Дружба народов

Съемочная группа «Не горюй!» была смешанная: операторская группа и звуковики – с «Мосфильма», а режиссерская группа и административная – грузины. Но работали дружно, – я давно заметил, что когда люди работают, то национальных проблем не возникает. Но недоразумения случались.

Когда снимали в горах недалеко от Тбилиси, кто-то привозил еду с собой, а кто-то ходил обедать в ресторан. Вернулись из ресторана Юсов с женой, и Юсов мне говорит:

– Мы уезжаем. Больше мы здесь работать не будем. Если грузины к русским так относятся, то и я не хочу про них кино снимать.

Выяснилось, что Юсов в ресторане заказал потроха, и ему сказали – нет. А потом пришел Дато с ассистенткой-грузинкой, и им потроха подали.

– Вадим, не горячись, – сказал я. – Что-то тут не то. Может, ты чем-то обидел хозяина?

– Ничем я его не обижал. Просто я русский.

Я пошел к хозяину ресторана.

– Уважаемый, – сказал хозяин, – посмотри в меню. Там написано: «Потроха – 37 коп.». А я потроха покупаю на базаре, мне порция обходится рубль шестьдесят. И еще накладные, то, се… Два рубля. Грузин знает и платит два рубля. А русский или латыш не знает и платит как написано – 37 копеек. Зачем я буду ему подарки делать?

Я все объяснил Вадиму. Он сначала не поверил. И вечером мы поставили эксперимент: Вадим пришел в другой ресторан и сказал официанту, как я научил:

– Принесите что-нибудь хорошее. А сколько это стоит, я знаю.

И официант кинулся выполнять заказ.

Больше у Вадима Юсова в Грузии проблем не было.

Проблема возникла у Евгения Леонова.

…Снимали под Гори сцену на мосту «встреча Бенжамена и Луки с Солдатом». В перерыве мы с Женей пошли в столовую, заказали суп харчо. На Леонова тут же уставился один из посетителей, милиционер лет пятидесяти, худой, лысый, в мятой, застиранной гимнастерке. Просто буравил его глазами. Леонов не выдержал и спросил:

– Что?

– Я тебя узнал!

Женя улыбнулся – он привык, что его узнают. А милиционер достал наган и наставил его на Леонова:

– Руки вверх!

– Ты что, очумел? – спросил я. – Ты что вытворяешь?

– И ты руки вверх! А то стреляю!

Подняли мы с Леоновым руки.

– Быстро на выход! А то стреляю!

– Пошли, – говорю я Жене, – вдруг этот идиот и в самом деле выстрелит.

И мы вышли из столовой и пошли по улице. Впереди мы с Леоновым с поднятыми руками, а сзади милиционер с наганом. Прохожие останавливаются, узнают Леонова, улыбаются, а кто-то даже аплодирует. Киношники дурака валяют!

– Может, хоть руки опустить можно? – спросил я.

– Молчать! А то стреляю!

Так и пришли в отделение.

– Вот он, поймал! – сообщил милиционер начальнику.

– Опять? – устало спросил начальник. – У тебя глаза есть? Ты на фотографию посмотри: тот худой, высокий, а этот… – Начальник осекся. – Извините, вы не актер Леонов?

– Да, это Евгений Леонов, – сказал я.

Начальник за голову схватился:

– Извините, товарищ Леонов! Он идиот! Он кретин! – И милиционеру: – Что ты вытворяешь! Ты что, хочешь, чтобы меня вообще посадили? Давай сюда револьвер! Немедленно! И разрешение на ношение оружия! Нет у тебя больше разрешения! – И Леонову: – Товарищ Леонов, тысячу раз извините! Сбежал из тюрьмы особо опасный преступник, по национальности – русский. И этот осел решил выслужиться, вы – уже пятый русский, которого он приводит! Вчера ученика девятого класса при-

вел. – И заорал на милиционера: – Сколько можно тебе повторять, ишак, что рус-

ский – это не особая примета! Русский – это национальность!

Чтобы загладить проступок подчиненного, начальник пригласил нас пообедать и выпить по стаканчику в столовой. Пить мы не могли – у нас съемка. Но кроме харчо нам в столовой на сей раз подали и жареного поросенка. (Милицейский начальник – везде фигура.)

…И еще одна небольшая проблема возникла, когда прилетела Настя Вертинская (Настя – по матери грузинская княжна – играла дочь Левана-Закариадзе). Я встречал Настю в тбилисском аэропорту и, когда увидел, испугался: в Москве в моду входили мини-юбки, и Настя надела не просто мини, а супермини. А до Тбилиси мода на мини еще не докатилась. К ней теперь охрану человек пять приставлять надо!

До этого Закариадзе и Вертинская не виделись. Сцены дочери и отца мы снимали монтажно, Закариадзе отдельно и Вертинскую отдельно, потому что, когда снимали Закариадзе, Вертинская была занята в спектакле, а когда она освободилась, Закариадзе улетел на съемки в Италию. И вот, наконец, отец и дочь должны были познакомиться и сняться вместе.

Когда Закариадзе приехал на репетицию в гостиницу и увидел в моем номере Настю в мини-юбочке, он вызвал меня в коридор и спросил сурово:

– Кто эта девица?

– Это ваша дочь.

– В каком публичном доме ты ее разыскал?!

– Сергей Александрович, это Настя Вертинская, дочь Александра Вертинского. Она играла Офелию в «Гамлете» Козинцева.

– Настенька! – потеплел Закариадзе. – Я ее на руках держал, когда она маленькая была! – и попросил: – Только ты ее на улицу в таком виде не выпускай! И еще – никому не говорите, что она мою дочь играет!

А Мимино действительно приставил к Насте охрану и каждого охранника строго-настрого предупредил: на ноги актрисе не смотреть!