Глава 12. Откровения

Северус Снейп беспокойно ходил по камере. Он провел в заточении уже две с половиной недели и чувствовал, что начинает сходить с ума. Нет, дементоров в темнице больше не было, но профессор был не из тех людей, которые любят бездельничать и предаваться пустым размышлениям.

Когда ни на второй, ни на третий, ни даже на четвёртый день его заключения к нему не пришли с допросом, он понял, что его просто хотят оставить здесь без надежд на оправдание. Впрочем то, что он до сих пор оставался в камере предварительного заключения, указывало, что суд его всё таки ожидает. При этом лицо зельевара исказила самая что ни на есть снейповская ухмылка — со всем сарказмом и ядом, на который он был способен. Суд! Ну конечно, он вполне мог представить себе этот спектакль, благо, что не раз уже бывал на подобных мероприятиях, и один раз даже в роли подсудимого. Но тогда с ним был Дамблдор. А теперь он был один.

Он не верил в то, что Грейнджер сможет его спасти. Кто она такая, что бы Визенгамот её послушал? Да и вообще, Снейп иногда с горечью ловил себя на мысли, что девчонка наверняка уже выкинула его из головы. Никто в здравом уме не будет биться о каменную стену Министерства ради его свободы. Зачем бы это нужно было ей?

Но на смену этим горьким мыслям всегда приходили другие. Приходили воспоминания об их спорах в лаборатории, о её достойных ответах на его язвительность, о той лёгкости, с которой он мог с ней общаться, и об ощущении её ладошки на его губах. Он сам не понимал, почему тогда поцеловал эту ладошку, это был неконтролируемый порыв. Может, непроизвольно ему хотелось сохранить какое-то тёплое воспоминание в преддверии пожизненного заключения, а может, просто ему давно хотелось это сделать, но он не считал это уместным и правильным.

Снейп сел на койку и опустил голову на руки. Это было безумием, позволить себе так думать о своей бывшей ученице. Он горько усмехнулся. В конце концов, теперь он может думать и чувствовать что угодно, до конца своих дней, не опасаясь негативной реакции общественности.

Дверь, открываясь, заскрипела, и Снейп поднял голову, что бы взглянуть на нежданного посетителя. До обеда было еще далековато.

Но увидев, кто входит в камеру, он замер, не веря своим глазам.

— Профессор! — звонкий голосок, прорезавший тишину, она, присевшая перед ним, потому что он не нашёл в себе сил встать, и ощущение тёплых ладошек на его коленях. — Мерлин! Да вы похожи на привидение!

— Спасибо, мисс Грейнджер, я всегда реально оценивал свою внешность, но что бы так….

Она рассмеялась. Немножко горько, но слышать этот смех было для него несказанной радостью.

— Какое счастье, что вы не растеряли своё чувство юмора, профессор. Я уже волновалась, что не найду вас таким, каким оставила.

— Вас не было не слишком долго.

— Я бы с радостью пришла бы и раньше, но мне не давали разрешение на посещения.

Он поднялась с колен и присела рядом с ним на краешек койки. Снейп в нетерпении смотрел на неё своими бездонными глазами, ожидая, когда она скажет, зачем пришла.

— Как же вы их добились?

— Мне помог Малфой.

— Люциус? Впрочем, конечно же не Драко. Значит, ему самому удалось отвертеться?

— Было бы странно, если бы не удалось. И еще. У нас есть кое-какой план, и я пришла что бы спросить вашего совета и разрешения.

Снейп смотрел на её сосредоточенное лицо, словно она отвечала урок, и еле сдерживал улыбку. Пусть они сейчас находились в камере Азкабана, и пусть ему грозило пожизненное заключение, но чёрт подери, он не мог не радоваться, что она пришла к нему. Но показывать ей свою радость он не собирался, поэтому улыбку сдержал.

— Я слушаю вас внимательно, мисс Грейнджер.

Она с опаской посмотрела на дверь, потом придвинулась к нему близко-близко, и зашептала, почти касаясь губами его уха.

— Мы хотим, что бы вам устроили допрос под веритасерумом и расспросили о Дамблдоре.

Он, сдерживая невольную дрожь от её близости, так же тихо произнес:

— Но они будут спрашивать не только о директоре. А за всё остальное мне точно грозит пожизненное заключение.

— Нет. Если вы расскажете мне, где или как взять антидот к веритасеруму.

Снейп внимательно посмотрел в её лихорадочно блестевшие глаза и всё-таки улыбнулся.

— Неплохо. Совсем неплохо. Это должно сработать. У вас есть на чём и чем писать?

Гермиона кивнула и осторожно достала из кармана обычный листок из магловского блокнота и шариковую ручку. Снейп удивленно посмотрел на протянутые ему предметы.

— Почему магловское?

— Я подумала, что с пергаментом и пером меня точно не пустили бы. А назначения шариковой ручки знают не многие маги. Пишите быстрее, у нас мало времени.

Снейп, приноравливаясь к непривычному инструменту, стал что-то писать на бумажке, а потом вернул Гермионе ручку и исписанный листок, и приблизив губы к её уху прошептал:

— Люциус знает, где найти мой дом. Я написал, какие охранные заклинания там наложены, если вы пороетесь в библиотеке, вы найдете, как их снять. Увидите книжный шкаф в гостиной, он там один. Произнесёте «Алохомора» и он повернется, открыв вход в лабораторию. Третий стеллаж налево от входа. Флакончик подписан. И Мерлина ради, мисс Грейнджер, пощадите мою библиотеку.

Гермиона с замиранием слушала, как профессор объясняет ей, где найти зелье и с каким-то странным приятным чувством ощущала его тёплое дыхание на своих волосах. Это ощущение вызывало мурашки и хотелось закрыть глаза. Снейп замолчал и Гермиона повернулась к нему, их лица оказались так близко, что носы почти касались друг друга. Это длилось всего одно мгновение, в течение которого их сердца замерли, а потом пустились вскачь. Но потом Снейп моргнул, отгоняя наваждение, и отодвинулся, нервно облизнув губы. Гермиона спрятала листочек и ручку в карман и встала. Дверь в камеру открылась.

— Всего хорошего, профессор Снейп, — официальным голосом произнесла девушка. — Мне дали разрешение посещать вас так часто, как понадобиться для следствия.

Она говорила, не отрывая взгляда от его глаз, и от неё не укрылась мелькнувшая в них радость. Он будет рад, если она будет приходить к нему!

Но вслух он только сказал:

— Делайте, что считаете нужным. До свидания, мисс Грейнджер.

Она вышла, а он лег на кровать и мысли его витали далеко-далеко от Азкабана и предстоящего суда.

Дом, куда перенёс её Люциус Малфой, был небольшим, серым и строгим. И очень напомнил Гермионе самого Снейпа. Стоял он в небогатом районе Лондона, окруженный сплошь такими же не слишком яркими и радостными зданиями. Лучшего места для выбора жилища для профессора Гермиона и придумать бы не могла. Корвин, который находился все время с ареста Снейпа с девушкой и сейчас сидел у неё на плече, каркнул.

Открыв свои записи, переписанные с фолианта в библиотеке, девушка проделала всё, что было нужно, что бы снять защиту с дома. Малфой стоял и наблюдал за ней. Удастся ли? Ей удалось.

— Теперь я вас оставлю, мисс Грейнджер, — растягивая по своему обыкновению слова, сказал Малфой. — Меня ждут дела. Думаю, вы справитесь.

Она лишь молча кивнула ему и вошла в дом, услышав, как мужчина с хлопком аппарировал.

Вот она — святая святых — обиталище самого злобного профессора Хогвартса, Грозы Подземелий, Старой летучей мыши… Впрочем, не такой уж и старой, хмыкнула Гермиона, оглядываясь.

Его жилище было не тем местом, которое девушка назвала бы уютным. Обитель Малфоя по сравнению с этим выглядела просто домиком для Барби. Минимум мебели, всё в серовато — зеленоватых тонах, и конечно же — стерильно чисто. Ни случайно забытого пера, ни брошенной перчатки… Только лёгкий слой пыли, легко объяснимый давним отсутствием хозяина.

Гермиона с любопытством прошлась по дому. Отметила про себя отсутствие портретов и фотографий. Профессор был не сентиментален. Или, может, ему некого было поместить в рамки? Впрочем, другое предположение, возникшее у девушки, наиболее вероятно объясняло подобную безликость. Наверняка у профессора бывали в гостях Пожиратели смерти, и вряд ли ему было бы приятно видеть на стенах кого-либо из них или темных магов вообще, а светлых поместить было бы крайне неосторожно.

Ворон облетел знакомые комнаты и снова сел Гермионе на плечо. Она ласково погладила птицу по крылу и сказала:

— Никогда не думала, что дом может быть так похож на подземелья и на человека в них живущего. Как думаешь, Корвин, профессору сильно не понравиться, если внести в дом немножечко света и чего-нибудь радостного?

— Кошмар-р-р, — прокаркала птица.

— Да уж, после такой коррективы его жилища, профессор меня в кактус превратит, и поставит на окошко для дополнения интерьера. Но если я уберу пыль, он не рассердиться.

Гермиона прошептала заклинание, и пыль с мебели исчезла.

Девушка прошла в гостиную и увидела книжный шкаф. Быстро пробежав глазами по корешкам, она разочарованно вздохнула — ничего такого, что бы она не видела и не читала. Впрочем, оставалась надежда на то, что где-то была основная библиотека, и может быть даже там, куда ей предстоит идти.

«Алохомора» — и шкаф бесшумно отъехал в сторону, открыв лестницу, ведущую вниз.

Спустившись по ней, Гермиона восхищенно замерла. Да! Вот это было логово истинного ученого! Большое помещение, занимавшее видимо все пространство под домом, половина из которого была заставлена стеллажами с книгами, а другая — шкафами с ингредиентами, котлами и готовыми зельями. Посередине был широкий длинный стол с каменной столешницей. И конечно же — стерильная чистота.

Гермиона как загипнотизированная подошла к книгам и почувствовала, как у неё начинается зуд, то, что Рон и Гарри называли «лихорадкой знаний». Она с трудом сумела напомнить себе, что книги профессора наверняка опасны и защищены. И что она сюда спустилась совсем не за этим.

Не удержавшись, она нежно провела рукой по корешкам. Ах, только бы профессор разрешил ей воспользоваться его библиотекой, когда он выйдет! ЕСЛИ он выйдет, прошептал внутри мерзкий голосок и охладил гермионину лихорадку.

Две с половиной недели бегая от одного чиновника к другому, роясь в прошедших делах и ища способы вытащить Снейпа, Гермиона старательно отгоняла от себя мысли о неудаче. Гнала прочь всякие «что будет, если…». Но теперь вдруг вся эта неуверенность накатила на Гермиону, и у неё даже перехватило дыхание от мысли, а что если ей не удастся? Она не давала себе труда разобраться в своем отношении к зельевару, но сейчас, оказавшись вдруг в его жилище, ответ пришёл сам. Непрошено, нечаянно… и очевидно.

— Я люблю его, — прошептала Гермиона, не веря своим словам. Но врать себе она не умела. Её восхищение Снейпом, его умом, его чувством юмора и выдержкой, мурашки, бегущие по телу от его близости, ощущение, что мир будет пустым, если ей не удастся спасти его от Азкабана. Что это как не любовь?

Гермиона как в тумане, шла между стеллажами, ошарашенная своим открытием. Как? Когда она успела? О, Мерлин…Он ведь никогда не ответит ей взаимностью. Хотя нельзя не признать, что её общество не было ему неприятно. Гермиона вдруг представила себе лица своих друзей, если она расскажет им о том, кто стал избранником её сердца, и рассмеялась, но вдруг припомнила разговор с Гарри, там, в штаб квартире, на крыльце, и ясно осознала — Гарри догадался. Гарри знал. Видимо было что-то такое в её лице, когда она кинулась защищать Снейпа. И только она сама не видела очевидного…

В полной растерянности Гермиона миновала последний стеллаж, и перед ней вдруг возник письменный стол, совершенно не по-снейповски заваленный бумагами и журналами. Погруженная в свои мысли, Гермиона зачем-то взяла в руки верхний пергамент и пробежала его глазами. Это был черновик статьи. И статьи очень знакомой.

Способность мыслить вернулась мгновенно. Гермиона снова пробежала написанное, а потом посмотрела на стол, заваленный номерами «Алхимика». Схватив первый попавшийся номер, она пролистала его. Не то. Следующий. И вот в третьем номере она нашла статью! Это была статья Сэмуэля Фаркинса «О пользе и вреде зелья сна без сноведений». Текст совпадал с написанным на пергаменте, и написанным СНЕЙПОВСКИМ подчерком.

И тут Гермиона поняла. Всё стало до безобразия ясно и она даже рассмеялась. Ну конечно он не мог не знать состава зелья неуязвимости, раз он сам его создал! И какая же она глупая, что не догадалась сразу! Ведь в состав зелья входила кровь Духа предков, а много ли волшебников могут её добыть?

Стало быть, Сэмуэль Фаркинс и Северус Снейп — одно и то же лицо. Гермионе стало немножко обидно за то, что он не рассказал ей. Но осознав правду, она только в очередной раз восхитилась его умом. Если бы не обстоятельства, Снейп мог бы стать учёным с мировой известностью. А стало быть, ему во что бы то ни стало надо выйти из Азкабана, и она, Гермиона, ему в этом поможет.

Вернувшись обратно к входу, девушка нашла нужный стеллаж, отыскала флакончик с антидотом и спрятала в карман.

— Что ж, Корвин. Что бы там не говорил Люциус Малфой, но наша цель оправдывает средства.

И Гермиона покинула дом зельевара, наложив обратно защитные чары.

Следующий день прошёл для Снейпа в ожидании. Но Гермиона так и не пришла. И с удивлением, профессор заметил, что это расстроило его гораздо больше, чем он мог себе позволить. В конце концов ему удалось убедить себя в том, что это вызвано его волнением о своей собственной участи. Но перед тем как заснуть, память услужливо подкинула ему ощущение близости её губ…

Всю ночь зельевара томили какие-то странные сны, хотя, как правило, снов ему не снилось вообще. Привычка очищать перед сном сознание была у него выработана до автоматизма. Поэтому Снейп проснулся необычно разбитым, не отдохнувшим и раздраженным, и образ гриффиндорской всезнайки упрямо не шёл у него из головы.

Днём дверь в камеру распахнулась и вбежала она сама. Окрыленная, с сияющими глазами, так что у профессора даже перехватило дыхание.

Подлетела к нему, села по-свойски рядышком и шепнула на ухо:

— Я нашла. Допрос будет завтра. Вот.

И Снейп ощутил в своей ладони её ладошку и стекло флакончика. От тёплого прикосновения он вздрогнул и разозлился на себя. Выхватив у Гермионы флакончик, он отодвинулся и раздраженно сказал:

— Спасибо, мисс Грейнджер. Надеюсь, мои книги остались там же, где и стояли.

Удивленная его тоном, девушка внимательно посмотрела в черные глаза и нахмуренное лицо.

— Да, конечно. Я никогда не беру без спроса чужие вещи.

— Мне не рассказывайте. Оборотное зелье вы варили из моих запасов. А я вам их не давал.

— Это было давно и вызвано необходимостью. Зачем вы мелочитесь?

— Просто не сомневаюсь, зная вас, какое искушение у вас было взять что-нибудь почитать.

— Было. И я надеюсь, что вы мне дадите впоследствии свое разрешение. Официально. Я кстати вам пыль там стерла, — Гермиона тоже заговорила холодным тоном и поднялась.

— Не стоило утруждаться. Не сомневаюсь, что вы полюбопытствовали везде, где можно было засунуть свой носик.

— Нет, профессор, — уже рассержено сказала девушка, — я воздержалась от ящиков с нижним бельем.

— Правильно сделали, там не нашлось бы для вас ничего интересного.

— Не волнуйтесь, ваши маленькие тайны останутся при вас. Всего хорошего.

Если бы не злость, охватившая Гермиону, она, наверное, бы рассмеялась, глядя на округлившиеся глаза Снейпа. Она быстрым шагом вышла из камеры, стараясь сдержать слёзы. Вот ведь мерзавец. Что она о нём там вчера себе нафантазировала? Ложь! Бредни влюбленной дурочки. Выкинуть, вычеркнуть и забыть, как только суд окончиться.

Снейп смотрел на закрывшуюся дверь, и жгучее чувство вины разливалось в нем горечью. Ну, в самом деле, свинья! Девчонка из кожи вон лезет, что бы ему помочь, а он… Рука сильнее сжала флакончик, который она принесла. Ну не может же Грейнджер знать, что раздражен он на себя, потому что не может выкинуть её из головы, потому что плохо спал сегодня, потому что всю ночь ему снилась она…

И про какие «маленькие тайны» она там говорила? Снейп вздохнул. Надо перестать думать о Гермионе и начать думать о завтрашнем допросе.

Антидот действовал двенадцать часов, так что выпив его с утра, он не рисковал промахнуться. Сколько свидетелей будет на допросе? Кто это будет? Вот ведь болван, он мог всё это спросить у Грейнджер, а вместо этого зачем-то придрался с какими-то ничего не стоящими мелочами. Но общую картину он себе обрисовал довольно чётко. Что ж. Будучи долгое время двойным агентом, Снейп привык разрешать трудности быстро и с наилучшими для себя последствиями. Он был готов к завтрашнему фарсу.