Время: 19:20.

Мэттью.

Я постараюсь кратко объясниться.

Ты знаешь, почему я не приехала в понедельник. И сейчас ты также знаешь, почему я не буду отвечать на твои звонки, смс или электронные письма.

Пожалуйста, перестань общаться со мной. Пожалуйста, не пытайся связаться со мной. Я хотела бы сказать тебе «все кончено», но между нами ничего и не начиналось, не так ли?

Вопреки моему здравому смыслу, я сохраню свою работу в агентстве. Цель данного сообщения состоит в том, чтобы попросить тебя не пытаться встретиться со мной там. Я люблю эту работу и нуждаюсь в ней.

Если у тебя есть хоть капля уважения ко мне (она ведь есть?), докажи мне, оставь меня в покое. Если ты будешь преследовать меня на работе, то у меня не будет выбора, кроме как уйти. Пожалуйста, не заставляй меня делать это.

Ханна Каталано.

Она официально подписала письмо. Ханна Каталано. Я ощутил холодную ярость, которая пролегла между нами.

Она больше не моя Ханна, не моя маленькая птичка, не моя шлюха.

Она никогда ею и не была.

Я провел остаток недели в своей квартире. Я составил списки. Я составил список всех способов вернуть Ханну обратно. Я составил список способов извинения. Я даже составил список ложных заявлений, чтобы привлечь ее внимание: у меня рак, я забыл кое-что в твоем доме, я потерял Лоренса.

Конечно, эта ложь была мелочной и вызывала жалость, но главное заключалось в мозговом штурме. Если я обмозгую все достаточно хорошо, то должен найти решение.

Я слал сообщение по электронке и звонил Ханне несколько раз за день, несмотря на ее просьбу о разрыве контактов. Я должен был бороться. Я знал, что она тоже этого хочет. Я бы хотел, чтобы она за меня боролась.

Я также знал, что правильная комбинация слов, или подходящий звонок в подходящий день приведет ее обратно ко мне. Мне просто нужно продолжать пробовать.

Поток звонков и писем приходили ко мне — от Пэм, моих братьев, дяди, моего психиатра, но ничего от Ханны. Я проигнорировал их всех.

Я рискнул выйти через неделю. Думаю, что вышел впервые с тех пор, как «напал» на репортера. История была преувеличена.

Если говорить по справедливости, я не помню точно, что случилось, мне трудно поверить, что я избил мужчину, и он был чуть ли не «на волоске от смерти».

Чертовы статьи.

Я знаю, что это произошло около полудня. Я помню ту сказочную жару, голод, головокружение. Я направился в магазин на углу, чтобы купить мешок подстилки для Лоренса.

Я помню человека, обращающегося ко мне.

— Мэттью Скай! Здесь! М. Пирс!

Я пытался убежать подальше от него.

— Мэттью, эй, Мэттью Скай, прямо здесь!

Он бежал за мной, крича.

Я еще подумал, что упрямый засранец мог быть тем же репортером, с которым столкнулась Ханна в агентстве.

Он мог быть причиной, по которой она не приехала ко мне. Причиной, по которой я не мог все объяснить. Ей все объяснить. Мне нужен этот шанс.

Мне нужно было выплакаться вместе с ней.

Мне нужно было держать ее в своих руках.

Тот репортер, он добрался до нее. Он остановил ее. Он все испортил.

Затем, помню, как рванул вдоль тротуара. Мои кулаки болели, они были напряжены и влажные.

Забежав домой, я запер дверь, вымыл руки и присел на ванну.

Адвокат моего дяди справился с обвинением о нападении. Без какого-либо моего поощрения, он подал иск о клевете, который в итоге прикроет «Fit to Print».

После этого я выходил только ночью. Я надевал толстовку с капюшоном, солнечные очки и кроссовки. Я мог обогнать что угодно. Я бежал везде, где я ни шел.

Я бегал трусцой к таксофону и пытался набрать Ханне. Я проезжал мимо ее дома.

Я принимал холодный душ и ел, только когда голод давал о себе знать. Я прыгал на месте в гостиной. Я сосредотачивался на своих делах с Ханной. Я должен был поддерживать энергию на высоком уровне.

Прошла еще неделя, и я позвонил Пэм.

— Мэттью! Бог мой, проверь свою электронную почту. Я отправила сообщение около двадцати минут назад.

Я пробежал через всю квартиру, прижимая телефон к уху. Я всегда был готов бежать. Когда Ханна позвонит, я был бы готов пойти к ней, несмотря ни на что.

— Эй, — я тяжело дышал. — Я получил твои письма. Просто даже времени не было ответить.

— Утопаешь в ремонтно-восстановительной работе?

— Полагаю, что так, — я обошел кухонный островок. — Я звоню, чтобы спросить о Ханне.

— О Ханне? А что с ней?

— Как она?

— Ты мог бы задать вопрос получше.

Резкая жесткость появилась в голосе Пэм. Я перестал носиться по комнате. Собрался с силами. Боже, я выдохся.

— Почему ты не хочешь рассказать мне о Ханне? Что происходит?

— С Ханной все нормально. Она первоклассный секретарь. Ты продолжаешь писать? Не то чтобы я обвиняю…

— Почему ты врешь? — я сидел на кухонном полу. Блядь, мой организм должен получить хоть немного воды. — Как она? Она там?

— Мэттью. Независимо от того, что между вами, я не лезу в это. Ханна твоя подруга. Если тебе нужно поговорить с ней, ты и говори с ней. Я твой агент. Я беспокоюсь за тебя. Нам есть что обсудить, и…

— Ты говорила с репортером?

— Прости?

— Ты с ним разговаривала? Репортер. Ханна?

— Слушай, мне нужно, чтобы ты…

Я отключил связь.

Черт.

Я жадно выпил бутылку воды и начал истерично смеяться. Я думал о том, как Ханна посмеялась бы надо мной сейчас, если бы мы были вместе. Мы много смеялись. Между нами было много хороших моментов. Мы смеялись над Лоренсом. И в ту ночь, когда я включил веб-камеру и она спросила, был ли я голым, тогда мы смеялись довольно долго.

— Ты забавная маленькая птичка, — сказал я, улыбаясь и качая головой.

Я начал читать новости в Интернете.

Благодаря «Fit to Print» у людей по-прежнему огромный стояк на меня. Вернее, он был больше чем когда-либо. Они печатали все, что могли получить в свои руки.

Я писал длинные, дотошные письма Ханне, разъясняющие факты.

Говоря о стояке, я был блаженно освобожден от него. Не думаю, что мог бы возбудиться, даже если бы захотел. Я и не пытался. Возбуждение будет только отвлекать меня.

Я распечатывал электронные письма, которые писал Ханне и запечатывал их в конверт. Я уже начал думать, что она заблокировала ящик. Если бы она читала их, она бы позвонила.

Я набирал и отправлял письма для нее. Я вел дневник адресованный Ханне. Иногда я просматривал страницы, описывающие ее взгляд и смех. Я извинился. А затем забрал свои извинения обратно, сказав, что сделал бы это снова. Я рассказал ей о Лоренсе. Я описал репортера и предупреждал ее держаться подальше.

Также я односторонне продолжил рассказ о Кэле и Лане. Ничто не было закончено. Все ушло в конверт.

Прошло три недели, а я чувствовал растущую необходимость в получении хоть какой-то информации о Ханне. Мне нужно было увидеть ее.

Мои братья и дядя неустанно звонили и посылали сообщения по электронной почте. Что, черт возьми, они хотели? Я не готов иметь с ними дело, и их шквал внимания меня тревожил.

Я не мог отвлекаться.

Я не видел Ханну, но знал, что был близко к ее возвращению. Если бы я мог просто доставить ей конверт. Письма все объяснили бы.

Бетани написала мне 29-го.

Я нахожусь в городе и живу с подругой. Приеду в пятницу, чтобы забрать свои вещи. Держись подальше от квартиры в эти выходные.

При других обстоятельствах тон Бетани разозлил бы меня, но я хотел видеть ее примерно так же, как и она меня. Кроме того, у меня есть миссия. До августа еще два дня и будь я проклят, если начну новый месяц без Ханны.

Я достал вещи Бетани из багажника машины, и вывалил их в гостиной.

Я никогда не рассматривал возможность иска в суд на Бетани, хотя мог бы это ей устроить. Она была источником, я знал это, у нас было соглашение о неразглашении, но ущерб уже был нанесен, а судебный процесс приведет к еще большей огласке.

Я упаковал легкую сумку и заселился в королевском номере отеля Brown Palace на углу. Я взял с собой свой конверт.

В последнюю минуту я положил свой эскиз Ханны в него.

Я знал, что собираюсь сделать. Я не мог довериться Пэм, и не решился пройтись до дома Ханны, где ее отец, возможно, поприветствует меня вместе с дробовиком.

Если бы я отправил конверт по почте, то Ханна, скорее всего, выбросила бы его. Плюс ко всему, мне нужно было поговорить с кем-то, кто мог бы рассказать мне правду о передвижениях Ханны.

В пятницу вечером я небрежно оделся в джинсы, футболку и, конечно, в кроссовки. Расхаживания по гостиничному номеру психологически привели меня в порядок. У меня был хороший план. Наконец-то, хороший план.

Мой телефон зазвонил.

Черт побери, это мой брат. Снова.

— Нейт, — проворчал я. — Слушай, ты можешь столько не названивать…

— Эй, дружище, а вот и ты.

Я сделал паузу.

Я мог представить лицо Нейта, пока он говорил. Теплое, открытое, терпеливое. Нейт был моим старшим братом, Сет средним, и я самым младшим. Нейт всегда был лучшим из нас. У него была семья, блестящая карьера и природная харизма, которая привлекает к нему людей.

Когда у меня произошел срыв во время учебы в магистратуре — и все благодаря моему грубому падению в кроличью нору — именно Нейт прошел все это вместе со мной, его присутствие было максимально мягким и ненавязчивым. Сет и мой дядя просто хотели вбить в меня здравый смысл. (Они старались.) Но только доброта Нейта, наконец, подтолкнула меня на путь к трезвости и здравомыслия.

— Эй, — я сел на край кровати. — Я вроде…

— Я знаю, ты занят, — мягко вмешался Нейт.

Он засмеялся. Его смех был медленным и спокойным. Слушая его, я понял, насколько безумен по сравнению с ним.

— Да, отчасти. Мне надо кое-что сделать, — я постучал конвертом по колену.

— Ну, у меня есть идея для тебя, приятель.

— Ты говорил с журналистами?

— Хах. Теперь слушай, Мэтт.

Я поднялся и начал вышагивать.

— Они все говорят обо мне. Ты видел это? В Интернете.

— Нет, я не читаю эту чушь. У меня есть прекрасная идея.

— Да?

— Да, мы скучаем по тебе дружище. Я и Сет, дети. Дядя. Что ты думаешь о том, чтобы выбраться из Денвера на некоторое время?

Я все сильнее сжимал конверт. Выбраться из Денвера? Я начал бегать трусцой, прокладывая путь от стола к двери и обратно.

— Не могу. Мне надо кое-что сделать здесь.

— Что именно?

— Связать свободные концы, — сказал я. Мой лоб покрылся мелкой испариной. — Нужно решить некоторые вещи.

— Свободные концы? Притормози, приятель, я тебя не понимаю.

— У меня здесь есть дела. Я не могу уехать, мне нужно разобраться с некоторыми вещами, которые сами не решатся.

— Мэтт? Послушай, я действительно хочу, чтобы ты приехал сюда. Сделай перерыв, успокойся.

— Я не могу уехать! — я цокнул языком.

— Эй, конечно можешь. Ты не торопись и приезжай сюда. Лачуга дяди пустует всю весну, лето и до сих пор. Ты можешь…

— Прекрати! — закричал я, мой истеричный голос повысился.

Нейт должен был знать о Ханне. Он пытался разделить меня с ней. Черт, он говорил с репортером. Может быть, он говорил еще и с Пэм.

— Дружище, где ты? Ты в своей квартире?

Я бросился к окну гостинице и задернул шторы.

— Для чего ты спрашиваешь? — прошептал я.

— Мэтт? Я не понимаю тебя, держись. Скажи мне…

Я отключился и бросил телефон на кровать. Черт, Нейт был в Денвере? Он приехал, чтобы остановить меня?

Я покинул отель в холодном поту. Я направился в Боулдер, внимательно наблюдая в зеркало заднего вида и тщательно придерживаясь ограничения скорости. Я держал конверт на коленях.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, будь на месте сегодня вечером. Сроки поджимают. Я мог ощущать это.

Я попал прямо в один из капризных летних бурь Колорадо. Прекрасно. Ветер качал машину, а холодный дождь хлестал по окну так, что я сам себя не слышал. Черт, по крайней мере, не град.

Я припарковался на Перл-стрит и засунул конверт под толстовку. Воспоминания нахлынули на меня, пока я бежал к переулку, где знак ДИНАМИТ сиял, как Маяк. Я рассмеялся и шагнул в узкую подворотню.

Боже, я хотел погладить себя по голове. Это хороший план. Мой мозговой штурм окупился сполна. Крисси — ключ. Она мне понравилась, она примет мой конверт для Ханны, я знал это.

Дождь прекратился, и ночной воздух резко стал прохладным. Я кружил вокруг входа в клуб. Взглянул на часы. 23: 00, Крисси, вероятно, была внутри.

Появился мускулисто выглядящий вышибала.

— Не слоняйся тут, приятель.

— Я жду подругу.

— Ах да, так ты привел сюда подругу? Входи или потеряйся.

Я планировал поймать Крисси, собирающуюся на работу или уходящую с нее, но, возможно, вышибала был прав. Я мог бы найти ее внутри. Хотя, черт, я не хочу видеть сестру Ханны топлесс.

— Ладно, — пробормотал я, поглаживая карман.

Дерьмо. Я оставил свой бумажник в гостинице. Вышибала бросил сердитый взгляд на меня.

— Убирайся, бродяга, — сказал он, наступая.

Я бросился в переулок и прижался к кирпичной стене у входа. Ни в коем случае, мне не нужен еще один раунд обвинений в нападении, и мне не нужно еще раз светиться в полиции. Прошло несколько часов с тех пор, как я ждал у входа. Я периодически бегал, чтобы согреться. Я вздрогнул и привалился к влажной кирпичной стене.

Чертов Колорадо с его холодными ночами в августе.

Около 3: 00 утра знакомый голос вывел меня из ступора.

— Увидимся завтра, — Крисси говорила по телефону, ее голос эхом раздавался в переулке. — Ха! Уверена, что я выиграла, старайся лучше, девочка.

Я бы узнал ее голос где угодно. Это был голос Ханны, просто более хриплый. Облегчение пронеслось сквозь меня. Черт, мне хотелось плакать. Это была она.

Крисс вышла из переулка. Она направилась прямиком к уличным фонарям.

— Крисси! — закричал я. Я вытащил конверт и поспешил к ней. Она повернулась. Огромная улыбка прорезалась на моем лице. — Привет, это я! Мэтт!

Крисси рылась в сумочке. Я подошел к ней и отбросил капюшон. Струйка перцового баллончика достигла моего лица.

— Блядь! — я закричал, увернувшись подальше от нее. Я схватился руками за лицо. И конверт вылетел из моих рук.

— Да пошел ты, придурок!

Я слышал стук каблуков Крисси, когда она уходила. Я хватал воздух ртом. Моя кожа горела. Мой нос, глаза и горло жгло. Когда я открыл глаза, мир вокруг меня был размыт.

— Мой конверт, — прохрипел я.

Я встал на четвереньки и начал шарить вокруг по тротуару.

— В луже, брат, — сказал кто-то. Я посмотрел в сторону голоса и увидел долговязую фигуру, держащую телефон. Он снимал? Рука нащупала в луже размокший конверт.