Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Глава восьмая.
О том, как пишут пьесу Страшно подумать, что было бы, если бы Муми-мама, проснувшись в день летнего солнцестояния, узнала, что Муми-тролльсидит в тюрьме! Или если бы кто-нибудь рассказал Мюмле, что еемладшая сестренка, обмотавшись ангорской шерстью, спит в шалашеиз еловых веток, который соорудил Снусмумрик. Ничего этого они не знали, и им оставалось только надеятьсяна лучшее. Ведь на долю семейства муми-троллей выпадалоприключений куда больше, чем на долю любой другой семьи, и развевсе не кончалось благополучно?! -- Малышка Мю привыкла сама заботиться о себе. Я большебеспокоюсь о том, кто ненароком окажется рядом с ней, -- сказалаМгомла. Муми-мама выглянула из окна. Шел дождь. " Только бы они не простудились", -- подумала она и осторожноуселась на кровать. Она была вынуждена проявлять осторожность.После того как они сели на мель, пол перекосило, и Муми-папепришлось прибить мебель к полу гвоздями. Хуже всего приходилосьим во время еды, потому что тарелки то и дело скатывались на пол, а когда папа пытался крепко прибить их гвоздями, онираскалывались. У всех было такое чувство, будто они постояннозанимаются альпинизмом и поднимаются в горы, так как они ступалиодной ногой чуть выше, а другой -- чуть ниже. Муми-папа сталопасаться, что их ноги начнут расти неодинаково. (Правда, Хомсасчитал, что если ходить немного в противоположном направлении, тоноги выровняются.) Эмма, как обычно, подметала пол. Она с трудом карабкалась наверх, подталкивая перед собоймусор. На полпути мусор снова скатывался вниз, и ей приходилосьвсе начинать сначала. -- Разве не лучше мести в другую сторону? -- осторожнопредложил Муми-папа. -- Здесь я никому не позволю меня учить, как мести, --возмутилась Эмма. -- Я так мету сцену с тех пор, как вышла замужза маэстро Филифьонка, и так буду мести, пока не умру. -- А где же сейчас твой муж, Эмма? -- спросила Муми-мама. -- Он умер, -- с достоинством ответила Эмма. -- Ему наголову упал железный занавес, и им обоим пришел конец. -- О, бедная, бедная Эмма! -- воскликнула мама. Эмма порылась в кармане и вытащила пожелтевшую фотографию. -- Вот как выглядел Филифьонк в молодости, -- сказала она. Муми-мама взглянула на фотографию. Маэстро Филифьонк стоялна фоне картины с изображенными на ней пальмами. На егофизиономии выделялись огромные усы, а рядом с ним примостилсякто-то ужасно озабоченный, с маленьким колпачком на голове. -- Какой представительный! -- воскликнула Муми-мама. -- Икартину за его спиной я узнаю. -- Это задняя кулиса для " Клеопатры", -- холодно заметилаЭмма. -- Эту молодую даму зовут Клеопатра? -- спросила мама. Эмма схватилась за голову. -- " Клеопатра" -- это название пьесы, -- устало пояснилаона. -- А молодая дама рядом с ним -- это дочь его сводной сестрыФилифьонка. Удивительно несимпатичная племянница. Она присылаетнам каждый год открытки с приглашением на праздник летнегосолнцестояния, но я не утруждаю себя ответами. Вероятно, ейпросто хочется пристроиться в театр. -- И вы ее не пускаете? -- с упреком спросила мама. Эмма даже бросила метлу. -- Сил моих больше нет! -- воскликнула она. -- Вы ничего незнаете о театре, пичегошеньки. Меньше чем ничего. И хватит обэтом. -- Не могли бы вы, Эмма, немножко просветить меня? -- робкопопросила Мумп-мама. Эмма заколебалась, но затем решила смилостивиться. Она села на краешек постели возле Муми-мамы и сказала: -- Театр -- это не зал и не палуба парохода. Театр -- этосамое важное в мире, потому что там показывают, какими все должныбыть и какими мечтают быть, -- правда, многим не хватает на этосмелости, -- и какие они в жизни. -- Так это же исправительный дом! -- в ужасе воскликнулаМуми-мама. Эмма терпеливо покачала головой. Она взяла клочок бумаги идрожащей лапкой нарисовала театр для Муми-мамы. Она объяснила чток чему и записала, чтобы Муми-мама ничего не забыла. Пока Эмма рисовала, подошли все остальные и окружили ее. -- Вот так было в театре, когда мы ставили " Клеопатру", --рассказывала Эмма. -- Зрительный зал (а не гостиная) был полонлюдей, и никто не шелохнулся и слова не вымолвил, пока шлапремьера (это значит, что пьесу играют в самый первый раз). Когдазашло солнце, я, как обычно, зажгла огни рампы и три разастукнула об пол, прежде чем поднялся занавес. Вот так! -- Это зачем? -- спросила Мюмла. -- Чтобы было более торжественно, -- призналась Эмма, и еемаленькие глазки сверкнули. -- Это словно зов судьбы, рок, понятно? Занавес поднимается, красный прожектор освещаетКлеопатру, публика затаила дыхание... -- А Реквизит тоже был там? -- спросил Хомса. -- Реквизит -- это название комнаты, -- пояснила Эмма. --Там хранится все, что нужно для спектакля. О, примадонна быланеобыкновенно красива и трагична... -- Примадонна? -- переспросила Миса. -- Ну это самая важная из актрис. Она всегда играет самуюлучшую роль и всегда получает то, что хочет. Но упаси меня отэтой чести... -- Я хочу быть примадонной, -- прервала Эмму Миса. -- Толькомне бы хотелось сыграть печальную роль, чтобы можно быловскрикивать, рыдать и плакать. -- Тогда тебе надо играть в трагедии или драме, -- пояснилаЭмма. -- И умереть в последнем акте. -- Вот именно! -- воскликнула Миса. Щеки ее пылали. Подуматьтолько, стать совсем не той, кто ты есть на самом деле! Никтотогда больше не скажет: " Вот идет Миса", -- а будут говорить: " Посмотри на эту трагическую даму в красном бархате... великуюпримадонну... Видно, она много страдала". -- Ты теперь будешь выступать перед нами? -- спросил Хомса. -- Я? Выступать? Перед вами? -- прошептала Миса, и на глазаее навернулись слезы. -- Тогда и я хочу быть примадонной, -- сказала Мюмла. -- А что ты будешь играть? -- недоверчиво спросила Эмма. Муми-мама посмотрела на папу. -- Ты, наверное, мог бы написать пьесу, если Эмма тебепоможет, -- сказала она. -- Ведь ты написал мемуары. Наверное, нетак уж трудно писать и стихи? -- Куда там! Не умею я писать пьесы, -- сказал папа ипокраснел. -- Конечно, ты сумеешь, дорогой, -- стояла на своем мама. --А мы выучим твою пьесу наизусть. Все придут смотреть, как мыиграем в театре. Много-много разного народу; их будет все большеи больше, и они станут рассказывать своим знакомым, как этозамечательно. Наконец слух о театре дойдет до Муми-тролля, и оннайдет дорогу к дому. Муми-тролль, фрекен Снорк, малышка Мювернутся домой, и все кончится благополучно! -- закончила своюречь Муми-мама и захлопала в ладоши от радости. Все с сомнением посмотрели друг на друга, потом взглянули наЭмму. Та развела лапами. -- Наверное, получится что-то ужасное, -- сказала она. -- Ноесли вам так хочется потерпеть фиаско, я не откажусь давать вамсоветы. Иногда, когда у меня найдется свободная минутка. -- Ипродолжала рассказывать, как играют в театре. Вечером Муми-папа уже закончил пьесу. И прочитал ее всем.Никто не прерывал его, и когда он закончил, воцарилась тишина. Наконец Эмма сказала: -- Нет, нет и еще раз нет! -- Неужели так уж плохо? -- спросил расстроенный папа. -- Хуже некуда, -- ответила Эмма. -- Послушай только: Не боюсь я льва, Убиваю его всегда! Ужасно! -- Но я непременно хочу, чтобы был лев, -- упрямо возразилпапа. -- Нужно писать гекзаметром! Гекзаметром, а не рифмовать. -- А что такое гекзаметр? -- спросил папа. -- А вот что: тамтара-тамтара-тамтара-тамтара, тамтара-там-та, -- объяснила Эмма. Папа просиял. -- Перепиши все гекзаметром, -- посоветовала Эмма. -- Изапомни, что в настоящей трагедии, написанной старинным стилем, все должны быть в родстве друг с другом. -- Но как же они могут так злиться друг на друга, если они вродстве? -- спросила Муми-мама. -- И как можно без принцессы? Безсчастливого конца? Ведь так грустно, когда кто-то умирает. -- Это трагедия, дорогая моя, -- сказал папа. -- Иобязательно в конце кто-то должен умереть. Еще лучше, если умрутвсе, кроме одного, но желательно, чтобы и он тоже. Такпосоветовала Эмма. -- Пусть я умру в конце, -- пропищала Миса. -- А может, мне убить Мису? -- спросила Мюмла. -- Я-то думал, что Муми-папа напишет детектив, --разочарованно протянул Хомса. -- Такой, чтобы всех подозревали ибыло множество версий, над которыми бы пришлось поломать голову. Папа обиженно встал и стал собирать свои листки. -- Если вам не нравится моя пьеса, пожалуйста, пишите саминовую, -- сказал он. -- Голубчик, -- утешала его мама, -- мы находим пьесузамечательной. Не правда ли? -- Конечно, -- подтвердили все в один голос. -- Вот видишь, она всем нравится, -- сказала мама. -- Толькочуть подправь ее, измени содержание и стиль. Я позабочусь, чтобыникто не мешал тебе. И пока ты работаешь, возле тебя будет стоятьвазочка с карамельками. -- Ладно, -- согласятся папа. -- Но лев должен остаться! -- Разумеется, без льва не обойтись, -- поддакнула мама. Муми-папа трудился вовсю. Все молчали, боясь произнести хотьслово или шевельнуться. Едва закончив рукопись, папа сразу сталчитать вслух. Мама все время подкладывала ему карамельки. Всебыли возбуждены и полны больших надежд. Ночью им не спалось. Эмма почувствовала, как у нее прибавляются силы. Она недумала ни о чем другом, кроме генеральной репетиции.
Данная страница нарушает авторские права?