиссера Евгения Харитонова (1941—1981). Про­блемы однополой любви сочувственно обсуждаются в про­изведениях Василия Аксенова, Владимира Маканина и Ев­гения Попова. Шумный успех имела поставленная Романом Виктюком пьеса Николая Коляды «Рогатка». Яркий и пси­хологически точный стихотворный цикл «Мой нежный лас­ковый друг» опубликовал Дмитрий Александрович Пригов. Привлекает внимание лирика Александра Шаталова. В 1990-х годах в русской литературе «по теме» появились мо­лодые имена Дмитрия Кузьмина, Ярослава Могутина, Александра Ильянена, Алексея Пурина, Дмитрия Волчека, Александра Анашевича, Натальи Шарандак и др. Хотя творчество этих авторов очень различно и рассчитано на раз­ных читателей (например, Могутин больше известен как скандальный журналист), в каком-то смысле они делают общее дело, прорывая многолетний заговор молчания и де­лая однополую любовь объектом художественного творчест­ва. Интерес к этой проблематике проявляют не только собственно геевские издания, но и органы молодежного худо­жественного авангарда, такие, как «Митин журнал» и «Птюч».

Многое меняется в повседневном быту. В Москве и Пе­тербурге открыто функционируют «голубые» дискотеки и бары. Геи и лесбиянки имеют региональные правозащитные и культурные организации в Москве, Петербурге, Барнау­ле, Ростове, Нижнем Тагиле, Калуге, Мурманске, Омске, Томске, Ярославле и некоторых других городах.

Однако нападки на гомосексуалов в коммунистической и националистической прессе не прекратились. Никаких за­конов, ограждающих геев и лесбиянок от дискриминации и диффамации, в России нет и не предвидится, хотя фактов такого рода очень много.

Глава российской антиспидовской службы В. В. Покров­ский несколько раз публично поддерживал декриминализа­цию гомосексуальности, но в программной статье о мерах по профилактике СПИДа он говорит о «моральной деграда­ции населения», проявляющейся, в частности, в «гомосексуализации культуры»⁸⁷. Однополая любовь для него — такое же зло, как сексуальная распущенность, наркомания и про­ституция.

Гомофобские настроения не обязательно связаны с фа­шизмом или свойственной советской «репрессивной психи­атрии» нетерпимостью к различиям. Сенсационность и, я бы сказал, вызывающий эксгибиционизм, с которым рос­сийская пресса пишет об этих сюжетах, вызывают протест даже у некоторых либеральных интеллигентов. На встрече деятелей российской интеллигенции с президентской адми­нистрацией 19 августа 1996 г. выдающийся писатель Фазиль Искандер, поддержанный пианистом Николаем Петровым, предложил даже ввести нравственную цензуру «в связи с нашествием на телеэкраны агрессивной прослойки секс-меньшинств» — «всяких пенкиных и моисеевых». По словам газетного отчета, «вялое сопротивление «духу цензуры» ока­зал только Мстислав Ростропович, сказав: «Лишь благода­ря знакомству с творчеством Элтона Джона я понял, что такое «рок»⁸⁸.

Неоднозначно выглядит и собственная политическая ак­тивность геев и лесбиянок. В первые годы гласности за них говорили исключительно «эксперты», в тональности отчуж­денного сочувствия. Затем жертвы стали борцами. 28—30 мая 1990 г. в Таллине при поддержке ряда зарубежных гей-сообществ состоялась первая на территории СССР междуна­родная научная конференция о положении сексуальных меньшинств и о меняющемся отношении к однополой люб­ви в Европе XX в.⁸⁹ В конференции приняли участие вид­ные зарубежные ученые Джеффри Уикс, Герт Хекма и др. Конференция способствовала росту самосознания и прояс­нению социальной идентичности советских геев и лесбия­нок. Эта анкета распространялась также и в России.

В конце 1989 г. в Москве была создана первая «Ассоци­ация сексуальных меньшинств (Союз лесбиянок и гомосек­суалистов)». Программа АСМ подчеркивала, что это «преж­де всего правозащитная организация, ее основная цель — полное равноправие людей различной сексуальной ориента­ции». Главные задачи АСМ: борьба за отмену ст. 121.1; из­менение общественного отношения (точнее, предрассуд­ков) к сексуальным меньшинствам, с использованием для этого возможностей официальной прессы; социальная реа­билитация больных СПИДом; издание газеты «Тема» и дру­гих материалов; помощь людям в поисках друзей и едино­мышленников, пропаганда безопасного секса и сбор ин­формации о преследовании гомосексуалов. Формального членства АСМ не имела, присоединиться мог любой чело­век старше 18 лет.

В «СПИД-инфо» было напечатано обращение АСМ к Президенту СССР и Верховным Советам СССР и союзных республик, подписанное В. Ортановым, К. Евгеньевым и А. Зубовым, с просьбой отменить дискриминационные ста­тьи уголовного кодекса и объявить амнистию тем, кто был осужден по этим статьям. Одновременно они заявили «о своем безусловном осуждении любых попыток растления малолетних и насилия, в какой бы форме и по отношению к лицам какого бы пола и кем бы эти попытки ни предпри­нимались». «Мы никого не стремимся обратить в свою веру, но мы таковы, какими нас сделала природа. Помо­гите нам перестать бояться. Мы — часть вашей жизни и ва­шей духовности. Это не наш и не ваш выбор»⁹⁰.

Однако в постсоветском обществе все социальные движе­ния сразу же начинают дробиться на группы и фракции, которые не хотят работать совместно. Геи не были исклю­чением. Сразу же после выхода второго пробного номера «Темы» в АСМ произошел раскол. Люди, подписавшие из­ложенную выше декларацию, вышли из АСМ, которая ре­ально перестала существовать, а возникший на ее месте Московский Союз лесбиянок и гомосексуалистов (МСЛГ) возглавили Евгения Дебрянская и 24-летний студент Роман Калинин, который стал единоличным издателем и редакто­ром газеты «Тема». В октябре 1990 г. «Тема» была офици­ально зарегистрирована Моссоветом как его частная газета.

Создание АСМ и официальная регистрация «Темы» от­крывали перед «голубыми» большие возможности. То, что нашлись мужественные люди, которые выступили с от­крытым забралом, требуя не снисхождения, а гражданских прав, было важным нравственным почином. Этот почин нашел поддержку у международных правозащитных органи­заций, в частности основанной в 1991 г. и базирующейся в Сан-Франциско Международной комиссии по правам че­ловека для гомосексуалов и лесбиянок (МКПЧГЛ) во гла­ве с Джули Дорф. Но какими средствами продолжать борьбу?

Лидеры МСЛГ, заручившись политической и финансо­вой поддержкой американских гей-организаций, решили действовать путем уличных митингов и демонстраций под хлесткими политическими лозунгами, рассчитанными не столько на соотечественников, сколько на западных коррес­пондентов. Радикальным американским гей-активистам эта тактика импонировала. На собранные в США средства летом 1991 г. в Ленинграде и Москве Международной организаци­ей «Тема» был проведен международный симпозиум по пра­вам гомосексуалистов и лесбиянок и борьбе со СПИДом. Пленарные заседания происходили в больших конференц-залах. Одновременно впервые в СССР открыто демонстрировались несколько «голубых» и лесбиянских фильмов. От намеченного парада на Красной площади под лозунгом «Превратим Красные Площади в Розовые Треугольники» (ни американцы, ни их московские партнеры не знали, что Красная площадь не коммунистический символ, а древнее название, такой лозунг для русского человека звучал бы от­кровенно провокационно и оскорбительно) в последний момент благоразумно отказались, ограничившись более скромной манифестацией у Моссовета.

Но Москва не Сан-Франциско, а политический радика­лизм не всегда дает ожидаемые результаты. Требования Ли­бертарианской партии, в которую входил МСЛГ, о легали­зации сексуальных меньшинств, проституции и наркоти­ков, каждое в отдельности были достаточно серьезны, но взятые все вместе и без аргументов — а в прессу попадали только голые лозунги — они лишь подкрепляли стереотип, что гомосексуализм, проституция и наркомания — явления одного порядка и что никакого снисхождения «этим людям» оказывать нельзя.

Осенью 1990 г. коммунистическая и националистическая пресса раздула страшный скандал вокруг опубликованного в московской районной газете «Каретный ряд» интервью Калинина, где говорилось, что АСМ защищает права не только гомосексуалов и лесбиянок, но и педофилов, зоофилов и некрофилов:

«Сам я детьми не занимаюсь, а вообще позиция Ассоци­ации такая: статью за развращение несовершеннолетних надо убрать из Уголовного кодекса. Мы против насилия, но если все происходит по взаимному согласию — это норма в любом возрасте, в любом сочетании полов. Где берут? Есть свои каналы: ребенок стоит 3—5 тысяч. Педофил получает изысканнейшее наслаждение, ведь ребенок — это прекрас­ное тело и душа, еще ничем не замутненная...

— А трупы для некрофилов?

— Тут тоже нет проблем, одни некрофилы работают в моргах, на «скорой помощи», на кладбищах. Другие — до­говариваются с ними»⁹¹.

Было ли все это сказано именно так, или подгулявшая компания решила просто поиздеваться над юным непрофес­сиональным журналистом — не столь важно. Сенсационное сообщение никому не известного «Каретного ряда» сразу же подхватили ТАСС, «Советская Россия», «Правда», «Се­мья», невзоровские «600 секунд». Пропагандистская кам­пания была направлена против демократического Моссове­та, который яростно обвиняли в поощрении половых извращений и порнографии. На некоторых предприятиях далеко от Москвы организовывались митинги протеста, принима­лись резолюции с требованиями немедленного переизбра­ния Моссовета и, во всяком случае, абсолютного запреще­ния «Темы» и Ассоциации сексуальных меньшинств. Пере­полошились родители: в стране и так растет преступность, детей страшно выпускать на улицу, а тут открыто защища­ют педофилию и торговлю детьми!

Демократическая пресса справедливо расценила сообще­ние ТАСС и прочие подобные публикации как умышленную политическую провокацию. Началась газетная война. Мос­совет подал в суд на «Каретный ряд», доказывая, что в про­грамме зарегистрированной им газеты «Тема» ничего подоб­ного не содержалось (не было этого и в ее номерах, вышед­ших до регистрации), АСМ же Моссовет вообще не регист­рировал и отвечать за нее не может. Суд признал претен­зии Моссовета справедливыми и обязал «Каретный ряд» принести печатные извинения. Испугавшись следующего судебного процесса, извинилась, повторив, однако, свои выпады против «Темы» и сексуальных меньшинств, и «Правда»⁹². Так что Моссовет свою честь защитил.

Но моральный урон, нанесенный репутации сексуальных меньшинств, от этого не уменьшился. В ходе печатной полемики обе стороны старались прежде всего отмежеваться от непопулярных «сексуальных меньшинств». Коммунисти­ческая пресса обвиняла в их поощрении Моссовет, Моссо­вет же доказывал, что именно коммунистическая печать со­зданной ею шумихой делает им рекламу. Только еженедель­ник «Аргументы и факты» напечатал в это время статью, защищавшую принципиальную законность, правомерность и необходимость легального существования подобных ассоциаций, несмотря даже на возможные экстремистские вы­ходки их лидеров, которые вообще типичны для советской политической жизни⁹³. Но что значила одна статья на фоне массированной пропагандистской кампании среди и без того встревоженных людей?

В конце апреля 1991 г. политический хэппенинг Рома­на Калинина продолжился: было сообщено, что он балло­тируется в президенты России, чего он не мог сделать хотя бы по молодости лет. Из возникшего неловкого положения Калинину пришлось выходить столь же неловкими способа­ми. Другие лидеры гей-движения (Владислав Ортанов, Ольга Жук, Александр Кухарский) осудили эти действия, которые консервативные местные власти использовали как предлог для отказа в регистрации другим, более конструк­тивным, «голубым» организациям и изданиям.

Наиболее реальным результатом социальной активности геев и лесбиянок было создание, несмотря на огромные финансовые и иные трудности, собственной прессы. Газе­та «Тема» (объявленный тираж 20 тысяч экземпляров) в 1993 г. на 13-м номере закончилась; по словам Калинина, она «выполнила свою историческую миссию». Однако то­варищество «АРГО-РИСК» (АРГО — Ассоциация за равно­правие гомосексуалистов) с 1992 г. выпускает газету «РИСК» («Равноправие — Искренность — Свобода — Ком­промисс») (редактор Владислав Ортанов, тираж 5 тысяч, вышло 7 номеров). В 1994 г. Ортанов передал редактиро­вание газеты, преобразованной в литературный журнал, Дмитрию Кузьмину, а сам стал издавать иллюстрированный эротический литературно-публицистический и рекламный журнал для геев «АРГО» (вышло 5 номеров). Самая стабиль­ная геевская газета— «У, ₀» (издается с ноября 1991 г., ре­дактор Дмитрий Лычев, вышло 22 номера, тираж 25 ты­сяч). С января 1995 г. в Москве российская организация «ГендерДок» издает информационный бюллетень «Зеркало» (главный редактор Виктор Обоин), с обзорами прессы и новой литературы о положении и проблемах геев и лесбия­нок. В Петербурге в 1992 г. вышел под редакцией Ольги Жук один номер литературно-исторического журнала «GAY, славяне», а в Москве в 1993 г. — один номер иллю­стрированного гей-журнала «ТЫ».

Эти газеты и журналы публикуют информацию о жизни геев и лесбиянок, эротические фотографии и рассказы, пе­реводные и оригинальные статьи, интервью с известными людьми (не обязательно «голубыми»), частные объявления (служба знакомств), медицинские и иные советы (напри­мер, как бороться с «ремонтом»), рекламу презервативов и тому подобное. Новый «РИСК» печатает серьезную художе­ственную прозу, стихи и культурологические очерки. Жен­ских материалов, не говоря уже об эротике, значительно меньше, чем мужских.

Политическая деятельность геев и лесбиянок менее ус­пешна. В первой половине 1990-х годов они создали не­сколько самостоятельных правозащитных и просветительс­ких организаций. В Санкт-Петербурге это основанный Ольгой Жук «Фонд культурной инициативы и защиты сек­суальных меньшинств имени Чайковского» и Ассоциация защиты гомосексуалистов «Крылья» во главе с профессором Александром Кухарским («Крылья» сначала назывались «Не­вскими берегами», а затем «Невской перспективой», но го­родские власти сочли это название «пропагандирующим гомосексуализацию региона»). Гуманитарно-просветительс­кой деятельностью занимается созданное весной 1991 г. Милой Угольковой и Любовью Зиновьевой Московское объединение лесбийской литературы и искусства (МОЛЛИ), которое провело несколько выставок живописи и графики и литературных вечеров. Созданный в январе 1993 г. добро­вольный благотворительный фонд «Имена» (председатель Николай Недзельский) работает над увековечением памяти россиян, погибших от СПИДа, и оказывает социально-психологическую поддержку ВИЧ-инфицированным и их близким. Правозащитной деятельностью и профилактикой СПИДа занимается организация «Мы и вы» (Геннадий Крименской).

Важной правозащитной акцией было создание в рамках МКПЧГЛ Московской рабочей группы (МРГ) во главе с журналисткой Машей Гессен, которая подготовила и опубликовала в 1994 г. основательный отчет о положении дел с правами геев и лесбиянок в России. Однако политическое влияние геевских организаций, лидеры которых постоянно конфликтуют друг с другом, ничтожно. В августе 1993 г. 27 местных организаций формально создали общенацио­нальную ассоциацию лесбиянок, геев и бисексуалов «Треу­гольник». Московские власти незаконно отказали в офици­альной регистрации ассоциации, ссылаясь на то, что ее со­здание якобы «противоречит общественным нормам нрав­ственности». Лидеры «Треугольника» подали в суд, но, пока дело ожидало рассмотрения, у них кончились деньги, а очередная внутренняя распря и смена руководства заста­вили свернуть активность и временно прекратить издание своего информационного бюллетеня.

На мой взгляд, слабость первого поколения геевских ли­деров в России, помимо общих причин, коренится в не­критическом копировании американского опыта. Первые американские гомофильские организации были, как мы ви­дели, умеренными и уповали на собственные силы, лишь потом им стали помогать богатые люди. Российские лиде­ры пытались перепрыгнуть через этот этап развития, рассчи­тывая главным образом на зарубежную помощь, которой, естественно, оказалось недостаточно, да и использовали ее не лучшим образом. Некоторые лидеры имели неумеренные личные политические амбиции, а кое-кто использовал свой активизм для налаживания связей и последующего «устрой­ства» в эмиграции. Все это не прибавило авторитета «дви­жению».

Российский менталитет также отличается от американс­кого. Русские «голубые» интеллектуалы и художники не вы­ходят со своими сексуальными исповедями на публику не только потому, что боятся последствий, но и потому, что предпочитают не выставлять свою личную жизнь напоказ. Коммерциализация их шокирует. «Голубые» клубы и диско­теки посещают прежде всего «новые русские», иностранцы и готовые сексуально обслуживать их молодые люди. Это много лучше, чем «плешки» и общественные туалеты, но далеко не романтично и не всегда безопасно.

Романтически настроенному интеллигенту «голубая» дис­котека кажется «перевернутым миром», где «цыплят по осе­ни снимают». «Наследие панели вкупе с особенностями мужского менталитета (все мужики кобели) обращают мно­гих невольников страсти в «товар» этого рынка. Тут прода­ются и покупаются, заключают сделки, в общем, идет не­гласный и постоянный торг. Несостоятельная, но привле­кательная молодость платит за веселье и сытость зажиточ­ной, но подувядшей старости своим единственным богат­ством — натурой»⁹⁴.

Идея «геевской идентичности» многим россиянам тоже не импонирует, а мелкие склоки и претензии самопровозг­лашенных лидеров их раздражают. «Эти паршивые активис­ты только и делают, что всюду ходят и рассказывают о сво­ей сексуальности. И делают они это только для того, что­бы привлечь внимание Запада; активизм здесь появился по­тому, что западные люди научили этому русских. Мои доб­рые друзья знают, что я гей, но это мое личное дело. Мне незачем рассказывать каждому, что мне нравится спать с мужчинами», — сказал один петербургский «голубой» интел­лигент американскому журналисту. А другой добавил: «Я не хочу принадлежать ни к какой субкультуре. Я знаю, что это модно на Западе, но из того, что я предпочитаю спать пре­имущественно с мужчинами-геями, не вытекает, что я хочу общаться в первую очередь с ними же»⁹⁵.

Как бы то ни было, сегодня геевские организации зна­чительно менее активны и воинственны, чем в первой по­ловине 1990-х годов. Частная жизнь оттеснила политику на второй план.

Как считает редактор «РИСКа» Дмитрий Кузьмин, «гей-движение и gay community — явления для России нехарак­терные и неактуальные, но это не специфика российских геев, а специфика российского общества вообще, в кото­ром советская эпоха выработала стойкое недоверие к любой общественной активности, к любым объединительным по­рывам и т. п. И даже тем, чей круг общения почти исклю­чительно гомосексуален, мысль о какой-то институционализации этого положения вещей представляется вполне нелепой. Принципиально нынешний расклад всех устраивает: минимум необходимой геевской инфраструктуры (бары, дискотеки, журналы и т. п.), а все остальное общение — чисто приватным образом. Другое дело, что в настоящий момент эта самая инфраструктура плохо развита: два-три клуба на всю Москву и пяток — на всю Россию, — это не­возможно мало (просто потому, что у геев тоже бывают раз­ные вкусы и интересы, в конце концов, разный возраст, — потому и клубы да бары им нужны разные), а, кроме того, хотелось бы, как минимум, свои библиотеки и книжные магазины, свой медицинский центр и психотерапевтичес­кую службу... Но идея gay community, насколько я пони­маю, носит гораздо более тотальный характер, вплоть до го­лубого баскетбольного клуба и общества геев-филателистов. Это забавно, но не очень понятно для русского человека (может быть, вообще для европейца: по-видимому, амери­канской культуре свойственна большая публичность личной жизни, отождествление понятий «не скрывать, не стеснять­ся» — с одной стороны, и «всем показывать» — с другой)». Думаю, что со временем российские геи и лесбиянки бу­ду! ¹ иметь не только собственные частные коммерческие из­дания, бары и дискотеки, но и свои «общинные» консуль­тативные и правозащитные центры. Однако едва ли это вы­льется в создание таких организованных и институционали­зированных общин, как в США.