Глава 8. Уэстклиф не успел понять, что происходит

Уэстклиф не успел понять, что происходит. Лилиан вонзила каблуки в бока лошади, и та взвилась, переходя на галоп. Ей пришлось откинуться назад в седле, чтобы не упасть, изо всех сил обхватив бедрами передние луки седла. Как она узнала впоследствии, это была так называемая «посадка захватом», немного рискованная для нее. Лилиан поняла, что с трудом сохраняет равновесие. Работая бедрами, она все‑ таки смогла найти правильное положение, прежде чем Звездный Свет прыгнул. Его могучие задние ноги оттолкнулись от земли, а передние взлетели в воздух. Восхитительное мгновение полета – и конь перескочил через треугольный барьер. Но когда они приземлились, ей пришлось нелегко. Основной удар пришелся на правое бедро, и ее резко бросило вперед. Тем не менее она взяла этот барьер очень уверенно.

Гарцуя на лошади с победоносной улыбкой на губах, Лилиан увидела, что остальные наездники смотрят на нее, не веря своим глазам. Несомненно, они гадали, с чего это вдруг лошадь прыгнула. Вдруг она испуганно вздрогнула. Сбоку мелькнуло что‑ то темное, раздался громовой стук копыт. Не понимая, что происходит, Лилиан не успела защититься или хотя бы сбежать. Ее буквально стащили с седла и швырнули на что‑ то твердое. Девушка безвольно повисла поперек седла Уэстклифа, чувствуя под собой его твердые как камень бедра. Проскакав несколько ярдов, граф остановил коня, спешился и стащил ее на землю. Он так сжимал плечи Лилиан, что ей стало нестерпимо больно. В нескольких дюймах над собой она увидела красное от злости лицо графа Уэстклифа.

– Что вы хотели доказать этим спектаклем? Что вы упрямы как осел? – прорычал Уэстклиф, хорошенько ее встряхнув. – Я хочу оказать честь моим гостям, позволяя прокатиться на моих лошадях. Этой чести вы отныне лишаетесь. Чтоб ноги вашей не было в конюшнях, иначе я сам выдворю вас из поместья!

Лицо Лилиан побелело от гнева.

– Руки прочь, сукин вы сын!

Она с удовольствием наблюдала, как его глаза сузились, однако граф не ослабил хватку. Он решительно вздохнул, как будто собирался ее ударить. Она с вызовом посмотрела в его глаза, и их взгляды встретились. Какая‑ то искра пробежала между ними, почти ощутимая физически. И Лилиан вдруг самой захотелось ударить его. Причинить ему боль, швырнуть на землю и устроить драку, катаясь по земле и воя. Ни один мужчина в жизни не вызывал в ней такой ненависти! Они стояли друг против друга, не смея оторвать взгляда и все больше наливаясь злобой. Напряжение между ними становилось невыносимым. Они даже не обратили внимания на то, что остальные гости спешились и наблюдали за этим спектаклем, встав кольцом. Для них же не существовало ничего, кроме взаимной ненависти.

Вкрадчивый мужской голос прервал их испепеляющий поединок, искусно вклиниваясь в напряженное молчание:

– Уэстклиф! Что же ты не предупредил, что тут будет такое представление! Я бы явился пораньше.

– Не вмешивайся, Сент‑ Винсент, – резко оборвал его Уэстклиф.

– И не думал даже, – сказал Сент‑ Винсент саркастически. – Мне просто хотелось выразить свое восхищение. Как замечательно ты контролируешь ситуацию! Очень дипломатично. Сама учтивость!

Граф выпустил Лилиан, чуть не толкнув ее. Она зашаталась и сделала шаг назад, но тут пара проворных рук схватила ее за талию. Удивленная, Лилиан обернулась. Перед ней стоял Себастьян Сент‑ Винсент, бесчестный повеса и соблазнитель.

Солнце уже поднялось довольно высоко. Его яркие лучи разогнали последние клочья тумана и раскрасили темные волосы Сент‑ Винсента сверкающими вкраплениями бледного янтаря. Лилиан уже много раз видела этого мужчину издалека, но их, однако, так и не представили друг другу. К тому же Сент‑ Винсент ни разу не приближался к «желтофиолям» ни на одном балу. Издали он производил поразительное впечатление, а вблизи экзотические черты его лица просто лишали дара речи. У него были удивительные глаза! Лилиан таких никогда не видела. Светло‑ голубые, напоминающие кошачьи, затененные темными ресницами. Четко очерченные энергичные черты лица, сияющая, как полированная бронза, кожа. Выглядел он, конечно, распутным, но не потасканным. У него была такая улыбка, что злоба постепенно отпустила Лилиан. Она нерешительно улыбнулась. Это преступление – излучать такое обаяние!

Взглянув в застывшее лицо Уэстклифа, Сент‑ Винсент приподнял бровь и весело сказал:

– Милорд, разрешите мне отвезти преступницу назад в дом?

– Прочь с моих глаз, – буркнул он, – пока я не сказал что‑ нибудь такое, о чем бы мне пришлось потом пожалеть.

– Так скажите же, смелей! – не удержалась Лилиан. Уэстклиф шагнул к ней с искаженным от злости лицом, но Сент‑ Винсент проворно встал у него на пути, загородив девушку спиной.

– Уэстклиф, гости ждут. Разумеется, они получают большое удовольствие от скандала, но лошади застоялись.

Граф, казалось, боролся с самим собой, но дисциплина все‑ таки взяла верх, и его лицо вновь стало бесстрастным. Он кивнул в направлении дома, отдавая Сент‑ Винсенту молчаливое приказание: пусть уберет эту девицу с глаз долой!

– Можно мне посадить ее на мою лошадь? – вежливо поинтересовался Сент‑ Винсент.

– Нет, – железным тоном отрезал Уэстклиф. – Она прекрасно дойдет и пешком, черт возьми.

Сент‑ Винсент подозвал грума, чтобы тот позаботился о лошадях, а сам подал рассерженной девушке руку и глянул на нее озорными бледно‑ голубыми глазами.

– Там для вас найдется темница и камера пыток, – сообщил он. – И я сам испытаю на вас тиски.

– Предпочту пытку его обществу, – ответила Лилиан, приподнимая и закалывая длинный край амазонки, чтобы не мешал при ходьбе.

Когда они двинулись прочь, Уэстклиф бросил ей в спину:

– На обратном пути задержитесь возле ледника. Ей нужно хорошенько остудить голову.

Пытаясь успокоиться хотя бы для вида, Маркус смотрел вслед Лилиан Боумен таким взглядом, что мог бы прожечь ткань ее жакета. Как правило, ему легко удавалось взглянуть на любую ситуацию спокойно, как бы со стороны, однако сейчас его покинули последние остатки самообладания.

Когда Лилиан дерзко направила коня к барьеру, он тут же сообразил, что посадка у нее неправильная. Последствия могли быть самыми печальными. Ему вдруг стало страшно: вдруг она упадет? На такой скорости она очень рисковала сломать себе шею или повредить позвоночник. И он ничего не смог бы сделать, только смотреть! Когда она прыгнула, у него кровь застыла в жилах. К счастью, маленькая идиотка приземлилась вполне благополучно. Тогда в нем все вскипело от ярости. Тот страх за нее, что он испытал, должен был найти выход. Как будто в нем взорвалась ослепительная молния. Он вовсе не собирался к ней приближаться, но не успел опомниться, как они оба оказались на земле. Он сжимал ее узенькие плечи, и единственным его желанием было сдавить ее так, чтобы треснули кости. Он умирал от облегчения, что опасность миновала, и хотел поцеловать ее, а потом разорвать на части голыми руками.

Неужели ее безопасность значит для него столь много? Вот об этом Маркусу совсем не хотелось думать.

Злясь на самого себя, Маркус подошел к груму, который держал Брута, и забрал у него поводья. Он был так занят своими печальными мыслями, что едва заметил Саймона Ханта, который уже успокоил гостей и посоветовал им продолжить прогулку, не дожидаясь графа.

– Ты поедешь дальше? – поинтересовался Саймон. Ничего не ответив, граф вскочил в седло и прищелкнул языком. Брут двинулся вперед.

– Эта женщина просто невыносима! – проворчал граф, посмотрев на Ханта, а сам подумал: «Наверняка Хант придерживается противоположного мнения».

– Ты ее специально подстрекал к прыжку? – спросил Хант.

– Я приказывал ей как раз не делать этого. Ты наверняка слышал.

– Да, и все остальные слышали тоже, – сухо ответил Хант. – Это вопрос тактики, Уэстклиф. Ясно, что к такой женщине, как мисс Боумен, нужен более мягкий подход. Приказания тут не помогут. Я же видел, как ты ведешь переговоры! У тебя дар убеждения. Тут с тобой никто не сравнится, разве что Шоу. Уговорами и лестью ты бы справился с ней за пять минут. Вместо этого ты принялся размахивать дубиной, пытаясь доказать, кто тут хозяин.

– Никогда не замечал за тобой склонности к преувеличению, – буркнул Уэстклиф.

– А потом, – спокойно продолжал Хант, – ты поручил ее заботам любезнейшего Сент‑ Винсента. Одному Богу известно, не вздумает ли он обесчестить ее раньше, чем они доберутся до дома.

Маркус резко вскинул голову. Слова Ханта встревожили его.

– Он этого не сделает.

– Почему бы и нет?

– Она не в его вкусе. Хант мягко рассмеялся.

– Разве Сент‑ Винсент выбирает себе женщин определенного типа? Ни разу не замечал ни малейшего сходства в объектах его охоты, за исключением того, что все они были женщинами. Брюнетки, блондинки, стройные, пышные… он непредсказуем в своем выборе.

– Да будь оно все проклято! – сказал Маркус сквозь зубы. Впервые в жизни он почувствовал жалящий укол ревности.

Лилиан механически переставляла ноги, в то время как ей хотелось побежать к Уэстклифу и броситься на него с кулаками.

– Этот заносчивый, надутый болван!

– Полегче, – услышала она голос Сент‑ Винсента. – У Уэстклифа крутой нрав, и я бы не стал сейчас вступать с ним в бой ради ваших глаз. Я могу когда угодно нанести ему поражение на мечах, но не на кулаках.

– Почему? – спросила Лилиан. – У вас руки длиннее, чем у Уэстклифа?

– У него исключительной силы правый хук, а у меня есть несчастная привычка прикрывать лицо, из‑ за чего регулярно пропускаю удары…

Слушая его беззастенчивое бахвальство, Лилиан нехотя рассмеялась. Ее гнев немного поутих, и она сочувственно кивнула. Конечно, если у человека такое красивое лицо, его вряд ли можно упрекнуть, что он слишком его бережет.

– А вы часто деретесь с графом? – спросила она.

– С тех пор как окончили школу, не дрались ни разу Уэстклиф всегда был безупречен во всем, что бы ни делал. Но сейчас мне бы стоило вызвать его, просто чтобы дать урок непомерному тщеславию. Послушайте… не пойти ли нам более живописной тропинкой через сад?

Лилиан колебалась. Она вспомнила, что слышала разные слухи об этом человеке…

– Не уверена, что это благоразумно. Сент‑ Винсент улыбнулся.

– А если я обещаю, что не буду посягать на вас? Подумав, Лилиан кивнула:

– В таком случае я согласна.

Сент‑ Винсент увлек ее в рощицу и вывел на посыпанную гравием дорожку, обсаженную тисами. Ветви старых деревьев почти не пропускали солнце.

– Должен, однако, предупредить, – заметил он весело, – поскольку чувство чести во мне давным‑ давно погасло, мои обещания ничего не стоят.

– Тогда я тоже должна вас предупредить: мой хук справа в десять раз сильнее, чем у Уэстклифа.

Сент‑ Винсент усмехнулся.

– Скажите, дорогая, какая черная кошка пробежала между вами и графом?

Ей был неприятен его тон. Она хотела было попенять ему, но передумала. В конце концов, это было очень любезно с его стороны – отказаться от удовольствия конной прогулки ради того, чтобы проводить ее до дома.

– Боюсь, это ненависть с первого взгляда, – ответила она. – Думаю, Уэстклиф законченный зануда. Он считает меня дурно воспитанной нахалкой. – Она пожала плечами. – Может быть, мы оба правы?

– Мне кажется, вы оба ошибаетесь, – сказал Сент‑ Винсент.

– Ну, может быть, у меня действительно не лучшие манеры, – признала Лилиан.

– В самом деле? – усмехнулся он. Она кивнула.

– Я привыкла жить, как мне нравится. Ужасно злюсь, когда не получаю того, что хочу. Мне часто говорили, что характером я пошла в бабушку. Она была прачкой в порту.

Иметь в родственницах прачку? Казалось, Сент‑ Винсента это очень позабавило.

– Вы часто виделись со своей бабушкой?

– Она была такая жизнерадостная, милая! Любила крепкое словцо. Могла заставить вас смеяться, пока живот не надорвешь! Ох, извините. Мне, видимо, не стоило произносить слово «живот» в обществе джентльмена…

– Конечно, я шокирован, – серьезно сказал Сент‑ Винсент. – Но я переживу.

Он оглянулся по сторонам, как будто для того, чтобы удостовериться, что их никто не слышит, и заговорщицки прошептал:

– Знаете ли, я ведь не совсем джентльмен.

– Но вы ведь виконт, не так ли?

– Быть виконтом не всегда означает быть джентльменом. Такие вещи не всегда ходят рука об руку. Вы не очень хорошо знакомы с нравами высшего общества, правда?

– Полагаю, я знаю больше, чем хотела бы. Насмотрелась. Сент‑ Винсент взглянул на нее с удивленной улыбкой.

– Я думал, что вы намерены выскочить замуж за кого‑ нибудь из нас. Я ошибаюсь? Или все же вы и ваша младшая сестра – принцессы с кучей долларов, которых привезли из колоний, чтобы найти титулованного мужа?

– Из колоний? – повторила Лилиан с ехидной улыбкой. – Разве вы не знаете? Мы выиграли Войну за независимость!

– Вот как? Должно быть, в тот день я не читал газет. Но мне хотелось бы услышать ответ на свой вопрос…

– Да, – сказала Лилиан, слегка покраснев. – Родители привезли нас сюда, чтобы выдать замуж. Они думают, что нашему роду нужна голубая кровь.

– А чего хотелось бы вам?

– Мое единственное желание – это выпустить кое из кого немного голубой крови, – пробормотала она, думая, разумеется, об Уэстклифе.

– Какая вы кровожадная! – засмеялся Сент‑ Винсент. – Не завидую бедняге Уэстклифу, если он опять вас разозлит. Может быть, предостеречь его?

Он вдруг замолчал, заметив страдальческую гримасу на ее лице. Она судорожно вздохнула.

Лилиан почувствовала разрывающую боль в правом бедре. Она бы, пожалуй, упала, если бы Сент‑ Винсент не держал ее за талию.

– Черт! – сказала она, дрожа и хватаясь за бедро. Мышцы свело судорогой. Она даже застонала сквозь сжатые зубы. – Черт!

– Что такое? – спросил Сент‑ Винсент, быстро опуская ее на землю. – Ушибли ногу?

– Да… – Бледная и дрожащая, Лилиан ощупывала ногу. Лицо перекосило от боли. – Боже мой, как больно!

Он наклонился над ней, озабоченно хмурясь.

– Мисс Боумен… – сказал он тихо, но настойчиво, – вам придется забыть все, что вы слышали о моей репутации. На то время, которое мне понадобится, чтобы вам помочь.

Лилиан взглянула ему в лицо. Ничего, кроме искреннего желания помочь. Она кивнула в знак согласия.

– Хорошая девочка, – промурлыкал он и приподнял ее в полусидячее положение. Он заговорил очень быстро, чтобы отвлечь ее, а его рука мягким движением быстро скользнула под юбку.

– Это займет всего пару минут. Надеюсь только, что Бог не приведет кого‑ нибудь сюда в этот пикантный момент. Со стороны это выглядит весьма недвусмысленно. И я сомневаюсь, что они поверят сказке про ушибленную ногу. Оправдание традиционное, но слишком уж заезженное.

– Мне все равно, – выдохнула она. – Только сделайте что‑ нибудь.

Она чувствовала, как рука Сент‑ Винсента легко скользит вверх по ноге. Сквозь тонкую ткань панталон он ощупывал ее мышцы.

– Вот оно. Задержите дыхание, дорогая.

Лилиан подчинилась, и Сент‑ Винсент стал с силой разминать ушибленную мышцу. Девушка чуть не взвыла. Ногу охватило обжигающим огнем, но боль вдруг отступила.

Лилиан облегченно вздохнула.

– Благодарю, так намного лучше…

Он слабо улыбнулся, умело расправляя ее юбку.

– Был счастлив помочь.

– Со мной такого еще никогда не случалось, – пробормотала она, осторожно сгибая ногу.

– Без сомнения, это от бокового седла. Отдача была слишком сильной. Вы, должно быть, потянули мышцу.

– Вы правы, – призналась Лилиан, заливаясь краской – Я ведь не привыкла к дамскому седлу, всегда садилась по‑ мужски.

Его улыбка стала шире.

– Как интересно! Наверное, я слишком мало уделял внимания американкам. Не предполагал, что вы такие своеобразные.

– Я своеобразнее, чем большинство американок, – глуповато сказала она, и Сент‑ Винсент усмехнулся.

– Как бы мне ни хотелось сидеть тут и болтать с вами, дорогая, но пора вернуть вас домой, если, конечно, вы можете идти. Вам не следует проводить слишком много времени наедине со мной. Ничего хорошего не будет.

Он легко вскочил на ноги и подал ей руку.

– Напротив, кажется, вы сделали для меня много хорошего, – возразила Лилиан.

Сент‑ Винсент предложил ей руку, и Лилиан сделала осторожный шаг.

– Все в порядке? – спросил Сент‑ Винсент.

– Да, благодарю, – ответила Лилиан, беря его под руку. – Вы были очень добры, милорд.

Странные огоньки заплясали в его бледно‑ голубых глазах.

– Я вовсе не добр, дорогая, а просто стараюсь угодить людям, которыми хочу воспользоваться.

Лилиан ответила беспечной улыбкой, а затем отважилась ' спросить:

– Я должна вас остерегаться, милорд?

Улыбка смягчила выражение его лица, но глаза смотрели с настойчивым вниманием.

– Боюсь, что так.

Лилиан рассматривала его чеканный профиль, думая о том, что, как бы он ни строил из себя рокового соблазнителя, не воспользовался же он ее беспомощностью несколько минут назад.

– Вы все время намекаете на дурные намерения. Интересно, мне в самом деле есть чего бояться?

Он только загадочно улыбнулся.

Расставшись с лордом Сент‑ Винсентом, Лилиан поднялась по ступенькам на просторную заднюю террасу. Там раздавался смех и велась оживленная женская болтовня. Десять молодых женщин окружили один из столиков. Видимо, они затеяли какую‑ то игру. На столе стояли стаканы, наполненные разными жидкостями. Склонив головы, женщины внимательно наблюдали за девушкой с завязанными глазами, которая осторожно окунала пальцы в один из стаканов. Но тут внезапно зрители разразились смешками и криками. А чуть поодаль сидела группа вдовствующих дам, с интересом наблюдая за игрой.

Лилиан заметила в толпе сестру и побрела к ней.

– Что тут происходит? – спросила она.

Дейзи обернулась и удивленно уставилась на старшую сестру.

– Лилиан, – обратилась она к ней, обнимая за талию, – почему ты так скоро? Слишком сложные барьеры?

Лилиан увела Дейзи подальше от стола, где по‑ прежнему продолжалась игра.

– Можно и так сказать, – ответила она кисло и рассказала, как было дело.

Темные глаза Дейзи округлились от негодования.

– Боже правый! – шепнула она. – Представить себе не могу, чтобы лорд Уэстклиф настолько потерял голову. А что касается тебя… О чем ты думала, когда позволила такое лорду Сент‑ Винсенту?

– Мне было ужасно больно, – прошептала Лилиан, защищаясь от упреков сестры. – Я ни о чем и не могла думать, даже двинуться не могла. Ты просто не знаешь, как это больно, когда судорогой скручивает ногу.

– Я бы предпочла совсем расстаться с ногой, но не позволила бы никому вроде лорда Сент‑ Винсента дотронуться до нее.

Дейзи задыхалась от возмущения. Немного подумав, она не удержалась от вопроса:

– И как это было? Лилиан фыркнула:

– Откуда мне знать? К тому времени, как боль прошла, он уже убрал руку.

– Болван! – Дейзи слегка нахмурилась. – Думаешь, он кому‑ нибудь скажет?

– Мне почему‑ то кажется, что нет. Он выглядит джентльменом, несмотря на свою дурную славу. – Она скривилась и добавила: – Во всяком случае, он проявил себя большим джентльменом, чем лорд Уэстклиф сегодня утром.

– А откуда он узнал, что ты плохо ездишь в дамском седле? Лилиан удивленно взглянула на нее.

– Не будь идиоткой, Дейзи. Это же совершенно ясно: Аннабел сказала мужу, а тот побежал докладывать Уэстклифу.

– Но ты ведь не будешь на нее злиться? Она не знала, что так получится.

– Ей следовало бы держать язык за зубами, – проворчала Лилиан.

– Она боялась, что ты полетишь кувырком, если будешь прыгать в дамском седле. Мы все боялись.

– И что? Я же не полетела.

– Но могла бы, дорогая.

Лилиан немного смягчилась, а потом честно призналась:

– В конце концов я бы точно упала, как пить дать.

– Тогда не надо сердиться на Аннабел.

– Конечно, нет, – согласилась Лилиан. – Она же не виновата, что Уэстклиф повел себя как отъявленный грубиян.

Дейзи успокоилась и потянула сестру к столу, где все еще продолжалась игра.

– Идем, дорогая. Тебе тоже нужно попробовать. Глупость, конечно, зато весело.

Собравшиеся вокруг стола незамужние девушки расступились, чтобы дать им место. Дейзи объяснила правила. Как раз наступил черед Эви. Ей завязали глаза, а другие девушки быстро поменяли местами четыре стакана.

– Как видишь, – пояснила Дейзи, – в одном стакане жидкое мыло. Вон тот с чистой водой, в третьем синяя вода из прачечной. Четвертый, разумеется, пустой. Стаканы предскажут, что за человек окажется твой будущий муж.

Тем временем Эви осторожно нащупала один из стаканов и окунула пальцы в его содержимое – жидкое мыло. Дождавшись, когда с нее снимут повязку, она с сожалением воззрилась на результат выбора. Остальные хихикали.

– Выбрать мыло – значит, выйти замуж за бедняка, – объяснила Дейзи.

Вытирая пальцы, Эви добродушно сказала:

– Д‑ думаю, если я вообще в‑ выйду замуж – это уже хорошо.

Следующая девушка дожидалась в очереди, горя от нетерпения, пока ей завяжут глаза. Поменяли расположение стаканов, и она чуть было не перевернула один из них, прежде чем ее пальцы очутились в голубой воде из прачечной. Казалось, она вполне довольна результатом. Голубая вода означала, что будущий муж окажется знаменитым писателем.

– Теперь ты.

Лилиан бросила на сестру красноречивый взгляд.

– Ты ведь не веришь в эту чепуху по‑ настоящему?

– Не будь такой серьезной. Это же весело!

Дейзи взяла повязку и плотно затянула ее на голове Лилиан.

С завязанными глазами Лилиан повели к столу. Зрители весело подбадривали ее, а Лилиан усмехнулась. Она слышала, как двигают стаканы.

– А если я выберу пустой? – поинтересовалась она. Голос Эви раздался прямо над ухом:

– Т‑ ты умрешь старой девой! Все засмеялись.

– Не вздумай приподнимать стаканы, чтобы узнать вес, – предупредил ее кто‑ то сквозь смех. – Пустой стакан все равно достанется тебе, если такова твоя судьба!

– В данный момент я только о нем и мечтаю, – отрезала Лилиан, вызвав новый взрыв смеха.

Нащупав гладкую поверхность стакана, она провела пальцами вверх и окунула их в прохладную жидкость. Все радостно закричали и принялись аплодировать. Лилиан спросила:

– Я тоже выйду за писателя?

– Ты выбрала чистую воду, – сказала Дейзи. – Это значит, что тебе достанется богатый и красивый муж, дорогая!

– Какое счастье, – легкомысленно заметила Лилиан, снимая повязку. – Теперь твоя очередь?

Младшая сестра покачала головой.

– Я была одной из первых. Опрокинула два стакана и наделала беспорядка.

– И что это значит? Ты вообще не выйдешь замуж?

– Это значит, что я ужасно неловкая, – весело ответила Дейзи. – А может быть, моя судьба еще не решена. Кто знает? Хорошо, что твой муж, кажется, появится совсем скоро.

– Если так, то он что‑ то опаздывает, – возразила Лилиан, а Дейзи и Эви рассмеялись.