Глава 24. Танцы с плётками

Проснулись мы после обеда.

После вчерашних событий на лице Ивана не было даже следов внутренних переживаний.

Наверняка для него это рутинная работа: у каждого свой конвейер. Именно так врач скорой помощи фиксирует третий летальный исход за ночную смену, наблюдая за тем, как санитары выковыривают на железнодорожном переезде из-под шпал тело очередного «всадника без головы».

– Пойдём на рынок, увидишь жизнь наших спекулянтов! – предложил я, глотнув пивка.

– У нас мелкие продавцы считаются пролетариями! – возразил он.

– С некоторых пор у нас тоже: надо рано вставать, упаковывать товар, охранять его от воров. Да и рэкет не везде ещё повывели. Но в сознании многих обывателей жив стереотип, что они просто гребут деньги лопатой.

Провинциальный рынок жил обыденной жизнью.

Пьяный мужик в грязной спецовке возле закусочной пытался покрасить скамейку.

Его мотало из стороны в сторону, он регулярно опрокидывал ведро с краской, каждый раз роняя при этом и кисточку. Только на наших глазах он упал троекратно.

Но он всегда восставал, словно Феникс из пепла, и снова приступал к покраске, хотя было ясно: завершить эту работу сегодня ему не удастся!

Судя по свежевыкрашенным стенам и ещё не сорванным ветром воздушным шарикам интересной формы, секс-шоп «Перчик-на-дом» тут открылся недавно. От глаз озабоченных подростков все окна были закрыты жалюзями.

Иван заходить внутрь не захотел, а я решил посетить эту «обитель разврата».

Здесь оказалось столько товаров для Лилит, просто глаза разбегались: страпоны, фаллоимитаторы, ремни и намордники!

Были и автоматы-толкатели с насадками разных размеров, надувные женщины и многие другие полезные устройства, как для мужчин, так и для женщин.

Молодая продавщица увидела на мониторе, что снаружи меня ожидает не спутница, а спутник, и невозмутимо пригласила в другой зал:

– Эта мазь на основе вазелина очень нежная, и она делает «проникновение» совершенно безболезненным. А вот эти резиновые шарики помогут вам и вашему другу посетить мир совершенно новых ощущений без каких-либо неудобств. Есть одиночные, двойные и тройные, и извлечение их очень простое: на шнурочке. Ещё можем предложить дилдо разных размеров: номер 2, номер 4, и даже «супер». Но такой размер берут только клиенты с большим опытом, он только на заказ!

Разочаровать столь грамотную продавщицу было как-то неудобно: надо хоть что-нибудь купить, в качестве признания её профессионализма!

– Дайте эти шарики с верёвочкой, только верёвочку сделайте подлиннее!

Она с улыбкой упаковала гигантские резиновые «бусины» в непрозрачный пакетик:
– Приятного досуга!

И добавила, что у них есть много других товаров, которые не выложены на прилавок, но наверняка меня заинтересуют.

Я спрятал шарики в сумку и вышел.

Иван с издёвкой спросил:

– Ну как? Нашёл себе чего-нибудь полезного?

– Конечно, надувную «Монику»!

– И где она? Что-то не вижу!

– Когда выходил, случайно зацепился за гвоздь, и она сдулась, представляешь! Пришлось выбросить: не становиться же некрофилом! Нет в жизни счастья: после таких долгих поисков, встретить, наконец, мечту всей своей жизни – и держать её холодеющее тело в руках!

– Так купил бы другую!

– Не могу: я однолюб!

* * * * *

Мы направились в сторону продуктовых рядов, прошли мимо ларька жевательной резинки «Жуй с нами, оптом и мелким оптом», и зашли в мясной павильон.

Там оказалось довольно прохладно, что было весьма приятно после такой жары.

За прилавками восседали большей частью колхозницы с пышными фигурами, и их ассортимент и цены были ничем не примечательны, но возле ценника «говядина кроликовая» я остановился.

Продавец – усатый мужчина в белом замызганном халате.

Несмотря на то, что он сидел в помещении, мужик не снимал головного убора типа «аэродром», надетого поверх белого колпака.

Он тайком покуривал и регулярно доставал из-под столика пластмассовый стаканчик с какой-то красной жидкостью.

«Аэродром» с непередаваемым наслаждением прикладывался к нему, воровато озирался по сторонам, и тут же прятал его на место.

– Почем кошатина, мичуринец?

– Зачем обижаешь, дорогой? – услышал я недовольный ответ с характерным акцентом. – Кролик натуральный, колодически чистый, только морковкой и травкой кормил!

– Это коноплёй, что ли? Так ты их, наркоман паршивый, ещё и «на иглу» посадил? Да я на тебя сейчас жалобу «зелёным» накатаю, и прокурору тоже! Ты что, не знаешь: если давать животным сигареты или водку, за это дают срок?!

– Не курят они у меня! И не пью я водки, только вино! На, понюхай! И им я не наливал!

Иван, с трудом сдерживая смех, отошёл в сторону.

Я немного ещё поизмывался над ним, и пошёл дальше.

– Зачем ты с ним так? Он же ничего тебе не сделал! – укоризненно сказал Иван.

– За антисанитарию! Торгует мясом, а руки немытые, халат грязный, да и на пол бычки бросает!

– А что это такое: «мичуринец»?

– Был у нас в стране такой экспериментатор, всё растения скрещивал: яблоко и лимон, сливу и помидор, березу и тополь. Всё гибриды выращивал, но до животных, слава богу, не дошёл.

Иван, передвигаясь дальше по узкому проходу, усмехнулся:

– Между прочим, там действительно была кошатина. У кошки и кролика похожие тушки, и по вкусу они похожи, только лапки у них разные. В Италии такое мясо продают всегда разделанным, без шкурки, но на лапах всегда оставляют кусочек, чтобы можно было различить. Есть у нас даже такое выражение: «подсунуть кота вместо зайца».

– У нас оно заметно короче!

Мы подошли к лавке со специями, и Иван заметно оживился: представить себе южанина без них просто невозможно!

Мы набрали и перца, и чеснока, и кучу всякой травы.

– Чеснок и соль отпугивают чертей! – заявил я торжественно, «со знанием дела».

– Самых стойких не отпугивает даже святая вода, сам видел. И даже серебряная пуля не всех берёт. Кстати, есть здесь туалеты?

Я посмотрел по сторонам:

– Вот там кажется, возле мусорки.

На стенке рядом с переполненными контейнерами висела большая табличка: «Бросайте мусор здесь, все равно грязно!»

Иван нырнул туда, но через минуту вылетел, как ошпаренный:

– Они что, срут там, что ли?

Я в очередной раз посмеялся над этим «Italiano turisto»:

– Нет, просто какают. Я тебя предупреждал!

– Но ведь должна у людей быть хоть капелька совести: не только мимо очка, прямо на пол делают! И для чего тогда там уборщица сидит?

– Ей делают вид, что платят, она делает вид, что работает. Пойдём в платный!

В платном туалете контролёрша выдала чуть ли не наждачную бумагу, размеры которой были сравнимы с размерами полученных денежных купюр.

За её спиной стоял турникет с таким количеством запоров и шлагбаумов, что оснащению этого заведения позавидовала бы дирекция аэропорта имени Бен-Гуриона.[*******]

* * * * *

По пути мы заскочили в магазин «Сырная дырка», где приобрели моццареллы.

Иван стал готовить закуску, а я не вытерпел, и украл со стола пару бутербродов.

Налив в стакан томатного сока, я осторожно налил туда по лезвию ножа местной водки «Маруська».

– Что это ты такое вытворяешь? – Иван смотрел на мои священнодействия с явным интересом.

– Это напиток богов: «кровавая Мери». Помнишь, в «Литрболе» предлагали?

– Ты сейчас грохнешься, не дойдя с ней до кровати. Твоя Моника была бы очень разочарована, если бы не сдулась.

– Нет, я ещё выпью коктейль «Идиот»: пятьдесят граммов «Hennessy», сто граммов «Кока-Колы» и сто граммов пива! И превращусь в похотливого сатира, готового наброситься на всё, что шевелится!

– Ты скорее набросишься на тазик, как вчера Матвей. Не забудь потом убрать за собой всю «продукцию».

– Рвотный рефлекс у меня давно атрофировался: «всё свое ношу с собой», как черепаха!

– Плохо! Это защитная реакция организма!

Я продегустировал приготовленный коктейль, и ответил:

– Пьянство тоже бывает защитной реакцией от жизни. От неё помирают!

Мой фирменный напиток понравился Ивану. Такой спасает и от жажды, и от голода, и очень хорош «а опохмел»: смесь сметаны и томатного сока.

Мы выпили по стаканчику, и я заготовил ещё один: себе на утро.

* * * * *

Ночное заведение называлось просто: «Предбанник», но вход туда стоил чертовски дорого для такой глуши: полсотни баксов!

Охранники в тёмных очках и чёрных рубашках проверили мой билет и зачем-то выдали плётку.

В зале стоял особый аромат. Разгорячённые тела посетителей наполнили атмосферу таким запахом пота, что ни парфюм, ни дезодоранты не спасали, да и вентиляторы с кондиционерами работали впустую.

Народ на такие мероприятия приходит в большинстве своём уже «под кайфом», и «недоперепой» лечится на месте.

Но здесь пахло не перегаром: это был «кумар»!

Плётки были у всех. Кто-то держал их в руках, а кто-то засовывал в карман или за пояс. Атмосфера была демократичной: кое-кто припёрся сюда в тапочках, шортах или купальном костюме.

Возле бара собралась очередь, но никто ни за что не платил: видимо, всё входило в стоимость входного билета.

Выбор оказался небогатым: коктейли «Кровь с молоком» и «Блудливый Осёл».

Подошла моя очередь, я спросил, из чего они сделаны.

Бармен покрутил пальцем у виска:

– Читать, что ли, не умеешь? Из крови с молоком!

– А «Блудливый Осёл»?

– Я тебе лекцию по биологии буду читать? Здесь тебе не церковь: забирай напиток – и отваливай! А если совсем тупой, я тебе плётку сломаю! До Страшного Суда куковать тут будешь!

– А «Пепси» нету?

– Я охрану позову! – зло проговорил бармен. – Мы контрабандой не торгуем!

Отстояв такую очередь, не хотелось уходить пустым.

Я взял эту «кровь»: странная смесь белой и красной субстанций, не перемешивающихся между собой. «На халяву и уксус сладкий!», но вид её был настолько мерзопакостным, что я не рискнул её даже попробовать.

* * * * *

Сразу за мной в очереди терпеливо стояла рыжая девица в тёмных очках.

Её красное «мини» было туго перетянуто ремнём, за которым тоже висела плётка.

Если с этой девахи сбросить дискотечные одеяния, она могла бы поспорить в красоте с самой Венерой Милосской!

– Эй ты, новенький! Меня зовут Тильдой. Не хочешь расслабиться после концерта? – обратилась она мне.

– Не возражаю, если не подцепишь кого-нибудь другого! Но только не сегодня: у меня уже «стрелка» забита!

– Это с кем, не с Дженни, случайно? Она каждому второму её «забивает». А может, всё-таки, потанцуем?

– Что-то там в брюках мешает: ноги заплетаются!

Она обиженно надула аппетитные губки:

– «Тормоз прибалтийский»!

И пошла в глубину зала.

Это был обыкновенный «трёп»: здесь я никого не знал, и никому встречи не назначал, но я хотел сначала не спеша ознакомиться с обстановкой.

Но эта симпатяга, явно завсегдатай дискотеки, мне чем-то приглянулась.

Вдруг раздался гром фанфар, и на сцене появился... Демон Амдусциас, собственной персоной, с микрофоном в руке!

Он тоже узнал меня, но сейчас он был «на работе».

– Итак, начинаем наш вечер. Сегодня для вас играют знаменитые «Флагелланты», и это в тему! Шприцы, бычки и упаковки от «колёс» кидайте в костёр, а блевать дозволено только в северном углу. Если заедут свинцом в глаз, кабинет окулиста Уфира – направо от бара. Поехали!

На сцену откуда-то сверху спрыгнули четыре разукрашенных фигуры, и все какая-то «смесь бульдога с носорогом»: чёрный ангел с белыми крылышками и лошадиным хвостом, Осирис в маске крокодила, в шикарном чёрном свадебном костюме и сибирских валенках, какое-то чудище, вроде ихтиандра, но с папской тиарой на голове, и типичный спецназовец, но почему-то в ластах.

Все «панки», «глэм-рокеры», «эмо» и «готы» могли смело идти вешаться, признав за собой полное отсутствие фантазии.

Да и музыка их представляла нечто новенькое: синтез классики, мелодий полинезийских островов, горлового пения тайваньских аборигенов и кришнаитских плясок.

Иногда они «бацали» и знакомые вещи типа «Полёта шмеля», но так, что это было бы правильнее назвать «взлётом вертолётной эскадрильи с палубы авианосца».

Старались и пиротехник и осветитель: сцена сотрясалась от взрывов, и в зал шли клубы дыма: то обыкновенного костра, то величественного Везувия.

Вдруг музыканты поменяли стиль, и с первыми аккордами медленной баллады несколько пар вышли в центр зала «потанцевать».

Я не сразу уяснил смысл такого «танца»: извиваясь в экстазе, надо было наносить удары плетью: или своему, или чужому партнёру.

Но это можно было делать только в тот момент, когда кто-нибудь из музыкантов – гитарист, барабанщик или вокалист – заканчивал свою партию или проигрыш., и если «танцор» спешил или, наоборот, опаздывал с ударом, его моментально стегали кнутами другие ценители музыки.

Зато, если удар наносился вовремя, со всех мест раздавались возгласы одобрения, а официант приносил призовой напиток

Если при этом чьи-то кофточка или брюки лопались, оголяя окровавленное тело, «снайпера» награждали овацией.

Никто не высказывал неудовольствия, если его хлестали сразу несколько человек, но если плети запутывались между собой, за это полагалось наказание: в центре тлели угольки, и провинившиеся должны были танцевать там босиком весь следующий номер!

* * * * *

Многие курили, а некоторые открыто выложили шприцы на стол.

Я тоже с наслаждением затянулся, но у стола тут же появились «чернорубашечники»:

– Немедленно прекрати нарушать безобразие! Здесь запрещено курить!

Я недоуменно посмотрел:

– Все вокруг курят, почему мне нельзя?

– Они курят анашу или опиум, а не сигареты. У нас приличное заведение! [†††††††]

С удивлением я выбросил «бычок» в пепельницу.

Стакан «крови с молоком» по-прежнему вызывал отвращение, и я отодвинул его подальше.

Две девахи, сидевшие ко мне спиной, с наслаждением потягивали «Ослика».

Одна была довольно толстой, и наверняка приехала из деревни «Синие Васюки»: на ней были мощные кирзовые сапоги. А вот у второй была прекрасная фигура.

Короткая кожанка скрывала спину лишь до лопаток. Лицом она не поворачивалась, но я хорошо разглядел татуировку: крупная бабочка с синими и красными пятнышками на раскрытых крылышках. Кажется, «махаон».

Мне показалась знакомой эта спина, но ни одна из моих пассий не имела подобной отметины. Подсесть к ним за столик и повнимательнее рассмотреть лица?

Хотя в заведении витал «дух демократии», я здесь чужак! А вдруг существуют ещё какие-нибудь правила, о которых я не знаю?

Могут и морду набить, но это не впервой!

Заставят танцевать на углях?

Одну песню точно выдержу. А вдруг заставят сплясать «на бис», или на кол посадят?

Не зря рядом с кабинетом окулиста висела другая табличка: «Контора графа Дракулы. Дипломированный специалист-проктолог».

Я решил не искушать судьбу, продолжая смотреть эти «танцы».

Какой-то прыщавый юнец приготовился шлёпнуть свою подругу кнутом по её пухлой попке, но, вероятно, слишком обкурился до начала дискотеки, и его бич трижды просвистел над моей головой, а на четвёртый попал в стакан, который стоял на краю стола.

Стакан разлетелся вдребезги, и вся «кровь с молоком» оказалась разлитой по столу, и стала капать на мои брюки.

Несчастного мазилу стеганули сразу несколько человек, и он с воплями побежал в сторону северного угла.

Я вскочил, но костюм был уже испорчен. Я метнулся к выходу, и за мной бросилась та красавица в тёмных очках.

Я стал оправдываться:

– Извини, Тильда, обязательно встретимся, но не сейчас. Видишь, в каком я виде? Возьми визитку, и если не передумаешь – позвони!

На выходе два охранника дружно рявкнули:

– Плеть!

– Она лежит там, на столике!

– Молись всем чертям, чтобы её кто-нибудь не спёр: останешься тут навсегда!

Выручила всё та же Тильда, подавая этот «талисман»:

– Без неё не выпустят: такой тут порядок. А звонить не буду: сам найдёшь!

* * * * *

Это было какое-то чудо: ко мне подскочило такси!

Шофёр был одет в какой-то балахон, и я не разглядел его лица, хотя стиль его вождения показался мне до боли знакомым.

– Куда едем?

– Да хоть в преисподнюю, лишь бы подальше отсюда!

– Будет сделано!

И из магнитофона раздалась: «Дорога в Ад» в исполнении Криса Ри.

Мы остановились возле каких-то деревянных ворот, и таксист повернулся ко мне.

Но он не стал брать деньги, а быстро достал из балахона какой-то баллончик.

После «пшика» в лицо я потерял сознание.

* * * * *

Очнулся я дома, во времянке Василия.

Иван наблюдал за мной с нескрываемым интересом и усмешкой.

– Что это у тебя с лицом? Весь какой-то красный, будто крапивой отхлестали! И что ты ищешь?

– Вчерашний коктейль: томатный сок со сметаной!

– Можешь не искать! Ночью ты проснулся и пошёл покурить, а когда вернулся, зацепился за скатерть, опрокинув его на брюки. Потом лёг спать, и всё болтал о какой-то Матильде. Стакан разбился, но ничего страшного: я убрал осколки и помыл пол. Брюки на стуле, их надо замочить. А кто это такая, та Матильда?

– Так звали кошку, в которую влюбился пёсик из мультика про Карлссона.

– Не видел! Ты можеть его достать?

Мои штаны действительно висели на стуле, и позорные бело-красные следы подтверждали его слова. Он прав: надо их замочить и постирать.

По привычке я пересчитал наличку: все рубли и «евро» целы, и все карточки на месте, а вот одного «полтинника зелени» нету!

Мысль, что его спёр Иван, я тут же отбросил

Неужели я ходил куда-то ночью «в сомнамбуле»?

Но в этом захолустье их негде потратить: везде берут только рубли!

– Иван, а я долго курил?

– Не знаю, на часы не смотрел. Ты сначала меня разбудил, но я опять уснул. А потом ты этот стакан грохнул.

Опять ясно, что ничего не ясно!

И было такое чувство, что ещё чего-то не хватает. Кажется, визитки, но невелика потеря!

Если я где-то «лунатил», наверняка выкурил бы всю пачку, но там не хватало всего одной сигареты!

Я достал планшет: «ночные рестораны, кафе, дискотеки».

«Нет такой буквы в этом слове»: всё в городе закрывается в одиннадцать!

Я мог спросонья выронить деньги во дворе, когда доставал сигареты.

Наверняка он до сих пор лежит где-то там, у порога, если ночью было тихо.

Но если был ветер, про него можно смело забыть.

Мои размышления прервал Василий: он постучался, приглашая позавтракать.

– Спасибо, сейчас придём. Кстати, какая погода была ночью?

– Шквал был сильный. Знаю точно: я всю ночь не спал, всё псалмы читал!