Больничная палата

В маленькой больничной палате лежали два человека. Оба находились в тяжелом состоянии и почти не вставали. Они уже очень много времени провели тут и были измотаны больничной суетой. Но самое печальное: неизвестно было, когда их выпишут и выпишут ли вообще.

Один больной лежал возле окна, а второй – дальше, в глубине палаты, и в окно он мог видеть со своей постели только больничные стены. И вот, тот человек, что лежал у окна, каждый день описывал своему собеседнику все, что он видит.

– На улице настоящая весна, – говорил он. – Какими красивыми стали деревья! Вот идёт влюблённая парочка! А вон озорные ребятишки играют в мяч!

Лицо человека озарялось счастливой улыбкой. Он с таким упоением рассказывал о той большой жизни за окном, которая им обоим была не доступна, что у медсестёр щемило в груди, и невольно наворачивались слёзы на глаза.

И так день за днём больной у окна живо описывал всё, что он видел. Со всеми мельчайшими подробностями, со всеми деталями, которые обычному человеку кажутся незначительными, неважными, бессмысленными. Только тот, кто находится на грани смерти, умеет по‑ настоящему ценить жизнь со всеми её горестями, радостями, с каждой улыбкой ребёнка, с каждым сказанным словом «спасибо», с каждой слезинкой, с каждым звуком и запахом. И казалось, что всем смыслом жизни этих двоих стало маленькое окошко в больничной палате.

Человек, который лежал далеко от окна, мог только слушать рассказы. Сначала у него захватывало дух, и он радовался каждому слову. Но со временем в его душе поселилось другое чувство. «Почему не я лежу возле окна? – думал он. – Вот бы хоть одним глазом посмотреть в окно!».

Он тайком просил медсестёр поменять их местами, но те ответили, что не могут этого сделать. Каждый день он слушал рассказы о жизни за окном, но теперь они перестали его радовать. Все его мысли занимал один вопрос, как бы самому посмотреть в окно. Ведь это было последнее, что связывало их с большим миром, с настоящей жизнью. И он так изводил себя этими мыслями, что с каждым днём самочувствие его ухудшалось. Лицо у него почернело, сил становилось всё меньше.

Но вот однажды человеку, который лежал возле окна, вдруг сделалось плохо. Он стал звать на помощь медсестёр, но из‑ за сильного приступа не мог громко кричать. Он охрип, закашлялся и не в силах был пошевелиться. Второй больной позвал было на помощь, а потом внезапно замолчал. Он просто лежал и смотрел, как умирает его приятель, с которым они провели вместе столько времени. Он лежал спокойно и неподвижно, его лицо не выражало никаких эмоций. Столь же безучастно он наблюдал за тем, как тело умершего вывозили из палаты.

Он не мог дождаться, когда останется один. Место у окна свободно! Дрожащими руками он потянулся, пытаясь ухватиться за спинку своей кровати, чтобы встать. Казалось, он прилагал нечеловеческие усилия, чтобы добраться до заветного окна. Вот он уже близко, вот осталось только подтянуться рукой, и он увидит всё, всё, о чём рассказывал сосед по палате, увидит своими глазами. Ещё одно усилие – вот оно, окно! И что же? Перед его взором предстала огромная больничная стена, из‑ за которой не было видно абсолютно ничего…

В долг

Ездили по Сибири в старину купцы. И был среди них один, который давал товар в долг, когда человеку нечем было заплатить. Он говорил: «Вот смотри, я твоё имя на бумажку записываю, чтобы не забыть. В следующий раз приеду и возьму с тебя долг». Если же в следующий его приезд у должника опять нечем было платить, купец говорил: «Ладно, сейчас я с тебя ничего не возьму, поправляй свои дела, но смотри: я напротив твоего имени крестик ставлю, так что я ничего не забыл и в другой раз обязательно взыщу с тебя долг». Так же и в третий раз: если у должника не было денег, купец ставил еще один крестик.

А уж в четвертый раз он говорил так: «Всё, прощаю тебе долг. Видишь, зачёркиваю твоё имя, зачёркиваю крестики. Пусть с тебя Бог взыщет».