Глава 7. – Аннабел, что с тобой? – спросила Лилиан подругу на следующее утро

– Аннабел, что с тобой? – спросила Лилиан подругу на следующее утро. Она и остальные «желтофиоли» собрались за самым дальним столом на задней террасе, чтобы позавтракать. – Ты ужасно выглядишь! И почему ты не надела костюм для верховой езды? Я думала, ты поедешь кататься. А почему ты так неожиданно исчезла вчера? Сбежала, не сказав ни слова…

– У меня не было выхода, – раздраженно ответила Аннабел, обхватив ладонями изящную чашку тонкого фарфора. Она действительно выглядела бледной и измученной. Вокруг синих глаз залегли тени. Прежде чем ответить, она сделала глубокий глоток очень сладкого чая.

– Это все твои проклятые духи. Как только он вдохнул их запах, он превратился в безжалостного дикаря.

Лилиан была шокирована. Ее сердце упало.

– Значит, духи… повлияли на Уэстклифа? – сумела она выдавить из себя вопрос.

– Бог мой, при чем здесь лорд Уэстклиф? –Аннабел принялась тереть глаза. – Уэстклифу было совершенно безразлично, чем я пахну. Это мой муж сошел с ума! Стоило ему сделать вдох, как он потащил меня в спальню. Ну, чтобы вам было понятно, мистер Хант не давал мне заснуть всю ночь. Всю ночь! – повторила она мрачно и принялась жадно пить.

– А что он делал? – спросила наивная Дейзи.

Лилиан вдруг почувствовала облегчение. Духи не привлекли лорда Уэстклифа к Аннабел. Она бросила на младшую сестру насмешливый взгляд:

– Как ты думаешь, чем они занимались? Играли в карты?

– Ох, – выдохнула Дейзи, сообразив, в чем дело. Она с любопытством воззрилась на Аннабел.

– Но я думала. тебе нравится заниматься.. этим… с мистером Хантом.

– Разумеется, нравится, – сказала Аннабел и покраснела. – Но когда мужчина впадает в крайность…

Она замолчала, заметив, с каким любопытством подруги уставились на нее, даже Лилиан. В отличие от остальных «желтофиолей» она была замужем и знала, что такое мужчины и интимные отношения Аннабел была общительна и словоохотлива, но подробности своих отношений с мистером Хантом не разглашала, не поощряя чрезмерное любопытство подруг. Она шепнула.

– Скажем так, моему мужу не нужны никакие возбуждающие средства, чтобы усилить аппетит.

– Значит, ты уверена, что это все из‑ за духов? – спросила Лилиан. – Может быть, что‑ нибудь другое…

– Это были духи, – отрезала Аннабел. В разговор вмешалась озадаченная Эви:

– Н‑ но п‑ почему не подействовало на лорда Уэстклифа? Почему духи повлияли только на твоего мужа и ни на кого больше?

– А почему никто так и не заметил Эви или меня? – недовольно спросила Дейзи.

Аннабел допила чай, налила еще и принялась тщательно размешивать в чашке кусочек сахара, полуприкрыв глаза тяжелыми веками и одновременно рассматривая Лилиан.

– Что у тебя, дорогая? Кто‑ нибудь обратил внимание?

– Уэстклиф, – мрачно сказала она. – Снова. Как мне повезло! Я нашла приворотное средство, действующее только на единственного мужчину, которого презираю'

Аннабел поперхнулась чаем, а Дейзи зажала рот, чтобы не рассмеяться. Прокашлявшись, Аннабел уставилась на Лилиан. В глазах у нее стояли слезы.

– Не могу даже представить себе, как разочаровался Уэстклиф. Его привлекаешь именно ты! А вы ведь оба терпеть друг друга не можете.

– Я потребовала у него, если он хочет загладить вину за свое поведение, чтобы он попросил графиню быть нашим покровителем.

– Чудесно! – воскликнула Дейзи. – И он согласился?

– Он обдумает это предложение.

Откинувшись на спинку стула, Аннабел смотрела вдаль, туда, где клочья утреннего тумана плыли над лесом.

– Я не понимаю… Почему духи подействовали только на мистера Ханта и лорда Уэстклифа? И почему Уэстклиф не обратил на меня никакого внимания, в то время как на тебя…

– Может быть, их волшебство н‑ направлено на то, чтобы найти истинно влюбленного? – предположила Эви.

– Чушь! – возразила Лилиан, оскорбленная предположением подруги. – Уэстклиф истинно влюблен в меня? Напыщенный, самовлюбленный болван. Да я с ним ни разу не разговаривала по‑ человечески. Женщина, которую угораздит выйти за него замуж, так и зачахнет здесь, в Гэмпшире. Ей придется отчитываться перед ним в любом своем поступке. Нет уж, благодарю покорно.

– Лорда Уэстклифа вряд ли можно назвать замшелым сельским сквайром, – заметила Аннабел. – Он подолгу живет в своем лондонском доме, его принимают в самом изысканном обществе. Что же касается его властной манеры держать себя… здесь я не стану спорить. Могу сказать только одно: когда начинаешь узнавать его получше, он снимает высокомерную маску Он может быть очень милым!

Лилиан покачала головой, упрямо поджав губы.

– Если из всех мужчин духи действуют только на него, я больше не буду ими пользоваться.

– О, не говори так, – возразила Аннабел. – Мне кажется, тебе захочется его еще помучить.

– Конечно, душись ими и дальше! – принялась настаивать Дейзи. – У нас нет доказательств, что духи действуют только на него! Может быть, найдется кое‑ кто еще?

Лилиан посмотрела на Эви.

– Продолжать душиться? – спросила она, и Эви кивнула. – Очень хорошо. Я как‑ то совсем не подумала, что можно будет помучить Уэстклифа. Грех такую возможность упускать.

Она вытащила флакончик из кармана своей амазонки.

– Кто‑ нибудь хочет сделать еще одну попытку? Аннабел испуганно сказала:

– Ни за что! Держи их подальше от меня, как можно дальше.

Дейзи и Эви протянули руки к флакончику Лилиан усмехнулась и отдала духи Дейзи. Та щедро надушила запястья и нанесла несколько капель за ухо.

– Вот так, – сказала она довольно. –Это в два раза больше, чем вчера вечером. Если моя настоящая любовь находится хотя бы в миле от меня, он прибежит ко мне бегом.

Эви нанесла несколько капель на шею.

– Даже если толку не будет, все равно приятно пахнет.

Убрав хрустальный флакон в карман, Лилиан поднялась из‑ за стола. Она разглаживала темно‑ шоколадные юбки из своего костюма для верховой езды. Более длинный край амазонки был прихвачен заколкой, чтобы не мешал при ходьбе. Когда дама сидела в седле, длинный край красиво свисал со спины лошади, прикрывая ноги. Волосы Лилиан, заплетенные в косы, были уложены на затылке в аккуратный узел, на голове красовалась маленькая шляпка, украшенная перьями.

– Всадникам пора в конюшню. Мне идти одной? – спросила Лилиан.

– После вчерашнего вечера… – Аннабел бросила на нее жалобный взгляд, а Эви грустно сказала:

– Я почти не умею ездить верхом.

– Мы с Лилиан тоже не самые хорошие наездницы, – заметила Дейзи, предостерегающе глядя на сестру.

– Ну нет, – возмутилась Лилиан. – Ты прекрасно знаешь, что я езжу верхом ничуть не хуже любого мужчины.

– Да, если ты скачешь, как мужчина, – возразила Дейзи. Увидев, что Эви и Аннабел не понимают, она пояснила:

– Дома, в Нью‑ Йорке, мы с Лилиан садимся в седло по‑ мужски. Это намного удобнее и безопаснее. Родители не возражают, если мы катаемся в собственном поместье. И мы надеваем под юбку бриджи, плотно облегающие щиколотку. Если мы едем кататься в компании мужчин, что бывает весьма редко, мы садимся на лошадь по‑ дамски, боком Нам не нравится, мы так не привыкли. Лилиан отлично берет препятствия, когда сидит по‑ мужски. Сидя в дамском седле, она, по‑ моему, ни разу не отважилась прыгать. И вес тела распределяется совсем по‑ другому, и работают совсем не те мышцы, к тому же эта полоса препятствий в Стоуни‑ Кросс‑ Парке…

– Тише, Дейзи! – пробормотала Лилиан.

– Эта полоса очень опасная, и я совершенно уверена…

– Замолчи! – сказала Лилиан яростным шепотом.

– Что моя сестра сломает там себе шею, – закончила Дейзи, выразительно глядя на подруг.

Аннабел встревожилась:

– Лилиан, дорогая…

– Мне нужно идти, – оборвала ее Лилиан. – Не хочу опоздать.

– Я точно знаю: полоса препятствий здесь не для новичка!

– Я не новичок, – процедила Лилиан сквозь зубы.

– Там есть очень сложные препятствия, с деревянными жердями сверху. Саймон, мистер Хант, показал мне эту полосу, когда ее только соорудили. Он показал мне, как нужно брать то или иное препятствие. Но даже теперь это слишком сложно. Если у тебя неправильная посадка, ты можешь помешать лошади двигать головой и шеей, и тогда…

– Все будет в порядке, – холодно перебила Лилиан. – Ради Бога, Аннабел, я никогда не думала, что ты можешь быть такой занудой.

Уязвленная резкими словами подруги, Аннабел изучающе посмотрела на Лилиан.

– Почему так необходимо подвергать себя опасности?

– Ты прекрасно знаешь, что я всегда принимаю вызов.

– Это прекрасное качество, не так ли? – проворковала Дейзи примирительным тоном. – Если, конечно, дело того стоит. Но если это бессмысленное бахвальство…

– Послушайте, – нетерпеливо оборвала подруг раздосадованная спором Лилиан, – если я свалюсь с лошади, тогда можете пичкать меня нравоучениями. Сколько хотите! И я приму к сведению каждое ваше слово. Но никто не запретит мне кататься сегодня. Поэтому ваша болтовня бессмысленна. И Лилиан широким шагом направилась к выходу под отчаянные восклицания Аннабел. За спиной она слышала, как Дейзи бесстрастно заметила:

– В конце концов, это ее шея…

После ухода сестры Дейзи виновато посмотрела на Аннабел.

– Прости, она не хотела тебя обидеть. Ты ведь знаешь, какая она.

– Не надо извиняться за сестру, – сказала Аннабел, скривив рот. – Это должна сделать Лилиан, но боюсь, она этого делать не станет, хоть утопись.

Дейзи пожала плечами.

– Бывает, что моей сестрице приходится отвечать за собственные поступки. Знаешь, что меня больше всего восхищает в Лилиан? Если ее припереть к стенке, она легко признает, что не права. И даже заставит себя уважать.

Аннабел серьезно сказала:

– Я ее тоже обожаю, Дейзи. И не могу позволить ей брести или, как сегодня, скакать вслепую, подвергая себя опасности. Уэстклиф – опытный наездник. Он построил эту полосу препятствий, чтобы упражняться в своем мастерстве. Даже мой муж, а он прекрасно ездит, говорит, что это опасно.

Аннабел тревожно нахмурилась.

– Мне страшно думать, что она может расшибиться или даже разбиться насмерть…

Эви мягко произнесла:

– Мистер Хант н‑ на террасе. С‑ стоит возле стеклянных дверей.

Все трое повернулись, пытаясь разглядеть высокого темноволосого мужчину, одетого для верховой езды Он стоял в обществе еще троих гостей, которые хихикали над каким‑ то промахом Ханта. Скорее всего что‑ то в его костюме не сочеталось по цвету. Хант был другом хозяина дома и пользовался особой популярностью у тех, кто постоянно толпился в поместье Стоуни‑ Кросс‑ Парк. Ехидная улыбка кривила его губы, когда он оглядывал группки гостей, сидящих за столиками террасы. Вокруг них то и дело сновали слуги, разнося блюда с едой и кувшины со свежевыжатым соком. Заметив жену, он заулыбался совсем по‑ другому, и Дейзи почувствовала себя слегка уязвленной. Можно было подумать, что между мужем и женой натянута нить, невидимая, но такая прочная, что ничем ее нельзя разрезать.

– Пожалуйста, извините меня, – промурлыкала Аннабел, вставая. Она подошла к мужу. Хант тут же поцеловал ее в ладонь, всматриваясь в запрокинутое к нему лицо жены.

– Думаешь, она говорит ему про Лилиан? – спросила Дейзи.

– Надеюсь, что так, – отвечала Эви.

– О, с этим надо поделикатнее, – простонала Дейзи. – Не дай Бог Лилиан решит, что ей запрещают. В таких случаях она становится упряма как осел.

– Думаю, мистер Хант проявит осторожность. Ведь все знают, что он славится умением вести деловые переговоры. Верно?

– Ты права, – ответила Дейзи. Она уже не так волновалась. – К тому же он привык иметь дело с Аннабел, а у нее тоже вспыльчивый характер.

Внезапно в голову Дейзи закралась одна странная мысль. Разговаривая с Эви, она вдруг поняла, что та держит себя намного раскованнее и нисколько не заикается. Так бывало каждый раз, стоило только Дейзи остаться с Эви с глазу на глаз.

Эви же не осознавала, насколько грациозной была сейчас ее поза: локоть на столе, ладонь подпирает подбородок.

– Как ты думаешь, что происходит между ними? Я имею в виду, между Уэстклифом и твоей сестрой.

Дейзи растерянно улыбнулась, все еще тревожась за Лилиан.

– Мне кажется, Лилиан вчера испугалась, когда поняла, что лорд Уэстклиф ей нравится. Она не любит такое состояние. Тогда она несется закусив удила, делает всякие безрассудные глупости, поэтому ей так и не терпится сесть на лошадь и свернуть себе шею.

– А почему она должна была испугаться? – Лицо у Эви было озадаченное. – Думаю, Лилиан должно льстить, что на нее обратил внимание такой мужчина, как граф.

– Не совсем. Они будут все время ссориться, даже если их поженить. И у Лилиан нет ни малейшего желания, чтобы ею помыкал такой властный человек, как Уэстклиф.

– Я бы тоже не хотела для нее такой жизни. – Дейзи с сожалением вздохнула, а Эви неохотно согласилась:

– Наверное, графу было бы нелегко мириться с ее живым характером?

– Весьма нелегко, – грустно улыбнулась Дейзи. – Эви, дорогая! Может, это бестактно с моей стороны обращать на это внимание, но… ты больше не заикаешься.

Рыжеволосая девушка застенчиво улыбнулась и взглянула на Дейзи из‑ под каштановых ресниц, прикрыв рот ладонью.

– Я всегда чувствую себя увереннее вдали от дома… подальше от родственников. И мне проще, если я не забываю, что говорить надо медленнее. Я мысленно проговариваю фразу, прежде чем сказать ее вслух. Хуже, когда я устаю или разговариваю с‑ с незнакомыми людьми. А самое страшное, это когда вхожу в зал, где собралась толпа гостей. Нет ничего хуже.

– Дорогая, – мягко сказала Дейзи, – в следующий раз, когда войдешь в переполненный бальный зал, скажи себе, что некоторые из незнакомцев могут стать друзьями, нужно только их увидеть…

Утро было свежее и туманное. Всадники собрались возле конюшен. Здесь были примерно пятнадцать мужчин, Лилиан и две дамы постарше. На мужчинах были темные куртки и бриджи неброских цветов, от рыжевато‑ коричневого до горчичного, на голове красовались цилиндры. Дамы облачились в сильно зауженные в талии платья, украшенные тесьмой. Пышные асимметричные юбки были подколоты сбоку. То тут, то там сновали слуги и мальчики‑ конюхи, которые выводили лошадей и помогали господам сесть в седло. Некоторые из гостей предпочли привезти с собой собственных лошадей, к услугам остальных были скакуны из знаменитых конюшен дома Марсденов.

Лилиан была поражена красотой ухоженных чистокровных лошадей. Она стояла возле платформы, предназначенной для посадки на лошадь, в компании мистера Уинстенли. Это был приятный молодой человек с каштановыми волосами, но подбородок явно выдавал слабоволие. Были здесь и еще два джентльмена: лорд Хью и лорд Бейзли. Они дружески болтали, дожидаясь, пока приведут лошадей. Их разговор нисколько не занимал Лилиан, и она принялась разглядывать собравшихся, пока ее блуждающий взгляд не натолкнулся на стройную фигуру Уэстклифа, шагавшего через конюшенный двор. Было заметно, что куртка на нем изрядно поношенная, хотя и прекрасного кроя.

Ненужные воспоминания вдруг вспыхнули, а сердце забилось в бешеном ритме. Лилиан не могла забыть, как он шептал: «Я хочу целовать тебя всю»…

Она проследила, как Уэстклиф подошел к лошади. Скакуна по кличке Брут она видела и раньше, эту лошадь упоминали в любом разговоре о конном спорте. Это была самая прекрасная охотничья лошадь во всей Англии. Великолепный черный жеребец с покладистым характером, поджарый, с крутыми мускулистыми плечами с легкостью мог скакать по рыхлой земле и брать любые препятствия. На земле Брут отличался дисциплинированностью солдата. В прыжке парил, словно у него вырастали крылья.

– Говорят, Уэстклифу не понадобится вторая лошадь, если у него есть Брут.

Лилиан с любопытством посмотрела на незнакомца:

– Что это значит?

Молодой человек с золотисто‑ каштановыми волосами улыбнулся немного недоверчиво, как будто ему показалось странным, что кто‑ то не понимает очевидных вещей.

– Когда едут на охоту, – начал он объяснять, – утром обычно скачут на одной лошади, а после обеда берут другую, свежую. Но у Брута, пожалуй, сила и выносливость двух лошадей.

– Как и у его хозяина, – заметил один из джентльменов, и все трое мужчин засмеялись.

Оглянувшись, Лилиан увидела, что Уэстклиф разговаривает с Саймоном Хантом, причем граф недовольно хмурится. Видимо, разговор был не из приятных. Стоя возле хозяина, Брут переминался с ноги на ногу и шумно обнюхивал его с грубоватой нежностью. Уэстклиф протянул руку, чтобы потрепать его по носу, и жеребец притих.

От наблюдения за Уэстклифом Лилиан оторвал мальчик‑ конюший, один из тех, кто играл с ней в лапту накануне. Он привел для Лилиан холеную серую лошадку. Мальчик заговорщицки подмигнул Лилиан, когда та садилась в седло. Подмигнув в ответ, девушка терпеливо дожидалась, пока он проверит, хорошо ли затянута подпруга. Одобрительно оглядывая лошадь, Лилиан отметила, что она небольшая и изящная, с умными живыми глазами. Пятьдесят дюймов в высоту – отличный конь для дамы.

– Как его зовут? – спросила она. При звуке ее голоса лошадь навострила одно ухо, внимательно прислушиваясь.

– Звездный Свет, мисс. Вы с ним отлично поладите. Это самый благовоспитанный конь в наших конюшнях, после Брута, конечно.

Лилиан потрепала шелковистую шею лошади.

– Ты смотришься джентльменом, Звездный Свет! Жаль, я не могу проскакать на тебе не в этом дурацком дамском седле.

Серый конь повернул голову и посмотрел на нее добрыми спокойными глазами.

– Милорд предупредил меня, мисс, что если вы поедете кататься, дать вам именно этого коня, – сказал мальчик‑ конюший.

Уэстклиф лично снизошел до того, чтобы выбрать для нее лошадь! Очевидно, мальчик был удивлен до глубины души.

– Как мило, – пробормотала Лилиан, просовывая ногу в стремя и прочно усаживаясь в трехлучное дамское седло. Она попыталась сесть под прямым углом, так, чтобы основной упор приходился на правое бедро. Пальцами правой ноги она зацепилась за луку седла, левая, разумеется, просунута в стремя. Сейчас ей было довольно удобно, но Лилиан знала, что через некоторое время ноги заболят из‑ за непривычной позы. Взяв в руки поводья, она еще раз погладила шею коня и почувствовала радостное предвкушение.

– Мисс, – тихо сказал мальчик‑ конюший и застенчиво указал на ее юбки. Лилиан даже не обратила внимания, что ее ноги торчали на всеобщее обозрение.

– Спасибо, – сказала она, расстегивая большую пряжку на бедре. Длинная юбка амазонки упала вниз, закрывая ноги. Теперь все было как надо. Лилиан мягко пришпорила коня. Звездный Свет немедленно повиновался, улавливая малейшие движения ее каблуков.

Подъехав к группе всадников, направлявшихся к лесу, Лилиан радостно предвкушала, как будет брать сложные препятствия. Маршрут скачки проходил через лес и поле. Отличная полоса препятствий! Лилиан не сомневалась, что справится. Даже а этом седле у нее была твердая посадка, бедро плотно упиралось в изогнутую луку, помогая удерживать равновесие. Серый конь был отлично натренирован. Резвый, но послушный, он легко переходил с рыси на ровный галоп.

Она подъехала к первому препятствию. Это было треугольное сооружение примерно двух футов в высоту и шести футов в поперечнике.

– Мы ведь справимся? – шепнула она коню. Перейдя на шаг, она приблизилась к группе всадников.

Вдруг до нее дошло, что рядом с ней едет Уэстклиф на своем черном жеребце. Он скакал легко, точно рассчитывая движения. Она почувствовала, как нежные волоски на ее руках и на тыльной стороне шеи вдруг взъерошились от восхищения. Такое бывало с ней при виде настоящего мастерства. Ей пришлось признать, что граф прекрасно смотрится верхом на лошади.

В отличие от других присутствующих здесь джентльменов Уэстклиф был без перчаток. Лилиан очень некстати вспомнила, как шершавые ладони графа касались ее кожи. Она судорожно сглотнула, стараясь не смотреть на его руки, крепко держащие поводья. Одного взгляда на лицо Маркуса было достаточно, чтобы понять: он чем‑ то здорово раздосадован. Темные брови почти сошлись на переносице, зубы стиснуты.

Лилиан изобразила беспечную улыбку.

– Доброе утро, милорд.

– Доброе утро, – невозмутимо ответил граф. Он немного подумал, прежде чем продолжить разговор, очевидно, взвешивая каждое слово. – Как вам нравится лошадь?

– Великолепна! Кажется, мне следует поблагодарить вас за то, что вы выбрали ее для меня.

Рот Уэстклифа слегка искривился.

– Мисс Боумен, я заметил, что вы не очень‑ то уверенно держитесь в дамском седле.

Улыбка исчезла с ее губ, превратившись в застывшую гримасу. Лилиан вспомнила, что Саймон Хант беседовал с Уэстклифом всего несколько минут назад. «Это, верно, Аннабел заставила его, – подумала Лилиан раздраженно. – Черт возьми, зачем она вмешивается не в свое дело?»

– Я справлюсь. Не беспокойтесь, – рассердилась Лилиан.

– Боюсь, я не могу допустить, чтобы кто‑ то из моих гостей подвергал себя опасности.

Лилиан не сводила глаз с собственных пальцев, затянутых в перчатки и плотно сжимавших поводья.

– Уэстклиф, я умею ездить верхом ничуть не хуже, чем любой из ваших гостей. И не важно, что вам наговорили, будто мне непривычно дамское седло. Если вы соблаговолите оставить меня в покое…

– Жаль, что меня не предупредили заранее. Я бы выкроил время, чтобы показать вам полосу препятствий и оценить ваше мастерство верховой езды. Теперь, однако, уже поздно.

Этот уверенный тон и властная манера глубоко задели ее.

– Вы хотите сказать, что сегодня мне нельзя кататься верхом?

Уэстклиф спокойно выдержал ее взгляд.

– Просто никаких прыжков. Вы можете кататься по всему поместью. Если хотите, на этой неделе я оценю ваше умение. У вас будет еще время испытать себя, но не сегодня.

Лилиан не привыкла, чтобы ей указывали, что можно и чего нельзя. Она сначала очень разозлилась, просто готова была взорваться от обвинений, но потом вдруг внезапно успокоилась.

– Я ценю вашу заботу о моей безопасности, но хотела бы сделать встречное предложение, милорд. Посмотрите, как я возьму первые два‑ три препятствия. Если вам покажется, что у меня маловато умения, я подчинюсь вашему решению.

– В вопросах безопасности я не иду на компромиссы, – жестко ответил Уэстклиф. – Вам придется подчиниться моему решению прямо сейчас, мисс Боумен.

«Как он несправедлив! Ведь запретил лишь затем, чтобы продемонстрировать свое превосходство!»

Пытаясь не лопнуть от ярости, Лилиан почувствовала, как ее рот сводит судорогой. Она подумала с сожалением, что вспыльчивый нрав помешал ей выиграть эту схватку.

– Я умею прыгать, – злобно сказала она. – Я вам докажу!