Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Глава xcIII. Брошенный
Прошло всего лишь несколько дней после встречи с французом, когда одновесьма значительное событие приключилось с самым незначительным членомкоманды " Пекода"; событие в высшей степени плачевное; и привело оно к тому, что у нашего бесшабашного и обреченного корабля появилось свое живоенеотступное знамение, заведомо сулящее все самые убийственные беды, какие быни были ему уготованы. На китобойце не все члены экипажа ходят на вельботах. Несколькоматросов всегда остаются на борту, и в обязанности им вменяется управлятьсудном, пока вельботы преследуют китов. Обычно эти матросы - такие жекрепкие ребята, как и те, что составляют команды вельботов. Однако, еслисреди матросов случится один слишком тщедушный, или неуклюжий, илибоязливый, то уж такого-то во всяком случае в вельботы не берут. Так было ина " Пекоде" с негритенком по прозвищу Пиппин, сокращенно Пип. Бедняга Пип! вы уже слышали о нем, читатель, и помните, конечно, его тамбурин в тустрашную ночь со всем ее мрачным ликованием. С виду Пип и Пончик были под стать друг другу, точно черный пони ибелый пони, сведенные забавы ради в одну упряжку. Но если незадачливыйПончик был от природы вял и немного туповат, Пип, хотя и слишкомчувствительный, был в сущности мальчиком живым и веселым, отличаясь тойжизнерадостной, сердечной и добродушной веселостью, какая свойственна егоплемени - племени, отмечающему всякий праздник, всякое торжество кударадостнее и самозабвеннее, чем любая другая раса. Для негров весь календарьдолжен был бы состоять из трехсот шестидесяти пяти Новых Годов и ДнейНезависимости. И не улыбайтесь, пожалуйста, когда я пишу, что в этомчернокожем мальчике был какой-то блеск, ибо и чернота может быть блестящей; взгляните, к примеру, на сверкающие в покоях у короля панели из черногодерева. Но Пип любил жизнь и все мирные радости жизни; и то жуткое дело, вкоторое он каким-то необъяснимым путем оказался втянут, самым печальнымобразом затмило в нем этот блеск; хотя, как мы увидим вскоре, подавленному внем огню суждено еще было под конец вспыхнуть таинственным буйным пламенем, в зловещем свете которого он выступит в десять раз ярче, чем в те дни, когдаон, сияя белозубой улыбкой у себя в родном Коннектикуте, вносил огоньоживления в деревенские пляски на зеленом лугу, своими певучими ритмичнымивозгласами и веселым смехом превращая круглый горизонт в увешанный бубенцамизвезд крутящийся тамбурин. Так при свете ясного дня капля алмаза чистой водына белой шее с голубыми жилками сверкает огнем здоровья; но если умелыйювелир вздумает показать вам этот алмаз во всем его удивительном блеске, онположит его на черное, а затем осветит, но не солнцем, а какими-токолдовскими газами. И тогда в нем зажигается порочно прекрасноеослепительное свечение; тогда нечестиво сверкающий алмаз, некогдабожественный символ хрустальных небес, кажется похищенным из короны ЦаряПреисподней. Однако вернемся к нашему рассказу. Случилось так, что во время приключения с серой амброй загребной излодки Стабба так растянул себе сухожилие в запястье, что не в состоянии былподнять весло, и временно его должен был заменять Пип. В первый же раз, когда Стабб спустил с ним свой вельбот, Пип проявилсильное беспокойство; но, по счастью, близко подойти в тот день к киту им неудалось; и Пип в общем-то вышел из этого испытания, не запятнав свою честь; хотя Стабб, приглядевшись, потом всячески увещевал его, призывая растить илелеять собственную храбрость, потому что в ней всегда может возникнутьнадобность. Во второй раз вельбот подгреб к самому киту; и когда рыба, почуяв вбоку смертоносный гарпун, ударила хвостом по днищу лодки, удар этот пришелсяпрямо под банкой Пипа! Нестерпимый ужас охватил мальчика и заставил еговыскочить из лодки с веслом в руке; прыгнув, он зацепил грудью свободновисящий линь, потянул его за собой и, плюхнувшись в воду, сразу же в немзапутался. В то же мгновение кит рванулся что есть силы, началась обычнаягонка, линь стал быстро натягиваться, и вот уже бедный Пип, весь в пене, всплыл под носом вельбота, затянутый туда беспощадным линем, несколько разобвившимся вокруг его груди и шеи. На носу. стоял Тэштиго. Он весь горел охотничьим азартом. Как ненавиделон этого трусливого мямлю! Схватив нож, он занес острое лезвие над канатоми, обернувшись к Стаббу, отрывисто спросил: " Рубить? " А между тем синеезадыхающееся лицо Пипа красноречиво молило: " Руби, бога ради, руби! " Все этозаняло одно мгновение, какие-нибудь полминуты. - Руби, черт бы его драл! - рявкнул Стабб. Так был потерян кит, а Пип спасен. Как только бедный негритенок немного пришел в себя, команда набросиласьна него с воплями и проклятиями. Подождав спокойно, покуда выдохнется этотстихийный поток ругательств, Стабб затем и сам простым, деловым, хотя инемного шутливым тоном отчитал Пипа официально; покончив с этим, он дал емунеофициально один весьма полезный совет. Суть его была такова: никогда непрыгай из лодки, Пип, кроме тех случаев, когда... но дальше шло нечтосовершенно невразумительное, как и все разумные советы. Дело в том, что вобщем-то китолову лучше всего держаться правила Сиди в лодке; но иной разслучается, что еще лучше ему руководствоваться правилом Прыгай из лодки. Вотпочему, словно спохватившись, что, давая Пипу советы на совесть, во всей ихнеразбавленной сложности, он только подсказывает ему оправдание для всех егобудущих прыжков в воду. Стабб вдруг прервал свои поучения, заключив ихрешительным приказом: " В другой раз сиди в лодке, Пип, или, клянусь богом, яне стану подбирать тебя, если ты опять выпрыгнешь, помни. Мы не можем себепозволить терять китов из-за таких, как ты; за кита можно выручить раз втридцать больше, чем дали бы за тебя, Пип, в Алабаме. Запомни, брат, это и вдругой раз не прыгай". Тем самым Стабб, кажется, сослался косвенно на тообстоятельство, что, хоть человеку и свойственно любить своего ближнего, все-таки человек - животное деньголюбивое, и эта склонность слишком частопрепятствует проявлению его благожелательства. Но все мы в руце божией, и Пип снова выпрыгнул из лодки. Произошло этопри совершенно таких же обстоятельствах, как и в первый раз; только теперьон не зацепился грудью и не потянул за собой линь; и потому, когда кит началсвою обычную гонку, Пип оказался брошенным на дороге, точно сундук, оставленный человеком, который слишком спешил на поезд. Увы! Стабб твердодержал свое слово. А день был такой восхитительный, щедрый, синий; спокойноепрохладное море, усеянное бликами, широко и ровно лежало вокруг и уходило ксамому горизонту, словно лист золота, расплющенный молотком золотобита. И топоказываясь, то исчезая в этом гладком море, черная голова Пипа болталась, что одинокая маковка. Никто не поднял ножа, когда Пип вылетел за борт иостался за кормой. Стабб сидел, повернувшись к нему своей неумолимой спиной, а кит летел, словно на крыльях. Не прошло и трех минут, как уже целая милябезбрежного океана легла между Пипом и Стаббом. И из самой середины морябедный Пип обратил курчавую голову к солнцу - такому же одинокому и всемиоставленному, как и он сам, только куда более возвышенному и блестящему. Плавать во время штиля в открытом океане - дело такое же простое длябывалого пловца, как катание в рессорной карете по берегу. Непереносимо лишьохватывающее тебя жуткое одиночество. О, полнейшая сосредоточенность в себепосреди всей этой бесчувственной бесконечности! боже мой! как передать ее? Заметьте, как моряки, купаясь в штиль в открытом море, заметьте, как жмутсяони поближе к бортам своего корабля и не решаются отплывать в сторону. Но неужели Стабб и вправду бросил бедного негритенка на милость судьбы? Нет; во всяком случае, он не собирался этого делать. Вслед за ним шли ещедва вельбота, и он, вероятно, рассчитывал, что они обязательно вскоренаткнутся на Пипа и подберут его; хотя, по правде говоря, охотники вподобных случаях нечасто выказывают заботу о своих товарищах, попавших вбеду по собственной робости; а ведь случаи такие нередки; так называемыйтрус неизбежно возбуждает у всех китоловов отвращение и ненависть, совсемкак в армии или военном флоте. Однако случилось так, что задние вельботы, не заметив Пипа, вдругувидели неподалеку в стороне китов, повернули и пустились в погоню; авельбот Стабба был к этому времени так далеко, и сам он вместе со своейкомандой так был поглощен преследованием добычи, что горизонт вокруг Пипастал раздаваться с бедственной скоростью. По чистой случайности его спас вконце концов сам " Пекод"; но с того времени маленький негритенок сталдурачком; так по крайней мере считали матросы. Море, глумясь, поддержало егосмертное тело; оно же затопило его бессмертную душу. Однако море не убилоее. Оно унесло ее живую в чудные глубины, где перед его недвижными очамивзад и вперед проплывали поднятые со дна морского странные тени обитателейпервозданных времен; где скареда водяной по имени Мудрость приоткрывал передним груды своих сокровищ; где среди радостных, бесчувственных неизбывно-юныхмиров Пип увидел бесчисленных и, словно бог, вездесущих насекомых-кораллов, что под сводом морским возвели свои гигантские вселенные. Он увидел стопубожию на подножке ткацкого станка, и он стремился поведать об этом; и потомутоварищи провозгласили его помешанным. Ибо человеческое безумие естьнебесный разум; и человек, покинув пределы земного смысла, приходит подконец к высшей мысли, что в глазах рассудка представляется нелепой и дикой; и тогда: - на счастье ли, на горе - он становится непреклонным иравнодушным, как и его бог. А в общем-то не осуждайте Стабба слишком строго. Такие случаи напромысле нередки; из дальнейшего повествования будет видно, что и со мнойприключилось нечто подобное.
Данная страница нарушает авторские права?