Примечание к части. Ребяяят, это неофициальный конец первой части :3 хехехе, осталось совсем чуть-чуть

Ребяяят, это неофициальный конец первой части: 3
хехехе, осталось совсем чуть-чуть.
Заметили что глав про Кенсу больше нет?
Я забыла Вам сказать, что их с Сехуном история ушла с первого плана и теперь они будут фигурировать лишь как второстепенные персонажи. Но это не значит, что их история закончена совсем. У них еще будет небольшое эфирное время.
Надеюсь, фик не кажется Вам плохим или сухим. Следующие главы, на мой взгляд, самые интересные, потому что это те главы на которых вскоре и кончится весь фик. Это немного грустно, но я постараюсь не грустить заранее.
Это так волнительно, выкладывать новые главы, вы же понимаете о чем я говорю, правда?)
Спасибо вам за потраченное на мою писанину время)

11.3

К Чанелю еще долго не пускали, но ни Минсок, ни Бэкхен не уходили из больницы, ожидая разрешения врача посетить пациента. Ближе к вечеру главный врач сжалился над омегами, позволяя Бэкхену ненадолго подойти к мужу.

Лежавший с закрытыми глазами Чанель подействовал на Бэка отрезвляюще. Только сейчас, слыша писк аппаратов, которые всевозможными трубочками и проводами тянулись к Чанни, омежка смог выдохнуть и подойти ближе, чувствуя нарастающий запах зеленого чая.

— Чанни… это я, — Бэк подошел к самой койке и протянул дрожащую руку, аккуратно, со всей нежностью касаясь тыльной сторойной лодошки щеки мужа. — Чанни, ты же проснешься, правда? Тебе просто немного надо отдохнуть… Я буду рядом, пока ты не очнешься, слышишь?

Он замолчал и шмыгнул носом, стараясь сдержать поток слез.

— Как я вернусь в нашу квартиру без тебя? Что мне делать там одному?

Дверь скрипнула, и в проеме появился врач, прося омежку выйти из палаты.

— Бэкхен, Вам следует поехать домой и немного отдохнуть. Вы волнуетесь, я понимаю, но сейчас, к сожалению, ничего сделать нельзя. Мистер Пак попросил перевести пациента в платную палату, поэтому сейчас Вы будете только мешать.

Минсок, ожидавший неподалеку и следивший за другом, тут же оказался рядом, кладя руку на плечо Бэкхена и чуть сжимая его.

— Бэкки, тебе нужно поехать домой. Умыться, переодеться и поспать. А завтра вернемся снова, хорошо? — он старался говорить тихо, скрывая собственное волнение.
— Я не хочу… туда… — Бэкки повернулся, вымученно посмотрев на парня. — Не хочу быть там один. Я не смогу без него…
— Хочешь, я побуду с тобой? — от боли, плещущейся во взгляде Бэкхена, сердце самого Мина начинало ныть еще сильнее, а мысли о беспомощности терзали разум. — Бэк, поехали домой? Нам позвонят, если что-то изменится, и мы сразу вернемся обратно.
— А если он очнется, а меня рядом не будет?..
— Мы сразу же приедем.
— Я не могу его оставить… Мин… он же совсем один тут…
— Бэк, — голос Мина стал тверже и серьёзней, — подумай о ребенке. Ты измучен и голоден. Сейчас ты несешь ответственность не только за себя, но еще и за вашего сына.

И Бэкхен, не найдя что ответить, согласился, удрученно развернувшись к выходу.

Дома Мину удалось уложить Бэкки в постель, а после он немного прибрался в квартире, стараясь убрать все, что напоминало бы Бэку о неудавшемся романтическом вечере. Устало вытерев испарину со лба, он прошел в комнату, разглядывая сонного друга. Идея прилечь на пять минут рядом с ним, перед тем как принять душ, пришла в его голову спонтанно, а через минуту он уже спал.

Проснувшись к вечеру, оба омеги разочарованно поняли, что телефон так и не звонил. Дозвонившись в больницу, Бэкхен узнал, что состояние Чанеля осталось без изменений. Он уже хотел ехать в больницу, но Минсоку удалось отговорить его, благоразумно перенося поездку на утро.

На следующий день омег, к их великому сожалению, разбудило солнце, а не телефонный звонок.
Быстро собравшись, они направились в клинику, где врач отрицательно качал головой и разводил руки, вновь и вновь повторяя, что не может дать даже приблизительных прогнозов, когда очнется Пак Чанель: современная медицина еще научилась выводить людей из комы после таких тяжелых травм.

Ничего не изменилось и через неделю, и через две. Минсок так и продолжал жить с Бэкхеном, и каждый день они ездили в клинику, надеясь на радостные новости. Бэкхен засыпал и просыпался, сжимая мобильник в руках, а Минсок перед сном молился о радостном утреннем звонке, но даже спустя три недели его молитвы не были услышаны.

В один из вечеров, когда они, как обычно, молча сидели в палате у Чанеля, Минсок почувствовал резко накативший жар и сильное головокружение. Не желая лишний раз беспокоить друга, он молча встал, направляясь к выходу, но через пару шагов в глазах сильно помутнело, и он, стараясь ухватиться за дверную ручку, сделал последний шаг, перед тем как свалиться на пол. На периферии сознания он слышал зовущий его голос друга, прежде чем окончательно отключиться.

Минсок пришел в себя довольно быстро, морщась от боли в голове. Мотнув головой, он увидел сидящего рядом с ним Бэкхена с очень злым выражением лица.

— Пришел в себя?
— Угу… прости меня, наверное не выспался.
— Ты же знаешь, да?
— О чем ты? — Минсок догадывался, о чем говорит друг, но все же надеялся, что этот вопрос можно будет поднять чуть позже.
— О твоей беременности, судя по всему, от Лухана. Ты знал и молчал!!!
— Бэк… я не знал. Точнее… я был не уверен. Догадывался.
— И все равно промолчал?
— А когда мне было говорить?! Посмотри, сколько на тебя навалилось всего, а тут я еще… Я не хотел… не хотел, чтобы ты переживал еще больше…
— Мин… даже не смотря на все, что на меня навалилось, ты должен был рассказать мне. Ты так носишься со мной, ругая за каждый неправильный шаг и напоминая мне о том, я теперь несу ответственность за ребенка, а сам при этом довел себя до того, что упал в обморок. Ты думаешь, я сейчас себя нормально чувствую?
— Бэкки…
— Лухан знает? — Минсок в ответ лишь быстро начал мотать головой. — Ты ему скажешь?
— Нет. Мы расстались. Я думал над этим...
— Думал над чем?
— Что если я действительно беременный, то буду растить ребенка один. Лухан никогда о нем не узнает.
— Ну… один ты в любом случае не останешься… я же рядом. Твой папа тоже не знает?
— Никто не знает, только ты.
— Мммм… теперь еще Кенсу... ну, и Сехун, естественно. Я наорал на него, думая, что он в курсе. Что делать будешь?
— Жить дальше.
— Ну, это понятно… Может… пока Чанель не… не проснется… поживешь у меня? Вдвоем как-то спокойнее, да и твой папа, когда узнает, убьет тебя заботой, — Бэкхен последнее время улыбался редко, но не сдержался, вспоминая Исина, «кудахчущего» над больным сыном.
— Не знаю, неудобно как-то…
— А мне удобно. Я когда один, мне паршиво. Очень, — Бэк сглотнул, смотря другу в глаза. — А когда ты рядом, мне просто грустно и тяжело, но убить себя уже не хочется. Поэтому… мое предложение несколько эгоистично. Ты согласен?
— Как же в таком случае я могу тебе отказать?