Тут до меня дошло, что старик резвится и думает, что я его снимаю. Прикинувшись

дурой (что не далеко от истины), я «закруглилась»:

«Есть я не хочу - сыта, батюшка!»

Он засмеялся и сказал то, что я восприняла как комплемент:

«Вот за это мне и нравятся наши одесситочки!»

Достав из портмоне какую-то бумажку и, расписавшись на ней, ловко протянул ее

Мне, - я машинально взяла. В это время его окликнули из авто, и он ушел, помахав рукой

На прощанье.

Темнело, было уже почти темно, и я поспешила домой, боясь придти позже Тамары Васильевны. Славик был на работе, в поездке, и должен был вернуться на следующий

День. Бумажка, врученная мне незнакомцем, оказалась билетом на концерт.

Когда я на следующий день рассказала Славику о встрече и показала билет с

Автографом Бернеса, он обрадовался и забрал билет себе. Жаль, но на концерт я так

И не попала. Слава элементарно загнал билетик и попил пива за мое здоровье.

А здоровье, между тем, очень тревожило! Не предполагая беременность, я, почему-то, боялась, что у меня в животе завелся глист. Он шевелился и, по-видимому, рос. Услыхав мою версию, Ада, сестра Славика, очень смеялась!

Так я узнала, что не одна, а «раздвоилась» – так я ощутила свою первую беременность.

С тех пор, возникла потребность разговаривать со своим вторым «я». Не скажу,

что ответственности прибавилось, но, как поется в песне:

«Стали мысли спокойней и волосы глаже…»

Я даже пыталась соответствовать требованиям свекрови. Юбки стали миди, челка

была убрана, лаковый пол, будь он не ладен, натирала до блеска, училась готовить,

ибо на мои кулинарные изыски реакция свекрови была стабильна:

У нас в Одессе Это не едят!».

Но это был быт буден. Тот, что жил во мне – являлся праздником! И мне очень хотелось

Рассказать о своих новых ощущениях отцу, вернее, иллюзорному, способному

понять, а не моему отцу. Реальным родственникам, оставшимся в «прошлой жизни»,

В Невинке и Ростове я не могла ни о чем говорить из-за стеснения, поскольку, по сути, сама

Собой не являлась. Мне нужен был Отец! И я его себе организовала. Только не смейтесь, - этим Папой я назначила ни кого-то, а Дюка де Ришелье! Именно его я «загружала» своими откровениями, тасуясь у памятника на Приморском. А что? - Он внимательно слушал, и, явно меня понимал.

Глава четвертая

«Дым, Игрушка, Моя девушка знает»

-Это названия песен Джани Маранди, которые вместе с обожаемым мною Адриано Челентано и Эллой Фиджеральд, создавали атмосферу, в которой мне хотелось жить (в отличии от атмосферы, создаваемой свекровью, где мне было отведено место «в левом нижнем углу», в том смысле, что именно там мое место). Меня, двадцатилетнюю дуреху,

Смотревшую широко открытыми глазами на мир, который любила – веселый, яркий мир жизни, пожилая аристократка низводила ниже плинтуса. «Знай, Виктория, такие как твой дед, сделали революцию, Разве это люди?!» Деда, отца моей матери, я любила и не могла

Позволить унижать никому, даже матери мужа, в доме которой я жила. В словесную баталию я бросалась со всей силой молодости. Удивляюсь теперь: ну ладно девчонка - глупая, но к чему были нужны такие стычки умудренной сединами женщине?! Кто-то должен был промолчать, но это была не я и не она. Молчал Славик. Разумно отстранялся, не принимал ни чью сторону, чем здорово обижал свою маму. Ее слишком многое обижало. Она не терпела, когда я, приготавливая обед, не отрывалась от захватившей меня книги. Уклад дома, созданный ею, она требовала выполнять неукоснительно! В гости ни к Славе, ни ко мне никто не должен был приходить – закон и обсуждению не подлежит. К ней самой, впрочем, тоже никто никогда не приходил. Гостей Славина мулечка не жаловала никаких. Даже собственная дочь, жившая с семьей (мужем и двумя сыновьями в Аркадии) посещала ее крайне редко, возможно стараясь своими визитами не нарушать устои ее «государства».

Хорошо еще, что вкусы относительно музыки не особо разнились. Правда, с приходом в наш дом пластинок Валерия Ободзинского, подаренных мне кем-то из моей одесской родни, Тамара Васильевна ввела эмбарго.

Музыка, льющаяся из музыкального центра - гордости нашей комнаты, бархатные шторы с кистями, обои (все то, чего я не видела в Невинке) - все походило на декорации, и я играла в тему по мере сил и возможностей. Иногда, изображаемый образ, срастался со мной. Так я ждала Славу из поездок: под руководством свекрови, готовила торт всю ночь, чтобы