Трудно забыть даже много лет спустя – убедили.

В первый раз я обратила внимание на «помехи» от этого «Помните!», еще в летнем театре, там же в парке, когда была «Юморина», празднуемая, как национальный праздник города Одессы, 1 апреля. О, как красиво «выкрутился» выступавший там автор юмористических рассказов! Когда громоподобное «Помните» встряло в канву его повествования, он театрально кивнул и сказал: «А как же!». Я даже запомнила тогда его фамилию – Жванецкий.

Парк имени Шевченко для меня в то время принес множество открытий. Там я увидела впервые такого удивительного человека как Дин Рид. Его концерт состоялся прямо на открытой летней площадке; мало того, что красивый парень здорово пел, он совершенно запросто общался после выступления со слушателями, знавшими мало-мальски английский, с теми же, кто его языка не знал, пробовал свои силы в русском – это было

Забавно, особенно, когда для выразительности им использовался язык жестов. Образ Дина Рида навсегда останется для меня добрым лицом «недоброй», по публикациям того времени, Америки. Выступления артистов, почитаемых одесситами за своих, как то: Карцев и Ильченко, «впечатывались» в память словечками, жестами, интонациями. Святая

Уверенность одесситов, что все лучшее так или иначе имеет отношение к их славному городу, утверждается в каждом, кто смог почувствовать, а значит полюбить Одессу-маму! Я не была исключением.

Помню, еще в самом начале своего знакомства с городом, я решила пообщаться с улицей, которая часто упоминается в одесских песенках, с Мясоедовской. Проехав приличное расстояние на трамвае, и выйдя там, где мне сказали, я долго бродила, рассматривая названия улиц, но не находя Мясоедовскую. Опять, таки, совдеповские шуточки –

Шалом Алейхема – нате вам, а Мясоедовская – извините… Оказалось, что это одно и то же. На углу искомой мной улицы с не хитрым инструментом сапожника сидел старый еврей, отпускающий рекламные фразочки. Мне досталась такая:

«Девонька, послушай старого башмачника, и что ты мелькаешь туда-сюда, ноги надо бэрэчь смолоду, а щто это значит спроси меня и я скажю – набоечку на туфельки вовремя – это больщое дело (!), это как в клозет вовремя успеть. А справка, ведь ты щто- то исчещ (?), -

соверьщенно бесплатно и только сегодня и только для тебя, рыбка!»

Я с радостью сняла действительно потрепанный башмачок с отрывающейся подошвой и просела подождать результата. Через 10 минут я не только получила отремонтированную обувь, но и узнала, что Шалом Алейхем не любил мясо, и зря Мясоедовскую по-современному велят называть его именем, кроме того, получила с полдюжины адресов,

Где будут рады приютить бедную студентку, коей я, видимо, выглядела. Самуил, так звали моего нового знакомого, разменял восьмой десяток и имеет, «кажется», пятерых неблагодарных детей и свору малолетних бандитов-внуков и правнуков.

Так архитектурные достопримечательности, кои непременно имелись, - забылись, вытесненные старым башмачником, который, кстати, успел рассказать столько всего разного, что на переработку информации, задайся я такой целью, ушли бы годы!

Но я отвлеклась от названия главы, а по сему, возвращаюсь снова к парку Шевченко. Не далеко от него располагалась еще одна больница, куда пошел на обследование мой муж, мотивируя так:

«Лучше добровольцем в психушку, чем в советскую армию, будь она трижды здорова!» Когда я, взволнованная «экскурсией» в столь необычное для меня место (пусть даже посетителем!) предстала перед Славиком с пакетом разнообразной снеди, он, довольно небрежно взяв продукты, серьезно заметил:

«Это хорошо, но главное ведь духовная пища, а, Виктория? Принеси мне обязательно поэму, ну, ту, что каждые пол часа читают. Очень жаль, что не полностью, хотелось бы в подлиннике и целиком!»

И я как дура (а почему как?) обрадовалась, что знаю не мало о самом Роберте Рождественском, поперлась в библиотеку искать его «Реквием». Экземплярчик достался новенький, со склеенными листочками. Возвращая мне книгу через день, Слава демонстративно смахнул слезу (это у него получалось запросто!) изрек: