Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Песчаные Дюны, сентябрь 2 страница






— Тут нет и половины, Вал, — сказала Дювалье. — У них есть еще стада, которых нам не видно. Если пересчитать все семьи, то здесь окажется больше шестнадцати сотен человек. И на каждого из них приходится по пять коров.

— Как насчет обещанного бифштекса? — напомнил Валентайн, водя биноклем по рыжим и бело-рыжим стадам.

— Мы как раз вовремя, — ответила она, понукая лошадь. Жеребцы припустили рысью, почуяв в огороженном треугольнике себе подобных.

Вблизи лагерь производил еще более сильное впечатление. Сотни повозок образовали стену, внутри которой, на пригорке, бил родник.

— У них есть три типа фургонов, — пояснила Дювалье, пока они пробирались между стадами. Лишь пара быков уставились на них, большинство же коров не обратили никакого внимания. Валентайн отметил, как много здесь новорожденных, еле стоящих на ногах телят, которые неотступно следовали за своими мамашами. — Большинство Орлов живут в маленьких фургонах-домиках, это, как мне сказали, цыганские кибитки (кем бы эти цыгане ни были). Нет, пожалуйста, Вал, не надо сейчас уроков истории! В них впрягаются лошади. Помимо этого, есть грузовые повозки — те, у которых большие задние колеса, а передние поменьше. Их, из-за тяжелого груза, тянут быки, порой по шестнадцать на повозку. Стена, которую ты видишь, составлена как раз из них. И из длинных боевых фургонов. В них запрягают ломовых лошадей. И когда кочевники останавливаются где-нибудь дольше чем на день, они сооружают укрепления. Боевые фургоны снаружи обиты металлическими листами, а между ними — окна с двойными стеклами и бойницами для винтовок. Пространство между алюминиевыми листами заполняется песком. Даже дети в этом участвуют. У них для этого есть специальные маленькие лопатки и ведерки. За один вечер они способны поставить вполне внушительную стену, сцепив фургоны между собой. А за пару дней успевают вырыть траншеи и окончательно укрепить стену.

Когда они подошли ближе, Валентайн увидел, что на практике представляет собой укрепление из боевых фургонов. Треугольный форт был даже снабжен маленькими мини-фортами по углам. Группы из четырех фургонов возвышались наподобие башенок на стене замка, отмечая главные ворота.

— Поддерживать огонь — забота подростков, — продолжала Дювалье. — Когда я рассказываю это тем, кто имеет детей, они только смеются. Кочевники рубят деревья для костров только в крайнем случае, они используют опавшие листья, сломанные ветки. Хотя когда они только начинали кочевать, порубили слишком много леса и завалили им всю округу. Так что теперь они берегут лес. Они и коровий навоз используют. Смешивают его с травой, ветками, листьями и прессуют в сухие брикеты. Получается хорошее топливо, почти без дыма. Подбирать все, что попадется под руку, и превращать в топливо — вот занятие для молодняка от двенадцати до шестнадцати лет, потом они уже считаются достаточно взрослыми для собственных лошади и ружья. Когда кочевники разбивают лагерь, они сажают помидоры, картошку, горох. И если снимаются с места, не успев собрать урожай, ставят колышки. Это у них называется «оставить на будущее». У Орлов есть кланы-союзники. Это группы семей, отделившихся, чтобы создать собственный клан. Такое происходит примерно раз на одно поколение. Иначе эти караваны разрастаются так, что им уже не прокормиться.

Валентайн отметил, что никто из лагеря не выехал к ним навстречу поинтересоваться, чего ради они явились. Люди, пасшие коров, лишь посматривали на них из-под полей фетровых шляп. По всей видимости, часовой на наблюдательной вышке давным-давно дал знать, что приближаются незнакомцы.

Широкий проем в стене из фургонов также служил водостоком из ручья, питавшего лагерь. Он бежал по каменистому ложу и исчезал, петляя, среди деревьев на восточной стороне. Коты спустились с горы и направили лошадей к дальнему холму лагеря. После прочитанной Дювалье лекции Валентайн был готов к вони от горящего навоза, но пахло лишь людьми, готовящейся пищей и скотом. Он с восхищением рассматривал устройство лагеря, траншею, укрепления.

Долговязый мужчина с тонкой бородкой и в пыльной шляпе, махая рукой, вышел поприветствовать их. Он узнал Дювалье и улыбался.

— Разрази меня Бог, если это не Рыжая Малютка из Канзаса! — воскликнул он, топнув ногой и, как конь, тряся головой. — Уж три года минуло, сестра.

— Привет, Дьякон. Я вижу, ты по-прежнему мастер по крестинам. Я тут привела еще одного южанина. Это Дэвид Стюарт, он вообще-то из Миннесоты. У нас была трудная дорога, не окажете гостеприимство?

— Крылья Орла гарантируют вам это, тебе и твоему брату. С радостью, Рыжая Малютка, с радостью.

— Кроме того, нам надо поговорить с тобой, старшим погонщиком и с кем-нибудь еще, имеющим отношение к общей обороне.

— Это как-то связано с тем самолетом, который пролетал тут недавно?

— Да, Дьякон.

— Едва я увидел самолет, сразу понял — это дурной знак. Поговорим позже, женщина. Что это ты тощая, как кочерга? Пойдем-ка в лагерь и запихнем в тебя побольше еды. Эй, пацан, иди сюда! — крикнул он костлявому мальчишке, который уставился на незнакомцев. Он тихо сказал что-то парнишке, и тот побежал выполнять поручение.

Они прошли через баррикаду из фургонов. За внешней стеной находился второй, меньший круг, составленный из грузовых повозок и жилых кибиток. В конюшне стояли лошади, а на импровизированном заборчике висели седла. Валентайну стало ясно, что за считаные минуты сотни людей могут сняться со стоянки. Под другой широкой дугой лагерной стены укрывалось от ветра множество быков, и еще больше их паслось за стеной.

— Скотина — это, должно быть, ваше второе «я», — заметил Валентайн.

— От нее зависит наша жизнь, — согласился Дьякон. Они прошли мимо женщин, которые стирали в ручье.

Между кибитками были натянуты веревки, на них сушилось, хлопая на ветру, чистое белье. В центре второго составленного из фургонов круга высился еще один столб, с часовым на смотровой площадке, а над ним — флаг с эмблемой клана: буревестником или, может быть, «крылышками» Военно-Воздушных Сил США.

Пока Коты в сопровождении Дьякона вели своих лошадей вглубь лагеря, к ним пристроился хвост из любопытной детворы и собак. Хотя дети были одеты в потрепанные обноски, выглядели они здоровыми и энергичными.

— Вдова уже знает, что мы к ней идем, — сказал Дьякон. — С тех пор как в апреле мистера Хендрикса унесла лихорадка, упокой Господи его душу, всем у нас заправляет миссис Хендрикс. У них, если ты помнишь, Рыжая Малютка, есть сын и дочь — Джош и Джослин, оба выросли прекрасными людьми. Славная женщина. Трудно было заменить старого старшего погонщика, но его отсутствие если кто и почувствовал, то только в сердце.

Миссис Хендрикс, на взгляд Валентайна, совсем не походила на старшего погонщика. Она скорее напоминала вашу любимую тетушку, которая печет вкуснейшие вишневые ватрушки с хрустящей корочкой. Одета она была в простое платье и передник, в карманах которого можно найти все, что угодно, — от ручки и блокнота до ножниц. Ее золотистые волосы были собраны в пучок на затылке, у нее были мясистые, покрасневшие от работы руки, полные бедра и румяные щеки. Единственное, что было у нее твердого, так это взгляд.

Завидев гостей и Дьякона, она помахала рукой какой-то молодой женщине, вышедшей из кухонного закутка с деревянными тарелками в руках. Длинный стол, покрытый скатертью в сине-белую клетку, был уставлен горячей, с пылу с жару, едой, а также кувшинами с водой и травяным чаем.

— Бедняжки мои, голодные. У нас сейчас как раз в разгаре праздник отела, так что попробуйте это жаркое на ребрышках, и посмотрим, что вы скажете. Дорис, как там горох? — Она снова повернулась к гостям. — Умойтесь вон в той бадье, да не жалейте мыла. А потом расскажете, что вас привело сюда. Рыжая Алиса, тебя я помню, встречались несколько лет назад. А вот молодой человек у нас впервые, так ведь? Уж не вышла ли ты замуж?

— Порой мне кажется, что так оно и есть. — Веснушчатые щеки Дювалье слегка покраснели. — А порой он мне как сын. Все время задает вопросы.

Валентайн вымыл руки и, повинуясь знаку хозяйки, перешагнул через скамейку и уселся на нее. У него потекли слюнки, и он поспешил потянуться за ножом и вилкой. Однако Дювалье схватила его руки и сложила их у него на коленях. Дьякон, сидящий в торце стола, склонил голову.

— Святой Отец, возносим благодарность за все то, что Ты ниспослал нам, — Он поднял голову. — Бог мой, выглядит аппетитно. Приступим.

Валентайн был согласен с ним на все сто.

 

Когда с ужином было покончено, обеденный стол превратился в место проведения военного совета. От горячей еды Валентайна разморило, захотелось спать. А вот Дювалье благодаря какому-то внутреннему источнику энергии оставалась, как обычно, свежей. Валентайн изо всех сил старался брать с нее пример.

«Рыжая Алиса» в нескольких кратких фразах изложила суть грозящей опасности, те сведения, которые она узнала о «Ломаном кресте» в Оклахоме, и их предположение, что на Дюны планируется нападение.

Вдова Хендрикс слушала рассказ, не выдавая эмоций, и только печально качала головой, когда Дювалье описывала смерть Калтаджироне и его Волков, а также резню в Колорадо. Ее сын Джош и дочь Джослин, присоединившись к ним, тоже внимательно слушали. Вальдрон, механик лагеря, который выглядел так, как будто в нем застрял кусок длинного рога, задавал толковые вопросы. Командир конного конвоя, молодой человек с почти детским лицом, по имени Дэнверс, который гордо заявил, что на земле он чувствует себя на восемь лет, а в седле на восемнадцать, хотел узнать в подробностях о вооружении «Ломаного креста».

Вокруг стола собрались и другие члены Крыльев Орла — они слушали, кто стоя, кто сидя за столом или на корточках. Старшая погонщица была не единственной, державшей эмоции при себе. Остальные тоже хранили уважительное молчание, взвешивая каждое услышанное слово, а те немногие, кто задавал вопросы, поднимали руки и ждали своей очереди, как послушные школьники.

— Хотел бы я больше знать о том, что нам противостоит, — сказал Валентайн в ответ на вопрос Дэнверса.

— Пока мы имели дело лишь с их артиллерией, — поведал Вальдрон. — И всякий раз, как их вояки применяли ее в Дюнах, они терпели поражение. У нас тут в лагере есть парочка таких орудий, но стрелять можно только из мортир, из других нечем. Против авиации или бронесил нам не устоять, но если что-то из этого До сих пор производят, до Небраски это вооружение не дойдет.

Валентайн кивнул. Дювалье немного рассказывала ему о том, как поднятые по тревоге кавалерийские отряды кочевников выстраиваются и набрасываются на врага, как стая воробьев на ястреба, а потом моментально рассеиваются, оставляя полицаям лишь следы подков да свист ветра.

— Эти сволочи ни черта не могут организоваться, а то они бы давно с нами покончили, — сказал Джош Хендрикс.

Одежда юнцу была явно не по росту — его долговязое тело вылезало из всех прорех.

— Последи за языком, Джош, — оборвала его мать. — Не выражайся. Я тебя этому не учила.

— Простите. Но однажды этот убл… этот негодяй из Скотсблаффа сунулся к нам со всей своей сворой, собирался захапать все аж до самой Ниобрары. И у него вроде все складывалось о'кей, пока его кузен из Шайенна не ударил ему в зад. Я слышал, он потерял половину своих владений. С тех пор только и думает, как бы сохранить остатки. Не вижу, как эта шайка может напасть на нас. Только не они.

С наступлением темноты с южного конца лагеря, от ворот, начали зажигаться костры и заиграла музыка.

— У нас все-таки праздник, — напомнила миссис Хендрикс. — Надеюсь, вы, молодежь, разделите наше веселье, хоть и устали скакать верхом.

— Нам бы немного поспать, мэм, — сказал Валентайн.

— Ну, тогда не будем вас задерживать. Нам нужно обсудить то, что вы нам рассказали, и решить, как поступить. Пусть веселая музыка не сбивает вас с толку — мы восприняли ваши слова всерьез. Сегодня ночью мы вышлем дополнительный конный дозор и поставим больше людей на стены. Будьте добры, оставайтесь у нас, сколько захотите. Джослин, проводи наших друзей в гостевой фургон.

Поднялась мускулистая молодая женщина. Джослин Хендрикс носила мужскую поношенную одежду из молескина, повязав каштановые волосы красным шейным платком. Она вышла из-за стола и встала чуть позади Котов.

— Спасибо за обед, миссис Хендрикс, — поблагодарил Валентайн, допивая остатки молока.

— Да, угощение было на славу. Спасибо и за постель. Вы так хорошо нас приняли, — поддержала его Дювалье.

Они, петляя, прошли сквозь лабиринт из фургонов, навесов, бельевых веревок и костров.

Джослин остановилась возле маленькой лесенки и двери, ведущей в стоявший особняком жилой фургон.

— Меня будут спрашивать, каковы наши шансы. Что мне им ответить? Они будут тревожиться за детей.

Валентайн посмотрел на Дювалье, та пожала плечами.

— Я не могу посоветовать вам, что нужно отвечать, мисс Хендрикс, — сказал Валентайн. — Но если есть безопасное место, куда можно увести детей, я бы сделал это прямо сейчас. Жнецы, когда захотят, передвигаются по ночам очень быстро. Они уже сегодня могут быть здесь.

— По крайней мере, эту ночь мы проведем с вами, — добавила Дювалье. — Я думаю, что если кто и может разгромить их в Дюнах, так это ваш клан.

Джослин провела их в уютную кибитку, с койками, шкафчиками и встроенной раковиной.

— Там в кувшине вода, — пояснила она. — На матрасах, набитых конским волосом, — свежее белье, а в углу — ведро, если вам не захочется идти к яме. Перед тем как идти спать, я позабочусь о ваших лошадях, сейчас они в северном стойле. Танцы продлятся до полуночи. Вы точно не хотите присоединиться? Многие из наших были бы рады пообщаться с гостями издалека.

— Мы двое суток провели в пути, — сказал Валентайн. — Уверен, вы нас простите.

— В другой раз, — добавила Дювалье.

— Тогда завтра вечером, — улыбнулась Джослин, закрывая за собой дверь.

Дювалье положила возле себя саблю.

— Если завтрашний день наступит, Вал.

 

Их сон без сновидений не потревожили ни сигналы тревоги, ни шум атаки. Валентайн услышал осторожный стук в дверь и через мгновение открыл глаза, щурясь на пробивающийся в окно свет.

Дверь открылась, и вошла миссис Хендрикс с подносом в руках.

— С добрым утром, — нараспев прошептала она. — Вы уже проснулись? Я тут кое-что принесла, это поможет вам открыть глаза.

Валентайн только сейчас понял, что заснул одетым, и виновато посмотрел, в каком беспорядке его простыни. Дювалье потянулась за рубашкой и, свесив ноги с нижней койки, зевнула.

— Я подумала, что лучше убить двух зайцев одним ударом, и принесла каждому из вас по паре сосисок, хлеб и чай. Ночью ничего не случилось. Мы допоздна совещались и решили рассредоточить людей и скот. Мы отправили посыльных в другие лагери, чтобы предупредить их и попросить прислать сюда сколько они смогут вооруженных мужчин. Из того, что вы нам сказали, получается, у нас нет другого выхода выстоять, как объединиться.

— Как быстро они смогут подойти? — спросил Валентайн.

— Потребуется несколько дней. Дюны велики, и летом мелкие кланы уходят как можно дальше. Если войска нападают на нас, то обычно между маем и сентябрем.

Валентайн снял со своего завтрака салфетку и принялся за еду. Дювалье потягивала чай, глядя в окно и прислушиваясь.

— Чем мы можем помочь?

— По моему разумению, вы и так много сделали. Но если можно, походите по лагерю, поговорите с людьми, расскажите им поподробнее об этих Жнецах. Мы с ними не имели дела, а то, что про них знаем, пугает.

Дювалье кивнула:

— Сделаем все, что сможем.

После ухода старшей погонщицы она взглянула на Валентайна:

— Мне самой страшно.

— Вот не думал услышать такое от тебя.

Она умылась и вытерла лицо полотенцем.

— А теперь услышал, и прими это к сведению.

Валентайн пожал плечами:

— Вал, мы предупредили их. Давай смываться.

— Я остаюсь. У тебя больше опыта во всем этом. Тебе будет лучше без меня.

— Остаешься? То есть дезертируешь?

— Остаюсь, чтобы сражаться вместе с ними. Мы уже это обсуждали.

Она понизила голос на случай, если кто-то подслушивал их снаружи:

— Мне казалось, что, когда ты их увидел, должен был понять, что здесь достаточно ружей и твое присутствие в любом случае ничего не изменит. Или же ты увидишь, что у них нет шансов.

Валентайн на минуту задумался. Он боялся предстоящей схватки, но в то же время стремился к ней.

Хочу ли я умереть?

— Все, я умываю руки. Ты безнадежен, Валентайн. Не удивительно, что твой капитан отдал тебя под трибунал.

Она, должно быть, заметила боль в его взгляде, потому что ее тон смягчился:

— Прости. Пусть ты и заслужил это, я не должна была так говорить. Мне нужно будет выклянчить припасов на дорогу. Подумай об этом до моего отъезда.

 

Валентин провел весь день с Вальдроном, механиком лагеря, проверяя имеющиеся средства обороны и пытаясь забыть о Дювалье.

Орлы наспех вырыли ров вокруг лагеря, широкий и глубокий, насколько позволяла песчаная почва. От лопат летели во все стороны комья грязи и камни, со звоном ударяясь в металлические пластины на стенах. На некоторых листах рифленого железа, служивших щитом для боевых фургонов, все еще виднелись обрывки надписей, оставшихся с прежних времен.

— Мы сняли эти щиты со старых контейнеров. Их тащили мощные тягачи. Металл легкий и прочный.

Валентайн провел рукой по грязной поверхности, на которой крупными буквами значилось: «ADWAY». А чуть дальше красная фирменная надпись «Соса-Соlа» защищала один из углов баррикады. Было странно видеть здесь рекламу одного из самых известных производителей Старого Мира. Как если бы объявления о предстоящих гладиаторских боях, о которых он читал, все еще висели в Риме.

— Давненько нам не приходилось стрелять со стен лагеря. Когда это случилось в последний раз, нас застали врасплох, — рассказывал Вальдрон, пока они обходили укрепления по периметру. — Это было несколько лет назад. Их войска покрыли несколько грузовиков броней и разместили там солдат. Напали на нас, откуда ни возьмись, со стороны равнины. Полагаю, их задача была — протаранить стену. Жесть и песок остановят пулю, но, конечно же, не грузовик, который движется со скоростью сорок миль в час, а то и больше. То ли они не слишком разбирались в физике, то ли забыли про ров, но только угодили прямо в него и почти все поубивались. Нам и стрелять-то не пришлось.

Он повернул свой ботинок подошвой вверх, и Валентайн улыбнулся при виде куска рифленой резиновой шины от грузовика.

— Вот, получил пару чертовски прочных башмаков. И посмеялся вдоволь.

— Ты ведь говорил, что у вас есть артиллерийские орудия?

— Ха! Две мортиры да не более тридцати снарядов. Восемьдесят один миллиметр. Пошли посмотришь, что у нас тут имеется.

Они пролезли через потайной проход между боевыми фургонами и забрались внутрь одного из них. Блестящий цилиндр, в котором Валентайн узнал оболочку от старого артиллерийского снаряда, по всей видимости 155-миллиметрового, был закреплен на металлической подставке и защищен тяжелым стальным кожухом. Запал, закрученный, словно свиной хвостик, болтался сзади. Все сооружение покоилось на треноге, которая, в свою очередь, помещалась на горизонтально расположенном металлическом колесе.

— Это что-то вроде стационарного поворотного орудия. Его можно нацеливать с помощью подпоры, но большой точности от этой хлопушки не добьешься. Здесь есть оболочка артиллерийского снаряда, насаженная на обрубленную трубу. Мы зарядили ее порохом и укрепили мешок с дробинами на конце пыжа. Конечно, эта штука не слишком далеко бьет. Но она даст ярдов двадцать вперед по сравнению с ружьем и еще дальше, если повезет. У нас есть и вторая такая же, но для установки на землю, в деревянном футляре. Один выстрел, и потом требуется время, чтобы ее почистить и перезарядить, если, конечно, оболочка не треснет.

Валентайн подумал, что это орудие представляет большую угрозу для стрелка, нежели для врага, но промолчал.

— У нас еще есть несколько гранат, отобранных у их солдат, но мало. И угольно-керосиновые бомбы — смесь бензина и опилок в старых водочных бутылках. Вот и вся наша артиллерия.

 

После обеда он встретился с Дювалье. Запасшись припасами в дорогу, она все утро объезжала с Дэнверсом посты, отыскивая следы «Ломаного креста».

Тем временем члены клана Крылья Орла отделили часть стада и развели скот по укромным местам в дюнах.

— Они отличные разведчики и лучшие, после апачей, боевые всадники, у них нет недостатка в винтовках, но не хватает артиллерии и поддержки со стороны, — заметила она.

Валентайн был рад, что она согласилась — или по крайней мере смирилась — с его решением остаться.

— То же самое внутри лагеря. Жнецы разорвут их в клочья с пары сотен ярдов, и тут уже ничего не исправишь. Вся отвага в мире бессильна против «Калашниковых» в руках существ, которых даже пулей не прошибешь.

В этот момент высоко в небе показался маленький красно-белый самолет, его было едва слышно даже чуткому уху Валентайна. По его телу побежали мурашки, пока самолет описывал широкий круг над лагерем, прежде чем повернуть на восток. Он был как стая средневековых воронов, следующих за армией в предвкушении кровавой бойни.

— Приближается всадник, — оповестил часовой с вышки в центральном круге лагеря.

Валентайн увидел, как Джош Хендрикс в сопровождении Дьякона направился к воротам. Валентайн и Дювалье переглянулись, пожали плечами и присоединились к толпе, ожидая, какую еще дурную весть предвещает появление всадника.

Это был мальчишка верхом на взмыленной лошади. На взгляд Валентайна, ему было лет четырнадцать — шестнадцать. Он был в костюме команчей — кожаная набедренная повязка и жилет, а его вороной конь под попоной отфыркивался слюной и пеной и блестел от пота.

— Парень, как видно, из клана Ку или Треугольников-Близнецов, — заметил стоявший рядом с Валентайном старик. — И не похоже, чтобы у него были хорошие новости.

Мальчишка скорее свалился, чем слез с лошади. Джош Хендрикс протянул ему флягу с водой.

— Сожгли лагерь Треугольников, — проговорил парень, едва переведя дух. — Прошлой ночью. Мы стояли между Миддллупом и Миддлбранчем. Я выехал в дозор на север и услышал стрельбу. В ту же секунду фургоны загорелись. Тут появилось семейство Грайерсонов. Мистер Грайерсон был ранен и очень бледный, его несли сыновья. А миссис Грайерсон велела мне скакать к вам и предупредить. Она сказала, что на них напали не обычные военные, а кто-то с ружьями и гранатами и пули их не брали. Я спросил ее о своих родителях, но ей ничего не было известно, — сказал он и осекся, поняв, что заговорил о личном.

— Черт, — сказал стоявший рядом с Валентайном старик, — это же совсем близко. К востоку от нас, примерно в четырех часах езды. Причем не слишком скорой.

— Что ж, это меняет дело, — сказал Валентайн. — Теперь мы знаем, что они идут.

Старик сплюнул:

— Мы знаем, что часов через пять солнце сядет, сынок, но ничего не можем с этим поделать.

Дьякон вручил парнишке поводья:

— Позаботься о своей лошади, приятель.

Затем он повернулся к мрачному соседу Валентайна.

— Имей же хоть немного веры, брат Том, — сказал Дьякон. — Господь благословил нас, предупредив об опасности. Он будет сегодня с нами.

 

Слова старика Тома встревожили Валентайна, он посмотрел на солнце, клонившееся к горизонту медленно и неизбежно, как маятник По. Он узнал кое-что новое о клане Треугольников-Близнецов: не слишком многочисленный, он состоял из лучших в Дюнах наездников и стрелков.

У Орлов было намного больше бойцов, но не значило ли это, что придется предать земле больше тел? Если вооружить подростков и стариков, Орлы могли рассчитывать на пятьсот всадников. Но примерно сотня из них ушла с частью скота, женщинами и детьми прятаться в укромные места, следуя решению, принятому объединенным комитетом обороны прошлой ночью. Еще несколько десятков в данный момент разъезжали по Дюнам, оповещая другие кланы. Основой клана, его благосостоянием и источником жизни являлось стадо, и животных было необходимо увести и защитить. На это потребуется еще сто пятьдесят человек. Оставалось около двухсот мужчин и женщин, способных оборонять лагерь, при поддержке подростков, достаточно взрослых, чтобы стрелять.

Во время ужина от одного из разведчиков пришло известие, что на западе, в районе старого 2-го шоссе, замечен транспортный конвой. Колонна с войсковыми опознавательными знаками двигалась не слишком быстро (погода и передвижения кочевников превратили дорогу в труднопроходимую тропу), но она определенно направлялась в лагерь Орлов. «Ломаный крест» намеревался, как только стемнеет, уничтожить самый крупный клан в Дюнах.

Раздались предложения сняться с места и уйти в ночь, предоставив врагу атаковать пустое пространство. Однако Хендрикс отвергла эту идею, и ее поддержал совет по обороне. Валентайн пояснил, что для Жнецов, с их способностью улавливать присутствие людей, караван движущихся фургонов будет как маяк на берегу спокойного моря и, на сколько бы миль кочевники ни ушли от места лагеря, их нагонят в ту же ночь. Уж лучше принять бой, укрывшись за стенами и рвом.

Солнце садилось, и долину под дюной заволакивало туманом.

— Странно для этого времени года, особенно вечером, — заметила миссис Хендрикс, глядя на сгущающуюся вокруг лагеря дымку.

— Это куриане. Они могут, если захотят, напускать облака, — объяснила Дювалье. Она задержалась в лагере до конца дня, ссылаясь на то, что хочет набраться сил и дать отдохнуть лошади перед дорогой. — Вал, я уезжаю прямо сейчас. Ты все-таки остаешься?

Ее голос звучал безразлично, но в глазах читалась тревога.

— Да.

На этот раз спора не возникло.

Они вдвоем пошли к своим рюкзакам в гостевой фургон. Алиса надела довольно практичный жилет, когда-то, видимо, принадлежавший рыболову или фотографу, ныне покойному, и заполнила карманы всем необходимым — от своих лап до завинчивающихся трубочек с химикатами для поджогов и взрывов. Она наложила на лицо и руки черный грим, а Валентайн тем временем заточил ее саблю. Прямой треугольный клинок затупился по всей длине, за исключением самого кончика, холодно поблескивавшего в темноте.

— Мне надо уйти из лагеря до темноты, — сказала она. — Я присосусь к ним, как клещ. А ты, когда здесь все закончится, отыщешь меня южнее Омахи, там, где я нашла того фазана, помнишь? Пойдешь прямо на восток, пока не выйдешь к Миссури.

— Я не брошу этих людей, пока все так или иначе не решится, — сказал Валентайн.

— И я тоже. Та колонна означает, что где-то поблизости у них штаб. Я его найду и все разведаю. Не поможешь мне с этим гримом?

Валентайн вымазал ей плечи и руки черной краской, оставляя кое-где полоски загорелой кожи как свидетельство ее человеческого облика. Она теперь была похожа на черно-рыжего тигра. Как только с раскраской тела было покончено, Дювалье облачилась в мешковатые черные штаны с огромными вместительными карманами по бокам и в старые надежные походные ботинки. Она спрятала свою рыжую шевелюру под темной, без опозновательных знаков кепкой. Это был обычный форменный головной убор Южного округа, только выкрашенный в черный цвет.

— Строго говоря, я в форме, но не думаю, что это будет иметь значение, если они меня схватят. Если узнаю что-то важное, постараюсь оставить для тебя сообщение где-нибудь за пределами расположения «Ломаного креста». Ищи знак из четырех скрещенных камней, веточек — чего-то такого: под ним будет записка.

— Береги себя.

— И ты тоже. Не позволяй им убить себя, Призрак.

— Не попадись, когда будешь что-нибудь поджигать, Смоки.

Кошка шагнула к нему, но передумала… и открыла дверь. Она тронула рукой бровь, провела пальцем по испачканному краской носу и вышла.

 

Туман и ночь спустились на лагерь. Огни фонарей мерцали, как янтарные украшения, каждое — окружено светящимся нимбом. Валентайн спустился из гостевого фургона. Он теперь был в старом костюме Волка, а не в дорожном плаще, который, как и ночной наряд Дювалье, потемнел и стал шоколадного цвета. Тяжелый жилет давил на плечи. Паранг и револьвер свисали с потемневшего от пота, сшитого из кожи и парусины ремня, от которого он никак не мог заставить себя отказаться. Но теперь он вооружился дополнительно: старая кривая сабля болталась у него за спиной, по ягодицам, там, где раньше висели фляги, хлопали запасные диски для автомата. Его боевые лапы, которые он не собирался пускать в ход, а взял скорее на всякий случай, свисали с шеи на кожаном шнурке от ботинок, как ожерелье Эвереди из зубов Жнецов.

Даже с магазином на семьдесят один патрон автомат работал отменно. Валентайн сел на ступеньки фургона, разобрал оружие, вычистил и смазал его, а затем опять собрал. Он перевел маленький рычажок перед спусковым крючком из автоматического в полуавтоматический режим, а потом обратно, услышав щелчок, вставил магазин и передернул затвор.

Дэвид взглянул на приклад, потом присмотрелся повнимательнее и лишь тогда разобрал, что было на нем. Кто-то испортил тщательно выкрашенное и отлакированное произведение Тэнка Бурна, вырезав на прикладе крохотное сердечко, не больше ногтя. «Валентинка»? Не иначе, это сделала Али в порыве сентиментальности. «Интересно, поцеловала она вырезанный значок?» — подумал Валентайн. Он, конечно, знал о необычных солдатских ритуалах, к которым они прибегали в надежде на удачу. Один из его Волков обычно перед атакой жевал отвратительную жвачку из сосновой смолы, и, пока его челюсти двигались, он знал, что еще жив.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.