Глава 12. Коп

– Слушай, бандит, ты куда мой металлоискатель дел? Я все обыскал – нет нигде! Даже на этих дятлов наехал, думал отняли у тебя.

– Значит, плохо искал! – я вытащил из кармана найденный утром рубль и протянул его Вовке. У того глаза чуть не выпали из орбит.

– Ты это в яме нашел?

– А то! И лежал он ближе к поверхности, у края, а дно я еще не успел пройти, эти самые дятлы помешали.

– Это ж серебряный рубль, Серега! Обалдеть! Сколько ему лет-то?

– Не знаю, года не видно. Надо отмывать от грязи.

– Офигеть! Так, где ты аппарат-то дел, разбойник?

– В траве лежит твой аппарат, не переживай. Выбросил, чтобы эти не видели.

– Так чего ж мы тут до сих пор сидим? Хватай лопату и погнали!

В этот раз Вовка убедил меня начинать со дна, и не ошибся. Сигналы шли один за другим, и практически все были цветными. Чего мы только не выкопали! Через полтора часа карманы моего друга были плотно набиты водочными пробками, пивными и консервными банками, гильзами, времен отечественной войны, а фольги собрали просто невероятное количество! Клондайк! По всей видимости, сюда сбрасывалось все, что оставалось от пикников. На мои уговоры подняться и поискать повыше, упрямый Вовчик реагировал весьма скептически и пытался убедить меня в том, что все клады лежат в самом глубоком месте самого глубокого оврага. Я сильно не сопротивлялся. К тому же копал, все равно, он. А я, особо не напрягаясь, размахивал детектором как косой и наслаждался видом усердно работающего человека. Когда стало вечереть, у Вовки появились первые признаки экскаваторной болезни – ломка в пояснице и большое нежелание приседать к выкопанным ямкам. После очередной водочной пробки мой запыхавшийся друг-копарь тихонько пробормотал:

– Гори­­­ они синим пламенем эти соболя, вместе с гривнами… Я спать! – и отбросив в сторону лопату, побрел в лагерь. Руки безвольно свисали плетьми вдоль массивного корпуса, а ноги заплетались при ходьбе. Я оглядел место раскопок – весь овраг был перерыт, как после весенней вспашки.

– Вовка! – окликнул я друга. Он медленно обернулся и вопросительно уставился на меня.

– Слушай, я тут подумал… Просто на майские праздники родители меня приглашали к себе огород копать… А ты этот… Ну, теперь профессионал, типа…

Вовка скорчил жалкое лицо и очень медленно поднял руку с выставленным средним пальцем.

Ничего ценного мы в той яме больше не нашли, а отмыв позже серебряный рубль от грязи, смогли наконец рассмотреть год чеканки – одна тысяча восемьсот сорок второй, а значит монета была значительно моложе того клада, который мы искали, и не имела к нему абсолютно никакого отношения.

Заночевать решили там же. Тем более, что Вовчик рухнул бревном в палатку и уже через пару минут оттуда доносился солидный храп.

С самого рассвета мимо нашего лагеря, то и дело, стали проезжать машины с шумящими в них людьми, своими песнями и криками, вводящими нас в ступор. Осознать причину этого беспредела получилось только после проезда третьего автомобиля, из заднего окна которого развивалось красное знамя, а из открытого люка, визжа и неистово размахивая руками торчали две блондинки, одетые только в купальники и пионерские пилотки. Первомай!

– Да уж... При таких раскладах придется выходной устраивать. – Я задумчиво провожал взглядом веселящуюся компанию. – Не дадут нам сегодня покопать, Вова.

– Ты еще учти, что завтра будет продолжение! Народ с ночевкой на «майские» приехал. Так что смело умножай на два.

Мы сидели на старом сухом бревне, слегка приунывшие и поглощенные думами о…

Как оказалось, думы наши носили кардинально различный характер. Я размышлял о героическом трудовом народе, о его подвиге, пронесенном в годах, о великой советской державе, которую одни своим потом и кровью возвели, а другие разрушили… Думы же моего друга были о бабах. Он так и сказал, после недолгого молчания:

– Бабу бы сейчас!

Вначале я даже не понял о чем это он – уж слишком беспощадным был контраст и сразу перестроиться на новую тему не получилось.

– Чего? – спрашиваю.

– Бабу бы, говорю! Видел, какие молочные железы из люков торчали? Ух! Огонь!

– Начинается… – выдохнув, констатировал я, понимая, что Вовка и впрямь решил устроить нам выходные.

– Да ладно тебе! Праздник же! Торопись жить, дружище! – с этими словами Вовка лихо вскочил и, потягиваясь, с улыбкой добавил: – Жизнь-то одна, Серый. А она такая короткая, уж я-то знаю, поверь… Давай-ка – в воду, мой юный друг! Купальный сезон объявляется открытым!

И он рванул в сторону реки, крича во все горло «Врагу не сдается наш гордый «Варяг», по пути разбрасывая в разные стороны снятую одежду.

– Твою мать! Черт балахманный! – запричитал я, как будто меня кто-то заставлял лезть в воду, но в следующее мгновение побежал следом за другом.