Марта 1908 г. < >Когда я пришел к батюшке на благословение, и он начал говорить, что ужасы теперь делаются в миру

< …> Когда я пришел к батюшке на благословение, и он начал говорить, что ужасы теперь делаются в миру, повсюду страшное разложение… Антихрист открыто идет в мир.

— Я, пожалуй, уже не доживу, а вы, верую, доживете до страшных времен, но все–таки спасетесь. Хотя и доживете, спасетесь в тихом пристанище. Благо тем молодым людям, которые отошли от мира, а то он совершенно затянет. Про мир, что и говорить… Но этот дух плотоугодия вторгается и в святые обители. Поступают в монастырь для того, чтобы поскорее получить рясофор, мантию, священнический сан да должность какую–либо. Или хотят поближе к ящику стать, и, конечно, не смотрят на него, а знакомятся с содержанием, совершенно забывая, что это святотатство, что они крадут у Бога. Ради»куса»идут в монастырь, а не ради Иисуса. И при всем этом желают славы, чтобы их почитали святыми. Ищут славы, от которой прежде не знали куда убежать.

< …>

Потом, вечером, я опять сказал Батюшке, что последние два дня в особенности приходят мне в голову воспоминания, припоминается, что было за год, два. Вот за всенощной и обедней никак не мог слушать службу, неизвестно, где была мысль, — ничего не слышал, так что без всякого чувства ушел от службы. Очень неприятно.

— Этим вы не смущайтесь, а укоряйте себя за холодность.

— Да, вот еще, Батюшка. Вы дали мне книгу Игнатия (Брянчанинова) часа в четыре до вечерни, и я успел прочесть страниц десять. Во время чтения — одна мысль за другой, одну отгонишь молитвой — другая, эту отгонишь — третья. Очень трудно сосредоточиться. Не то, чтобы одна мысль все время, так сказать, клевала меня, а все разные. Даже такие мысли, что, может быть, у Игнатия (Брянчанинова) неправда написана, ибо я читал, что он и епископ Феофан говорят об этом различно.

— Это брань. Враг видит, какую книгу вы хотите читать, и старается воспрепятствовать сему.< …> Еп. Игнатий имел с бесами дело лично, только он об этом не говорил, как, например, и Серафим Саровский не имел обыкновения рассказывать. Поэтому эта книга написана с опыта личного.< …> Вообще, еп. Игнатий не говорил про себя, что было именно с ним, а выражался иногда так: «В общежитии борются с бесами, как с голубями, а в затворе, как с тиграми».

Веруйте, что на пользу будет вам то, что исполняете за послушание. По вере вашей и я говорю то, что для вас потребно. Вот приходят ко мне с верой, и я сам удивляюсь, откуда что берется: вспоминается прочитанное и слышанное и говорится на пользу по вере вопрошающих. А бывает, что приходят просто из любопытства, или когда вообще не имеют целью пользу душевную, и тогда я положительно ничего не могу сказать, говорю: «Молись!» — и больше ничего.

Я забыл, что, когда Батюшка говорил про ужасы в миру, он в то же время прибавил:

— И среди других находятся такие чистые души! Господи, Господи! Истинно: «И свет во тьме светит и тьма его не объят!»(см. Ин. 1, 5).

< …>