День пятый

Не могу сказать, что добилась каких-то успехов за эти дни. Хотя общая легкость наблюдалась, но упорно не покидает ощущение, что это только потому, что я не вдаюсь в анализ. Не могу точно знать, результаты ли это нашей беседы с Викой или только время, которое притупляет.

В некоторые моменты мельком проявляется то самое чувства страха, что я одна, в такие моменты совершенно не хочется разбираться в этом, и главное – совершенно не хочется самой себя успокаивать!

Одно неизменно положительно. Я знаю причину своих проблем, а это значит, что я уже могу решать, как мне с ними бороться! Ведь то, что я совершенно не понимала, что и почему со мной происходит, составляло львиную долю ужаса, который я испытывала. «Что мне теперь делать?» «Как мне с этим жить?» «Что вообще происходит???» Все эти вопросы вгоняли меня в полный ступор, из которого уже не было сил искать выход. Теперь нет такого состояния обреченности. Но есть страх. Впрочем, я не жду, что после часа беседы я полностью освобожусь от всего, что меня мучило на протяжении долгих лет, и сразу стану счастливой. Теперь я могу набраться терпения.

Все время наблюдаю за своим ребенком внутри, стараюсь прислушиваться к ней. Она совсем маленькая, но, по-моему, уже гораздо менее враждебная».

Конечно, я не хочу сказать, что первый же наш разговор решил все. Второй, третий разговоры были еще более продуктивны, так как между каждым проходила неделя и, соответственно, к нашему четвертому разговору прошел уже почти месяц. Месяц очень близкого знакомства с собой, месяц анализа, мыслей вслух, про себя и на бумаге… мыслей, мыслей, мыслей. Естественно, что параллельно я продолжала жить своей обычной жизнью, я общалась, училась, работала. И надо сказать, меня, как и большинство, работа до упаду и две учебы в разных местах сильно спасали, так как еще неизвестно, до чего бы я додумалась в конце концов, если бы имела возможность делать это 24 часа в сутки. Не забывала я и развлекаться. Флирт помог мне осознать, что я, черт побери, привлекательна, несмотря на то, что меня бросили! Что я могу завоевывать мужчин, не влюбляясь в них. Наконец, я поняла, что вокруг столько интересного, столько приятного, что это было моей ошибкой – думать, что я могу быть счастлива только с кем-то. Нет. Назовем это сублимацией. Пусть. Но это тоже жизнь. И чуть ли не более интересная, чем любовь.

Все это время было совершенно невероятно находиться в постоянном диалоге с собой, я чувствовала себя эдаким юным натуралистом, изучающим лягушку под микроскопом. Чрезвычайно занимательный процесс. Я имею в виду, конечно, изучение себя, а не лягушек…

За это время был у меня лишь один срыв. Забыла сказать, что в этот первый месяц моя любимая так и не появилась, чем окончательно уронила себя в моих глазах, так как разрушила веру в главное качество, достойное уважения, – обязательность и умение признаваться, что что-то из обещанного не получилось. Странное дело. Уважение прошло окончательно, а любовь осталась. Хотя, конечно, я все еще люблю не ее, а свои воспоминая о сказке. И свои несбывшиеся надежды, и ее несбывшиеся обещания, которых было невероятно много! Но вернемся к срыву. Он случился после моего звонка ей. Меня мучило какое-то нехорошее предчувствие, я маялась, слоняясь по квартире из угла в угол. И решила, что мне надо ей позвонить. Уж не знаю, почему я тогда так решила, но позвонила. Зря, конечно, – из разговора, как и следовало ожидать, ничего не вышло, кроме моего дикого расстройства. Только положив трубку, я разрыдалась (впервые за время нашего общения с Викой – и главное, не потому, что держалась до этого, а потому, что действительно не было желания плакать). Мое сердце, казалось, сжалось до размеров горошины, и мне хотелось заорать от боли. Почему? Я не понимала, но это был почти физически ощущаемый спазм. Тогда я перезвонила еще раз. Спросила, одна ли она. В смысле, ушла ли она от меня к кому-то или просто ушла. Странно, ведь тогда уже нельзя было говорить о каком-то доверии, зачем мне нужны были эти слова, которым не имело никакого смысла верить?! Но, тем не менее, когда я услышала их (она сказала, что у нее никого нет), меня отпустило. Я поняла, что хотя бы могу встать и вообще двигаться. До такой степени.

Я еще некоторое время просто сидела в темноте. Плакала и сама себя успокаивала, как мне советовала Вика. Я говорила со своим внутренним ребенком, я успокаивала эту маленькую девочку, я говорила, что у нас все будет хорошо. Наверное, звучит глупо, но я с невероятным удовольствием говорила ей, что я ее люблю. Приятно было не так, как когда мне говорят, что меня любят, а именно так, как я говорю очень любимому человеку эту фразу. Я постепенно успокоилась. Причем успокоилась не так, как раньше. Еще на самой первой встрече Вика спросила у меня, как я выхожу из моих регулярных на тот момент истерик. Я, повспоминав, сказала, что просто слезы иссякают, и я сначала впадаю в ступор (тоесть могу просидеть, уставившись в одну точку минут десять), а потом меня начинает дико клонить в сон, и я, не в силах справиться, просто выключаюсь. Тогда Вика сказала, что я не выхожу из состояния ребенка, что было поразительно точно. Именно так заканчиваются детские истерики – сном. И она посоветовала мне попробовать поговорить с собой, успокоить. И в этот раз мне это почти удалось, то есть я плакала столько же и по продолжительности, и по интенсивности, но я разговаривала с собой. Просто полностью разделила свое тело на две части: внешний круг – это я-взрослая, и еще один небольшой кружок внутри, в районе солнечного сплетения – это я-ребенок. И я успокоилась. Я села читать стихи, которые я ей писала. Смотрела на фотографию. Мне было тяжело и очень грустно, но это не было отчаяньем.

К моему невероятному удивлению, на следующее утро я встала в своем теперь уже ставшем нормальным состоянии духа. Мне совсем не было тоскливо, больно, хотя утро – это самое тяжелое время суток, то время, когда я что-то переживаю. Этот факт настолько меня порадовал, что я окончательно убедилась в правильности выбранного пути.

Наши встречи с Викой продолжаются вот уже почти два месяца, в момент написания моего рассказа я решила сделать перерыв, так как я уже довольно прочно стою на ногах, за все это время ни разу не загрустила по моей ушедшей любви, более того, – появился другой человек, теперь это мужчина, который мне очень нравится, и хотя, судя по всему, у нас не получится ничего серьезного, я не унываю. Я смотрю в будущее. А там я вижу такую простую истину: все проблемы происходят из нашего внутреннего мира. И если я найду общий язык с собой, если я буду хорошо себя понимать, научусь с собой дружить, не злиться на себя, находить способы выхода из самых различных ситуаций, то у меня всегда все будет хорошо с окружающими. Если у меня что-то не получается с людьми, то это только моя личная внутренняя проблема.

Если тебя не понимают, то никто, кроме тебя, в этом не виноват. Это значит только то, что ты плохо объясняешь. А не то, что вокруг все глупы.

Поэтому познание себя продолжается. Надеюсь, будет продолжаться всегда, так как себя, так же, как и тех, кто вокруг, никогда нельзя узнать до конца. Можно лишь стремиться к этому, с благодарностью принимая все то новое, иногда необычное, иногда даже неприятное, но чаще всего – страшно интересное, что таится внутри каждого человека. Так зачем же далеко ходить, когда мы каждую минуту, 24 часа в сутки, обладаем источником бесконечных и бесценных открытий и знаний – самими собой?!..

Кстати сказать, я почувствовала, насколько сильно за последнее время потянулись ко мне люди. И насколько мне самой стало с ними проще и интереснее.

Никогда мне не было так интересно жить, как сейчас. А я-то думала (еще неделю назад, когда начала писать это), думала, что по-настоящему счастлива была тогда…зимой 2001 года. Это не так. Мое настоящее счастье еще впереди. Это вся моя жизнь.

Маша. 2002г.