Глава 26. Второй раунд

Матвей тяжело присел на кровать, готовясь к новому испытанию.

Он попытался поцеловать наперсный крест, но тут же его отбросил, словно его укусила пчела.

Василий ходил из угла в угол, и каждая минута ожидания для него была сущей пыткой.

Отец Павел тоже захотел присутствовать «на финале».

Он прибыл задолго до начала процедуры, и сам помогал шофёру выгружать канистры со святой водой из багажника.

Когда он запалил кадило, мне почему-то очень захотелось спеть: «Синий туман похож на обман...»

* * * * *

В центре комнаты, лицом к лицу, стояли две картины, обе накрытые полотенцами.

За окном не было ни тучки.

Без двух минут одиннадцать Иван зажёг первую свечу.

Когда часы пробили одиннадцать, он резко сдёрнул покрывало с первого холста:

– Амдусциас! Амдусциас! Амдусциас! Именем Архистратига Михаила вызываю тебя!

Буквально за минуту за окном стало темно, и даже луны не было видно.

Сверкнула молния, прогремел гром, и, наконец, полил долгожданный ливень.

Все собаки по всей округе опять громко завыли.

– Я здесь! – хрипло произнёс Матвей, и опять его губы не двигались.

Глаза на портрете Демона ярко вспыхнули.

– Мы выполнили твоё условие! – чётко проговорил Иван. – Теперь ты выполнишь наше!

– Покажите мне Лилит!

Иван медленно стянул покрывало со второго холста.

Её глаза тоже загорелись, и ОНИ УВИДЕЛИ ДРУГ ДРУГА!

* * * * *

То, что я видел, совершенно разрушало все мои прежние представления о научном материализме: их глаза на полотнах разгорались всё ярче и ярче, и все они светились сильнее электрической дуги!

Из них вылетели четыре молнии, которые вдруг распрямились, превратившись в яркие лучи. Две пары параллельных прямых, две зелёные и две красные, пересеклись где-то под потолком.

Встретившись, они тут же искривились и стали переплетаться между собой, а буквально через секунду стали единым целым.

Лилит и Амдусциас смотрели друг на друга, зрачок в зрачок!

Сначала луч был двухцветным, потом он стал синим, а затем стал переливаться всеми цветами радуги!

Я никогда в жизни не видел ничего подобного: ни в голливудских «блокбастерах», ни на шоу Жана Мишеля Жарра!

Любая пылинка на его пути сгорала, испуская свечение тысячи солнц.

Какая-то глупая муха, залетевшая в комнату, неосторожно пересекла эту линию, и немедленно была испепелена без остатка!

Так прошла одна минута, вторая, третья, и ничто не могло остановить эту феерию!

Иван собирался продолжить церемониал, но я остановил его, взяв за руку:

– Не торопись: для нас одна минута ничего не значит, а для этих влюблённых даже секунда счастья может стать дороже всей жизни!

Он всё понял, и не стал возражать.

Обе картины вдруг озарились каким-то сиянием: Амдусциас был в ярко-синем ореоле, а Лилит – в нежно-розовом.

Я заворожённо прошептал:

– Смотрите: Демон тоже может любить!

– И быть любимым! – заметил Иван.

– Он ведь тоже когда-то был Ангелом! – тихо добавил священник.

* * * * *

Так прошло минут десять.

Гроза прекратилась так же внезапно, как и началась.

Иллюминация над картинами стала гаснуть: мы возвращались в мир материализма

Матвей раскрыл глаза, и из его чрева опять раздался хриплый голос:

– Я доволен: вы нашли мне Лилит! А теперь закройте её образ от чужих глаз. И не мешайте мне уйти!

Внезапный порыв ветра распахнул все окна, и свечи моментально потухли.

Сработали сигнализации у всех автомобилей во всех прилежащих кварталах, завыла пожарная сирена какого-то склада, на улицу стали выбегать соседи, матерясь почём зря.

В городе, казалось, не осталось ни единой четвероногой твари, равнодушной к происходящему: все коты орали так, будто им намазали задницы скипидаром, все собаки завыли, словно их хозяев опять обокрали, и закукарекали все петухи, хотя до рассвета было ещё часа три.

Замычали и соседские коровы, и даже всегда спокойный ослик по кличке «Чубайс» заржал так, что пробудил в этот час смертельно пьяного хозяина.

* * * * *

Матвей задергался в конвульсиях, на его лбу появилась испарина, а из носа пошла кровь.

Он издал рвотный позыв, но мы к этому были уже готовы, и я подсунул ему металлический тазик.

Иван знал своё дело, заранее предупредив о возможных последствиях.

Пока Матвей тяжело облегчал желудок, оттуда вылетела какая-то субстанция в виде тёмного клубка дыма, и даже сильный сквозняк не развеивал его.

Клуб медленно поднялся к потолку и свернулся там в какую-то замысловатую спираль. Потом он облетел вокруг нарисованных на полу окружностей и попытался их пересечь, но упёрся в какую-то незримую преграду.

Убедившись в бесполезности дальнейших попыток, он неторопливо сделал два круга под потолком – и резко полетел в соседнюю комнату.

Он пролетал в нескольких сантиметрах от отца Павла, и тот попытался ударить его крестом, но священник промахнулся: сгусток сделал крутой вираж.

И через секунду мы услышали:

– Ааааааа!

Там находился только шофёр, который мирно хрюкал в наушниках в хозяйском кресле.

Мы скопом метнулись туда, но было уже поздно!

Инок бежал к машине, сбрасывая на ходу обувь, распятие и рясу.

В руках он держал связку ключей.

Монах одним прыжком перемахнул через высокие ворота, перекувыркнулся по крыше джипа – и оказался с той стороны.

Машина завелась, сама по себе, ещё в тот момент, пока он был в полёте

Рванув дверцу, он занял своё привычное место за рулем, и джип сорвался с места, оставив после себя запах жжёной резины и густые клубы пыли.

Демон выполнил все условия договора: он покинул тело Матвея, не причинив вреда ни одному из обитателей этого дома.

Но теперь он был в другом обличии, за рулём мощной машины!

* * * * *

К Матвею понемногу возвращался румянец.

Он привстал с кровати, перекрестился и стал оглядываться по сторонам.

И он не понимал, почему все так пристально на него смотрят.

Иван прикоснулся к его голове, но в этот раз не отдёрнул руку.

Через минуту он изрёк:

– Мавр сделал своё дело, мавр может уйти! В нём нет Демона!

И ожог на груди Матвея начал зарубцовываться прямо на наших глазах.

– Великое дело вы сотворили, иноземцы! – заговорил священник.

– Не всё ещё мы сделали, отец Павел! – возразил я ему. – Демон теперь в другом обличьи, и за рулём вашей машины! Много бед сотворить ещё может!

Но поп не соглашался:

– Он далеко не уедет: бензина у него маловато, а все документы и деньги в рясе остались.

– Не забывайте: Лукавый хитёр и коварен! Остановит он кого-нибудь по дороге, и будут у него тогда и деньги, и одежда. Звоните в милицию!

Но отец Павел опять возражал:

– Не буду я им звонить: заставят меня писать кучу бумаг, будут задавать глупые вопросы. Мне это не к лицу Есть у меня один приятель, оттуда же, с Афгана.

И он достал телефон.

Он не называл нашего адреса, а просто сказал: «Мы у Василия».

Через десять минут у нашего дома стояло несколько машин.

Из одной из них вылез крепкий лысоватый мужчина, за которым следовали два накачанных парня.

Все другие оставались на местах, ожидая егокоманды.

– Здравствуй, Игорь! – поприветствовал отец Павел нового гостя.

– Здорово, бродяга!

И они обнялись, словно влюблённые, встретившиеся после долгой разлуки.

Этот мужик подошёл ко мне, и спросил, загадочно улыбаясь:

– Ну что, распишем ещё одну «пульку»? Хотелось бы отыграться!

Это был он: Игорь Николаевич...., генеральный директор охранного агентства «Кентавр».