Поляков и Никольский

В семь часов утра, по настоянию Полякова, Егоров и Мохов отправились

позавтракать и немного отдохнуть. Поляков обещал разбудить их в девять, про

себя решив сделать это часом позже. Он знал, что наибольшее напряжение

возникнет во второй половине дня и что, когда прибудет начальство из Москвы,

выкроить хотя бы малость для сна или отдыха станет невозможно. Сам он,

приняв со вчерашнего вечера уже третью таблетку " кола", чувствовал себя

превосходно и работал с увлечением, споро и производительно.

В девятом часу появился добиравшийся на попутных машинах Лужнов,

бледный, с трудом державшийся на ногах от потери крови и тряской дороги. Он

сообщил, что Павловский при задержании застрелился, что пришел он

один, причем не со стороны леса - очевидно, откуда-то приехал.

Лужнова била дрожь, зубы у него стучали, и Поляков не стал его

расспрашивать - вскоре должны были вернуться Алехин и Таманцев. Поляков

напоил его крепким чаем из термоса, с тройной порцией сахара, и отправил в

госпиталь.

В девять часов, захватив с собой папки с документами и чистой бумагой,

он поспешил в соседний кабинет, чтобы доложить в Москву о ходе розыска.

Телефон " ВЧ" был занят инженер-полковником Никольским. Чтобы не терять

времени на хождения взад и вперед, Поляков расположился за свободным столом,

раскрыл папки и продолжал работать.

Поглощенный розыском и подготовкой войсковой операции, Поляков не

вникал в подробности того, что называлось " радиотехническим обеспечением".

Никольский с еще двумя пожилыми инженер-майорами, прибывшими поздно вечером

из Москвы, помещались отдельно, в одном из кабинетов; они делали свое дело,

а он, Поляков, - свое, и друг друга почти не касались: потребные для розыска

точность и оперативность пеленгации и взаимодействие слежечных станций с

мобильными поисковыми группами зависели непосредственно от сосредоточенных в

районах выжидания " слухачей", а не от представителей Главного управления.

Теперь из разговора Никольского Полякову стало ясно, что проводятся

крупнейшие приготовления по созданию активных радиопомех на случай выхода

разыскиваемого передатчика в эфир.

Собственно, о возможности такого мероприятия он узнал мельком из

разговора Егорова с Моховым еще на рассвете, но не придал тому значения и не

стал, даже не пытался обдумывать. В это утро в Москве изучались и

подрабатывались все возможные превентивные действия по делу " Неман",

возникали и, как правило, тут же отвергались различные проекты и намерения,

слыша о которых Поляков шутливо говорил: " Не надо представлять себе

неприятности, которые еще не произошли! " Теперь же создание радиопомех

становилось реальностью.

- Вы что, собираетесь их глушить? - спросил Поляков, когда Никольский

положил трубку.

- Непременно!

- Соедините меня с генералом Колыбановым, - приказал Поляков высокому

горбоносому капитану, дежурному по " ВЧ", и снова посмотрел на Никольского. -

Если их станут глушить, они почти наверняка поймут, что запеленгованы, и

тогда мы потеряем важнейшее преимущество. Они могут перейти на запасную

волну, которая нам неизвестна... Если их спугнут, они могут скрыться из

района передачи и на какое-то время уйти в радиомолчание. Да и немцы

сообразят, что их рация запеленгована. Все эти возможные последствия

предусмотрены?

- Вы не совсем правильно поняли, что мы собираемся делать, и плохо

представляете наши возможности, - с улыбкой заметил Никольский. - Мы

подготавливаем совершенно необычное мероприятие! Речь идет не о прицельных,

а о массированных заградительных радиопомехах. Мы собираемся глушить не

отдельные волны, мы забьем морзянкой, блокируем наглухо целые диапазоны! В

нашем распоряжении на трех фронтах будет полторы тысячи коротковолновых

радиостанций, - с гордостью сообщил он. - Все они оснащаются свежим

питанием, они будут наготове, и когда по команде вывалятся в эфир -

вплотную! - там не останется и щелочки!.. В этом хоре морзянки сравнительно

слабые сигналы портативного передатчика с подработанным питанием не найдут и

не уловят даже самые чувствительные приемники немцев! Поверьте: при

заградительных радиопомехах такого масштаба предположение, что рация

запеленгована, не должно и не может возникнуть. Так что ваши опасения

безосновательны.

- Допустим, - осторожно сказал Поляков. - А чисто военные последствия

этого мероприятия вы продумали, вы их себе представляете?

- Вполне! Более того, вопрос согласован с Генеральным штабом. Они, как

и мы, полагают, что противник расценит столь интенсивный радиообмен не иначе

как начало нашего нового большого наступления. Кроме временного переполоха в

немецких штабах, никаких других последствий не ожидается и быть не может!

- Генерал Егоров обо всем этом знает?

- Пока только предположительно... О возможности проведения такого

мероприятия мы с ним говорили, когда поступило предварительное распоряжение

о подготовке радиостанций. Окончательно вопрос был решен только сейчас. Вас

интересует отношение генерала Егорова?

- Да.

- Отрицательное! Но, товарищ подполковник, это же не чья-то прихоть!

Приказом Ставки поставлены две конкретные задачи. Кроме первой - поймать! -

есть еще и вторая, не менее важная и ответственная, - любыми усилиями

предотвратить утечку секретных сведений. Любыми усилиями! - подчеркнул

Никольский. - Какое другое решение вы можете предложить?

- Формально все правильно и все логично, а по существу?.. Приказы, без

сомнения, надо выполнять! Но если станут глушить целые диапазоны, то как же

будут пеленговать?.. Ведь выполнение второй задачи, по существу,

препятствует выполнению первой!

- Что препятствует, это неверно, - не согласился Никольский. - Я бы

сказал так: осложняет! Мы дадим им продержаться в эфире до глушения

девяносто секунд, - пояснил он, - время, необходимое для пеленгации. И

сейчас же сообщим вам координаты треугольника ошибок.

- Девяносто секунд - это примерно сто пятьдесят групп... - вслух

прикинул Поляков. Что в них окажется, что они успеют передать?.. За

координаты заранее благодарю, но сегодня это не самое главное. Места

наиболее вероятного появления разыскиваемых нами уже определены - именно там

прежде всего будут прилагаться наши прицельные усилия... Оценить с ходу все

возможные последствия массированных радиопомех я затрудняюсь. Как вы знаете,

мы намереваемся взять их с поличным перед выходом рации в эфир или же сразу

после него. Если первое, то все кажется ясно. А если второе? Как они будут

реагировать на глушение?.. Что успеют передать и что принять?.. Каковы

перспективы радиоигры после подобного мероприятия? Состоится ли приемка

груза?.. Как прореагируют немцы?.. Без конкретной договоренности по радио

они едва ли пошлют самолет, а успеют ли они условиться за девяносто

секунд?.. Сомневаюсь!.. Тут возникает столько вопросов, столько неясного и

неизвестного, что и после детального обдумывания многое просто невозможно

предугадать. Допустим даже, что розыск сам по себе не пострадает. Но сегодня

- не в сорок первом и даже не в сорок втором году - реализация такого дела

без последующей радиоигры - это все равно что дом без крыши или автомобиль

без мотора!.. Надеюсь, вы понимаете, что меня беспокоит?

- К сожалению, понимаю. - Никольский уже стоял у самой двери. - К

сожалению, потому, что конкретные последствия действительно невозможно

предвидеть точно, а они могут быть для нас и со знаком минус. Поверьте, в

Москве это тоже хорошо понимают и уж коль решились, значит -

необходимость!.. Что тут можно сказать?.. Чтобы нам не приходилось прибегать

к глушению, чтобы все последующее происходило под нашим контролем,

постарайтесь взять их до выхода рации в эфир!..