Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Глава XV. Персимфанс
⇐ ПредыдущаяСтр 12 из 12
Когда-то, в тридцатых годах, лучшие музыканты нашей страны, каждый изкоторых был солистом не только по своей фактической квалификации, но и поофициальному положению, собрались вместе и составили оркестр. Он получилназвание " Персимфанс" - Первый симфонический ансамбль. Ансамбль, а неоркестр, потому что играли без дирижера. Сочли, видимо, что дирижеру ивообще единоначалию нет места там, где взаимодействуют корифеи искусства.Поначалу Персимфанс и впрямь одарил общественность исполнительскимишедеврами. Но вскоре распался. Исход, думаю, естественный для случая, когдав одну берлогу загоняют такое количество медведей... Я вспомнил об этом, потому что стою сейчас перед необходимостьюсформулировать основные черты группы, с которой совсем недавно, в августе1981 года, побывал на пике Победы. У нас был своеобразный Персимфанс. Но группа блестяще выполнила своюзадачу, достигла цели и разошлась лишь потому, что исчерпала свою миссию.Закон несовместимости " медведей в одной берлоге", так хорошо проверенный иподтвержденный жизнью, на этот раз не сработал. Было бы, однако, ошибкойсчитать сей факт исключением из правила, ибо он в альпинизме - явлениенастолько логичное, закономерное, что сам может служить основой длявыведения правила. Я уже обмолвился однажды, что искусство человеческого поведения - этоальма-матер альпинизма. Так вот, сказав, что в группе собрались большиемастера, я тем самым скажу: большие мастера этого искусства. Понятно, чтоони сразу сумели найти общий язык, хорошо ладили меж собой и, отлично делаяобщее дело оставались все-таки очень индивидуальными, как говорится, в массе нерастворялись. Группу составляли двенадцать человек. Тринадцатый, журналист, претендовал лишь на то, чтобы попасть в базовый лагерь. Ему, кстати, досталось немало, ибо наиболее трудоемкой частью восхождения стал именноэтот участок пути. О нем-то в основном я и хочу рассказать в этой главе. Среди моих спутников не было знакомых читателю имен. Исключениесоставляет только Дайнюс Макаускас - руководитель. Здесь собралисьпредставители хоть и не самого юного, но более молодого поколения, чем наше.Большинство из них хорошо известные, авторитетные в альпинистских кругахспортсмены. Мастерство у нас растет ничуть не меньше, чем в других видах спорта.Каждое следующее поколение сильнее предыдущего. Неудивительно то невольноевнутреннее почтение, с которым мы с Дайнюсом смотрели на наших, болеемолодых коллег, таких, как Володя Прокопенко, Гриша Артеменко, ВолодяБашкиров... Надо сказать и другое: ребята знали цену и себе и товарищам.Кроме того, многие познакомились только здесь, хотя каждый друг о друге былнемало наслышан. Все это создавало хоть и здоровую, но не совсем обычнуюобстановку. Я бы не сказал, что в отношениях этих людей наблюдалась намереннаясдержанность, настороженность, излишняя пристальность друг к другу. Быладоброжелательность, была искренность, но общались скуповато, немногословио, с достоинством, может, чуть поверхностно - во всяком случае, никто неторопился сойтись накоротко, не стремился проникнуть в душу другому, никтоникому себя не навязывал. Я замечал, что иные даже радуются такойобособленности, несвязанности личными отношениями и довольны тем, что естьвозможность остаться одному или помолчать, когда хочется. Думаю, оттого, что собрались сильные, твердые мужские натуры, привыкшиерассчитывать в основном только на себя, и что другие тоже рассчитывают наних. Они в большинстве случаев лидеры в своем альпинистскомй кругу. Каждый -личность! Нужно было найти руководителя. В принципе это дело несложное. Ноотыскать лидера именно для такой группы непросто. Так по крайней мересначала казалось. Здесь вроде бы нужен человек, который имеет моральноеправо на жесткий, императивный тон. Считали, что за это дело следует взятьсямне: мол, право на мое лидерство признают все, памятуя о моем положениигостренера в сочетании с некоторыми альпинистскими заслугами. Но я вдругподумал о нестандартности этого случая и понял: деликатность здесь сработаетбольше чем жесткость. Если так, то лучше Дайнюса Макаускаса кандидатуры ненайти. Я оказался прав. Эти люди достаточно сильны, чтобы в экстремальныхусловиях не нуждаться в жесткости пастуха. Подгонять же их при нормальныхобстоятельствах тем более не надо: все они долгие годы мечтали подняться напик Победы, и нынче счастливый, редкий случай открыл им наконец дорогу. Раньше я уже говорил, что эта гора - самый северный семитысячник мира.Впрочем, " гора" - слишком легковесное слово для огромного горного массива стремя вершинами, основание которого тянется с востока на запад более десятикилометров. Победа, конечно, много южнее Мак-Кинли, но если учестьконтинентальность климата и превосходство на километр с четвертью в высоте, то нетрудно представить суровость и недоступность этого пика. Он активно нежелает покоряться людям. Успех им обходится дорого - счет: один к пяти. Изста восьмидесяти человек, выходивших когда-либо на сторону вершины, вернулись лишь сто пятьдесят. Тридцать навечно остались на склонах... * * * Снег шел всю ночь. Ни на минуту не прекращался утром и уж который разсопровождает наш поход. Мелкий, колючий временами сменяют влажные, круп-ные-чуть ли не в пол-ладони, -похожие на ошметки мыльной пены хлопья ивалят так обильно, что чудится, будто с неба на нас медленно оседает лавина.Потом сверху снова сыплется " манна небесная", и мириады крупинок, словнозамешенные на густом тумане, образуют вокруг тебя плотные грязновато-серыестены, вы-зывая ощущение, похожее на чувство замкнутого про-странства. Мы наугад шагаем сквозь эту светлую темень, подаемся то влево, товправо, каждый раз натыкаясь на трещины. Невозможно понять: разные? Или этоодна так хитро извивается, рассекая ледник? Скорее всего по-следнее. Нодолжен же где-то быть проход, не могла же она разломить ледник поперек открая до края?! Где она, спасительная лазейка, как найти ее в этом молоке? Продвигаться сейчас можно только одним способом, и мы им пользуемся... Впереди в двух шагах от меня идет Гриша Петрашко. Я с трудом различаюочертания огромного запорошенного движущегося рюкзака. Каждыепятнадцать-двадцать секунд он останавливается - это хозяин его нагибается, лепит снежок и кидает перед собой. Метра на три, не более. По рисунку следаон определяет рельеф: если складка - один след, впадина - другой. Толькотак. Иначе надо ставить палатки, на что не имеем нынче ни малейшего права -времени нет! Я иду, и в голове у меня крутится некая мысль. Острая настолько, что, едва коснувшись, может на кор-ню подрезать мое альпинистское мировоззрение, мое оптимистическое убеждение, будто успех и безопасность восходителязависят больше всего от его квалификации: от живости ума, опыта, дерзкойтактики, мужества... Удаче, стечению обстоятельств я отводил совсеммалюсенькую роль типа " кушать подано". И вот сейчас, когда позади у менястоль длинный альпинистский путь, судьба заставляет усомниться в самом себе, предлагая доверяться больше ей. Пожалуйста: собрались чуть ли не сильнейшиеальпинисты страны, а удачи нет, и все дело сейчас под большим вопросом? Началось с того, что мы прибыли в Пржевальск с опозданием на два дня -последние прилетели 28 июля. Никто из нас не подозревал, что может бытьвообще какое-либо опоздание, за исключением тех, что связаны с окончаниемсезона или ограниченностью отпускного времени. Но мы опоздали... навертолет. Последний проработал два дня (25-го и 26-го) и убыл по своимделам. Без заброски вертолетом на ледник восхождения здесь не практикуются.На это надеются экспедиции и с этим расчетом берут с собой груз. А что такое груз? Он определяется современными принципами методики итактики подъема - теми, на которых воспитаны нынешние альпинисты. Мнерассказывали, что в свое время В. М. Абалаков кормил группы хлебнымишариками. Вероятно, и нынешние альпинисты могли бы подниматься на таком" горючем". Для этого нужно, чтобы в голове у них была соответствующаяпсихологическая установка: " По-другому быть не может, идешь на восхождение, значит, рассчитывай только на хлебные шарики". Но в том-то и дело, чтоустановка другая. И вот теперь неожиданно ее нужно ломать. А такое, какговорится, не всякая голова выдержит. Но дело не только в грузе. К месту базового лагеря, откуда начинаетсявосхождение, ведет ледник Южный Иныльчек, который тянется на шестьдесяткилометров! Его надо пройти весь! С тяжелыми рюкзаками! Сразу полетел весь наш так хорошо продуманный график. Появилосьсерьезное сомнение - успеем ли? Надо пройти ледник, после него хотя бы двадня на устройство жилья, подготовку и отдых. Затем акклиматизационный выходс последующим отдыхом, необходимым для восстановительного эффекта. Тоже днейпять. На основное восхождение остается не более двух недель... Мы связалисьс памирским центром, пробовали выклянчить вертолет, но безрезультатно - тамего тоже нет. Макаускас собрал группу и попросил каждого изложить свое мнение - какон намерен решить альтернативу: идти ледником или возвращаться домой? Оказалось, что для большинства ее просто не существует. Приемлем только одинвариант: если есть хоть какие-то шансы покорить вершину, то надо ихиспытать. Кто-то сказал: - Предположим, вертолет еще не изобрели. Что бы мы стали делать? Может, вообще не стали бы собираться здесь, в Пржевальске? Стали! Счастливые, довольные, сейчас рвались бы скорее выступить на ледник. - Ты не по адресу, - перебил его Борис Коршунов. - Мы уже давно незначкисты. Нам самим приходится произносить пламенные речи. Но я хочусказать другое: что ни делается - все к лучшему. Пройти ледник с этими" несгораемыми шкафами" на спинах - это уже леплохая адаптация к высоте. Засчет этого можно сэкономить время на акклиматизационном выходе. Как ниговори, а высотный перепад на леднике от 3000 до 4100 - 1100 метров - что-тонам даст. - Верно, - сказал Петрашко. - Есть и другой момент. Мне, откровенноговоря, даже нравится, что это будет настоящее восхождение с тяжелым, протяженным подходом. Это натуральный альпинизм. А не то что: поставили тебя на удобное местечко, поближе к пупырышку, подпрыгнул наверхушку, соскочил вниз и взялся за главное - писать в послужной лист пикПобеды. Гриша в своем желании выразиться энергично, разумеется, очень сильноснизил цену нынешних восхождений. Но в принципе мысль его в чем-то верна, знакома и близка всем, кто чувствует ответственность за судьбу альпинизма.Тем не менее слова его встретили молчанием, перевести которое следовало так: все, мол, правильно, только хватит ли сил после шестидесятикилометровогоперехода по леднику подняться на труднейшую вершину страны? Сомнениенабросило мрачноватую тень на лица ребят. Но, повторяю, сомневались вуспехе, однако все были тверды в решении испытать свое счастье. У нас около тонны груза. Треть мы отсортировали и оставили сразу вПржевальске. Потом, в пограничном поселке, когда оказались переднеобходимостью распределить нашу снедь меж собой, оказалось, что примаксимальном уплотнении рюкзаки могут вместить лишь ее половину. Сначала все увлеклись хитроумной, рациональной упаковкой мешков так, словно тяжесть в подлунном мире уже упразднена, остался только объем. Ксчастью, миф о рюкзаке как наглядном примере бесконечности был здесьразвеян. Осталось очень много необходимых вещей. Пузатые тюки пришлосьопорожнять и начинать все сначала. Теперь за основу взяли принцип: отбрасывать вещи, продукты, которые, возможно, не понадобятся. Упаковочныйэнтузиазм спал, рюкзаки стали " посильными" - около двух пудов каждый. Мы вышли на язык ледника и сразу же столкнулись с препятствием -из-подо льда выбивалась река, вплотную прижимаясь к скалам. Глетчер взрытмногочисленными вытаинами, трещинами, кавернами, заполненными водой.Двигаться можно только по скальной гряде. Справа пик Нансена. На его склонена высоте 400 метров нашлось что-то вроде горной тропы. Перед выходом Дайнюссобрал на пару минут группу и объявил: - Я полагаю, что первый бивак лучше всего сделать на поляне Мерцбахера.Никто не сказал " да", никто не сказал " нет". Все приняли к сведению мнениеМакаускаса. Но как показалось мне, мало кто счел его (мнение) за твердуюустановку руководителя, Я тогда решил, что мой приятель сделал ошибку, и далему это понять. - Думаю, Володя, это не ошибка... - проговорил он многозначительно, потом хотел что-то добавить, но передумал. Ледник под нами извивался длиннойаспидной лентой, украшенной четырьмя или даже пятью темно-серыми бороздами.Это морены, оторачивающие его составные. По числу морен можно определить, сколько притоков впадает в этот огромный глетчерный бассейн, - каждый несетсвою морену. Когда натыкаешься на него взглядом, первое мгновение чудится, будто он ползет прямо у тебя на глазах. Мы тоже ползем. И не только ползем - расползаемся. Цепочкарастягивается на километры. Теперь расстояние от первого до последнегоизмеряется уже не минутами, а часами. Мы уже давно спустились со склона идвигаемся по леднику. Идем практически в одиночку. И потому, что нетнеобходимости связываться друг с другом - в страховке здесь нет нужды.Труднопроходимые трещины встречаются не так часто, но и в этом случае всегдаможно спуститься на морену. А если так, то почему бы не побыть какое-товремя наедине с горами?! И потому, что есть необходимость не связывать другдруга. У каждого свой режим работы, укоренившийся, привычный, у каждого свойрегламент, свой рациональный расчет сил. Высокий класс моих спутниковпроявляется прежде всего в высокой степени познания самих себя. Будь онинеопытными мальчишками, вероятно, тянулись бы друг за другом. А после, навосхождении, одни занимались бы тем, что спускали вниз других. Но, славабогу, здесь серьезные альпинисты, у которых мальчишеская игра " в перегонки" вызывает лишь ироническую усмешку. Иногда путники настигают остановившихся на отдых товарищей. Лицапоследних не вызывают тревоги, по глазам видно: силы еще далеко не иссякли -отдых плановый. И первые, бросив на всякий случай пристально-оценочныйвзгляд, убедившись, что в их помощи нет нужды, идут дальше. Теперь я понимаю, что Дайнюс поступил правильно, не поставив передгруппой обязательного условия следовать компактно. В этом случае самыесильные невольно стали бы навязывать неприемлемый для многих темп, чтоотрицательно сказалось бы в дальнейшем на восхождении. За мной остается многокилометровый зримый, а порою лишь символическийслед, извилистый, уходящий за повороты, скрывающийся вдали. Временами яоглядываюсь назад специально, чтобы окинуть глазом сей эквивалент моейусталости. И эта оглядка приносит мне маленькую радость, удовлетворение, мнедаже кажется, что она возмещает какую-то толику затраченных сил, снимаетчастично усталость. А на нее, кроме этого местами заметного следа, здесьработает все: и унылое однообразие ледника, и его цвет, столь жеоднообразный, уныло-серый, и нескончаемый подъем... За шестьдесят километровЮжный Иныльчек набирает высоту 1100 метров, то есть в среднем по 18 метровна километр. Угол подъема незначительный. Но представьте, что вам нужнопройти вверх по шестидесятикилометровой улице, пусть даже асфальтированной ибез рюкзака... Однако... И впрямь улица полна неожиданностей! Даже эта ледниковая" улица" не без сюрпризов. Справа разрыв между скалами, нечто похожее наворота. Заглянув в них, я увидел то, о чем догадывался, что встречалось нераз: огромная поляна, покрытая сочной растительностью, вдоль и поперекиссеченная ручейками. После намозолившего глаз ледника она смотреласьнеожиданным чудом, райским уголком - вот она, земля " Плутония", способнаяпробудить фантазию даже в самых сухих, приземленных людях. Подобные " карманы" альпинистам попадаются часто. Иногда они вытянуты, напоминают скорее рукав и, как правило, сквозные - другим своим концом тожевпадают в русло основного ледника. Думаю, что Южный Иныльчек имеет немалотаких " карманов", только гор-ловину их не всегда заметишь. На поляну Мерцбахера я пришел к девяти часам вечера и был здесь отнюдьне первым. Гриша Петрашко, Валерий Путрин, Володя Башкиров уже поставилипалатки. Еще через полчаса сюда подтянулись Гриша Артеменко и Юлий Беркович. Но пришли в тот вечер не все. Примерно в двух часах ходу от поляны вспальных мешках заночевали Анатолий Бычков и журналист, в часе - ИванГноевский. На поляне - хижина, обиталище двух студенток-гляциологов, прибывшихсюда на практику из МГУ. Мы пригласили их на чай и при удобном случаевыразили сочувствие по поводу отшельнической жизни, дескать, в их возрастепроводить летнее время на " необитаемом острове" не лучшее развлечение. Нодевушки нас не поняли: они так увлечены своей работой, что забыли осуществовании земель обитаемых. Едва легли спать, как пошел сильный дождь. Володя Прокопенко выскочилиз высотной палатки, рассчитанной только на снег и пропускавшей воду чутьменьше, чем марля, побежал к хижине и, постучавшись, стал проситьпристанища. Но девушки к мольбам Прокопенко остались непреклонны. Из устодной из них я услышал знакомую фразу: - Плохие вы альпинисты, если не экипированы на случай дождя! Я рассказал Дайнюсу, что шесть лет назад уже слышал подобный" комплимент" в США - почти слово в слово. - Стало быть, шесть лет слишком маленький срок, чтобы что-нибудьвсерьез изменить, - отшутился он. На счастье, дождь скоро кончился, и повалил снег. Тот самый, который непрекращался всю ночь и почти весь следующий день и который вынудил ГришуПетрашко использовать снежки в качестве лота. Мы тогда еще часа два искали обход этой трещины. И только когда тучииссякли и небо просветлело, увидели незаметные до конца, петлявшие, кружившие на одном месте следы. Обидно, что мы несколько раз миновалиискомую нами лазейку. К вечеру погода установилась, появилось солнышко, еще достаточноприпекавшее, чтобы жаром своим затруднить нам путь. Но мы сняли с себятеплые вещи и к темноте все-таки успели выполнить свой план, достигнувусловленного места стоянки. И на этот раз некоторые не дошли, заночевав где-то на полпути. Затоздесь нас нагнал Борис Коршунов - он продвигался весь день один. Утромпоявился Ваня Гноевский, который второй переход двигался в одиночестве. После завтрака мы сидели и лакомились калеными ядрами миндаля. Завидевнашу трапезу, Ваня отвернулся и прикрыл рот рукой. Подавив приступ тошноты, он глубоко вздохнул и сказал, что в жизни больше не притронется к этомупродукту. Оказалось, все это время Гноевский питался одними орехами, основной запас которых хранился у него в рюкзаке. Других продуктов у него небыло. До базового лагеря оставалось километров двадцать. Стояла хорошаяпогода. Имелись все основания считать, что мы без труда одолеем последнююдистанцию за третий день пути. На душе повеселело от сознания, чтовкладываемся в график. Появилась надежда на успех. Неожиданно засигналила рация. Я вышел на связь. С поляны МерцбахераБычков сообщил, что журналист неважно себя чувствует и с тяжелым рюкзакомвряд ли сумеет дойти. Задача! Но размышлять не приходилось. Она имела толькоодно решение: двое должны выйти навстречу и разгрузить товарища. Я убежден: в кого ни ткнуть пальцем, никто не откажется. Но справедливо ли это - тыкатьпальцем?! Я сказал: - Что-то мне прогуляться захотелось. Кто со мной? Гриша, не хочешь?! -обратился я к Артеменко. Гриша согласился. Петрашко стал меня отговаривать: здесь, мол, есть помоложе. Но я настоял на своем. Встреча произошла часа через три. Без рюкзаков мы двигались оченьбыстро - чуть ли не бежали. Постоянно держали связь с Бычковым - если идтипо разным моренам, то обязательно разминешься, ибо высота ледовых валовмежду ними иногда достигает 25 метров. Поклажу одного человека мы разделилина троих, рюкзаки не слишком отягощали наши спины, и потому обратно мы сАртеменко шли тоже в хорошем темпе. Однако этот поход основательно подорвалнаши силы и сократил отдых на целый день. К концу третьего дня пути основная часть группы добралась до базовоголагеря. Некоторые пришли на четвертый день. Бычков и журналист - на пятый.База встретила нас еще одной неожиданностью - Увы! - малоприятной. Вновьпоставлена под вопрос судьба восхождения. В лагерных закромах - пусто! Нимяса, ни колбасы, ни сахара. Одна вермишель. Нет бензина. - Все в забросках, - ответил мне начальник лагерного сбора Бирюков. - Но у нас была договоренность: каждая группа приносит в общий котелпорученный ей продукт. - К сожалению, некоторые группы не выполнили своих обязательств. Непотому, что не хотели - не смогли. А теперь большинство экспедиций ужевернулись с акклиматизационных выходов: красноярцы спустились с шести тысяч, белорусы, новосибирцы - с 5300... Нынче возвращаются с перевала Дикийодесситы. Все сделали основательные заброски. У нас нет даже хлеба.Поговорите с руководителями групп - может, у них что-нибудь осталось взаначках... В наших рюкзаках продуктов для основного выхода, может, еще и достанет.Но ведь несколько дней нужно провести в лагере, подняться выше шести тысячдля акклиматизации! Первым делом бросились искать бензин. Без него можно лишь полюбоватьсяпиком Победы и топать домой. Кажется, у белорусов - точно не помню -выпросили пятнадцать литров. С расчетом на заброски этого может хватить. Надуше стало легче - теперь уже мо-жно вести разговор о подъеме. Потом велиторг-обмен с красноярцами. Прикинули и рискнули: располовинить НЗ основноговыхода. Обменяли: мы им - балык, они нам - картошку; мы им - колбасу, они -капусту, мы - орехи, изюм, они - сухари... Обе команды пришли в восторг от состоявшейся сделки. Но наша больше. Иэто я говорю без всякой иронии. Красноярцы получили лишь лакомые продукты, мы - право на восхождение! На акклиматизацию вышли в составе одиннадцати человек. Бычков послетрудного перехода по леднику чувствовал себя не в форме и от восхожденияотказался. Все шло хорошо. Слишком хорошо! И это нас огорчало. Мы слепо верили визвестную формулу: слишком хорошо не бывает. Слишком - это уже плохо. Дело втом, что нам сопутствовала прекрасная, редкая здесь погода. И потому быливсе основания предполагать, что в период подъема к вершине она испортится.Правда, нам известно, что вьюги, бураны здесь крутят порою по несколькунедель. Значит, может случиться и обратное. Поднявшись на высоту 6400, мы, так сказать, для вящегo привыканияпровели здесь пару часов я спустились в базовый лагерь. На все ушло пятьдней. Теперь ещe дня три-четыре следовало посвятить отдыху. Мы сократилиэтот срок до двух. Кажется, солнце на небе обосновалось надолго. Или это оно только делаетвид? Будет ли оно так же служить нам до конца? Выступили 11 августа и через четыре дня, 15-го, вышли на вершину. Я нестану описывать подробности этого восхождения, поскольку оно напоминаетподъем на Мак-Кинли. Скажу лишь одно: мы очень торопились проскочить в тусамую, приоткрытую природой дверь. Десять пар глаз (Ваня Гноевский осталсявнизу - его не пустили врачи) без устали гипнотизировали солнце, излучая вего сторону гигантские волны затаившегося в них желания. И это им удалось! Инет в этих словах никакого мистического звучания. Они символизируют тусверхмобилизованность внутренних сил, которая обостряет чутье, способностьточного выбора момента и повышает искусство " проскочить", провестивосхождение в суперкороткие сроки. Значит, я был все-таки прав, считая, что в основе восходительскогоуспеха лежат мастерство, трезвый расчет и высокая страсть! (Из этого, понятно, не следует, что я вообще отрицаю роль случая, удачи.) В базовыйлагерь вернулся я " Снежным барсом". Мне остается добавить, что в 1981 году на самой сложной в нашей странеи одной из самых труднодоступных в мире вершин - пике Победы - побывалонесколько десятков восходителей! А это показательно для роста нашегоальпинизма и особенно важно в канун эпохального в истории советскогогоропрохождения события - в 1982 году наши восходители должны впервыеступить на склон высочайшей горы мира - Джомолунгмы (Эверест). Но прежденесколько слов из истории ее покорения. Штурм Джомолунгмы начали англичане еще в 1922 году. И лишь в 1953-манглийская экспедиция, руководимая полковником Джоном Хантом, добиласьуспеха. 29 мая в 11.30 новозеландец Эдмунд Хиллари и шерпа Тенцинг Норгейподнялись на высшую точку планеты - 8848 метров. До этого 15 попыток, предпринятых альпинистскими группами разных стран, оказались бесплодными ироковыми для многих участников... После великого свершения 1953 года альпинистская " Мекка" стала поистинеместом паломничества. На склонах Джомолунгмы побывали десятки экспедицийразных стран, и почти все они добились успеха. Число восхождений перевалилоза тридцать, а количество побывавших на вершине - за сотню. К сожалению, каждый, кто посетил эту гору, независимо от достигнутыхрезультатов оставил на ней свой " неизгладимый" след. Вот что пишет очевидец, польский журналист: " Весь классический маршрут на Эверест походит на однудлинную свалку. Здесь оставлены тонны отходов. Трудно найти чистое место дляпалатки и чистый лед для приготовления воды. Его приходится носить издалека.На леднике Кхумбу на каждом шагу встречаются рваные веревки, палатки, ботинки и т. п. Особенно загрязнены Западный цирк и Южное седло. Весной, летом, осенью все прикрыто снегом, а зимой, когда сильные ветры его сдувают, свалка обнажает свое безобразное лицо. Польская экспедиция (зимняя - В.Ш.)насчитала около 300 кислородных баллонов, более 500 от газа для примусов исотни консервных банок и пластиковых мешков". Первое, что приходит в голову: неприступная Джомолунгма стала банальнымместом альпинистских упражнении! Но это лишь первая оценка, весьма далекаяот настоящей. Эверест остался Эверестом - самой трудной вершиной мира. Делов том, что люди познали методы и необходимый уровень подготовки квосхождению на " Крышу мира". Но это высочайший уровень, поистине достойныйДжомолунгмы. Цена достижения сей вершины не становится ниже оттого, чтонынче появилось много блестящих альпинистов, способных на такой подвиг. Ктому же польский журналист описывает вид классического маршрута, проложенного экспедицией Джона Ханта. Кроме него, нынче пройдено еще шесть, ландшафты которых выглядят кудa свежее. В 1963 году американская экспедиция поднялась по Западному ребру ивпервые совершила траверс вершины. Среди тех, кто побывал на высшей точке, знакомый читателю профессор философии Вильям Ансоелд. За три года до этого, в 1960-м, на северной тибетской стороне работала китайская группа.Общественность усомнилась в успехе. В 1975 году китайцы повторили попытку ипредставили веские доказательства. Международная альпинистскаяобщественность признала, что путь с севера пройден китайцами в 1975 году.Осенью того же года англичане поднялись по юго-западной стене. В 1979-мвпервые на штурм Джомолунгмы вышли югославы. Они избрали новый путь - позападному гребню, который благополучно вывел их на вершину. А в 1980-мполяки добились успеха, двигаясь по южному ребру. И наконец, в том же годупервопрохождеияе совершили японцы, которые достигли цели, выйдя на штурмочень трудной северной стены. Однако и те экспедиции, что поднимались классиче-ским путем, какправило тоже вписывали в историю покорения Джомолунгмы какую-то своювариацию, при-внося что-нибудь новое. Так, скажем, в 1975 году с вершиныгималайскую панораму впервые обозревала женщина - японка Юнко Табей. Вдальнейшем, кстати, здесь были еще три: тибетка Фантог, польская альпинисткаВанда Руткевич и Ханналора Шматц из ФРГ, к несчастью, погибшая при спуске.(Тогда же погиб и Рей Жанет - замерз в пещере на несколько сот метров выше.) Весной 1978 года австрийцы поставили рекорд по числу поднявшихся навершину альпинистов - девять человек (четыре восхождения). Но осенью того жегода франко-немецкая группа перекрыла этот рекорд - на вершину поднялись 16восходителей. Вскоре мир облетела сенсация: Рейнгольд Месснер из Италии и ПитерХабелер из ФРГ достигли вершины без кислорода! Под занавес этого коротенького обзора я хочу удивить читателя следующимфактом. В I960 году Рейнгольд Месснер в одиночку поднялся на вершину Эвереста.Но это не все. Во-первых, он это сделал в муссонный период, когдавосхождения вообще считаются невозможными! Во-вторых, поднимался частичноновым маршрутом! В-третьих, преодолел эту страшную высоту без кислорода! В-четвертых, двигался в альпийском стиле и от базового лагеря, расположенного на отметке 6500, до высшей точки - 8848 метров - шел всеготри дня! Сейчас, когда работа над книгой закончена, до выезда советскойэкспедиции в Гималаи остается несколько месяцев. Я не стану утомлятьчитателя хорошо известными ему из печати подробностями подготовки к этомусобытию. Напомню лишь о том, что в группу войдут двенадцать лучшихспортсменов страны; что, кроме них, здесь будут врачи, кинооператоры, представители прессы; что уже сейчас в Катманду ведутся переговоры по наймуносильщиков для транспортировки экспедиционного груза в базовый лагерь; чтосоветские альпинисты пойдут новым, никем не пройденным, труднейшим маршрутом- по контрфорсу юго-западной стены, где встретят на своем пути крутоешестидесятиградусное скальное ребро; что уже была проведена разведкамаршрута - группа восходителей успешно прошла сложнейший ледопад на ледникеКхумбу; что руководить экспедицией будет мастер спорта Евгений Тамм; чтостаршим тренером назначен заслуженный мастер спорта Анатолий Овчинников, атренером - заслуженный мастер спорта, председатель Федерации альпинизма СССРБорис Романов; что руководить отдельными штурмовыми группами будут ВалентинИванов, Эдуард Мысловский и Ерванд Ильинский; наконец, что в марте 1982 годаэкспедиция должка уже выступить из Катманду. Но я хочу обратить внимание на имя, которое все чаще и чаще фигурируетна страницах печати, - это директор Института медико-биологических проблем, академик О. Г. Газенко. Положение последнего говорит о том, на какойфундаментальной основе ведется подготовка к этому восхождению. Отсюданаучная методика тренировок с учетом скудного насыщения кислородом идавления, при котором +70 градусов вызывают кипение воды. Убежден, что такоесотрудничество принесет пользу не только альпинистам, но и науке. Не стоит предугадывать события и стопроцентно верить в успех - всякоебывает, хотя на сегодняшний день есть все основания рассчитывать наположительный результат экспедиции. Зато уже сейчас с твердостью можносказать: чем бы ни завершился гималайский поход, в целом советский альпинизмполучит огромный, непереоценимый выигрыш, выйдет на новую ступень своегоразвития. Дело в том, что такая подготовка неизбежно влечет за собой перевод насовременный уровень многих отстававших до сих пор служб, которые работают наальпинизм. Нынче, скажем, интенсифицируются производства, изготовляющиеальпинистское снаряжение. А это наше самое узкое место. Так, например, создан специальный материал для палаток, прекрасно выдержавший испытание ваэродинамической трубе. Обратило на нас внимание наконец швейное производство. Дом моделейразработал новую высотную одежду из самых современных тканей с учетомусловий, в которые попадает альпинист-высотник. Принят заказ на специальныепуховые варежки. Титановые крючья, " кошки" и другие приспособления, которыедо сих пор восходители приобретали, так сказать, явочным порядком, теперь, надеюсь, будут изготовлять промышленным способом. В подготовке экспедиции на Эверест были заняты многиенаучно-исследовательские институты, лаборатории, промышленные предприятия.Словом, эта экспедиция стала своеобразным двигателем альпинистскогопрогресса. Мне же остается пожелать нашим восходителям удачи и как можно болеелегкой победы, а всему советскому альпинизму - восхождения на новую отметкумастерства. * * * Когда эта книга подписывалась в печать, из Катманду - столицы Непала -стали приходить сообщения корреспондента ТАСС Ю. Родионова об успешномштурме Эвереста советскими альпинистами. 4 мая 1982 года. Вершина Эвереста покорена! Инженер из Ленинграда В.Балыбердин и преподаватель из Москвы Э. Мысловский первыми из советскойэкспедиции поднялись на высочайшую вершину мира и одновременно открыли новыйпуть по контрфорсу западной стены - маршруту, считавшемуся ранеенедоступным. Эти альпинисты увенчали почти двухмесячные усилия всейсоветской экспедиции на Эверест. 5 мая. Еще четверо покорили Эверест. Инструктор физкультуры из ДонецкаМ.Туркевич и харьковский маляр-высотник С.Бершов совершили восхождение наЭверест в ночь с 4 на 5 мая. Ночной штурм Эвереста - случай уникальный вистории восхождения на высочайшую вершину мира. Днем 5 мая на Эверест поднялись московский инженер В.Иванов и егосвердловский коллега С. Ефимов. 8 мая. Пятнадцать часов затратили алмаатинцы - инженер-сейсмологК.Валиев и инженер-почвовед В.Хрищатый - на штурм вершины. Достигли они ееглубокой ночью. На высоте скорость ветра составляла 40 метров в секунду. Обавосходителя затратили много сил. Шедшие на вершину Е.Ильинский и С.Ченчеввстретили восходителей на высоте 8500 метров и помогли им спуститься вниз. Прогноз погоды не сулил ничего хорошего. Однако 9 мая в полдень втяжелейших погодных условиях на Эверест поднялись еще трое советскихвосходителей - москвичи В.Хомутов и В.Пучков и алмаатинец Ю.Голодов. Из-за дальнейшего ухудшения погодных условий тренерский совет принялрешение: всем - вниз! Итак, на высочайшей вершине мира - Эвересте - побывалиодиннадцать советских альпинистов! Совершено два ночных восхождения, чтоявляется своеобразным рекордом в истории мирового альпинизма. На вершинеЭвереста реет алый стяг Страны Советов! Шатаев Владимир Николаевич Ш28 Категория трудности /Лит. запись И. Якубзона. - 2-е изд., доп. -М.: Мол. гвардия, 1982. - 222 с. - (Спорт и личность). 70 к. 100000 экз. Книга известного советского альпиниста удостоена первой премии наВсесоюзном конкурсе " Лучшая спортивная книга года". Второе издание дополненорассказом о подготовке группы советских альпинистов к штурму высочайшейвер-шины мира - Джомолунгмы (Эвереста) Рассчитана на мас-сового читателя. 4700000000-169 - 078(02" -82 Ш ББК 75.82 7А6.3
Данная страница нарушает авторские права?