Да, это, несомненно, Одесса!

Автобиографическая повесть.

Сначала изложение мое, скорее походило на мемуары, но в процессе, само собой, стало напоминать, лично для меня, некий сценарий, сценарий жизни в «интэрэсном» городе по имени «Адэса». Жаль, что буквы не способны передать ни запахов каштанов, ни пестроты ярко красочной жизни вообще. Ни, тем более движения планет под названием «люди» во вселенной по имени «Наша жизнь». Повесть имеет две составляющих – «Я и не я». Порой они переплетаются, совершенно не придерживаясь последовательности временной. Но не стоит забывать, что это же делает и наша память. Это словно бинокль: то да-алеко, далеко(!), а то - ну, о-очень близко, так что видны только частности.

И, все же, - поехали!

Ах, Одесса!».

«Где начало того конца, которым оканчивается начало?» - вопрошал Козьма Прутков. И в самом деле, где? В моем варианте, началом можно считать Одессу. Именно в этом городе у моря встретились, поженились и «сработали» дочь (так говорил мой папа) мои родители: Карпов Николай и Сергина Ниночка. Правда, родилась я уже на Севере, в Архангельске, куда отца распределили после окончания института. Моя генетическая связь с Одессой, удивительным городом, нежным и залихватским, величественным и озорным, старинным и вечно юным…(эпитетов – море, но, как говорят в Одессе, «это надо видеть!»), так вот,

Связь проявилась очень рано. Я распевала одесские куплеты уже в 4-х летнем возрасте. Став старше, мечтала об океанологии и писала морские рассказы, словно всегда жила у «самого синего в мире Черного моря». Дальше – больше, мне стал необходим реальный воздух Одессы! После окончания школы, сметая на своем пути все доводы «против», я рванула в путь. Так мечта становилась явью.

Но ситуацию взяла на контроль Ее величество «Судьба». Где-то я читала, что душа будущего ребенка сама выбирает себе родителей и ведет их навстречу друг другу. (А, может быть, это ребенку не терпелось воплотиться? Как позже выяснилось – он такой((((!).

Сомневаюсь в столь свободной возможности выбора души, скорее всего, имеет место быть Божий промысел, …

Ну, все же, начну по порядку.

Часть первая «Если вы чуть-чуть художник и поэт…»

Я очень на это рассчитывала, а вернее – надеялась:

«…Если вы чуть-чуть художник и поэт,

Вас поймут в Одессе с полуслова!»

Итак, я - девчонка из провинциального кубанского городка, «пришвартовалась» к железнодорожному вокзалу вышеназванного города. Что и говорить, поражало все с самого начала! Во-первых, что рельсы «заканчивались» у вокзала. Станция Невинномысская, откуда я прибыла, не была конечной. Вокзал Одессы предстал передо мной, как символ

«приехали» во всех смыслах. Решив двигаться налегке, я подошла к камере хранения. Повторив манипуляции стоящего впереди меня в очереди, я заплатила 15 копеек через автомат и подала чек пожилому мужчине, важно подхватившему мой чемоданчик и ловко швырнувшего его куда-то, в дебри полок. Не знаю, что поразило меня, то ли его милицейская фуражка без кокарды надетая на манер бескозырки, то ли лаковые черные с белым штиблеты, а может его высокомерный взгляд, но я, замешкавшись, спросила:

«Это все?»

Чисто одесский вариант его ответа мне страшно понравился, может, потому запомнился:

. «Шоб я так жил! Ты що хочешь, щтобы за 15 копеек я ище сплясал? Извини, это будет уже дороже!»

Да, это, несомненно, Одесса!

Конечно, я пошла пешком, радостно впитывая новое ощущение «воплощения мечтаний». Просто шла, ни о чем не думая, по улице, ведущей от вокзала к Приморскому бульвару, как мне сказали. Это было первое знакомство с улицей Пушкинской. Это была первая Любовь,

пронизанная музыкой счастья. На каждом квартале непременным атрибутом красовались круглые, большие часы (не знаю, как теперь, - речь о начале 70-х двадцатого века). Эту улицу я до сих пор часто вижу во сне, и, как в первый раз, радуюсь цветущим каштанам,

Солнечным кружевам их теней прямо под ногами. Мелодия поющих часов «…Одесса мой город родной…» создавала легкую уверенность в сопричастности и к городу, и к неминуемой удаче, которая должна принеприменно быть!

Я шла по Пушкинской так, словно ходила по ней всегда. На пересечении Карла Либкнехта, я так же уверенно и машинально повернула и, пройдя здание школы милиции, вошла под арку, во двор. Девчонка, катавшаяся на качелях, ответила: «Таки, да, - она имеет

Сдать комнату, ну, не совсем комнату, а ее часть, зато ширмочка, отгораживающая ее половину от моей половины, просто блеск!» Так легко снять жилье в центре города, да еще и летом – это судьба.

Карла Либкнехта, думаю, здорово бы обидело, что его имя улица имеет лишь на табличках, а одесситы говорят не иначе, как «Греческая». Греческая улица, дом 7 или 13 (?)- не помню! Ах, как бы мне хотелось побывать там теперь вместе с сыном! Что, впрочем, почти не реально; «оно ему надо?!» - с иронической грустью подумалось мне на одесский манер. Во сне я бываю там молодая, а сын совсем кроха, да уж…) Не хочу и не буду описывать в хронологической последовательности свою одесскую эпопею. Скажу лишь, что Валюша, моя 15-и летняя хозяйка, как выяснилось, прошла «крымы-рымы». Моя «половина» залы представляла собой угол за старенькой обшарпанной ширмой. Благо еще

что сон у меня был крепок, и о любовных похождениях, вернее, извращениях или, возможно, хобби, Валюши, я узнала не сразу. Как то, проснувшись ночью хлебнуть воды после соленой рыбы на ужин, не разобравшись, что происходит, я схватила веник и стала «защищать»

Бедную девочку, подвергшуюся «нападению» толстопузых злодеев. Утром мне велено было съехать, чтобы не мешать «нормальному бизнесу», своим идиотским, к тому же, активным, мировоззрением.