Доктор юридических наук

Наука гражданского (хозяйственного) права в СССР в 1929—1931 гг.¹

I. В истории советской науки гражданского (хозяйственного) пра­ва переломному периоду от двадцатых к тридцатым годам принадле­жит особая роль.

Имеется в виду период между второй половиной 1929 г. и первым кварталом 1931 г. За этот короткий в историческом плане срок про­изошли события, существенно изменившие политическую и хозяйствен­ную обстановку в стране. Важнейшие из них — ликвидация кулаче­ства как класса на базе сплошной коллективизации, принятие пер­вого пятилетнего плана развития народного хозяйства, коренные изме­нения в системе хозяйственного управления: реорганизация управле­ния промышленностью по постановлению ЦК ВКП(б) от 5 декабря 1929 г., кредитная реформа и поправки к кредитной реформе 1930— 1931 гг., внедрение хозрасчета и проч.

Перед наукой гражданского (хозяйственного) права указанный период поставил два главных вопроса. Один — о судьбе и перспекти­вах частной собственности и базирующихся на частной собственности имущественных отношений в новых условиях «последнего этапа нэпа», другой — о принципах и порядке регулирования хозяйственных свя­зей в пределах государственной социалистической собственности.

Рассмотрим эти вопросы.

II. На базе изданного в 1922 г. Гражданского кодекса РСФСР, освященного авторитетом Ленина, советское гражданское право не­уклонно развивалось в социалистическом направлении, отвечающем коренным интересам рабочего класса и его союзника—трудового кре­стьянства.

Все новеллы, внесенные в ГК в годы нэпа, и все нормативные по­ложения принципиального характера, сформулированные Верховным судом РСФСР в данный период, отмечены печатью активного наступ­ления на капиталистические элементы и пронизаны идеей консолида­ции позиций социалистического сектора. Соответственно этому претер­певали известные изменения и взгляды советских ученых-юристов. Су­щественный интерес представляет, в частности, эволюция взглядов крупнейшего представителя науки гражданского (хозяйственного) пра­ва периода построения социализма П. И. Стучки.

После XIV съезда ВКП(б) (декабрь 1925 г.), установившего по­литику «продвижения к социализму на базе нэпа», для П. И. Стучки судьбы советского гражданского права и нэпа стали неразрывно связанными. «В своем ГК эту новую экономическую политику мы изло­жили на юридическом языке».² «Советское гражданское право, точнее, советский кодекс гражданского права, является переложением в пара­графе (статьи закона) экономической политики нашего переходного периода, точнее нэпа».³

Но в 1929 г. нэп явно начал изживать себя. Экономисты, заговори­ли о «последнем этапе нэпа». Не за горами брезжил окончательный, его закат. Естественно напрашивался вопрос: что будет тогда с граж­данским (хозяйственным) правом? Из позиции, которую занимал П. И. Стучка, вытекала необходимость полного упразднения граждан­ского права. Та же перспектива рисовалась из другого тезиса ученого: «Социализм купли-продажи не признает, он признает только прямое снабжение».⁴ Из этого следовало, что ликвидация капиталистических, элементов в деревне, а затем в городе (т. е. упразднение, нэпа), озна­чают не только начало периода, когда будет полностью устранена эксплуатация человека человеком, но одновременно и упразднение не­разрывно связанных с нэпом и частной собственностью рыночных ме­тодов хозяйствования, а также гражданского права.

В 1929—1930 гг. П. И. Стручка бичевал, «перегибщиков», пытав­шихся отменить нэп в городе и упразднить ГК. Такие предложения, считал он, — вредны, противоречат линии партии. Нэп в городе не ликвидируется, в деревне же сохраняются в ограниченных рамках от­ношения простого товарного хозяйства (наряду, с появлением новых, социалистических). «Где мы стоим? — спрашивал П. И. Стучка в ре­чи на Пленуме Верховного суда РСФСР в феврале 1930 г. — Разве мы дошли до того, чтобы отменить нэп? Что значит отменить нэп? Это, значит отменить весь гражданский оборот, все договоры».⁵ Поскольку же нэп не отменяется, сохраняется и гражданское право, хотя и в су­женной сфере, сохраняется в той мере, в какой существуют еще ча­стная собственность и «снабжение на почве, товарообмена».⁶ На такой «суженной» основе П. И. Стучка в сотрудничестве с Г. Н. Амфитеат­ровым разработал проект Основных начал гражданского законодательства СССР, изданный в июне 1931 г.

Проект Основных начал, никогда не ставший законом, является важным документом для характеристики научной позиции П. И. Стучки в решающие 1929—1931 гг. Согласно ст. 1 проекта «советским гражданским законодательством регулируются имущественные отно­шения переходного к коммунизму периода на основе государственной социалистической и колхозно-кооперативной, собственности с допуще­нием на этот период во все уменьшающемся размере права частной собственности и гражданского оборота». В соответствии со ст. 12 «на период допускаемого законом существования права частной собствен­ности и гражданского оборота (ст. 1) за всеми гражданами признает­ся гражданская правоспособность».⁷

Приведенные взгляды П. И. Стучки подверглись критике со всех сторон. Большинство членов правительственной Комиссии по разра­ботке проекта Основ гражданского законодательства призвало, что нельзя ограничиваться регулированием имущественных отношений толь­ко одной части хозяйственного оборота страны, той именно, где допу­скается «существование права частной собственности» и «признается гражданская правоспособность». Основы должны регулировать хо­зяйственный оборот СССР в целом.⁸

Е. Б. Пашуканис в докладе на Первом съезде марксистов-госу-дарственников (январь 1931 г.) критиковал П. И. Стучку за признание в качестве непреложного принципа советского гражданского права и советской законности принципа эквивалента вообще.⁹ С этих позиций нельзя было обосновать мероприятия, связанные с ликвидацией кула­чества как класса, мероприятия, включавшие в качестве обязательного элемента конфискацию имущества кулаков, т. е., безвозмездное внеэквивалентное отчуждение.

Критические замечания Е. Б. Пашуканиса нельзя признать верны­ми. Надо учитывать, что гражданское право вне эквивалентности во­обще невозможно. Начало эквивалента—проявление стоимостных отно­шений, которые опосредуются гражданским правом. Поэтому, остав­ляя эквивалент в рамках данной отрасли, П. И. Стучка правильно счи­тал его непременным принципом советского социалистического граж­данского права.

Взгляды П. И. Стучки 1929—1930 гг. были подвергнуты критике и с других позиций. Под сомнение было взято и отвергнуто его поло­жение о том, что «социализм купли-продажи не признает, он признает только прямое снабжение». Было показано, что социализм вовсе не исключает купли-продажи в широком смысле слова, как системы иму­щественных отношений, хотя и базирующихся на социалистической собственности, но требующих для своего осуществления разнообраз­ных институтов, созданных в процессе развития гражданского права. С другой стороны, и прямое снабжение, если рассматривать данное понятие как синоним планово-регулирующей деятельности социалисти­ческого государства в области снабжения и сбыта, включает в сферу своего действия и хозяйство, базирующееся на частной собственно­сти.¹⁰ В итоге, с учетом всех действующих в социалистическом обще­стве закономерностей и всей совокупности регулируемых правом иму­щественных отношений, советское гражданское (хозяйственное) пра­во должно рассматриваться как единое целое. Такой взгляд, естест­венно, делал излишним для рассматриваемого периода издание само­стоятельных Основ (или Основных начал) гражданского законода­тельства СССР с той ограниченной сферой действия, как это мыслил П. И. Стучка.¹¹

III. Наряду с перспективами частной собственности в условиях строящегося социализма, другой важнейшей темой, занимавшей умы советских цивилистов на переломе двадцатых и тридцатых годов, бы­ла проблема, которую в тот период называли «проблема гособорота». Суть дела здесь в следующем.

Переход к новой экономической политике в 1921 г. означал легали­зацию «частника» в различных его формах: и в форме простого товарного хозяйства {продажа на рынке продукции единоличных кресть­ян, кустарная промышленность и проч.) и—в известных границах — в форме капиталистических предприятий (государственные концессии, сдача в аренду частнику государственных предприятий, частная опто­вая торговли и т. п.). Гражданский кодекс создал возможность нор­мального функционирования «частника», предоставив к его услугам институты гражданского права («механизм громадного аппарата снабжения при условии наличия денег», по выражению П. И. Стучки, ¹² «безликий инструментарий», по терминологии, предложенной В. Н. Шретером).¹³ В гражданский оборот были включены в качестве его рав­ноправных участников и государственные предприятия, переведенные на хозрасчет. Предполагалось, что, будучи лучше технически оснащен­ными, располагая большими средствами и высококвалифицированными кадрами,.государственные предприятия побьют «частника» в.рыноч­ной борьбе и решат в пользу социализма центральный вопрос поли­тики и экономики переходного периода: вопрос «кто кого».

При всем том оформление государственных предприятий как юри­дических лиц и предоставление им возможности действовать «на об­щем основании законов гражданских» (ст. 18 ГК 1922 г. и ст. 6 Де­крета о трестах от 10 апреля 1923 г.) не означали, что Советское го­сударство отказывается хотя бы в малейшей степени от своей конечной цели — построения коммунизма. В решениях XII съезда РКП (б) (1923 г.) на это было указано совершенно определенно.¹⁴

Законодательство и практика всего периода нэпа развивались в соответствии с директивами партии. В годы нэпа шел неуклонный про­цесс, укрепления социалистических командных высот. В представлении ученых-юристов и практиков-хозяйственников факт укрепления пози­ций социализма подтверждался не только данными государственной статистики, цифрами валовой продукции, торговых оборотов, капи­тальных вложений и т. п., но и усилением действенности актов плани­рования, заменою ими (актами планирования) традиционных институ­тов гражданского права. Катастрофически снижается роль биржевых сделок, разовых сделок купли-продажи, коммерческого кредитования, свертывается сеть разного рода частных «товариществ», становятся мертвой буквой посвященные им нормы ГК. Функции, выполнявшиеся по ГК сделками, переходят к таким новым, созданным практикой со­циалистического строительства рычагам и средствам, как контроль­ные цифры, промфинплан, наряд-заказ, фондирование, занаряживание, план завоза, предварительный заказ, титульный список, генераль­ный договор, совместная директива, решение собрания уполномочен­ных синдиката и т. п. На авансцену хозяйственной жизни выдвигается гособорот или, как назвал его в своем докладе на Совещании юрис­консультов государственной промышленности в 1928 г. Б. С. Мартынов, «обоюдный государственный оборот»¹⁵: основанные на актах го­сударственного планирования и нацеленные на осуществление народ­нохозяйственных заданий связи нового типа, иногда договорные, иног­да типа приказа-подчинения.

Что означает этот процесс с точки зрения права? Каковы пер­спективы новых форм? Какие тенденции, какие закономерности он воплощают? В этих вопросах — суть проблемы гособорота.

Было предложено три различных варианта ее решения.

Автор первого из них — М. М. Агарков. Следуя общему мнению, он отметил, что основой взаимоотношений между советскими государ­ственными предприятиями в условиях нэпа является ГК. Кодекс и гражданское право в целом имеют свой особый «дух». В чем он заключается? В «возможности строить хозяйственный учет деятельности отдельного субъекта, отдельных хозяйств, отдельных предприятий».¹⁶ Понимаемый таким образом дух гражданского права одинаков и на капиталистическом и на социалистическом хозрасчетном предприяти­ях. В советских условиях этот «дух» питается окружающей гособорот средой «частных хозяйств, крестьянских хозяйств и мелкой торговли».¹⁷ М. М. Агарков не отрицал, что в рамках гособорота зачастую совер­шаются действия, имеющие своим источником не гражданское право, а административные распоряжения. Но это — лишь исключение us общего правила, каковым остается гражданское право, причем «общее правило может применяться реже, чем исключения, но всегда, если отсутствуют исключения, применяется общее правило».¹⁸

Как представлялась М. М. Агаркову, учитывая рост элементов плановости в советском хозяйстве, перспектива на будущее? По его мнению, в качестве пожелания общего характера следует рекомендо­вать «применять просто ГК». Не исключается возможность некоторого смягчения излишней строгости его предписаний. Кроме того, считая М. М. Агарков, в ГК следует внести известный западным законода­тельствам принцип «доброй совести».¹⁹

Исходя из диаметрально противоположных посылок, практически к тому же выводу, что и М. М. Агарков, в конечном счете пришел В. Н. Шретер. С его точки зрения, «... у гражданского права нет ни­какого " духа".., это— безликий инструментарий».²⁰ «Все зависит от того, кто пользуется этим инструментарием и в каких целях» сюда, указывал В. Н. Шретер, если инструментарий находится в руках социалистического государства, нет причин от него отказываться, по­скольку доказаны его надежность, высокие технико-организационные качества. Заключительное звено аргументации В. Н. Шретера, следо­вательно, то же, что и у М. М. Агаркова: Гражданский кодекс (с те­ми или иными поправками) — лучшее средство налаживания связей в гособороте.

Совершенно очевидно, что приведённые взгляды игнорировали принципиальное различие буржуазного и советского социалистиче­ского права, недооценивали классовую природу всякого права, подго­няли советское право под буржуазные образцы.

Тем не менее известное рациональное зерно в рассмотренном варианте было. Оно заключалось в признании организационной цен­ности за юридическими формами, воплощенными в институтах граж­данского права (субъект права, юридическое лицо, ответственность, договор, другие институты обязательственного права). Поскольку ос­новой их выступает начало эквивалента, а это начало сохраняется в социалистическом, товарном хозяйстве, не приходится удивляться, что и при социализме, в рамках гособорота, применяются купля-продажа, заем и проч., т. е. вся гамма пресловутого «инструментария».

Другой, вариант решения проблемы гособорота связан с именами Е. Б. Пашуканиса и А. В. Венедиктова.

К 1929 г. относится исследование Е. Б. Пашуканиса «Экономика и правовое, регулирование».²² Автор высказал ряд соображений о воз­действии государственного планирования на систему отношений меж­ду отдельными звеньями социалистического хозяйства, прямо затро­нув, таким образом, проблему гособорота. Ссылаясь на результаты анализа, проведенного А. В. Венедиктовым, он заявил, что «государственное регулирование характеризуется превалированием технико-ор­ганизационных моментов существа над моментами формальными. За­конодательные и административные акты, превращаясь в оператив­ные задания, сохраняют лишь очень слабую примесь элементов юри­дических,, т. е. формальных... Процесс свертывания правовой формы проходит ряд ступеней, в общем соответствующих исчезновению ры­ночных отношений».²³

Здесь, с полной ясностью намечена дилемма: рынок (право) — план (свертывание правовой формы). Гособорот объявляется сферой борьбы этих элементов: неминуемая победа плана означает «сверты­вание правовой формы». Но справедливость требует указать на то, что даже в условиях 1929 г. — года крайне активного наступления плана, на рынок — Е. Б. Пашуканис предостерегал: «... Мы, однако, должны давать себе полный отчет в том, что пока остается в силе мо­мент государственного принуждения, то до тех пор даже в сфере от­ношений, ничего общего не имеющих с рынком и оборотом, мы будем иметь, дело с юридическим регулированием. В связи с этим система отношений между государственными предприятиями характеризуется как публично-хозяйственное или административно-хозяйственное право».²⁴

Что касается А. В. Венедиктова, то в его монографии «Правовая природа государственных предприятий» (1928 г.) содержится не толь­ко известная характеристика «вертикальных» отношений (трест — ВСНХ) как «организационно-технических» (уже не правовых), а «го­ризонтальных отношений» (трест — трест) как гражданско-правовых, но и одновременно обосновывается перспектива постепенного исчез­новения вторых за счет первых. Движение в этом направлении, считал А. В. Венедиктов — прямой результат успехов социалистического пла­нирования.²⁵

Известно, что. подобная перспектива была отвергнута жизнью. Уже к началу 1931 г. стала очевидной ошибочность и проектируе­мых темпов роста оперативности государственного планирования и недооценки роли права в обеспечении нормального хода народнохо­зяйственных процессов.²⁶ Нельзя не отметить, однако, что при общей неприемлемости второго варианта в нем также содержится положи­тельный момент. Он заключается в показе исключительной сложности проблемы гособорота, в доказательстве наличия в гособороте разно­родных элементов, некоторые из которых несводимы к гражданско-правовым, как бы широко ни трактовать это понятие. Отсюда — ряд оригинальных конструкций, объединяемых в рамках «третьего вари­анта». Здесь нам придется остановиться на взглядах С. И. Аскназия и вновь вернуться к взглядам П. И. Стучки.

С. И. Аскназий еще в 1927 г. нашел в гособороте явление нового порядка: регулируемое правоотношение. Его сущность заключается в том, что содержание связей между хозяйственными единицами опре­деляется не автономией непосредственных участников отношений, а различными формами обязательных предписаний, исходящими от осо­бых органов. Обязательные предписания — это акты планирования, имеющие административно-правовую природу. Чем более укрепляются начала планирования в народном хозяйстве СССР, тем шире стано­вится сфера применения регулируемых правоотношений и сужается сфера автономии.²⁷

Мысль о двух сферах регулирования и соответственно двух от­раслях права четко сформулировал П. И. Стучка. Он сделал это в «Тезисах», одобренных Секцией права и государства Коммунистиче­ской Академии, и в докладе, представленном VI съезду деятелей со­ветской юстиции в 1929 г. на тему «Гражданское право и практика его применения». Вот решающее, относящееся к нашему вопросу, место «Тезисов»: «Регулирование взаимоотношений госпредприятий в порядке подчинения и плановости постепенно уходит из-под действия ГК, а поскольку эти взаимоотношения еще осуществляются в формах гражданского права (договор, сделки и т. д.), споры по ним подчине­ны особым учреждениям — АК и ВАК — где на самом суде или пос­ле суда применяются мотивы целесообразности в гораздо большей степени, чем на суде. Само применение норм ГК часто уже спорно, но тут намечается пока новый отдел права — хозяйственно-администра­тивные нормы».²⁸

Современники поняли мысль П. И. Стучки об особых «хозяйствен­но-административных нормах» как призыв уделять больше внимания специфическим формам отношений и новым институтам, регулирую­щим движение государственной социалистической собственности. К» времени выступления П. И. Стучки со своими тезисами идеи о госу­дарственной социалистической собственности как основе советского общественного строя и о «единстве государственного хозяйства» (или иначе — «единстве фонда государственной собственности») уже был» взяты на вооружение не только в советской общеполитической и соци­ально-экономической, но и в специальной юридической литературе.. Считались доказанными и существование особых юридических конст­рукций в сфере гособорота, а также возможность (или целесообразность) их самостоятельного научного рассмотрения.²⁹

На Совещании юрисконсультов государственной промышленности в 1928 году, т. е. непосредственно в преддверии рассматриваемого пе­риода, говорили о «двух правовых системах», о необходимости «соз­дания особой правовой системы для гособорота», о том, что «развитие идет вне ГК» и что «правовой режим, регулирующий отношения меж­ду государственными трестами, должен быть совершенно другой, чем режим, который регулирует имущественные отношения частных пред­приятий», о том, что арбитражные комиссии являются «лаборатория­ми, где создается новое право», и т. д. В Резолюции, принятой Сове­щанием, отмечалось, что «не все отношения гособорота, как по объе­му, так и по содержанию охватываются гражданскими законами: (гражданским правом)».³⁰

Но одновременно с указанной тенденцией (две системы) действо­вали и другие факторы прямо противоположного характера: дейст­вовали в направлении не расчленения прежде единого гражданского (или хозяйственного)³¹ права, а наоборот, понимания его как единой отрасли и, соответственно, сохранения единства изучающей эту отрасль науки. Нужно указать на два таких, наиболее существенных фак­тора.

Во-первых, успехи социалистического планирования. Они не толь­ко породили особые явления по линии гособорота, но имели и проти­воположное действие. Факт, что на переломе двадцатых — тридцатых годов в сферу государственного планирования оказалось вовлеченным все народное хозяйство в целом, включая необобществленный сектор. В результате область общественных отношений вне «плановости и под­чинения» оказалась столь обуженной (обедненной), что сохранять ее как самостоятельный предмет правового регулирования наряду с oгромным материалом «права социалистического сектора» представля­лось с научной точки зрения неоправданным.

Другой фактор — обоснованные возражения против некоторых мыслей П. И. Стучки в пользу двух отраслей права. Имеются в виду положения о том, что в гособороте особую роль играют «мотивы целе­сообразности», но не права, ³² о том, что «советские правовые отно­шения переходного периода» обречены «на постепенное отмира­ние»³³ и т. п.

В 1931 т., когда идеи хозрасчета, контроля рублем, договорной дисциплины, советской торговли и т. п. были подняты в ряде доку­ментов партии и правительства на новую высоту, притом не только в применении к тому или иному сектору народного хозяйства (только частному или только обобществленному), но и к социалистическому хозяйству в целом, когда советская наука права активизировала разработку проблем, вытекающих из этих идей, теория двухсекторного права, по которой в одном секторе право уже почти «не право», а в другом «оно отмирает» и «свертывается» и т. д., естественно, не встре­тила поддержки. Не приходится удивляться поэтому, что вся первая половина тридцатых годов прошла под знаком единого хозяйственного права. Плодом коллективной работы юристов, объединившихся на платформе, получившей наименование «концепции хозяйственного права», явились «Курс советского хозяйственного права» (т. Г, 1935 г., т. 2, 1935 г.)³⁴ и многочисленные монографические разработки отдельных институтов.³⁵

Рекомендована

сектором хозяйственного права и проблем управления промышленностью ИГ ПАН СССР

¹ Настоящая статья — третья из серии подготавливаемых автором статей по исто­рии науки гражданского и хозяйственного права в СССР (см.: Становление науки гражданского права в СССР (1917—1920 гг.). — «Правоведение», 1974, № 3; Наука гражданского и хозяйственного права в СССР в двадцатые годы. — В кн.: Проблемы государства и права, вып. 12. М., 1976).

² Стучка П. И. Курс гражданского права, т; 1, изд. 2-е. М:, 1931, с. 209.

³ Там же, с. 9.

⁴ Стучка П. И. Доклад о практике применения ГК.—«Еженедельник советской юстиции», 1929, № 9—10; см. также:, Стучка П.И. 1) Гражданское право и практика его применения. М., 1929, с. 5; 2) Обзор литературы по гражданскому праву. — «Ре­волюция права», 1929, № 1, с. 149, 154 и др.

⁵ Речь Председателя Верховного суда РСФСР т. Стучки на Пленуме Верховного Суда РСФСР. — «Еженедельник советской юстиции», 1930, № 7—8, с. 7.

⁶ Стучка П. И. Революция и революционная законность. — «Советское госу­дарство и революция права», 1930, № 3, с. 20.

⁷ Основные начала гражданского законодательства Союза ССР, Проект под ре­дакцией и с предисловием П. И. Стучки. М., 1931.

⁸ См.: Амфитеатров Г. Н. Основные начала гражданского законодательства и борьба за марксистскую идеологию. — «Советское государство и революция права», 1930, № 4, с. 75.

⁹ См.: Пашуканис Е. Б. Основные проблемы марксистской теории права государства. — «Советское государство и революция права», 1931, № 3, с. 33—34.

¹⁰ Ту же мысль мы находим и у П. И. Стучки (см.: Стучка П. И. Обзор ли­тературы по гражданскому праву. — «Революция права», 1929, № 1, с. 151).

¹¹ См.: Гинцбург Л., Костельцев А., Хитев В. Сборник материалов по хозяйственно-административному праву. М, 1931, с. 10; ср.: Иоффе О. С. Развитие цивилистической мысли в СССР, ч. 1. Л., 1975, с. 54—56.

¹² Стучка П. И. Вопросы гражданского права на XI съезде. — «Еженедельник советской юстиции», 1929, № 6, с. 121.

¹³ Шретер В. Н. Гражданский кодекс и государственный оборот. — В кн.: Во­просы промышленного права. М., 1928, с. 66.

¹⁴ См.: Резолюция XII съезда РКП(б) о промышленности. — В кн.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК, т. 2. Изд. 8-е. М., 1970, с. 415.

¹⁵ М а р т ы н о в Б. С. Гражданский кодекс и государственный оборот. — В кн.: Вопросы промышленного права, с. 50.

¹⁶ Вопросы промышленного права, с. 74.

¹⁷ Там же, с. 75.

¹⁸ Там же, с. 76.

¹⁹ Там же, с. 75—76.

²⁰ Там же, с. 66; ср.: Шретер В. Н. Планирование гособорота и Гражданский кодекс. — «Вестник Верховного Суда СССР», 1927, № 3/6, с. 22.

²¹ Шретер В. Н. Советское хозяйственное право. М., 1928, с. 34.

²² «Революция права», 1929, № 4 и 5.

²³ «Революция права», 1929, № 5, с. 34.

²⁴ Там же, с. 35—36.

²⁵ См.: Венедиктов, А. В. Правовая природа государственных предприятий. Л., 1928, с. 115. — Тот же круг идей с прямой ссылкой на А. В. Венедиктова см.: Гинцбург Л. Я. Программа по хозяйственно-административному праву. М., 1929, с. 7 и сл.: Яичков К. К. К вопросу о хозяйственно-административном праве.—«Известия правового факультета Азербайджанского университета», вып. 5—6. Баку, 1929, с. 119, 123; Братусь С. Н. К проблеме хозяйственно-административного права.— «Советское государство и революция права», 1930, № 11/12, с. 148, 153 и др.

²⁶ Е. Б. Пашуканис в докладах, сделанных им в ноябре 1930 г. и в январе 1931 г., дал критику своих ошибочных взглядов о «свертывании правовой формы» (доклады опубликованы в журнале «Советское государство и революция права», 1930, № 11/12 и 1931, № 3). А. В. Венедиктов представил развернутую критику организа­ционно-технических отношений в 1935 г. (статья «Хозрасчет цеха и бригады». — В кн.: Социалистическая промышленность и право. Л., 1931, с. 111—112) и в 1948 (моногра­фия «Государственная социалистическая собственность». М—Л., 1948, с. 616—617). Но есть серьезные основания полагать, что такая критика имела место уже в 1930 г. Упоминание о самокритичном докладе 1930 г. А. В. Венедиктова содержится в статье С. Либермана «Последний этап нэпа и хозяйственное право» («Проблемы марксизма», 1931, № 5—6, с. 49).

²⁷ См.: Аскназий С. И., Мартынов Б. С. 1) Гражданское право и регули­руемое хозяйство. Л., 1927; 2) Правовые формы планирования промышленности в СССР. — В кн.: Очерки промышленного права. Под ред. В. Н. Манцева, А. А. Швернева. М., 1929.

²⁸ Стучка П. И..Гражданское право и практика его применения. Тезисы, одобренные Секцией права и государства Коммунистической Академии. М., 1929, с. 10.— Подчеркнем, что П. И. Стучка говорит в данном случае о хозяйственно-адми­нистративном праве. Что касается хозяйственного права, то в 1927 г. он писал: «граж­данское или по-нашему хозяйственное право», т. е. подобно подавляющему большинству цивилистов того времени ставил знак равенства между тем и другим. Он неодно­кратно объяснял, что назвал свой основной труд курсом гражданского права только исходя из исторической традиции. Нам представляется, что известное значение имело и желание противопоставить свою позицию взглядам своего постоянного оппонента А. Г. Гойхбарга, который назвал книгу, посвященную Гражданскому кодексу, «Хозяй­ственное право» (1923) (подробнее см.: Гинцбург Л. Я. Наука гражданского и хозяйственного права в СССР в двадцатые годы). Современная терминология — иная. Гражданское и хозяйственное право считаются двумя различными отраслями; наука гражданского и наука хозяйственного права — двумя различными дисциплинами.

²⁹ См.: Лебедев П. А. Гражданский кодекс и государственное хозяйство.— «Вестник Верховного Суда СССР», 1927, № 2(5).

³⁰ Вопросы промышленного права, с. 69, 77, 79, 80, 90, 91, 102 и др.

³¹ См.: Стучка П. И. Курс..., т. 1, с. 42.

³² С т у ч к а П. И. Гражданское право и практика его применения, с. 10.

³³ Там же, с. 9.

³⁴ См.: Курс советского хозяйственного права, т. 1. Под ред. Л. Гинцбурга, Е. Пашуканиса. М., 1935; т. 2. Под ред. М. Доценко. М., 1935.

³⁵ Концепции хозяйственного права мы посвящаем отдельную, следующую статью.