Дело» Юй Сюсуна и других

Юй Сюсун (1899—1938), он же Шоу Сун (псевдоним Нариманов), уроженец провинцииЧжэцзян, возглавил студенческое движение в Ханчжоу после событий «4 мая» 1919 г. В 1920 г. приехал в Пекин, вскоре вернулся в Шанхай, где работал на заводе. Был одним из основателей КПК в Шанхае. В марте 1921 г. был участником II Конгресса Коммунистического Интернационала молодежи в Москве. В мае 1922 г Юй Сюсун был одним из 25 делегатов 1-го съезда Социалистического союза молодежи Китая, проходившего в Гуначжоу. На съезде был избран Центральный комитет, секретарем ЦК избрали Чжан Тайлэя, а Юй Сюсун вошел в состав ЦК. В 1925 г. направлен партией на учебу в СССР, где учился и преподавал в Университете имени Сунь Ятсена, в Международной ленинской школе и в Академии имени В. И. Ленина до 1935 г. Уже в эти годы подвергался наскокам со стороны Ван Мина и Кан Шэна.

Во время проведения широких дискуссий по китайским проблемам Юй Сюсун как и некоторые другие китайцы часто высказывал свою точку зрения по тому или иному вопросу, которая не всегда совпадала с мнением руководства. На этой почве возникали конфликты. Наверх поступали письма и записки с обвинениями их в «троцкизме», или примиренчестве с ним. Дело доходило до того, что этими вопросами занималась даже Политкомиссия Политсекретариата ИККИ. Так, в Коминтерновском архиве сохранился секретный протокол № 240 (Б) Постановления Политкомиссии ИККИ по поводу споров в Китайском секторе Международной ленинской школы от 9 мая 1932 г. В нем говорилось: «1) Что тт. Чугунов, Нариманов, Орлинский (читай: Чжоу Давэнь, Юй Сюсун и Дун Исян. — В. У.) и некоторые другие товарищи в дискуссиях в МЛШ по китайским вопросам должным образом не поддерживали правильную линию ЦК ККП (Китайской коммунистической партии. — В. У.);

2) что отдельные ошибки и неправильные формулировки, допущенные т. Чугуновым в школьном журнале в прежних статьях, не дают основания для обвинения т. Чугунова в троцкистской или троцкистско-чэньдусюистской контрабанде или примиренчестве к ней;

3) что обвинения Пролетариева, Крымова (читай: Бу Шуци и Го Шаотана. — В. У.), Ли Лисаня и Ван Цина (Ли Вэйханя) в правом уклоне и троцкистской контрабанде не обоснованны;

4) что в отдельных политических вопросах, которых касались в дискуссии, не было и нет, по существу, таких принципиальных разногласий, которые оправдывали бы обострение споров, которое фактически получилось.

Поэтому Политкомиссия, считая совершенно недопустимым продолжение этих споров, постановляет:

А) поручить правлению МЛШ принять все неооходимые меры для обеспечения полного прекращения беспринципных споров в Китайском секторе.

Б) Обязать всех китайских товарищей как слушателей, так и преподавателей в МЛШ и других институтах, где работают китайские товарищи, дружно и безоговорочно поддержать КИтКП и ее ЦК в борьбе его за независимость Китая и за советскую революцию.

(Настоящее Постановление следует огласить перед всем коллективом МЛШ)»¹⁷⁹. Документ был подписан Секретарем ИККИ Пятницким.

13 1935 г. Юй Сюсун был направлен на работу в Синьцзян под псевдонимом Ван Шоучэн.

Синьцзян в то время был полуколониальной окраиной Китая, где проживали уйгуры, казахи, киргизы, дунгане и другие народности, которые подвергались угнетению со стороны китайской администрации.

Учитывая внутриполитическую обстановку в Китае в целом, плохое состояние советско-китайских отношений после разрыва в 1929 г. в связи с инцидентом на КВЖД дипломатических отношений между двумя странами, Правительство СССР, руководствуясь соображениями безопасности своих границ, а также интересами освободительного движения китайского народа, вынуждено было обратить особое внимание на положение в Синьцзяне и установить с администрацией провинции дружеские отношения. Кстати, синьцзянское руководство также хотело быть более независимым от Центра (когда после разрыва отношений Китая с СССР центральное правительство Китая в Нанкине направило в Синьцзян телеграмму с указанием отозвать все пять китайских консульств с советской территории Средней Азии и Казахстана, то синьцзянские власти проигнорировали данную инструкцию, несмотря на официальный разрыв между Москвой и Нанкином).

В Советском Союзе среди ведомств, занимающихся внешней политикой, и отдельными руководителями Коминтерна имелись две противоположные точки зрения на события в Синьцзяне. Первая — надо поддержать в Синьцзяне официальные китайские власти, другая — поддерживать национальные восстания. Победила первая точка зрения, исходившая из прагматических соображений. Это видно из секретной справки, подготовленной для правительства начальником IV (разведывательного) управления РККА Я. К. Берзина. «Дальнейшее развитие повстанческого движения может привести к уничтожению китайской власти в Синьцзяне, — говорилось в справке, — и попыткам создания мусульманского государства. Необходимо иметь при этом в виду, что эти попытки неизбежно приведут к длительной национальной борьбе за автономии (казахские, монгольские, киргизские, дунганские, уйгурские), причем не исключена борьба за автономию и среди самих уйгур — между Хотаном и Кашганом. Подобная обстановка будет широко использована англичанами для расширения своего влияния в Синьцзяне и создания угрозы нашим интересам»¹⁸⁰.

Неспособность представителя китайского правительства Цзинь Шужэня в Синьцзяне справиться с националистическими движениями в его провинции была использована одним из его подчиненных, генералом Шэн Шицаем, занимавшим должность начальника штаба Синьцзянского военного округа. Хитрый, коварный политик, Шэн Шицай стремился к тому, чтобы стать довольно независимым правителем Синьцзяна, как были те, кого он сменил. Человек способный и энергичный, он, однако, не имел сколько-нибудь твердых политических убеждений, хотя и утверждал позже, что уже в 20-х годах «верил в марксизм». Шэн Шицай понимал, что добиться победы над повстанцами только с помощью оружия ему не удастся. Поэтому уже 12 апреля 1933 г. он огласил свою программу социально-экономического развития Синьцзяна (подготовленную с участием советских советников). СССР стал активно помогать Шэн Шицаю советниками, специалистами, вооружением. Именно по его просьбе из СССР в Синьцзян выехали 25 кадровых работников-китайцев для оказания помощи и среди них Юй Сюсун. Он стал одним из руководителей Синьцзянского общества борьбы с империализмом, главным редактором издания «Антиимпериалистический фронт» и ректором Синьцзянского института. В первой декаде ноября 1937 г. И. В. Сталин и Димитров в Кремле приняли китайских представителей в Коминтерне: Ван Мина, Кан Шэна, а также Ван Цзясяна и Дэн Фа в связи с их ближайшей поездкой в Китай. Ван Мин и Кан Шэн в беседе со Сталиным заявили, что Юй Сусун «плохой человек», что его критиковали в ленинской школе. В середине ноября 1937 г. Кан Шэн и Ван Мин, оказавшись в Урумчи в Синьцзяне по пути из Москвы в Китай, при встрече с Шэн Шицаем заявили о «необходимости борьбы с троцкистами» в его вотчине. Последний не знал, кто из китайцев является «троцкистом». Он предоставил фотографии 25 китайцев Кан Шэну, который и выявил «троцкистов». В результате из 25 китайцев, кроме одного, все оказались в этих списках, в том числе и Юй Сюсун¹⁸¹. Вскоре его как «троцкиста» арестовали и в следующем, 1938 г. передали советским карательным органам. В Советском Союзе Юй Сюсун подвергся репрессиям и умер в тюремных застенках в период массовых репрессий.

В ноябре 1937 г. Кан Шэн вернулся в Китай, в Яньань. Однако в 1938 г. он, видимо, вновь появился в Москве, о чем, однако, умалчивают его официальные биографии, изданные в КНР и за рубежом. В воспоминаниях секретаря парткома уезда Мишань Чу Чжиюаня, который в 1936 г. был направлен на учебу в Москву в Коммунистический университет трудящихся Востока, утверждается, что в феврале 1938 г. в Университете неожиданно появился Кан Шэн, где, собрав более ста учащихся-китайцев, заявил, что Чу Чжиюань во время подпольной работы в Дунбэе передавал информацию представителям советских пограничных войск, а приехав в Москву, посетил посольство Гоминьдана в СССР и не доложил об этом в организацию (это красноречиво говорит о том, как хорошо была поставлена служба слежки у Кан Шэна в СССР). И только в результате широкой поддержки тех, кто хорошо знал Чу, а также Ян Шанкуня, который присутствовал на собрании, удалось отстоять обвиняемого. В заключение Кан Шэн все же заявил: «Хорошо, мы продолжим более детальное расследование»¹⁸².