Глава 31. —Мне стоило принести цветы, — сказала я

—Мне стоило принести цветы, — сказала я. — Я хотела, но я забыла их. Произошло слишком много. Это ты и так вероятно знаешь.

Могила Верити все еще была усыпана венками, хотя цветы поникли и края стали коричневыми. Если бы у меня был доступ к магии, я бы привела их в порядок. Вместо этого я опустилась на колени и отодвинула их в сторону, и смела увядшие цветы и кусочки сухих листьев.

В другой части кладбища собралось море из парадно-выходной формы семьи Ковальски, пока почетный караул устраивал салют в его честь. Выстрелы прозвучали в воздухе. Некоторое время я смотрела в ту сторону и затем снова обернулась.

— Я все еще думаю, что ты позвонишь или мы увидимся на занятии, — я вспомнила бархатную черноту, которую я почувствовала в тумане. — Глупо, да? Люк сказал, что даже у Магии есть границы, и он был прав. Он был во многом прав. Я бы сказала ему об этом, но теперь его здесь нет. Кто знает? Возможно, я никогда не увижу его снова.

Внезапно мысль оказалась болезненной, и я ненадолго закрыла глаза, вытесняя ее.

Когда я снова их открыла, Люк склонился над могилой с другой стороны. — Она все время говорила о тебе, —сказал он и положил букет чистых цвета темного индиго дельфиниумов на место, которое я освободила. — Словно я знал тебя до того, как мы вообще встретились.

— Ты ждал меня?

Один уголок его рта приподнялся. — Только на протяжении всей жизни.

—Нет! — мой тон оказался резче, чем я хотела.

—Мне очень жаль, — казалось это его действительно задело и он выпрямился и протянул руку, чтобы помочь мне. — Как ты?

— Хорошо.

—А Суджо?

—С ним тоже. Спасибо, что ты спас его, — днем ранее Колина выписали из больницы, и никто не радовался его уходу больше чем больничный персонал.

—ТЫ попросила меня об этом, — сказал он, пожав плечами.

Я сплела пальцы и ждала. — Это сработало, не так ли? Мы остановили поток? Все в порядке?

— На данный момент. Магия сместилась. Ты сделала что-то... Мы еще не разобрались до конца.

— Я спрашивала себя, что ты сделал бы потом. Вопрос определенно занимал тебя...— он всю свою жизнь считал, что поток будет означать конец. Как же он чувствовал себя, так как остаток его жизни освобожден от предназначения?

—У тебя определенно они тоже есть, — сказал он, пока я начала качать головой. — Ты ничего не можешь сделать с тем, что ты сосуд, — продолжил он. — У тебя еще много работы. Кроме того Серафимы просто так не исчезнут, только потому что Евангелины нет.

—Она правда умерла?

—Башня разрушена. Трудно представить, как она смогла бы выжить, даже если ее не уничтожила магия, — магия, которую я использовала против нее, смертельный удар, нанесенный мной, справедливость, к которой я всегда стремилась. Я ушла в себя, чтобы понять, как я себя при этом чувствую. Ответ: совершенно хорошо, спасибо, что спросили.

Люк переместил свой вес. — Мы все еще связаны. Ты можешь это почувствовать?

Я сконцентрировалась и почувствовала такую родную связь, тонкую, как шелковая нить. — Я не ощущала ее с того дня в башне. Я подумала, что она возможно разорвалась.

— Не разорвалась. Просто успокоилась. Я подумал, что ты возможно хотела бы свободу в действиях, о которой мы говорили.

— Я не играю, — сказала я. — По меньшей мере не с тобой.

Он сделал шаг ко мне и обхватил рукой мое запястье. Связь начала светиться ярче и потянула меня к нему. От нахлынувших чувств меня передернуло, но я продолжала твердо стоять.

— Видишь? Я не прячусь, но этого не достаточно. Ты знаешь, что я права, — я отпрянула.

— Ты никогда не давала мне объяснить, — сказал он. — Насчет Верити.

— Все в порядке, — ответил я, хотя боль ощущалась так сильно как никогда раньше. — Тебе и не нужно.

— Я вырос с мыслью, что мне суждено быть вместе с сосудом. С того дня как мой брат умер, мне вдалбливали это в голову, как молитву Отче Наше. И должен признать, что меня не волновало это, когда Верити еще была жива. Мне было семнадцать, когда ее сила проснулась, и она была так прекрасна, что это не казалось мне тягостным обязательством. Затем она внезапно умерла и ты заняла ее место, задавала свои вопросы и постоянно вела себя дерзко, никогда не делала что нужно, и ты была...

— Тягостное обязательство? — хорошо, что мне не доступна магия. Иначе я убила бы его на месте.

—Нет! Видишь, это же... ты была той, которую я бы выбрал, даже если бы не было никакой судьбы.

Я переняла все это на себя, проверила на правду все, что мы пережили. Внутри меня пробудилось раскаяние, на вкус оно было горьким и острым. — Это же просто... безумие.

Он снова схватил меня за руку, и его голос звучал настойчиво и наполненный надежной. — Я хотел тебя, даже когда не должен был быть с тобой. Это делает все проще. Зачем нужна эта борьба, если мы уже знаем, как она закончится?

От его слов мое сердце бешено забилось, но я постаралась, чтобы голос не выдал меня. — Потому что мы даже не знаем, как она закончится. Возможно, у меня действительно есть предназначение, в твоем мире или моем, или в обоих... но в данный момент я хотел бы следовать моему предназначению. Я должна по меньшей мере попытаться.

Волосы снова упали ему на лицо, и я отбросила их в сторону и вспомнила о том, как он в первый раз поцеловал меня, тогда, когда я подумала, что это только для того, чтобы сравнить меня с Верити. Октябрьское солнце окрасило все в красное, и от взгляда на Люка у меня перехватило горло. Он перевернул руку и провел большим пальцем по шраму, который проходил через мою ладонь.

—Только, потому что поток остановлен, это не значит, что с нами покончено. Есть еще много, что надо сделать. Я думал, что ты могла бы принять свое предназначение, чтобы помочь?

Я посмотрела вниз на могилу Верити. Одно мгновение я спрашивала себя, что она сделала бы, и затем мне стало ясно, что это не играло никакой роли. Ее больше не было здесь, и пророчество закончилось, и решение было за мной одной. Связь между Люком, Магией и мной была создана по моему собственному желанию. И так как я не могла сказать нет, я сказала да.

Затем я развернулась в становящемся слабее послеобеденном свете на кладбище зашагала в мир, который я сама выбрала.