Глава 17. Михаэль сделал еще шаг.

— Что тебя интересует?

Михаэль сделал еще шаг.

О, это было столь явным преувеличением.

Скорее, сдвинулся на миллиметр… но, и это было прорывом.

Ее сила, так или иначе, пропускала его.

— Почему я не могу ослушаться? — Сирина повернула запястье вниз внутренней стороной, усиливая вытекание капель, заново освежая порез на коже.

— Я бы не сказал, что ты что-то не можешь. — Многозначительно приподнимая бровь, кивком указывая на ее действия, сказал Михаэль. — Или, ты считаешь, что видеть это — доставляет мне удовольствие?

— Ну так, запрети. — Надменно вскинула она голову, гневно сверкая глазами.

Вот только, Мастер ощущал, чего ей стоило такое движение…

Его терпение стремительно исчерпывалось. Сдержанность утекала от мужчины, несравнимо более мощным потоком, нежели струйка капель крови по ее руке.

Он не желал, чтобы Сирина доводила себя до такого. Не хотел, чтобы она доказывала что-то ему, в ущерб себе.

Ад!!

Не было похоже, что Михаэль еще долго сможет сдерживаться…, определенно, не сможет.

— Я не хочу ничего запрещать тебе, Сирина. — Что бы ни ощущал Михаэль, его голос оставался мерным и ровным. — Я не для того, проводил тебя через единение, чтобы помыкать тобою. Имей я подобное стремление — достаточно было бы и обычного обращения.

— Но, мне же запрещено покидать покои… — Рина, наконец, посмотрела на него, встречаясь с мужчиной глазами. Он ждал этого. Ему надо было видеть, что танцевало в глубине ее зелени. — О, и к вопросу об обращении… Зачем? Помнится, ты обещал мне ответ? — Сирина насмешливо вздернула свою бровь.

— Ты должна была оставаться в комнате для твоей же безопасности. — Михаэль не отпускал более ее взгляда, удерживая его своею тьмой, убеждая девушку. Мужчина старался, правда, старался сдерживать свои эмоции. Но, ветер становился все сильнее, и, черт возьми, вампир знал, что он виноват в этом. — Я слишком хорошо знаю тех, кто, очевидно, разыскивает тебя, чтобы пустить это на самотек. И, кроме того, я не хочу, чтобы ты, гуляя по замку, наткнулась на Максимилиана. — Михаэль твердо смотрел на нее, давая понять, что он говорит предельно серьезно. — Макс нужен мне. И он — мой друг, но…

— Не думаю, что этот вампир сможет причинить вред мне. — Сирина чуть прикусила губу, уже забывая о том, что ее рана затягивается. Не протягивая руку, чтобы снова вскрыть ее.

— О, он, вполне может, малыш, поверь мне. И, сколь бы сильной ты себя не ощущала, сейчас — он сильнее. На его стороне — опыт, Сирина. Не стоит недооценивать его. — Мастер сделал полноценный шаг.

Сфера поддалась, пропуская мужчину.

Сирина усмехнулась, уплотняя воздух вокруг него. Однако, вампиру остался лишь шаг. Это было уже мелочью.

— Ну, а обращение?

Михаэль широко и открыто улыбнулся, не давая любимой отвести глаза…

Это было тем, что давно стало легендой. То, что исказили те, кто не умеет любить.

Единение не несло спасения. Не избавляло от тьмы в сущности. Просто, делало из двух — одно, стирая грани. Не было разделения между теми, кто решался провести слияние. Ни в чувствах, ни в силах, ни в мыслях — не оставалось тайн. Но, и к этому надо было идти вместе, учась пользоваться тем, что давал такой шанс…

— Зачем? — Сирина чуть склонила голову набок, с интересом глядя на мужчину. — Чем я заслужила такой выбор с твоей стороны?

— Разве ты против, Сирина? — Вампир сделал последний шаг, преодолевая сопротивление ее силы, наконец-то, оказываясь там, где он так давно хотел быть. Смыкая свои пальцы на запястьях Рины, притягивая к себе. Обнимая, возможно, излишне сильно сжимая свои руки, но, не имея возможности хоть на йоту разжать их.

— Это не то, что я хотела бы услышать. — Девушка попыталась освободиться, но Михаэль не пустил, погружая свои пальцы в ее волосы и, словно зачарованный, наблюдая за тем, как черный шелк этих прядей струится в его руках.

О, он прекрасно знал, что именно Сирина хотела бы услышать от него.

— Однажды, я допустил ошибку, рассчитывая стать сильней. — Рука Мастера с силой обхватила затылок любимой, когда та попыталась отодвинуться от него, удерживая на месте, заставляя смотреть в свои глаза. Хотя, не было у девушки, в общем-то, сил, чтобы отстраниться. И это, рождало неудовольствие в его тьме. — Я недооценил противника, приходя за его силой. И, оказался в ловушке. Но, старая колдунья не имела целью меня убивать, хоть я, уже почти, смирился с этим. — Девушка не понимала, о чем он говорит, но, это лишь забавляло Михаэля. — Та ведьма сказала, что будет время, и я получу то, за чем, так поспешно пришел, только, уже буду хотеть иметь не ее…

Пальцы мужчины дотронулись до кожи на щеках Рины, нежно коснулись скулы, и замерли, обводя контур любимых, чуть закушенных, губ.

Сирина была так бледна. Ему стоило уговорить напиться ее, но, надо было все, наконец-то, объяснить. А, едва губы девушки коснутся кожи мужчины, едва он ощутит ее укус…, Михаэль был уверен — ему будет не до разговоров. Сирина, всегда, заставляла Мастера забыть обо всем, теряя разум. Но, он уже видел, к чему приводят недомолвки между ними…

С него — достаточно, увольте от подобного, впредь…

— Ведьма не обманула меня, малыш. — Михаэль усмехнулся, большим пальцем проводя по губам девушки, немного надавливая. Почти сдаваясь их желанию, слыша, как учащается дыхание девушки. Уже воспламеняясь от одного этого звука, прерывистого, едва ощутимого вздоха. Но, удерживаясь, все же. — Мне не нужна твоя сила, доставшаяся в наследство от той ведьмы. Мне не надо, вообще, ничего, кроме тебя. — Его улыбка стала шире, когда мужчина увидел, как распахнулись ее глаза. Девушка так пристально стала всматриваться в ночь его взгляда. — За все столетия, я не обратил ни одного существа. Мне не нужно было ничье общество. Но, стоило встретить тебя — и я проиграл, сдался. Я возжелал иметь тебя сильнее, чем что-либо еще в этом мире. Мне не нужно ничего, более.

Он наклонился, едва ощутимо, лаская бледные губы поцелуем и, в то же время, не давая себе, в полной мере насладиться им.

Сирина тихонько всхлипнула, стараясь прижаться ближе. Девушка забыла о том, что злилась. Просто опуская то, что было так сложно для нее.

— Ты хочешь услышать, что я люблю тебя, Сирина? — Михаэль прижался своим лбом к скуле Рины, не имея уже сил отстраниться от нее. — Но, это так недостаточно… Эти слова — не отразят и доли всего. — Его губы не могли не касаться ее кожи, лаская и дразня. — Я отдал тебе свою жизнь, по своей воле расставаясь с тем, за что боролся более четырехсот лет. Неужели, это значит меньше тех слов? — Мужчина накрыл ее губы жестким, требовательным и властным поцелуем, крепко держа, не давая упасть. — Я люблю тебя, хотя, это явное преуменьшение того, что я чувствую, малыш. Но, надеюсь, этого будет довольно, чтобы ты перестала рисковать, мучая себя — терзая меня болью, которую причиняешь себе?

— Я ничего не знаю о тебе… — Сирина легко покачала головой, не отстраняясь уже, не имея ни сил для этого, ни желания. — Я ничего не знаю о себе, теперь.

— О, не беспокойся, милая. У тебя, бесконечное количество времени, чтобы исправить это упущение. — Михаэль улыбнулся, вновь целуя ее, ощущая, как разум покидает любимую, оставляя только желание быть ближе к нему.

А потом, немного отклонился, прижимая ее голову к своей шее, заставляя восполнять то, чего Рина, в порыве непокорности, сама себя лишила. И тихо зарычал, не имея возможности удержаться от этого. Испытывая удовольствие от ее нежных и тихих глотков.

Макс, проклиная Михаэля про себя, впервые за все свое существование, самостоятельно приближался к месту, которое Аристарх выбрал себе домом.

Бездна! Он мог и возненавидеть друга за это…

Мог бы… но никогда не позволит себе такого. В конце концов, Михаэль обещал Максу свободу, и у того, не было причин не доверять слову бессмертного.

Но, черт же, забери все! Кто бы мог подумать, что он припрется к Аристарху из-за ведьмы?!

Колдунов и ведьм, по понятным причинам, Максимилиан любил не больше, чем того, кто сотворил его…

Словно, он хоть что-то любил в этом мире, вообще-то.

Не заслужило ничто, такой теплоты от него.

Разве что Грег… за то, что не бросил Макса тогда.

И Михаэль… хотя, их отношения были весьма сложными…

Мужчина усмехнулся на этой мысли. Вспомнил девушку, которая настолько привлекла его внимание, противостоя Михаэлю. И, в то же время, столь явно нуждаясь в нем. Как и сам Мастер нуждался в этой Сирине… Что же было между ними? Что так взбесило Михаэля, что тот готов был уничтожить Теодоруса и Ротана только за возможную угрозу ей?

Максимилиан не был уверен, что хотел понять смысл того, что друг не рассказал ему.

О, нет! Упаси его тьма от такого!

Стоило только посмотреть на Михаэля…, то, как друг вел себя, нарушало все привычные, устоявшиеся каноны. Он открыто показывал свою слабость, не тая ее.

Это было… было, о, черт! Он не мог найти нормальных слов!

Глупостью это было, на сторонний взгляд безумного вампира. Вот чем. А глупость — была сродни слабости.

В отношении любого другого — это вызвало бы презрение в Максе.

Но, Михаэль мог позволить себе иметь слабость, даже в глазах Максимилиана, вампир не мог не признать этого.

Его друг был одним из сильнейших. И, бездна поглоти этих женщин, он был уверен, что Михаэль ничуть не утратил холодной расчетливости, не смотря на все, чем эта Сирина увлекла его. Не имело значения то, чем она стала для его друга.

Что ж, еще раз осмотрев серые и невзрачные стены трехэтажного старинного особняка в предместье Парижа, Максимилиан скривился и вздохнул. Пора было уже выдвигаться, не век же ему тут стоять, разглядывая ограду. Да и Аристарх, скорее всего, уже уловил присутствие своего «блудного сына» в непосредственной близости.

Надо было идти. Не смотря на то, что так не хотелось.

Михаэль попросил его. А ради него и Грега, Макс любому горло перегрызет. Даже будет защищать Сирину, если друг скажет именно это сделать ему. И это, при всем его отношении к «прекрасному полу».

Дьявол забери все!

Но, как же не хотелось идти в это логово.

В последний раз, зло осмотрев строение, Максимилиан ступил на мощенную камнем дорогу перед поместьем, крепко сжимая в руке серебряный звонок, обвивая широкую кисть серебряными звеньями. Как же он ненавидел все, что окружало сейчас его!

Посмотрев на пустую и тихую, освещаемую лишь тусклым светом фонарей, приглушенных созданным вампиром туманом, улицу, мужчина перешел через дорогу, и вошел в, беззвучно распахнувшиеся перед ним, массивные кованые ворота.

Сирина рассматривала, принесенные Кирином вещи, испытывая грусть. Это было все, что осталось ей от родителей. И, пусть кто-то мог бы сказать, что неуместно теперь было испытывать подобные чувства, девушка была расстроена. Очень.

Ее пальцы переворачивали порванные страницы старинных фолиантов, и она испытывала удовлетворение в душе, от того, что большую часть подобных сокровищ семьи берегла в специальном хранилище, подальше от всего, что могло испортить старые свитки и книги.

Что ж, не так уж, она оказалась, неправа в своей предусмотрительности.

Пальцы девушки обхватили рукоятку старинного кинжала, и улыбка расплылась на губах сама собой, мимовольно вызываемая совсем другими воспоминаниями…

— Не думал, что тебе так понравится забавляться с оружием, милая. — Губы Михаэля коснулись ее уха, дразня лукавой усмешкой.

Девушка откинулась на него, улыбаясь. Она не слышала, как он подошел к ней со спины, хоть и ощущала присутствие любимого рядом.

После того, как мужчина заставил ее уснуть, сказав, что теперь она вольна в своем передвижении, Сирина не видела Михаэля, хоть и знала, что все это время он был где-то рядом, в замке. Проснувшись, она первым делом направилась его искать, хоть и корила себя за это чувство, так похожее на нездоровую зависимость.

Правда, кто мог рассуждать о здоровье или нездоровье привязанностей вампиров? Вот потому, махнув рукой на подобные мысли, Рина решила проще относиться к тому, в чем еще не смогла до конца разобраться.

Так уж вышло, что у нее была новая жизнь теперь, и строить ее, девушка решила, основываясь на новых принципах. Она любит Михаэля. Он любит ее. Пока, этого достаточно для более-менее стабильно устройства ее мира. Потом, она попробует расширить границы своего микрокосмоса, находя и добавляя новые смыслы.

— Я искала тебя. — Сирина посмотрела на любимого, чуть повернув голову, касаясь щекою его губ. — А потом, увязла здесь.

— Я был рядом. — Чуть насмешливо, щекоча губами ее кожу, ответил Михаэль. — И что же ты нашла тут?

Девушка молча подняла руку, с зажатым кинжалом, когда-то, принадлежавшим ее отцу. И, почувствовала, как в Михаэле рождается интерес.

Черт! Было очень непривычно ощущать все чувства и мысли другого, словно свои, вот только, окрашенные эмоциями по-другому. Словно в тебе уживались две, разнонаправленные личности. Это… дезориентировало немного…, ага, совсем чуть-чуть.

— Не переживай. — Михаэль обхватил клинок пальцами за лезвие, без труда беря его из, не сопротивляющихся, пальцев Сирины. С интересом рассматривая. — Скоро станет легче, мы научимся принимать это.

Его рука легла ей на затылок, мягко перебирая пряди, пока мужчина сосредоточено рассматривал лезвие и резную рукоять. А девушка, наслаждаясь его лаской, продолжала раскладывать поврежденные книги.

— Откуда этот кинжал, малыш? — Михаэль повернул оружие, так, чтобы сталь блеснула, отражая всполохи света. — Как долго он в вашей семье?

— Я не уверена, что точно знаю, откуда он. — Девушка безразлично пожала плечами, не понимая причин его интереса. — Моя мать подарила его отцу. Он любил коллекционировать оружие. — Сирина задумчиво посмотрела на кинжал, вспоминая. — Как долго… давно, наверное… О, не в твоих категориях измерения времени, безусловно. — Чуть подколола она вампира, получая в ответ насмешливый взгляд. — Мне было лет пять, когда он появился, не больше.

Мужчина кивнул, отходя к креслу, увлекая ее за собой, так и не опуская своей руки с затылка Рины.

— Мне нужно детальное описание того, что произошло десять лет назад у вас в доме, Сирина. — Мастер сел, заставляя и девушку опуститься на колени ему.

Она напряглась, не желая возвращаться в те дни, которые давно похоронила.

— Я не хочу. — С сопротивлением произнесла Рина.

Михаэль только хмыкнул, перемещая свои пальцы с затылка на подбородок любимой, поднимая ее лицо, встречаясь с ней глазами.

— Ты мне расскажешь, Сирина. Это не прихоть и не попытка мучить тебя. Мне надо знать, отчего Ротан преследует тебя, и почему, он, очевидно, преследовал твою семью. — Вампир жестко и твердо смотрел на девушку, показывая, что его намерения серьезны и непоколебимы, чтобы ни было между ними, он, так или иначе, требовал подчинения.

Это, все-таки, напрягало Сирину. О чем, она и не преминула ему сообщить.

— Ты — тиран. — Скривив губы, произнесла она, стараясь отстранить лицо.

— Тебе придется смириться с этим моим недостатком, малыш. — Насмешливо приподнял уголки губ Михаэль, не отпуская ее. Наоборот, приближая, почти вплотную к себе, лицо Рины. — Итак, что ты увидела в тот день? Почему, позвала меня. Мне нужен очень подробный рассказ, Сирина.

— Максимилиан. Дорогой мой. — Аристарх, с хитрой улыбкой смотрел на своего «сына». — Ты долго ждал, прежде чем принять мое приглашение. — Холеная бровь поднялась над темными глазами. Но не от обращения. Они были темно-карими еще со времен человеческой жизни, остались такими и после нее.

— Ты не оговаривал сроки в послании. — Безразлично пожал плечами Макс, проходя по бальной зале, стараясь не особо смотреть по сторонам.

Его не трогали стоны и крики удовольствия и боли, которые наполняли пространство, смешиваясь, превращаясь в дикую какофонию. Макс, так давно, был над ними. Над всем этим. Теперь, у него было больше силы.

Ему не было нужды смотреть на собственное безумие, усиленное, и многократно повторяемое в каждом из двадцати его братьев и сестер.

Аристарх любил компанию. Этого у его создателя было не отнять.

Руку уже жгло, стоило переложить украшение в другую ладонь.

Но, это смотрелось детской шалостью на фоне того, чем занимались присутствующие…

В одиночку, либо же охотно помогая истязать тех, кто был слабее. Когда-то, и он был среди них.

Бездна! Он был искренне рад, что однажды заменил Грега!

Да, на фоне своих друзей он был безумцем и извращенцем, Макс не сомневался в том, что его союзники именно так думали о нем, и его пристрастиях. Но, дьявол забери все!

Он был просто ангелом, на фоне своих родственников. Пусть и падшим, с обломанными и сожженными серебром, крыльями.

Эта мысль заставила губы Максимилиана скривиться в ухмылке.

Теперь — Макс был сильней. Только сам Аристарх являлся угрозой для него в этом зале. Впрочем, как и сам Макс — нес опасность для древнего вампира.

Только они вдвоем. Остальных — можно просто исключить…

— М-а-акс. — Чуть протяжный хриплый голосок заставил вампира напрячься. Девушка вышла из-за спинки высокого кресла, заменяющего трон, на котором любил восседать его тщеславный создатель.

Черт!

Стареешь, Макс. Определенно, стареешь. Жизнь вдали от создателя расслабила тебя. Ты стал не обращать внимания, забывать о деталях. Не желаешь помнить о том, что рождало боль. Хотя, разве он не был привычен к боли?!

Мужчина отвел глаза от пристально следящих за ним, насмешливых карих очей своего творца, поднимая взор. Проклиная ту, что видели его глаз. Ненавидя ее со всей, доступной вампиру силой. А, возможно, даже гораздо, гораздо больше.

О, Максимилиан знал, как выглядела пытка в первозданном виде.

У нее были черные миндалевидные, пылающие жаждой боли, глаза, и приторно сладкий голос, сочащийся обещанием самой долгой и истязающей муки.

О, да. У его кошмара было имя. И Мастер, так хорошо знал его. Оно было выжжено долгими годами ее игр с ним, в мозге вампира.

Лейла.

Но, теперь, он был сильнее и своей мучительницы.

— Я скучала по тебе, М-а-акс. — Бледные и изящные руки миниатюрной девушки, обвили плечи их творца, прикусывая шею Аристарха, жадно слизывая выступившую каплю крови. — Ты так давно не навещал нас. Правда, отец? — Черные глаза обратились на вампира с подобострастием, но не скрывали и лукавости.

— Ты права, моя дорогая, — Аристарх обхватил затылок Лейлы рукой, с силой притягивая ее губы и жестко целуя, с наслаждением прокусывая губу девушки. Смешивая свою и ее кровь. — Ты, как всегда, права. — Вампир с насмешкой посмотрел на своего «сына». — Видишь, как Лейла скучала по тебе? Не хорошо так мучить свою сестру, Максимилиан. Это не по-братски.

Макс широко и многообещающе улыбнулся, впервые позволяя себе обвести зал глазами, не упуская ни одной детали. Отмечая, кто испытывал наибольшее удовольствие, пытая других. Впитывая в себя все способы этих пыток.

Не изучая — обновляя знания.

Он не отвернулся, а только пристальней всмотрелся в двух вампиров, со смехом насилующих третьего, выжигая серебром метки на его теле, делающих надрезы серебром на его языке. Скоро, надрезы заполнят серебряной крошкой… После того, как эти двое получат свое удовлетворение.

Карл и Фил. Неразлучны, как и всегда.

Их жертву он не знал. Новенький.

Ничего, скоро этот, или научится сопротивляться этим двоим, или станет их вечным рабом…

Возможно, стоило сказать спасибо Лейле за то, что он изначально приглянулся именно ей? Хотя, Макс всегда был сильнее этой пары. Даже, едва пройдя обращение. Он, с легкой брезгливостью, продолжал наблюдать за своими «братьями».

Слабость и беспомощность, проведенная через муки, чаще всего рождает жестокость и садизм, щедро приправленный мазохизмом, отметил вампир, наблюдая, как Фил подставляет уже свое тело для измывательств Карлу.

Бездна! Теперь, он понимал значение слова радость. Он был искренне рад, что Грег и Михаэль, однажды, вернулись за ним, вытаскивая из этого ада.

И правда, он мог отблагодарить Лейлу за то, что та захотела когда-то его, а Аристарх никогда не отказывал своей любимице.

О, и у него была шикарная идея, как именно стоит сказать «спасибо». Нет, правда. Этим он «отблагодарит» ее за все.

Максимилиан, вновь, повернулся к мужчине и женщине, которые наблюдали за ним, с понимающими улыбками на бессмертных лицах.

— Ты прав, Аристарх. Я был несправедливо жесток к своей сестре. С удовольствием исправлю это. — Макс криво усмехнулся, взмахами кисти, разматывая серебряную цепь, обвивающую его руку.

Его создатель немного нахмурился. Он не любил, когда созданные им творения называли его по имени. Но, Макс имел уже для этого силу.

— Что скажешь, любовь моя? — Древний вампир чуть обернулся к, слизывающей с шеи «отца» кровь, вампирше. — Хочешь, я подарю тебе Макса на сегодня?

— О, ты так добр, мой повелитель. — Лейла склонила голову, бросая на «брата» предвкушающий взгляд из-под ресниц. — Безусловно, хочу.

— Ты слышал? Воля женщины — закон для мужчины, не так ли, сын мой? — Аристарх с нехорошим огнем в карих глазах наблюдал за ними. Он хотел, чтобы Лейла поставила зарвавшегося вампира на место. Без сомнения, хотел.

Но, у Максимилиана были свои планы и, к сожалению Аристарха, они не соответствовали расчетам последнего.

Правда, Макс, пока, не собирался делиться своим мыслями с ними. Ох, нет. Пусть это будет сюрприз.

В конце концов, раз уж он застрял здесь на время, отчего бы не насладиться, расплачиваясь со старыми долгами? Не так ли?

Багровое пламя вспыхнуло в глубине его глаз, когда он насмешливо склонял голову перед Лейлой, и мужчина видел, как на минуту, на лице девушки, мелькнула неуверенность. О, она почувствовала, что он уже не таков, которого она, когда-то, ломала.

Но, не поверила своим ощущениям, прогоняя страх.

А зря, Макс не собирался разочаровывать предчувствий сестры. Определенно, не собирался…

В темных окнах дома не было света, и это удивило Сирину. Родители вчера вернулись в город, и должны были находиться именно здесь. Насколько девушке было известно, они никуда не собирались уезжать вечером.

И то, странное зарево, багрового цвета, которым переливалось стекло… Что это могло быть? Рина пребывала в растерянности, подходя в двери своего дома с подругой.

Мэри о чем-то весело болтала, только Сирина не слышала ее слов. Что-то настораживало девушку, рождая неясную и тревожную дрожь в душе. Она не могла бы объяснить, что именно это было, но, что-то было не так. Рядом была беда. Казалось, сам воздух пропахся тревогой…

Хотя, … девушка глубоко вдохнула, словно пробуя на вкус воздух зимнего вечера, вот-вот готового сорваться снегом. В пространстве висел какой-то тяжелый, и неизвестный Рине аромат. И он… вызывал отвращение и страх.

Господи! Неужели Мэри не ощущает всего этого?! Как она может так беспечно говорить, когда все тело Сирины сотрясалось дрожью?

Но Мэри не замечала состояние подруги, продолжая рассказывать, как накануне, целовалась с Джимом. Она не замечала ничего вокруг, полностью погруженная в свои приятные воспоминания, не видя, как дрожит рука Сирины, протянутая к незамкнутой двери.

Все было не так. Сирина явно видела это.

Ее родители всегда запирали дверь, даже когда, кто-то выходил на пять минут. Не так уж сложно повернуть ключ, говорили они. Даже, порою, включали сигнализацию, лишь ненадолго выходя.

В этом не было ничего удивительного, если принять во внимание тот факт, что дом, практически, был нафарширован раритетами и коллекционными вещами, которые чета Уелшей привозила из своих путешествий по всему миру.

А тут — дверь слегка покачивало сквозняком. И… странные, не очень легко идентифицируемые в наступающем сумраке вечера, пятна на светло-бежевом полотне входной двери…

Откуда они? Что это такой?

Осторожно толкнув чуть поскрипывающую дверь, девушка ступила в полумрак холла, вслепую нащупывая выключатель на стене, и отступила, пропуская Мэри.

Войдя в дом, затихла и подруга, начав неуверенно и настороженно осматривать по сторонам. Атмосфера в помещение вырвала и ее из мечтаний, в которых плавала молодая леди. Воздух был тяжелым. Пропитанным ароматом каких-то трав, он пах воском, хоть Сирине было абсолютно невдомек, с чего бы родители разжигали свечи, и… чем-то еще…, чем-то, отвратительно, пугающе знакомым, имеющим солоновато-металлический вкус…

— Мам? Пап? — Рина бросила так и не использованные ключи на тумбу, уже почти понимая, что никто не ответ на ее крик.

Отчего-то, у нее было странное ощущение — она знала, где надо искать…

Девушка, не осознавая того, что делает, стремительно направилась в малую гостиную, окна которой и выходили на двор, привлекая ее внимание, мерцая багровым пламенем.

Сирина слышала, как Мэри, испуганно вздрагивая, и чертыхаясь. Спешит за ней, по неосвещенному дому.

— Что происходит, Рина? И что это за запах? — Голос подруги дрожал, очевидно, она просто пыталась придать себе храбрости, заполняя эту, звенящую тишину, звуком их голосов. Вот только, у Сирины не было силы разжать губы, и ответить.

Она толкнула прикрытую, замаранную такими же пятнами дверь, и замерла на пороге, ощущая, как воздух, мелкими толчками выходит из нее, не имея возможности сделать вдох. Не после того, что ей довелось увидеть, не сейчас…

Хотелось кричать… только и для этого, не было ни сил, ни голоса. Зато, сзади закричала Мэри, и Сирина вторила ей, только мысленно, заходясь в беззвучном крике.

Подруга убежала во двор, и Сирина слышала, как ту вырвало… Наверное, это было нормальной реакцией организма. Вот только, она не могла и так.

Девушка просто продолжала стоять на пороге гостиной, рассматривая комнату. Которая стала воплощением фильма ужаса в этот вечер.

Два тела лежали в разных углах комнаты. Девушка в достаточной мере была знакома с историей религий, чтобы понять, что эти тела — использовали вместо алтаря…

Она не могла думать об этих … искореженных трупах, как о своих родителях. Не могла, и не хотела.

О, нет, это были не они.

Ее родители были полными жизни и оптимизма, они лучились энергией… Они не могли лежать тут…

Тела были обнажены, но сложно было заметить это.

Казалось, что странные, повторяющие малейший изгиб этих тел, комбинезоны, надеты на поверх кожи. Сплошь покрыты символами и странными узорами… алого, цвета спекшейся крови, цвета…

На груди у обоих трупов, над тем местом, где при жизни билось сердце, щерился ровными краями, проступая белесоватым блеском ребер, странный символ. Сирина никогда не видела такой…

Она так и стояла в дверях, пока Мэри пыталась растормошить ее, пока подруга металась с криками. Созывая соседей, звоня в полицию. Рина не смогла сдвинуться с места, когда приехали следователи и медики забрали трупы. И, только когда молнии черных мешков скрыли от нее изрезанные каббалистическими символами лица родных, Рина смогла вдохнуть воздух полной грудью, а потом, просто отвернулась от всего этого. От комнаты, стены которой были исписаны кровью ее родных, от пытливых и сосредоточенных взглядов следователей, от бледного, полного горя и волнений за нее, лица Мэри.

Она молча вышла на улицу, не понимая что творит, и пошла, глядя на брусчатку тротуара, надрывно повторяя в мозге один и тот же вопрос «Где ты?»…

***

Даже сейчас, лишь вспоминая о том, что было теперь уже в другой жизни, Сирина задыхалась от боли. Хоть и не нуждался ее организм в таком количестве кислорода, теперь.

Руки Михаэля крепко обнимали, он знал, разделял ее боль. Мужчина сам испытывал муку от того, что заставлял ее вновь, секунда за секундой воскрешать тот день. Но, иначе нельзя было поступить. Не в этом случае.

— А кинжал, малыш? — Мягко и нежно спросил он, продолжая обхватывать ее лицо своей ладонью, удерживая, лаская пальцами ее щеки и губы. — Где был этот кинжал в тот день?

Сирина недоуменно посмотрела на вампира, не улавливая сути его интереса.

— Я не знаю… Не дома. Нет. — Она прикусила губу. — Отец очень дорожил им. И оставлял в хранилище, когда уезжал. Они еще не успели забрать его по приезду. Значит… он был там, наверное. — Прикрывая веки, тихо ответила она.

А потом, не выдержав, всхлипнула, утыкаясь лицом в шею любимого.

— Но при чем здесь это?! — Пробормотала она, не желая поднимать голову из этого, такого манящего и безопасного убежища его кожи, его аромата, сильного и уверенного звука его пульса.

— Думаю, что очень даже при чем, Сирина… — Задумчиво ответил Михаэль, чуть крутя лезвие. — Очень даже… — Повторил он, поднимая за подбородок ее лицо и накрывая властным поцелуем губы любимой.

Он просто хотел поддержать ее, дать минуту покоя лаская своими чувствами, понимая, что теперь его очередь о многом рассказать Рине.