Диффузионистская школа в культурологии (Ф. Ратцель, Л. Фробениус, Ф. Боас и др.).

К концу XIX в. авторитет эволюционизма начал сходить на нет из-за накопления эмпирических свидетельств несоответствия теоретической трактовки закономерностей исторического развития, принятой в рамках эволюционизма, историческим и современным фактам. На смену ему пришли два антиэволюционистских социально-научных направления в изучении общества и культуры, пользовавшиеся большим авторитетом до конца 20-х гг. XX в. — американская «историческая этнология» (Ф. Боас) и немецкая «культурно-историческая школа» (Ф. Ратцель, Л. Фробениус). В Великобритании отказ от эволюционизма ознаменовался заявлением Э. Питт-Риверса в президентском обращении к Британской ассоциации развития науки о приоритетной значимости диффузионистской позиции в изучении культуры.

Особое внимание в этот период уделялось историческим процессам в их естественной динамике. И антропологи сосредоточились на их реконструкции. Так, в США Ф. Боас, критикуя эволюционизм, подчер кивал, что при изучении сложных и уникальных культурных явлений законы, присущие всем культурам, ограничиваются лишь общими биологически и психологически обусловленными характеристиками. Культурные сходства и различия он предлагал исследовать, прослеживаяраспространение культурных элементов по ареалам и процессы аккультурации.

Значительный вклад в выделение культурных ареалов Северной и Южной Америки внесли ученики Ф. Боаса — А. Кребер и К. Уислер. Так, А. Кребер в качестве критериев границ ареала использовал особенности природной среды и материальной культуры и исходил из того, что культурные и природные ареалы практически совпадают. Способы и варианты диффузии и адаптации культурных черт он изучал, исходя из того, что их распространение носит концентрическую форму, и из этого вывел критерии для определения их возраста.

Диффузионизм в Германии был представлен рядом родственных теоретических позиций, которые, более чем где либо, свидетельствовали о его связи с эволюционизмом. Эта связь особенно заметна в работах Ф. Ратцеля — основателя антропографического направления, которое считается переходным от эволюционизма к диффузионизму. Он исходил из идей видового единства человечества и географического детерминизма и считал, что «на одинаковой почве складываются сходные явления в жизни народов и государств, которые можно классифицировать по географическому принципу». История человечества рассматривалась с точки зрения передвижения народов, считавшегося «основополагающим фактом истории». Это было уже начало диффузионизма, где исходным стало представление о том, что распространение сходных культурных черт в глобальном масштабе объясняется не их независимым «изобретением», но заимствованием народами друг у друга в процессах миграции. На этих теоретико- методологических основаниях выделение культурных кругов и форм, путей движения культурных форм в пространстве стало основной целью исследований. Эти идеи составили основу культурно- морфологической (культура как целостная функциональная система — Л. Фробениус, Б. Анкерман) и культурно-исторической (Ф. Гребнер) диффузионистской теории.

В Австрии диффузионизм сложился на базе культурно-исторической концепции и мало чем отличался от немецкого прототипа: теоретической основой оставалась концепция культурных кругов; сохранялись ключевые понятия, заимствованные еще Гребнером из различных областей социально-научного знания — материальная культура, социальная организация, географическое распространение; правда, теперь они начинают подчиняться единому теоретическому принципу. Неизменным оставалось и исходное допущение, что по этнографически зафиксированным кругам можно судить о возрасте культурных явлений (В. Шмидт, В.Копперс, И. Генкель, М. Гузинде).

Каждая форма культуры сводилась к одному, свойственному ей центру происхождения. Считалось, что ключевую позицию при интерпретации таких форм занимает самый древний культурный круг. Шмидт, например, утверждал — достаточно безосновательно, — что его характерными чертами были монотеизм, государство, частная собственность, моногамия.

По мере использования концепций культурных кругов и культурных ареалов все более проявлялась их ограниченность при объяснении культурных сходств и различий (сходные явления обнаруживались далеко за пределами одного культурного ареала; более того, не все такие сходства могли быть объяснены миграционными процессами). Познавательная значимость их стала быстро сходить на нет. В 1930-х гг. в Германии начинается активная научная деятельность Р. Турнвальда и В. Мюльмана, ставших носителями идей функционализма. В Австрии диффузионистские идеи сохранялись еще продолжительное время. Так, в ответ на все более жесткую критику теории культурных кругов В. Шмидт в 1937 г. попытался спасти положение дел. Он предложил различать понятие культурных кругов от реальности, которая им описывается, и объяснял недостатки результатов исследований смешением теоретического конструкта с эмпирической действительностью. После смерти Шмидта (1952) В. Копперс попытался воссоздать теорию в первоначальном виде, но безрезультатно. В дальнейшем культурная антропология здесь следовала общим мировым тенденциям.

Эти тенденции определились уже на исходе самого эволюционизма и с разочарованием в диффузионизме. Неудовлетворенность исследователей общества и культуры неудачами, связанными с использованием обеих моделей при попытках анализа эмпирического материала, а также осознание невозможности выявить «всеобщие законы истории» побудили их к изменению позиции в отношении целей и предметной области культурно-антропологических исследований. Центром внимания становится вопрос, как поддерживаются и воспроизводятся культурные и социальные целостности, и «историзм» в культурной антропологии на время утрачивает актуальность. Новые исследовательские тенденции, доминирующие в первой половине XX в. и сохраняющие свою методологическую значимость до сих пор, принято сводить к трем основным: функционализм, структурализм, «культура и личность» (психологическая антропология).