Свадьба Терезы Батисты, или забастовка закрытой корзины, или Тереза Батиста сбрасывает смерть в море 1 страница

Добро пожаловать на террейро Шанго, садитесь, будьте как дома, пока я готовлю стол и бузиос [34], чтобы исполнить вашу просьбу. Хотите рассеять сомнения? Навести справку, и только? Вы пришли сюда по рекомендации нашего уважаемого друга, и я к вашим услугам, можете спрашивать, ведь, кроме ори ша, кто приказывает и отменяет приказы, существует дружба — госпожа, которой я поклоняюсь.

Вы желаете знать святого, покровительствующего Терезе, того, кто предопределяет её судьбу, охраняет от зла, так сказать, по-вашему, ангела-хранителя? Здесь, на перекрёстках Баии, вы, должно быть, слышали большую разноголосицу мнений и много несуразного? Это естественно и довольно часто случается, а всё потому, что в наше время все всё знают, никто не распишется в своём незнании, да и придумывать горазды.

Тогда как та, что присматривает за ориша, жизнь на то положила, будучи избранной Матерью Святого, и, если она не в силах разгадать тайну, то всеми силами старается смирить гром и молнию, листья зарослей и волны моря, радугу и пущенную стрелу. Но обмануть посвящённых не может никто, и тому, кому не дано взять нож в час, назначенный эфуном, кто не получил ключа к разгадке, тому лучше не мешаться под ногами — это ведь вещи нешуточные, да и опасность смертельная. Я столько могу вам рассказать по этому поводу, но это тогда, когда у вас будет время и терпение меня слушать.

Чтобы бросить на стол бузиос, ничего, кроме руки да дерзости, не требуется. Но для того, чтобы прочесть ответ на них, данный посвящёнными, нужно знать и различать светлое и тёмное, день и ночь, рассвет и закат, любовь и ненависть. Я своё имя получила задолго до моего рождения и начала учиться всему этому, ещё будучи девочкой. Когда же подросла и прошла таинство конфирмации, заплакала от страха, но ориша дали мне силы, просветили меня. Обучалась я у моей бабушки, старых тёток и матери Аниньи. Сегодня я старшая, и здесь никто, кроме меня, голоса не имеет. Я преклоняюсь в Баии только перед иалориша кандомбле в Гантоисе, Менининьей, моей Сестрой Святого, равной мне в знаниях и возможностях. Поскольку я оберегаю высшие силы от зла и оговоров со всей строгостью, я могу войти в огонь и остаться невредимой.

Но если говорить о Терезе, то я могу открыть причину столь разноречивых мнений по её поводу, ведь даже тот, кто много знает, в этом случае становится в тупик, глядя на брошенные на стол бузиос. Многие пытались понять, но не приходили к единому мнению. Самые старые считали Янсан покровительницей Терезы, а те, что помоложе, — Иеманжу. Называли и Ошала, и Шанго, и Ошосси, не так ли? И ещё Эуа и Ошумаре, так? Не забудьте об Огуне и Нанан, как и об Омолу.

Я тоже бросила бузиос и посмотрела на них со всем вниманием. И скажу вам: никогда не видела я ничего подобного за свои пятьдесят лет, что этим занимаюсь, и ещё за двадцать, как оберегаю Шанго.

Кого я увидела прежде всего, так это Янсан с поблёскивающей кривой саблей, которая говорила: «Она отважна и смела в бою, она — моя, я — её хозяйка, и пусть кто-нибудь отважится причинить ей зло!» Но тут же я увидела Ошосси и Иеманжу. С Ошосси Тереза пришла к нам из густого леса, из суровых мест, из засушливой коатинги, выжженного скорбного сертана. Под охраной Иеманжу пересекла она залив, чтобы зажечь зарю в Реконкаво и потом сражаться везде, где только придётся. Жизнь, полная борьбы и сражений от самого рождения. Так вот, помогать ей в этой столь тяжёлой борьбе, кроме Янсан, подсуетились и Шанго, и Ошумаре, Эуа и Нана, и Оссаин, Ошолуфан, и старик Ошала, мой отец, открыл ей дорогу, чтобы могла уйти.

А Омолу, разве не он помогал Терезе бороться с оспой в Букиме? Разве не он сжевал на золотом зубе эту болезнь и прогнал её? Да в Мурикапебе на празднике макумбы разве не Тереза была Терезой Омолу — богиней оспы?

Теперь вы видите сами создавшуюся сложность положения. У меня не было другого выхода, как призвать Ошум, мою мать, чтобы она как-то примирила всемогущих. Она пришла, кокетливая, в оранжевых одеяниях, с золотыми браслетами на запястьях, в колье, как всегда, и весёлая. Тут у её ног устроились ориша, и мужчины и женщины, начиная с Ошосси и Шанго, двух её мужей. Ну, конечно, и у ног Терезы, этой красавицы, что взяла от Ошуна томный взгляд, любовь к жизни и кожу цвета меди. Вот блеск чёрных глаз — это от Янсан, никто ничего другого не скажет.

Видя Терезу Батисту, окружённую вниманием и защитой со всех сторон — ориша были вокруг неё, — я и говорю ей, подводя итог: «Даже когда тебе будет совсем плохо, устанешь, ни за что не отступай, не сдавайся, верь в жизнь и иди вперёд».

Ведь бывают минуты, когда люди падают духом и даже самый сильный и храбрый сдастся и отступает. Вот и с ней случилось такое, спросите и узнаете — почему. Но я сказать не могу, прежде чем сама во всём не разберусь.

Мне же ясно одно, что спас и привёл Жану к Терезе не кто иной, как Эшу. Он на это мастак. Кто лучше всех знает переулки и закоулки, кто любит кончать праздники? Хотя праздник и не закончился, но праздновалась уже не свадьба, а всеобщее веселье, как раз в то время, когда Жанаина для влюблённых распустила по воде свои зелёные волосы.

Принимая во внимание просьбу Вержера — сеньор знает, что Пьер волшебник? — я вам, сеньор, ответила на всё, я, здесь сидящая на своём троне иалориша, окружённая кружком Оба, я, Мать Сеньора, Ма Нассо, Мать Святого Аше Опо Афонжа или кандомбле Санта-Крус-де-Сан-Гонсало-до-Ретиро, где я присматриваю за ориша и утешаю на своей груди обеспокоенных.

Жизнь — штука сложная. Вот и второй раз Терезе Батисте предложили руку и сердце; первый раз в общем-то не в счёт — для такого торжественного момента уж очень был пьян претендент. Хотя винить его тоже несправедливо, ведь он, Марсело Розадо, — трезвенник, на редкость застенчивый человек и выпил только ради храбрости, которая может помочь объясниться в любви. Сдержанный, влюблённый в Терезу и готовый жениться, но вот боявшийся попросить её руки. От кашасы он осоловел, и, поскольку никогда не пил, с ним и случилось это самое несчастье: в самый ответственный момент его стошнило. А произошло это в доме свиданий Алтамиры, что в Масейо[35], где Тереза с ним (и некоторыми другими) иногда встречалась, когда была стеснена в средствах.

Тереза не обиделась, но и не сочла серьёзным предложение бухгалтера могущественной фирмы «Рамос и Менезес». Как и не сочла нужным привести серьёзные причины отказа, а просто обратила всё в шутку. Тем дело и кончилось. Чуть не сгоревший от стыда и оскорблённый пренебрёгшей им избранницей Марсело Розадо исчез с оставшимися ему воспоминаниями о Терезе, забыть которую, как он понимал, ему никогда не удастся. Женщина, на которой он женился несколько лет спустя в Гойясе, где он обосновался, продолжая испытывать чувство стыда и кусая локти, напоминала ему по характеру, манере смеяться и взгляду несостоявшуюся невесту, ни с кем не сравнимую исполнительницу самбы из кабаре Масейо.

Танцовщицей кабаре, но теперь уже в Баии, была эта ни с кем не сравнимая девушка, время от времени появлявшаяся — жизнь вынуждала — в доме свиданий Тавианы, имевшем хорошую репутацию. И, как она сама признавалась, всегда имела больший успех в постели, чем на эстраде «Цветка лотоса» — «феерического храма ночных развлечений», согласно рекламе, хотя и спорной, хозяина заведения Алинора Пиньейро.

Не имея больших расходов — она не играла в азартные игры и не содержала альфонсов, — Тереза старалась как можно реже появляться в доме свиданий, хотя спрос на неё рос с каждым днём. Красивая, хорошо воспитанная, с изящными манерами и прекрасно знающая своё дело, она не выказывала ни сексуальной, ни сентиментальной заинтересованности и была безразлична к мужскому полу. Клиентура её ограничивалась несколькими состоятельными сеньорами, избранными Тавианой, это были клиенты с большим стажем и тугим кошельком. Никогда ни один из них не вызвал у Терезы никаких чувств. Некоторые из них желали взять её на содержание, предлагая большие деньги, но Тереза не соглашалась. Нет, никогда больше она не повторит ошибку, которую совершила, когда стала жить с главным врачом медицинского поста в Букиме.

Со времён жизни в Аракажу Тереза не испытывала сильного биения сердца от брошенного на неё страстного взгляда. Для любви она вроде бы умерла. Но нет, это неправда. Любовь жжёт её сердце, кинжал, вонзённый в сердце Жануарио Жерёбой, — её последняя надежда. Где ты, моряк бескрайнего далёкого моря?

В кабаре её осаждали надоедливые донжуаны, надеющиеся к ней прибиться, завоевав её внимание, но она этих красавчиков не выносила и гнала прочь. С завсегдатаями заведения Тавианы, где она доказывала знание дела, которым занималась, Тереза вела себя по-разному: с вежливыми вежливо, с хамами так, как они того заслуживали, ну а если они выводили её из себя, кричала: «Оставьте меня в покое, отвяжитесь, играйте на своей шарманке в другом кабаре». Так однажды она спустила вниз по лестнице привязавшегося к ней щёголя Лито Собриньо, схватилась с таким, как Николау Живоглот, разбросала полицейских, которые вдруг решили, что она виновна.

Старая Тавиана, которая вот уже пятьдесят лет была хозяйкой дома терпимости, а двадцать пять — сводницей и хорошо знала профессию своих подопечных, как и человеческую натуру, познакомившись с Терезой, распознала в ней способность обогатить её заведение и её саму и даже была готова взять её в пай. Всем старым завсегдатаям она решила представлять Терезу как замужнюю женщину, честную, но бедную, жизнью вынужденную зарабатывать на хлеб в заведении Тавианы — печальная история! Таких историй у Тавианы было множество, и все всегда правдивые и всегда впечатляющие. Благодаря этой последней она надеялась поднять интерес и престиж своего дома, ведь нет более приятной и ободряющей клиента причины, чем необходимость помочь честной замужней женщине, попавшей в стеснённые обстоятельства, хотя это и делало мужа рогоносцем.

Но глупая Тереза отказалась, не желая постоянно заниматься столь тяжёлым и неприятным делом. Со временем они стали друзьями, и Тавиана, покачивая головой, говорила:

— Нет, Тереза, ты родилась для другой жизни. Родилась, чтобы быть хозяйкой дома, матерью. Тебе нужно выйти замуж.

Возможно, именно поэтому Тавиана и познакомила Терезу Батисту с любезным и разговорчивым Алмерио дас Невесом, хозяином пекарни. Не будучи богатым, он был вполне состоятельным человеком. Со сводницей его связывали старые узы дружбы. Лет пятнадцать назад он здесь же, в доме свиданий, познакомился с Наталией, прозванной Кровь с Молоком из-за её цвета лица, девицей скромной и с хорошими манерами, недавно начавшей заниматься этим ремеслом, но из тех, кто родился, чтобы стать матерью семейства.

Начав в то время своё ремесло, Алмерио работал день и ночь, чтобы достичь процветания своей пекарни, находившейся неподалёку от теперешней. После нескольких, встреч с Наталией он услышал от неё рассказ о том, как её прогнал из дому отец, узнавший, что её соблазнил один молодой ловелас. Зазвав её в свою студенческую комнату, тот её обесчестил и тут же исчез, переменив место жительства. Алмерио проникся состраданием и воспылал страстью к молодой и столь привлекательной жертве, возненавидев презренных студента и отца. Он взял Наталию из публичного дома и женился на ней — столь достойной супруги не нашёл бы он и среди монастырских монахинь. Она была честная и работящая женщина. Но бездетная. И это был её единственный недостаток. Спустя годы, когда дела в пекарне пошли лучше и Наталия могла не работать кассиром булочной, где она торчала целый день, они решили усыновить ребёнка — круглого сироту. Мать ребёнка умерла при родах, а отец, помощник пекаря, спустя шесть месяцев умер от пневмонии: Алмерио и Наталия взяли мальчика, всё оформив в нотариальной конторе, дав ему новую фамилию. Если первые годы их жизни были спокойными и счастливыми, то два последних, когда они видели, как растёт их сын, были восторженными. И вот семейное счастье погибло под колёсами бешено мчавшегося без какой-либо цели автомобиля отпрыска богатой семьи. Он сбил Наталию прямо против пекарни, оставив безутешным Алмерио и вновь осиротевшим ребёнка. В поисках утешения вдовец пришёл к Тавиане, старой приятельнице, и там познакомился с Терезой.

Тереза приходила в заведение только в условленный день и час для встреч с богатыми клиентами. Закончив встречи с банкиром или судейскими чинами, она иногда, бывало, задерживалась в зале с Тавианой и разговаривала. В один из таких дней Тавиана и познакомила её с Алмерио дас Невесом, очень уважаемым ею с давних времён, когда он ещё был молодым человеком, а она, как всегда, старухой. Сколько же лет Тавиане, или она без возраста?

Светлый, упитанный мулат, любящий шутку, миролюбивый, разговорчивый, Алмерио дас Невес источал спокойствие и уверенность. Чтобы сделать Тавиане приятное, Тереза согласилась встретиться с ним через три дня, оставив за ним вечер.

— Утешь немного моего друга, Тереза, он недавно потерял супругу и ещё в трауре.

— В моей душе траур останется вечно.

Приятный и скромный Алмерио после второй встречи с Терезой (клиенты Терезы очень сожалели, если первая встреча была последней) заговорил с ней, рассказав подробности своей жизни, особенно о Наталии, сыне и булочной, теперь гораздо большей, чем прежняя, которая вполне может конкурировать с пекарнями испанских монополистов — хозяев рынка. Настанет день, у меня будет не булочная с пекарней, а настоящее предприятие.

— Как оно называется?

— Хлебопекарня «Господь наш Бонфинский».

И вот со временем коммерсант сделался завсегдатаем заведения Тавианы. Приятные беседы он продолжал с Терезой и за столиком «Цветка лотоса». Поскольку Тереза не могла уделять ему больше одного вечера в неделю, Алмерио стал посещать кабаре, где Тереза была «воплощением бразильской самбы». По контракту (устному), заключённому с Алинором Пиньейрой, Тереза должна была появляться в десять вечера и оставаться в кабаре до двух ночи. Около полуночи она в карнавальном костюме баиянки танцевала самбу, а всё остальное время, до и после, должна была принимать приглашения танцевать и подсаживаться к столикам с обильной выпивкой, прося для себя вермут или чай с бузиной. Этим деятельность Терезы в «Цветке лотоса» ограничивалась, она не принимала приглашений завсегдатаев пойти с ними в находящиеся поблизости пансионы или прочие заведения. Из кабаре Тереза прямёхонько отправлялась в свою комнатку, снятую у доны Фины, старой уважаемой гадалки. Комната была чистой и приличной. «Принимай мужчин где угодно, но только не у меня, я женщина уважаемая», — предупредила её дона Фина, симпатичная старуха с уставшими глазами, которые то и дело вынуждены были созерцать хрустальный шар, что помогал старухе, которая любила слушать радио и была кошатницей — четыре кошки в доме, — предсказывать будущее.

Пока пекари месили тесто и готовили печь, Алмерио появлялся в «Цветке лотоса» то на одну самбу, то на один блюз, то пропустить, пивка с единственной целью перекинуться словом с Терезой. И очень часто вечером провожал Терезу домой, прежде чем вернуться в пекарню. Тереза ценила его общество, мягкую и приятную манеру разговаривать. Ни разу он не предложил ей постель. Постель, и притом профессиональная, была один раз в неделю в доме свиданий у Тавианы, всё же остальные встречи дружеские.

Вечером накануне того дня, когда Алмерио собирался сделать ей предложение, он задержался в «Цветке лотоса» до конца рабочего дня Терезы; он танцевал, пропускал рюмочку и беседовал. У выхода из кабаре он предложил Терезе поехать с ним в Бротас, чтобы посмотреть его пекарню — на такси это не займёт много времени, полчаса — и она будет дома. Хотя Тереза и сочла это приглашение несколько странным, она не видела причин, чтобы отказаться: он так много говорил ей о большой печи и об оборудовании пекарни, что ей действительно захотелось всё увидеть своими глазами.

С гордостью собственника, которому самостоятельно удалось выбиться в люди — он начал с нуля, вначале носил на голове корзины с хлебом, продавал булки, ходя по домам, — Алмерио показывал ей оборудование, рассказывал, как организован труд пекарей и их помощников, показывал горячую печь, огромные деревянные лопаты, переднюю часть пекарни с четырьмя дверьми, открывающимися на улицу, где обслуживаются покупатели.

— Пекарня ещё будет крупным предприятием. О, если бы моя незабвенная Ната не умерла! Мужчина работает с рвением тогда, когда у него есть жена, которую он любит.

Тереза похвалила, как и следовало, пекарню и булочную, с улыбкой приняла первую свежеиспечённую булку и направилась было к такси, но Алмерио попросил её заглянуть на минутку в его дом. Дом был выкрашен в синий и белый цвета, окна были увиты вьющимися растениями, при доме маленький, но уютный сад, очень ухоженный.

— Когда она была жива, надо было видеть и дом и сад! Сейчас всё пришло в запустение.

Он не пригласил её в сад, а повёл по коридору в детскую. В кроватке лежал мальчик, сжимая в руке плюшевого медведя, соска лежала у него на груди.

— Зекес… Его зовут Жозе, а Зекес — это зову я.

— Какая прелесть! — Тереза коснулась личика мальчика, тихонько погладила его вьющиеся волосы.

Задержалась у кроватки, любуясь ребёнком, затем на цыпочках вышла, чтобы не разбудить. А в такси поинтересовалась:

— Сколько ему?

— Уже два. Даже два с половиной.

— Кроватка мала.

— Да. Нужно купить новую, куплю сегодня же. Ребёнок без материнской ласки, никакой отец не умеет так ласкать, как мать.

Тереза поняла, почему вчера была приглашена Алмерио в пекарню и дом, только на следующий день, когда он предложил ей прогуляться. В такой поздний час? Да, ему нужно ей кое-что сказать.

Такое же предложение он сделал пятнадцать лет назад Наталии, женщине с молочной кожей и очень застенчивой. Теперь его будущая невеста цвета меди, она горяча и порывиста. Какая бы ни была страсть, в любом случае слова одинаковы:

— Мне необходимо вдохновение.

Сидя вечером на широкой стене ограды часовни Монте-Серрат и любуясь панорамой раскинувшегося на горе города Баии, спокойными видами залива Всех Святых, парусными рыбацкими лодками, Тереза загрустила. Рядом с ней был преисполненный надежды Алмерио. Место это, будто специально предназначенное для объяснения в любви, уже однажды сделало его счастливым: он получил руку и сердце Наталии, теперь он надеялся, что судьба ему улыбнётся с Терезой.

— Разрешите сказать вам, Тереза, что творится у меня на душе. Водоворот чувств. Человек над собой не властен, а любовь не просит позволения завладеть сердцем.

«Красивые слова, — думает Тереза, — и справедливые». Ей это хорошо известно: любовь приходит без спроса, тобой завладевает, и потом уже ничего не поделать. Она вздыхает. Для Алмерио дас Невеса этот вздох означает одно-единственное, и он продолжает:

— Я влюблён, Тереза, меня сжигает огонь любви.

Голос и попытка взять её за руку настораживают Терезу. Отведя взор от простирающегося перед ней пейзажа, вызвавшего воспоминания о Жану, она взглянула на Алмерио и увидела устремлённые на неё глаза, полные обожания.

— Я страстно влюблён в тебя, Тереза. Ответь мне чистосердечно, согласна ли ты стать моей женой?

Тереза молча слушала, он продолжал, продолжал говорить, рассказывал, что не спускал с неё глаз с первого дня знакомства, побеждённый не только её красотой — ты самый прекрасный цветок сада жизни, — но и её манерами и поведением. Он погибает от любви и не в силах сдерживать чувств. Осчастливь, разреши отвести тебя к падре и судье.

— Но, Алмерио, я же падшая…

То, что она посещает дом свиданий Тавианы, для него не имеет значения, там он нашёл и свою Наталию, и никакая другая женщина не смогла бы дать ему большего счастья. Прошлое прошло; здесь, сейчас начинается новая жизнь. Для него, для неё и для Зекеса особенно. Если то, что она сказала, — единственное препятствие, то его нет. Он протягивает руку Терезе, и та не отталкивает её, держит в своих руках и объясняет:

— Нет, это не единственное препятствие, есть и ещё одно. Но сначала хочу сказать, что тронута твоей просьбой, ты преподнёс мне дорогой подарок, знак уважения. Я очень благодарна. А вот выйти замуж не могу. Прости, не могу.

— А почему, если не секрет?

— Потому, что я люблю другого и, если когда-нибудь он вернётся и захочет быть со мной, где бы я ни была и что бы ни делала, брошу всё и пойду за ним. Вот и скажи мне, могу ли я выходить замуж? Разве только не уважая себя и будучи обманщицей…

Пекарь умолк, глаза его смотрели в одну точку, он был печален. Тереза тоже молчала и смотрела на парусники, бороздящие воды залива. И как новый владелец назовёт «Цветок вод»? Наконец Алмерио обрёл слова, чтобы нарушить молчание:

— Ты мне о нём не говорила. Я его знаю?

— Думаю, что нет. Он — капитан парусника, во всяком случае, был им. Сейчас он в плавании, не знаю где, не знаю, когда вернётся.

Она ещё держит руку Алмерио и дружески пожимает её:

— Я тебе всё расскажу.

И она рассказала всё от начала до конца. От встречи в Аракажу в кабаре «Весёлый Париж» до бесконечных поисков в Баии, о том, как разминулась с ним тогда, и о том, что говорил ей капитан Каэтано Гунза по возвращении из затянувшегося плавания в Канавиейрас на баркасе «Вентания». Когда она закончила, солнце уже утонуло в водах залива, зажглись фонари и парусники в море стали тенями.

— Овдовев, он стал меня разыскивать, но не нашёл. Когда я приехала, он уехал. Я стала ждать его возвращения. Ради этого я здесь, в Баии.

Тереза деликатно отпустила руку Алмерио.

— Ты ещё найдёшь женщину, которая станет тебе женой, а мальчику — матерью, хорошую женщину, которую заслуживаешь. А я не могу согласиться, извини, не суди строго.

Добрый Алмерио, до слёз растроганный, поднёс к глазам платок, но глаза Терезы были сухими, как два потухших уголька. И вместе с тем он не хотел терять надежду:

— Мне не за что тебя прощать, такова воля судьбы… Но я хочу надеяться. Кто знает, а вдруг…

Тереза не сказала ни «да», ни «нет», чтобы не обидеть его или не сделать ему больно. Если Жану не вернётся или погибнет где-нибудь в незнакомых ей морях, она будет носить вдовий траур в душе всю жизнь. Посещать дом свиданий, занимаясь дурным ремеслом, — это да, вполне возможно. Но стать чьей-то любовницей или женой — нет, никогда. Однако надо ли говорить то, что может обидеть того, кто оказал ей честь, отметил её?

В тот вечер, когда Тереза Батиста ответила отказом на предложение Алмерио, она повторила ему слово в слово рассказ капитана Каэтано Гунзы. И хотя рассказ этот был о неприятных событиях, он содержал доказательства любви и надежду.

— В один прекрасный день кум высадится без предупреждения в порту.

Так заявил капитан Гунза на корме баркаса, покуривая глиняную трубку. И этой надеждой живёт Тереза Батиста. Романтически настроенный Алмерио дас Невес слушал пересказ Терезы с комком в горле и мокрыми глазами — рассказ удивительно походил на радионовеллу! Он хотел жениться на Терезе, он был влюблён и не считал дело проигранным, кто знает, а вдруг… но вдруг в один прекрасный день вернётся Жануарио Жереба и, взяв за руку безутешную возлюбленную, соединится с ней в мистической свадьбе (мистическая свадьба! — он слышал это выражение в какой-то радионовелле и пришёл от него в восторг) в часовне Монте-Серрат, тогда Алмерио первым их поздравит. Потому что он так же, как герой одного прочтённого в юношеские годы романа, благороден и самоотвержен, у него тоже золотое сердце, и он готов на жертву ради любимой. Такие поступки служат в горький час утешением, придают силы.

Обрывки фраз, уносимые ветром, непогожий вечер, грустный взгляд на бегущие океанские волны. В каких водах плавает Жануарио Жереба, завербовавшийся на панамское судно? В голосе капитана Каэтано Гунзы слышится сдерживаемое волнение. Он хочет куму, другу детства, добра и симпатизирует красивой и храброй девушке.

Когда «Вентания» пересекла залив и стала на рейде, Камафеу де Ошосси тут же, не теряя времени, послал к Терезе племянника с запиской. Но записку она получила только вечером. И сейчас же бросилась в Нижний город[36]. Баркас стоял посреди залива. В Агуа-дос-Менинос она села в лодку, на борту парусника поджидал её капитан Гунза, ему было известно, что девушка с ума сходит, ожидая вестей о Жануарио. Гунза очень обрадовался, когда узнал, что она осталась жива, а то ведь ходили слухи, что умерла во время эпидемии оспы. Хорошо, что так.

В течение месяца Тереза ежедневно приходила на рынок Меркадо Модело и к Откосу, чтобы узнать, не вернулась ли «Вентания» из плавания. Вглядывалась, пытаясь опознать в порту силуэт баркаса: он с тех пор, как она видела его в Аракажу под погрузкой сахара, так и стоял у неё перед глазами. Больше месяца назад «Вентания» подняла паруса и ушла на Юг штата, в Канавиейрас или Каравелас, с заполненным сушёным мясом и бочками трески трюмом. Срок возвращения известен не был, ведь парусники зависят от груза, ветра, течения и самого моря, как и от богини Иеманжи, которую моряки молят о хорошей погоде.

Этим ожиданием были отмечены начало пребывания Терезы Батисты в Баии и первые знакомства с людьми, которые могли помочь ей в поисках известий о капитане Жануарио Жеребе и о паруснике «Цветок вод». Все были очень вежливы, а почему бы и нет? Но сведения, которые Тереза от них получила, были противоречивы. Она приехала в столицу штата, чтобы узнать о Жануарио. Спрашивала всех и каждого, но получала одни отрывочные ответы. И только капитан Гунза рассказал ей всё в подробностях.

После эпидемии оспы в Букиме Тереза двигалась по сертану к Баии из города в город, из посёлка в посёлок. Путешествие было долгим и грустным. Без средств к существованию, она вынуждена была заниматься уже забытым ремеслом в куда более худших условиях, чем раньше. И за несколько месяцев — сколько, она не помнит — познала все тяготы одинокой беззащитной женщины, дойдя до последнего, но, одержимая мечтой добраться до моря капитана Жеребы, упрямо продолжала путь.

Только в Фейре-де-Сант-Ана она нашла кабаре, где смогла предложить себя как танцовщицу за гроши, которые к тому же пришлось выбивать. И не появись здесь, в кабаре, в этот самый момент внушающий почтение бородатый старик с палкой, скорее всего важный господин, которому Тереза понравилась, пришлось бы ей бесплатно поработать на хозяина. Но благодаря старику она получила деньги как раз на поездку в автобусе до столицы штата и на первые расходы. Спасибо старику, что ещё добавил ей денег. Симпатизируя мужеству девушки, старик обыграл в карты хозяина кабаре аргентинца Пако Потеньо — которого никто никогда не обыгрывал; старик не только заставил этого типа заплатить Терезе, но и добавил к полученной ею скудной сумме значительную часть своего выигрыша. Добавил от доброты душевной, вовсе не желая ею воспользоваться, и, попрощавшись с ней, продолжал обыгрывать Пако Потеньо: не помогли краплёные карты и ловкость рук аргентинца. Тереза видела этого старика первый раз в жизни, а он обошёлся с ней так, будто знал её давно.

В Баии она начала поиски. Сначала очень осторожно, помня, что Жануарио женат. Она вовсе не хотела нарушать его семейную жизнь, создавать ему неприятности. Ей только хотелось найти его, знать, где он живёт, следить за каждым его шагом, оставаясь незамеченной. Только-то? Ещё ей хотелось увидеть «Цветок вод», хотя бы издали. Издали? Кто может точно знать, что хотела и на что надеялась Тереза, если она того сама не ведала? Она искала его, и всё.

На Рыночном Откосе уже все её знали и относились с уважением, но ничего толком сообщить о капитане Жеребе не могли. Вернее, сообщали, никто не отказывал себе и удовольствии поговорить о капитане Жануарио Жеребе, но все сообщения были, как правило, разноречивы. Единственное, в чём всё сходились: жена Жануарио Жеребы умерла.

На кандомбле, где Жануарио многие годы исполнял обязанности Огуна, Мать Святого Роньос подтвердила: Жереба потерял жену, она умерла от чахотки, бедняжка. Устремив взгляд на Терезу, старая негритянка спрашивает:

— А ты — та девушка, с которой он познакомился в Аракажу?

Как оказалось, после похорон жены Жануарио принимал участие в кандомбле, «очищая тело», прежде чем, уехать в ответственную поездку. «В Аракажу, где меня ждут», — сказал он. «Кто его там ждал, ты?» Но здесь он больше не появлялся. Говорили, что, вернувшись из Аракажу, он ушёл в новое плавание.

Одно плавание? Два? Жив он или мёртв? Куда исчез? Где он? Но правду узнать Терезе удалось, только когда наконец пришла «Вентания».

Беседа завязалась на корме баркаса, бросившего якорь против освещённого огнями города, время от времени налетал южный ветер, вздымал спокойные воды залива и бил их о борт. Опасная ночь в море, плохая для парусников. Жанаина наслала бурю, ищет жениха, чтобы отпраздновать с ним свадьбу в глубинах океана, — пояснял ей капитан Гунза, он опустил пальцы в воду и поднёс их колбу, повторяя приветствие сирене: Odoia! Капитан Гунза принял Терезу по-дружески, но без особой радости.

— Я знал, что ты в Баии и меня ищешь. Но вот я вынужден был встать здесь, на рейде, завтра подойдёт грузовое судно, буду разгружать какао.

Они сели, налетавший ветер трепал чёрные волосы Терезы, из трюма шёл аромат сухого какао. Тереза задала вопрос, хотя и боялась ответа:

— Что с ним? Где он? Я в Баии уже два месяца, но ничего определённого о нём так и не узнала. Все люди говорят разное. И только одно все: у него умерла жена.