Глава 10. Выходя из клуба на хорошо освещенную улицу, я ни о чем уже не думала

Выходя из клуба на хорошо освещенную улицу, я ни о чем уже не думала. Вспоминать прошлое было невозможно, потому что мне казалось, Гарри перечеркнул, выкинул и растерял все, чем я столько лет дорожила. Думать о будущем мне совсем не хотелось. Я только разве что успокоила себя тем, что потом все забудется и вернется на круги своя. Нужно было только перешагнуть это все. Можно было расслабиться и погрустить вдоволь. Потом все равно станет, как прежде. И я не позволяла себе рассуждать дальше.

Потому что, если подумать, как раньше – это так, как было до встречи с Гарри. А так, никогда уже не будет. Ведь с того момента, как я его увидела, вся моя жизнь изменилась, и все от того момента связано с ним. Поэтому лучше уже не будет.

Но повторюсь, так далеко мои «мысли» не заходили.

Сколько раз я находилась в таком состоянии, когда мне казалось, что все исчезло, что мне ничего не нужно, что мне ничего не хочется. Когда я была полностью растоптана. И все это было по его вине. Но мне все равно хотелось думать, что я счастлива. И была и есть. Хотя бы просто потому, что могу думать о нем. Что у меня есть в голове тот, о ком я могу вспоминать с такой нежностью и трепетом, встречу с которым я могу представлять часами. Хотя и о встрече я уже думать не могла.

Я твердо решила заказать билеты в Москву, как только вернусь в номер. Ну как твердо? Эта идея проскочила в голове, и я остановилась на ней. Я однако не села в такси. Я зачем-то пошла пешком. Мне казалось, что если я пройдусь, мне удастся развеяться. К тому же, совсем не хотелось делать лишних телодвижений, не хотелось ни с кем говорить. А поймать такси, сказать, куда ехать – мне казалось слишком сложно. Хотя… вы же понимаете, в моих действиях мало логики.

Думайте, что хотите. Можете назвать меня депрессивной, но это очень подкосило меня. Хотя, думаю, если назовете меня так, будете правы.

Я всегда была более склонна к такому состоянию отрешенности, чем все мои знакомые. Я всегда воспринимала все близко к сердцу, на свой счет. Довольно трудно, когда так, но это было моей особенностью. Даже то, что я помнила и, можно сказать, преследовала Гарри тоже само по себе странно.

Я не подумала о том, что на клочке бумаги нельзя было написать что-то более «подходящее», что Гарри бы все равно не сказал бы ничего дельного. Но как только мысль эта мелькнула, я откинула ее, потому что посчитала это глупыми отговорками. Позже я осознала, что меня обижало и так сильно расстраивало не совсем то, что Гарри, как я думала, совершенно забыл обо мне, а скорее то, что мое волнение не было взаимно. То, что стоило бы мне стольких усилий, написать Гарри, ему казалось очень простым действием. Я чувствовала, что напрасно заморачивалась по поводу всего этого. Чувствовала, что неоправданно придавала огромное значение нашей встрече. Что Гарри видел это совсем по-другому.
А если видел он это не так, как я, то и чувства, и мысли его были совсем другие. Думала я. Примитивно, наверное.

В общем, я только делала вид, что ни о чем не думала. На самом деле, одна за другой всплывали новые мысли в моей голове. Я все с большей силой додумывала и приписывала Гарри какие-то мысли. Но в реальности же он совсем не так видел ситуацию. Я не могла знать ничего. Оставалось только придумывать.

- Оля, – услышала я, но почему-то решила, что это галлюцинации. Голос этот, так давно не произносивший моего имени, звучал так глухо, что мне казалось, я сплю.

Я даже обрадовалась. Подумала, что сейчас проснусь, и всего этого не будет.

- Оля, – повторил он. Уже четче.

Я не знаю, почему я не оборачивалась. Ведь я узнала этот голос. Я узнала, как он по-своему произносил мое имя. Ведь даже если это и был сон, почему я не могла повернуться и насладиться Гарри хотя бы во сне.

Я почувствовала через какое-то время, как руки Гарри опустились на мои плечи, и я остановилась, окончательно пробудившись от своего оцепеневшего состояния.

Парень перевел дух, не убирая рук с моих плеч.

- Ничего не слышишь. Так же нельзя.

- Гарри? – сделала я вид, что удивилась. И даже не для него, а для себя. Хотя, я не знаю, зачем я это сделала.

- А я увидел тебя в окне. Выбежал за тобой, – добродушно говорил он. И еще улыбался своей красивой улыбкой. Я тоже делала вид, что улыбаюсь. Странно было, что он не замечал, что улыбка была ненатуральной.

- Выбежал? – глупо я повторяла за ним.

Потом вдруг, как что-то щелкнуло во мне. Сразу исчезли те мысли, которые крутились в голове, пока я шла.

- Я просто шла… И не видела. Думала о своем, – начала оправдываться я, все менее заторможено.

- Давно не виделись, – его улыбка, кажется, стала еще шире.

И он мягко засмеялся, заключив меня в дружеские объятия.

От его куртки пахло улицей. Она была холодной и даже немного мокрой. Видимо, он попал под дождь до этого. Да, часа три назад как раз шел дождь.

Но, несмотря на холод его одежды, я чувствовала то самое особенное тепло, его тепло. Он быстро выпустил меня, и я никак не могла этому препятствовать.

- Ты замерзла? – Гарри заглянул мне в лицо.

- Немного, – сказала я больше потому, что мне хотелось снова почувствовать его теплоту.

- Хочешь посидеть со мной? Я все оставил там, – он указывал на стеклянное окно паба, из которого, очевидно и увидел меня.

Я начала сомневаться. Причем в голове своей я сразу же ответила ему положительно, но почему-то начала изображать неуверенность.

В этом, наверное, и есть главная проблема, главная трудность всего, что происходит. Мы говорим то, что нужно, а не то, что хотим. Мы поступаем так, как должно. Мы все время должны делать вид. Так и я притворялась, будто не следила за ним и будто у меня есть какие-то дела. Так и он делал вид, что не видит мое заплаканное лицо и не замечает, что я говорю несвязно.

- Ладно тебе, – Гарри не переставал улыбаться. – Пойдем. Неужели тебе нечего мне рассказать?

И Гарри не дождался моего ответа, а просто подтолкнул меня к двери.

Мы быстро зашли, и он усадил меня напротив себя. Все его движения были быстрыми. В противовес моим, заторможенным движениям.

Меня поражало, как легко он говорил, как весело улыбался, как совсем не удивлялся тому, что я сидела напротив него. И я говорю не о наигранном удивлении, а о реальном. Например, о таком, какое испытала я, когда оказалась у него под кроватью. Он вел себя так, будто мы не разговаривали всего пару месяцев. А тут встретились вдруг случайно и решили «поболтать».

В прочем, не могу сказать, что я не радовалась и этому. Больше всего радости мне доставлял тот факт, что я отвечала ему. Пусть медленно, пусть нерешительно, но все же я не сидела, просто вылупив на него глаза.

- Я очень голодный. Ты не против? – он посмотрел на свою тарелку, на которой лежал чуть надъеденный стейк.

Я замотала головой.

- Ты? – хотел он спросить, буду ли что-нибудь я, но я быстро отговорила его, сказав, что есть совсем не хочу. Это, правда, было так. Аппетит. Какой тут аппетит?

Гарри все же заставил меня выпить с ним чаю, вспомнив о том, что я не люблю кофе. И я не стала говорить, что уже давно поменяла свое отношение к этому напитку. Я посмеялась вместе с ним над тем, что он помнил такую «мелочь», поддаваясь ему и подстраиваясь на тот дружеский лад, который задал сам Гарри. Не знаю, как ему удалось отвлечь меня, но я и сама начала по-другому смотреть на него. В прочем, ненадолго.

- Так ты надолго в Лондон приехала?

- Эм, – я так часто отводила взгляд, что мне было стыдно за то, что мне было стыдно. – Нет. То есть, да. То есть, не знаю, – я несла чушь и понимала это отлично. Оттого, что он это замечал, я краснела, но Гарри все равно оставался прежним. Он жевал свой стейк, поднимая на меня глаза, сражающие меня внимательным взглядом, и будто ждал, пока я, наконец, изреку хоть что-нибудь.

Я глубоко вздохнула и сказала:

- Это зависит не от меня, так что пока не могу сказать, – эта длинная фраза далась мне не без труда.

Гарри ехидно хмыкнул. Прямо так, как он делал обычно.

- Ты не меняешься, – как мне хотелось, чтобы он говорил это с такой нежностью, какую я себе представила. Но он говорил не так.

- Почему? – спросила я.

- Все так же волнуешься, не можешь сказать, – он указал на меня вилкой.

Я немного помолчала. Думала, он скажет еще что-нибудь.

- Зато поменялся ты.

- И тихо говоришь, – сказал он наперерез мне, а потом, осознав, что я сказала, вопросительно посмотрел на меня.

- Нет. Не в этом плане, – сразу зачем-то начала отнекиваться я. – Забудь.
Гарри никак не отреагировал.

Он доел и, отодвинув тарелку, громко перевел дух.

- Прости мне. Я очень хотел есть, – повторил он.

Но мне казалось это такой ничтожной мелочью, что я не понимала, зачем он вообще так много раз заострял внимание на том, что он ел при мне. Гораздо больше меня волновали другие вопросы.

Гарри спросил меня о том, как я жила, о том, как училась, нравилось ли мне. И мне приходилось врать. Даже не так. Снова делать вид, что моя жизнь не связана была с ним. Что я имела какую-то другую жизнь, в которой не было Гарри.

Когда он отложил еду, он, не переставая, смотрел на меня, и мне приходилось делать то же самое. Скажете, странно? Да я бы смотрела на него вечность, честное слово. Но я не могла не чувствовать, как тряслись даже мои губы.

В какой-то момент я вспомнила, чем жила последние дни. Вспомнила, чего добивалась. И ясно поняла, что не этого. Однако ничего говорить не хотела. Этого даже не требовалось. Этот тон Гарри говорил все и без разъяснений.

- Я не думала, что поговорю с тобой, – искренне призналась я, когда расспросы его поутихли.

- Но ты же искала меня, так? – наконец, он повернул тот самый ключ, который открывал дверь к тому, что мучило меня весь разговор. К тому, что я хотела говорить, но не говорила. Я только думала, думала, думала об этом.

- С чего ты взял? – я не знаю, почему я сказала именно это. Это было огромной ошибкой. Когда я вспоминала позже весь наш разговор, я это отчетливо понимала.

- Из части твоего письма, – Гарри полез в карман и достал мой смятый листок. Меня оскорблял его тон. Если до этого он хотя бы прятал то, что понимал, что я чувствовала, думала я, то сейчас он прямо говорил, что ему все равно. По крайней мере, его слова я трактовала для себя именно так.

Положив его передо мной, он поднял одну бровь, как бы говоря: «Ну, что я говорил?»

- Зачем тогда ты устроил этот спектакль? – обиженно спросила я не совсем уместно в разговоре. Это был ответ на то, что я придумала, что он сказал. Потому что все это время я вела два разговора. Один вслух, другой про себя.

- Спектакль? – не понял он.

Я кивнула, надеясь, что он поймет меня.
Он округлил глаза и отвел их в сторону.

- Никакого спектакля нет, Оля, – выговаривал он четко все слова.

Я ничего не отвечала.

- Я был очень рад увидеть тебя. Разве я наврал? Ничего в моем поведении не противоречило моему отношению к тебе. Я искренне хотел наладить дружеские отношения, потому что мы почему-то перестали поддерживать связь, – говорил он как ни в чем ни бывало. Как будто сами собой наши отношения прервались! – думала я.

Когда он посмотрел на меня, уже я отвела взгляд и тяжело вздохнула.

- Прости, если это не то, чего ты ожидала, – спокойно пожал он плечами. И от этих колючих холодных слов я почувствовала, как начали слезиться глаза. Я совершенно не хотела плакать при нем. Я считала, что если я заплачу, то упаду в его глазах на такие низы, с которых больше не вернусь никогда. Поэтому я отчаянно пыталась не моргать, думая, что так смогу остановиться.

- Много времени прошло, и я по-прежнему люблю тебя, – он зачем-то коснулся пальцами моей руки, но я быстро притянула ее к себе, будто избегая его прикосновений.

Он сказал это так легко, что я поняла, что имел он в виду совсем не то, что я хотела слышать.

И после этого я больше не в силах была держаться.

- Я тоже, – прошептала я и начала плакать. Я пыталась закрыть свое лицо и отвернуться, Гарри же спокойно смотрел на меня, не отрывая глаз.

Мне было безумно стыдно за себя и от этого, кажется, я плакала еще сильнее.
Гарри громко выдохнул.

- Я не понимаю, почему ты плачешь. Пожалуйста, Оля, – немного раздраженно заговорил он. – Я не сказал ничего такого.

- Почему ты так разговариваешь? – с одышкой спросила я, все еще отворачиваясь. – Меня обижает то, что ты говоришь, – я закрыла лицо руками и смотрела вниз, поставив локти на стол.

Он замотал головой. Я чувствовала его разочарование в каждом еле заметном движении. Я не видела, но могла отлично представить его лицо.

- Тебе нужно повзрослеть, – продолжал он бить меня своим спокойствием.

- То, что я плачу, не значит, что я не повзрослела, – говорила я в пустоту, он уже не слушал меня.

Я услышала, как он начал разговаривать по телефону. Кто-то ему позвонил. И Гарри сказал, что уже выходит. Это все, что я поняла, потому что вслушиваться не хотела. Я только думала, что и к лучшему, что он уходит. Я не могла остановиться плакать, и думала, что лучше будет, если он уйдет и не будет больше смотреть на это.

Он встал и присел на корточки рядом с моим стулом.

- Пожалуйста, прекращай, – уже мягче сказал он. Но то, что он сел рядом со мной так, то, что он успокаивал меня, только подтверждало его слова. Мне так хотелось отмотать назад и сделать все по-другому, но чем дальше, тем было хуже. Я только всхлипывала, но ничего сказать не могла.

- Мне жаль, правда, но я должен идти.

- Пойдем, – сказал он, поднимаясь на ноги и опуская руку мне на плечо.

- Иди же уже, – я начала дергать плечом, чтобы убрать его руку.

- Пойдем. Я не оставлю тебя здесь одну… – он прервался. Очевидно, хотел сказать что-то о моей истерике. Его голос был расстроенным.

- Со мной все хорошо, – я мечтала уже избавиться от этого тона, с которым говорил Гарри. Я не хотела больше слышать его голос.

Гарри еще немного поколебался, а потом понял, что я не просто ломаюсь.

- Где твой телефон? – устало спросил он.

Я взяла сумку и кинула ее перед ним. Я не поинтересовалась, зачем он был ему нужен, и не видела, что он делал.

Через какое-то время он застегнул мою сумку, и снова похлопал меня по плечу.

- Прости, – сказал он напоследок, и я услышала его отдаляющиеся шаги.

Какое-то время я сидела все так же, закрывая лицо руками. Только когда ко мне подошел официант, чтобы спросить, все ли со мной хорошо, я подняла голову.

Как бы то ни было, а после разговора мне было легче, чем в тот момент, как я вышла из клуба.

Но то, что мне было легче, совсем не означало, что я была не расстроена.

Я была абсолютно спокойна, когда вышла из кафе. На эту «истерику» я потратила все свои силы. Я взяла такси и доехала до отеля. После чего отправилась в свой номер.

Не помню, чем я занималась, когда была одна. Помню только, что я не переставала прокручивать в голове наш разговор. Я каждый раз вздрагивала, краснела за себя, вспоминая «самые лучшие» моменты.

Чтобы как-то отвлечь себя от постоянного самокопания, я пошла к Вике. Хотя, как это могло меня отвлечь? Если я собиралась ей все рассказать о том, как мы встретились.

Я застала ее в приподнятом настроении. Она была одета так, будто собиралась куда-то идти, либо уже пришла откуда-то.

Она, казалось, светилась вся, но пыталась это прятать. Я, если честно, и не обратила особого внимания. Подумала, что у нее просто хорошее настроение.

Вика предложила зайти и сразу же спросила, что со мной. И я было начала ей все рассказывать, но видела, что она слушала меня рассеянно и невнимательно. В какие-то моменты мне казалось, что она вообще думала о чем-то другом. И когда она аккуратно посмотрела на часы, я остановилась.

- Ладно, – сказала я, показывая, что продолжать не собираюсь.

Вика сразу поняла, что меня остановило.

- Я слушала тебя, – убеждала она.

- Да, – я скрестила руки на груди.

- Хочешь, я повторю тебе, что ты говорила? – И она начала повторять мои последние слова. Такой разговор – не редкость для нас. Таких ситуаций было очень много. Когда я говорила, что больше не буду ничего рассказывать, а она начинала повторять мои слова, чтобы доказать, что внимательно слушала.

Я хотела продолжить, но Вика снова посмотрела на часы «незаметно».

- Что? – спросила я, вздыхая, и она сдалась.

- Артем, – сказала она, и немного задумавшись, продолжила. – Артем попросил занести ему кое-что. И он ждет меня, – виновато говорила она.

- Почему ты сразу не сказала? – я встала и направилась к двери.

Вика быстро собралась и мы вместе вышли. Только она побежала по коридору к лифту, а я пошла к своему номеру. Вика пообещала зайти ко мне позже.

Я очень удивилась, когда через час ко мне постучался Артем, который вернулся, и спросил, не знаю ли я, где Вика.

Я внимательно посмотрела на него и ответила, что понятия не имею.

Я не стала говорить, что она поехала к нему. Не знаю, как я успела сориентироваться. Но я подумала, что обязательно потребую объяснений от нее.

Я долго не могла найти себе занятия. И вот когда я взяла в руки книгу, которую хотела почитать, я услышала, как зазвонил мой телефон в сумке. Я никогда не слышала, как он звонил, но в комнате было так тихо, что в этот раз, я сразу поняла, что мне звонили. Я думала, что это Вика, поэтому откинула книгу и побежала к сумке.

На экране я увидела имя «Гарри». Я еще раз посмотрела. Зачем-то оглянулась по сторонам. Никак не могла понять две вещи. Первое: откуда у меня был записанный номер Гарри? И второе: почему он звонил мне?

Я вспомнила, как Гарри брал мой телефон. И связала первый вопрос именно с этим.

Ответ на второй вопрос я могла получить, только ответив на звонок.

- Да, – неуверенно сказала, поднеся телефон к уху.

- Ээм, – послышался голос Гарри, заторможено пытающегося что-то сказать. – С тобой все хорошо?

Я онемела от мысли, что Гарри звонил мне, чтобы спросить это.

- Да, – долго не отвечала я.

- Отлично, а то я волновался за тебя, – твердым голосом говорил он. – Ты уже дома?

- В отеле, – я снова ответила с опозданием.

- Ну хорошо. Ладно, спокойной ночи.

- Спокойной ночи, – тихо сказала я и услышала, как он после моих слов сбросил.

Я долго еще стояла с телефоном в руках, пытаясь прийти в себя.

Он позвонил мне даже после того, что случилось. И несмотря на то, что я знала, что это был обычный жест приличия, мне было приятно, что он сказал, что волновался за меня.

Наш супер-короткий разговор дал мне пищу для размышлений еще на неопределенное время. Но все равно, через какое-то время я закрыла глаза и заснула.

Однако и поспать нормально я не могла. Мне снился какой-то ужас. Какой-то кошмар. Ничего не понимая, я ворочалась во сне, пока мне, наконец, не удалось проснуться. Я скинула эти кошмары на то, что перенесла слишком много потрясений за прошедший день.

Однако, проснувшись, я почувствовала, как болели ноги и руки. Было еще темно, поэтому я поняла, что утро еще не наступило.

Одеяло казалось мне сильно тяжелым. И чувствовала я себя отвратительно.

Глазами я наткнулась на светящиеся в темноте цифры каких-то часов. Было 4 часа утра. Сзади себя я услышала какое-то движение, и мое сердце ушло в пятки. Я попыталась подняться, но тяжелое одеяло, которое оказалось чьей-то рукой, не дало мне этого сделать.

- Не уходи, Кэр.