Нравственная обоснованность процессуального принуждения.

Основанием юридической ответственности является состав правонарушения, предусмотренный нормами материального права. Основанием применения мер процессуального принуждения – совокупность фактов, предусмотренных нормами процессуального права.

Согласно ст.73 УПК РФ при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию:

1) событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления);

2) виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы;

3) обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого;

4) характер и размер вреда, причиненного преступлением;

5) обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния;

6) обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание;

7) обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания;

8) обстоятельства, подтверждающие, что имущество, подлежащее конфискации в соответствии со статьей 104.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, получено в результате совершения преступления или является доходами от этого имущества либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия преступления либо для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации).

Подлежат выявлению также обстоятельства, способствовавшие совершению преступления.

Доказывание состоит в собирании, проверке и оценке доказательств в целях установления указанных обстоятельств (ст.85 УПК РФ).

Собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного судопроизводства дознавателем, следователем, прокурором и судом путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных УПК РФ (ст.86 УПК РФ).

В соответствии со ст.11 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» результаты оперативно-розыскных мер также могут использоваться в процессе доказывания по уголовному делу.

Большинство из способов собирания доказательств остро затрагивают права, свободы и интересы физических и юридических лиц, оказавшихся в сфере уголовно-процессуального доказывания, и связаны с применением или возможностью применения уголовно-процессуального принуждения, под которым понимается совокупность средств воздействия на участников судопроизводства. Это принуждение выражается: а) в законном психическом воздействии на участников уголовного процесса, побуждающим их к соответствующему правомерному поведению под угрозой правовых санкций; б) в законном физическом воздействии на участников уголовного процесса с целью добиться реализации возложенной на них процессуальной обязанности.

Применение уголовно-процессуального принуждения в доказывании порождает важную нравственно-теоретическую и практическую проблему об основаниях и пределах такого принуждения, о шкале нравственных ценностей, которые как бы приносятся в жертву целям уголовного судопроизводства. Особую остроту она приобретает в тех случаях, когда меры уголовно-процессуального принуждения применяются к лицам, заведомо не имеющим отношение к совершению преступления. Например, к свидетелям и потерпевшим, которые могут быть подвергнуты принудительному приводу на допрос, принудительному освидетельствованию, отобранию образцов для сравнительного исследования и т.д., а также к лицам, вовсе не имеющим отношение к расследованию уголовного дела (третьим лицам), которые, например, могут быть обысканы.

Единственным, но прочным моральным оправданием тех тягот и лишений, которые несут свидетели, потерпевшие и третьи лица вследствие применения к ним законного принуждения при уголовно-процессуальном доказывании, служит общественно полезная цель – установление истины по каждому уголовному делу. При этом данную проблему следует рассматривать под углом зрения таких нравственных ценностей, как достоинство, честь, частная жизнь, личные и семейные тайны.

В каждом подобном случае с неизбежностью встает вопрос о соразмерности общественного, государственного и личного блага, о том, насколько процессуальное принуждение отвечает нравственному смыслу достижения целей уголовного процесса и выдержано с точки зрения общечеловеческих представлений о справедливости. С одной стороны, гражданин, который подвергается определенному государственному принуждению в сфере уголовного судопроизводства, должен понимать, почему он обязан следовать установленному законом предписанию или принуждению и в какой мере оно соответствует нравственным устоям, принципам требованиям. А с другой стороны, должностное лицо, на которое государством возложена обязанность применить в определенных случаях меры процессуального принуждения, должно сознавать необходимость и нравственную обоснованность такого применения и, таким образом, не только юридическую, но и моральную правоту своих действий по отношению к другому человеку[22].

С точки зрения абстрактного гуманизма, отрицания в этике условного императива уголовно-процессуальное принуждение безнравственно. Таким образом, лица, осуществляющие уголовное судопроизводство лишаются моральных критериев при применении мер уголовно-процессуального принуждения, поскольку они изначально творят зло. Очевидная практическая пагубность такой позиции говорит в пользу этического утилитаризма. Для определения соразмерности ограничения нравственных ценностей и обоснования нравственного характера уголовно-процессуальной деятельности можно привести аргументы И.А. Ильина в полемике с Л.Н. Толстым: «Понуждение и пресечение имеют троякую цель:

во-первых, не допустить совершения злодеяния, остановить злую волю в ее злом направлении, отрезвить ее внешней помехой и отпором, показать ей, что запретность запрещенного поддерживается не только мотивами совести и правосознания, но и внешнею силою, ставящей препятствие злодею и настигающей суровыми последствиями вплоть до лишения его свободы и причинения ему душевных неприятностей и страданий, побудить его таким образом обратиться к самосознанию, самопобуждению и самоперевоспитанию;

во-вторых, оградить всех других людей от злодеяния и его пагубного воздействия;

в-третьих, удержать от пути злодейства всех людей, способных соблазниться или увлечься им.

Понуждение и пресечение подразделяются на психическое и физическое.

Если психического понуждения оказывается недостаточно и человек все-таки предпочитает «не усматривать и не подвергать себя необходимому самопринуждению, остается два исхода: или предоставить ему свободу произвола и признать, что приказ и запрет не поддерживаются ничем, кроме порицания и бойкота, и тем самым породить соблазнительную идею внешней беспрепятственности, или же обратиться к физическому воздействию …», которое обеспечивается с помощью специально созданных государственных органов и специально предусмотренных законом средств и методов.

Применение физического принуждения допустимо лишь при наличии определенных условий, а именно: не тогда когда оно возможно, но когда оно необходимо. Необходимо же оно тогда, когда психическое принуждение недостаточно, недействительно, неосуществимо, когда физическое воздействие является практически единственно действенным средством при определенном стечении обстоятельств. Остается всего два исхода: или потакающее бездействие или физическое принуждение…

Критериями для руководства при принуждении и пресечении являются:

во-первых, компетентность принимающего соответствующее решение о применении силы, его духовно-осмысленный жизненный опыт, на основе которого развиваются «чуткость и зоркость для распознания зла». Следует или не следует применять принуждение – в этом компетентен только тот, кто видел реальное зло и испытал его действие, кто непосредственно борется с ним, он видит его природу, понимает его пути и законы и потому способен верно поставить и разрешить проблему принуждения;

во-вторых, постижение человеком, который противостоит злу, тех путей и законов, по которым оно развивается в человеческих душах, «а также всей выработанной великими праведниками и аскетами техники его внутреннего одоления»;

в-третьих, выбирая в борьбе меры и средства, следует начинать с духовных средств, нисходя к мерам внешней борьбы лишь постольку, поскольку духовные средства оказываются неосуществимыми, недействительными и недостаточными;

в-четвертых, обращаясь к физическому воздействию, нужно всегда искать умственно и практически тот момент и те условия, при которых физическое воздействие может быть прекращено, не повредив духовной борьбе, подготовив ей путь и уступая ей свое место.

Применение «меча и силы » - обязанность государственной власти, которая вытекает из функции охраны, функции пресечения, функции суда, функции наказания и функции меча. В этой связи для определенных профессий применение силовых методов в борьбе со злом, в том числе с преступностью, является их служебным и профессиональным долгом, тогда он не вправе от них уклониться.

Поэтому нужно понимать и ценить тех людей, кто принял на себя тяжкое «бремя активной борьбы со злодеями, эту, может быть, тягчайшую разновидность мирового бремени». Благодаря им всем остальным людям открывается возможность мирно трудиться, духовно творить и нравственно совершенствоваться. В связи с этим заслуживает осуждения толстовская проповедь против самой необходимости нести мировое бремя пресечения зла, проповедь, утверждающая, что такое бремя мнимое, что зла нет, что сами понуждающие и сами пресекающие суть настоящие и единственные злодеи[23].

Нравственные основы производства следственных действий сформулированы во многих нормах УПК РФ, регламентирующих производство отдельных следственных действий.

При освидетельствовании лица другого пола следователь не присутствует, если освидетельствование сопровождается обнажением данного лица. В этом случае освидетельствование производится врачом. Фотографирование, видеозапись и киносъемка в этих случаях проводятся с согласия освидетельствуемого лица (чч.4 и 5 ст.179 УПК РФ).

Производство следственного эксперимента допускается, если не создается опасность для здоровья участвующих в нем лиц (ст.181 УПК РФ).

До начала обыска следователь предлагает добровольно выдать подлежащие изъятию предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение для уголовного дела. Если они выданы добровольно и нет оснований опасаться их сокрытия, то следователь вправе не производить обыск.

При производстве обыска могут вскрываться любые помещения, если владелец отказывается добровольно их открыть. При этом не должно допускаться не вызываемое необходимостью повреждение имущества.

Следователь принимает меры к тому, чтобы не были оглашены выявленные в ходе обыска обстоятельства частной жизни лица, в помещении которого был произведен обыск, его личная и (или) семейная тайна, а также обстоятельства частной жизни других лиц.

При производстве обыска участвуют лицо, в помещении которого производится обыск, либо совершеннолетние члены его семьи (чч.5-7, 11 ст.182 УПК РФ).

Личный обыск лица производится только лицом одного с ним пола и в присутствии понятых и специалистов того же пола, если они участвуют в данном следственном действии (ч.3 ст.184 УПК РФ).

Допрос не может длиться непрерывно более 4 часов. Продолжение допроса допускается после перерыва не менее чем на один час для отдыха и принятия пищи, причем общая продолжительность допроса в течение дня не должна превышать 8 часов. При наличии медицинских показаний продолжительность допроса устанавливается на основании заключения врача (чч.2-4 ст.187 УПК РФ).

При получении образцов для сравнительного исследования не должны применяться методы, опасные для жизни и здоровья человека или унижающие его честь и достоинство (ч.2 ст.202 УПК РФ).

Прямое действие имеет конституционная норма: «Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом. Федеральным законом могут устанавливаться иные случаи освобождения от обязанности давать свидетельские показания (ст.51 Конституции РФ).

К близким родственникам, указанным в ч.1 ст.51 Конституции РФ, относятся согласно п.4 ст.5 УПК РФ, супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и родные сестры, дедушка, бабушка, внуки. Из иных лиц, которые освобождаются от допроса в качестве свидетеля, по этическим критериям следует назвать указанных в ч.3 ст.56 УПК РФ: адвоката, защитника подозреваемого, обвиняемого, которые не могут быть допрошены об обстоятельствах, ставших им известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием; священнослужителя, который не может быть допрошен об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди.

Статья 16 УПК РФ обязывает следователя, сотрудника органа дознания разъяснить перед допросом допрашиваемому это право.

Согласно ч.1 ст.75 УПК РФ, доказательства, полученные с нарушением требований УПК, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст.73 УПК РФ.

Для правильного морального выбора в уголовно-процессуальных отношениях следует определить иерархию