Эдвард Каллен 3 страница. – Им просто нужно временно арестовать нас.

– Им просто нужно временно арестовать нас.

Я секунду смотрел на нее, осознавая, что она, похоже, уже проходила через это, и слегка кивнул, расслабив руки и давая им надеть наручники. Я вздрогнул, когда они сжали их, практически нарушив систему кровообращения.

- Карлайл Каллен, вы арестованы за нарушение закона " О подпавших под влияние рэкетиров и коррумпированных организациях", глава 18, Кодекса Соединенных Штатов Америки, раздел 1961, - услышал я голос офицера.

Мои глаза расширились от ужаса, и я посмотрел в коридор, наблюдая, как они выводят его через входную дверь.

– Вы имеет право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Вы имеет право отвечать на вопросы в присутствии адвоката. Если вы не можете позволить себе нанять адвоката, он будет предоставлен вам.

- Пап, - тревожно позвал я его, когда они приблизились.

Я запаниковал, осознавая, что он серьезно, б...ь, арестован. Он посмотрел на меня, и его выражение было свирепым.

- Tenere la bocca chiusa (1), Эдвард, - резко сказал он, приказывая мне держать рот закрытым, пока его выводили наружу.

Дальше они бросили на пол Алека, зачитывая ему те же права, что и моему отцу, арестовывая и обыскивая его в поисках оружия.

- Позвони юристам, Эсме. Я не хочу, чтобы они забирали что-то без присутствия адвоката, - спокойно сказал он.

- Конечно, - слегка дрожащим голосом сказала она. - Rimanere forte. Ti amo, bell'uomo mio (2).

- Sei la mia vita, la mia gioia. Io ti amo, ma non preoccupatevi per me (3), - сказал Алек. - Abbiamo bisogno di preoccuparsi per la ragazza (4).

- Я знаю, - тихо сказала Эсме, и они вытолкали Алека за дверь.

Офицер поднял ее на ноги и быстро обыскал, прежде чем они вышли, еще двое вывели Эмметта и Розали из гостиной, тоже в наручниках, сразу после этого. Последним они поставили на ноги меня, и офицер прижал меня к стене, похлопывая по мне сверху донизу и вытаскивая все из карманов. Он конфисковал мой сотовый, так же, как и Изабеллы, который я все еще таскал с собой, и я немедленно возрадовался, что не смог прихватить в поездку свое оружие.

Они грубо облапали меня, хватая там, где доставали, и практически изнасиловали меня в процессе. Как только они убедились, что у меня нет оружия, то вытащили через входную дверь, оставляя меня полностью, б...ь, изумленным видом, открывшимся передо мной. Вся улица была перекрыта и заполнена полицейскими машинами, дюжины и дюжины агентов ФБР и местных офицеров полиции толпились вокруг. Я посмотрел в сторону и увидел, как отца и дядю запихивают в разные непомеченные полицейские крузеры. Мои шаги запнулись, колени начали слабеть, когда реальность происходящего ударила меня.

С каждой секундой все становилось еще хуже.

- Иди, - нетерпеливо сказал офицер, толкая меня.

Я, спотыкаясь, прошел несколько шагов, выругавшись, и он направил меня к месту, где уже сидели все остальные. Он схватил меня за плечо и грубо толкнул вниз. По моему телу прошла волна боли.

- Б...ь, - выплюнул я, вздрогнув и садясь рядом с Эсме. – Полегче, мужик! Мне больно!

- Тебе нужен медицинский осмотр, сынок? – спросил пожилой офицер, стоящий в нескольких футах от нас, делая несколько шагов в нашем направлении.

Я посмотрел на него и от злости сузил глаза, прочитав " Специальный агент США, D.O.J (5)", написанное на его жилете ярко-желтыми буквами. Мой отец продолжал говорить, что недолго ждать, когда офицеры Департамента Юстиции постучатся в нашу дверь, так что я не сильно удивился, но какое же великолепное, б...ь, время выбрали эти ублюдки…

- Я не ваш сын, - резко сказал я. – А все, что мне нужно – это свалить отсюда. Это дерьмово.

- Немного терпения не помешало бы. Я – специальный агент Джой Ди Фронзо, - сказал мужчина.

Я изогнул бровь, тряхнув головой, когда он назвал свое явно итальянское имя… долбаный предатель.

– Ты, должно быть, сын доктора Каллена, – он хихикнул.

Я досадливо сузил глаза, когда офицер, обыскивающий меня, протянул ему мой бумажник.

- И что в этом такого смешного? – поинтересовался я, раздумывая, кем, б...ь, он себя считал.

Он просто покачал головой, открывая мой бумажник и вытаскивая водительские права. Я закрыл глаза в тот момент, когда он это сделал и вздохнул, чертовски хорошо зная, что он там найдет.

- И что это у нас здесь? – спросил он, явно обрадованный тем, что нашел.

Я даже не смотрел на него, зная, что он наслаждается этим дерьмом.

– Эдвард Энтони Каллен. Скажи мне, сынок, в каком году ты родился? У нас тут два разных удостоверения личности с разными возрастами. У тебя кризис идентификации?

- Твою мать, - раздраженно сказал я.

- Эдвард, - прошипела Эсме.

Мужчина опять засмеялся, и мои руки начали дрожать, когда я взглянул на него. Он был счастливчиком, что являлся федеральным агентом, а я был арестован, потому что в эту секунду я ничего не хотел больше, чем ударить его в его гребаный рот за то, что он с таким неуважением разговаривал со мной. Он ухмыльнулся, словно желая помучить меня, прежде чем кто-то позвал его по имени, и он отвернулся.

Подошел другой агент, помог Эсме встать на ноги, освободил от наручников и протянул ее сотовый. Она позвонила адвокатам, объясняя, что случилось. Закончив, она вернула сотовый и опять заняла свое место. Я ждал, что ей снова наденут наручники, но вместо этого они протянули ей пачку бумаг, точно объясняя, что делают. Через некоторое время они освободили Эмметта и Розали от наручников, и я со всем возможным терпением наблюдал за этим. Мое терпение истощалось.

(1) Держи язык за зубами

(2) Оставайся сильным. Я люблю тебя, мой потрясающий мужчина

(3) Ты - моя жизнь, моя радость. Я люблю тебя, не беспокойся за меня

(4) Мы должны побеспокоиться о девушке

(6) Департамент юстиции, аналог нашего министерства внутренних дел

- А вы собираетесь снимать это с меня? – поинтересовался я, когда освободили всех остальных.

Офицеры, стоявшие рядом, не отвечали, и я простонал, тряхнув головой.

– Серьезно, это уже дерьмово.

- Снимите с него наручники, - сказал офицер ДитФронзо, поворачиваясь к нам с ухмылкой.

Офицер снял с меня наручники, и я начал растирать запястья, ругаясь себе под нос. Я ненавидел быть несвободным, и немедленно подумал об Изабелле, раздумывая, может, ее тоже где-то заперли. От этого я перешел к мысли о дне, когда я нашел ее прикованной к ее постели, и от воспоминания о боли и страхе в выражении ее лица моя грудь опять заболела.

Боже, мне действительно необходимо, б...ь, найти ее…

- Где она? – тихо, себе под нос, спросил я, поворачиваясь к Эмметту со все возрастающей паникой. – Ты сказал, что нашел ее, так где она?

Он посмотрел на меня и вздохнул.

- Она поблизости, - сказал он. – Немного к северу отсюда. У меня не было шанса приблизить точное расположение, но это в парке Хайланд.

- Парк Хайланд? – спросил я, нахмурившись. – Ты уверен? Я не думал, что кто-то из наших закреплен за этой территорией.

- Там никого нет, - прошептала Эсме, покачав головой.

- Тогда какого хрена она там делает? – растерянно спросил я.

В этом не было смысла. Какую игру затеял Джеймс? Эсме вздохнула.

- Я… Я не знаю, - вздохнув, сказала она. – Это относительно спокойная территория. Главным образом потому, что там большое количество русских.

От шока мои глаза расширились, и я пристально уставился на нее. Мой страх увеличился, когда я вспомнил подслушанный разговор отца о том, насколько дикой и нецивилизованной была так называемая русская организация. Он упомянул, что они никого не уважали и не считали ужасным причинять боль невинным – даже своим собственным людям – для большего контроля.

- Русские, - произнес я. – Это гребаные русские.

Они с тревогой посмотрели на меня, потому что я почти, черт побери, прокричал это, и несколько рядом стоящих офицеров растерянно посмотрели на меня.

- И что там с русскими? – поинтересовался агент Ди Фронзо, с любопытством поднимая брови.

Я с секунду пристально смотрел на него и покачал головой.

- Что? – быстро сказал я. – Я ничего не говорил ни о каких гребаных русских.

Он посмотрел на меня, словно я был идиотом, и покачал головой, вернувшись к разговору с другим офицером. Эсме расстроено вздохнула.

- Tenere la bocca chiusa, - сказала она, повторяя то же самое дерьмо, которое сказал отец, приказывая мне держать чертов рот закрытым.

- Б...ь, я не хотел орать, - прошептал я. – Но Джеймс работает с русскими. Это единственная вещь, которая имеет смысл.

- Алек беспокоился, что так может быть, - сказала Эсме. – Он уже некоторое время переживал, что…

Эсме замолчала, когда подошел мужчина в костюме с пуленепробиваемым жилетом DOJ, надетым сверху, и сообщил, что приехал ее адвокат. Ей разрешили поговорить с ним, и они воспользовались этой возможностью, чтобы разделить нас. Я тихо сидел, сжав руки в кулаки и нетерпеливо постукивая ногами, когда они уводили Розали и Эмметта, оставляя меня перед этой самоуверенной задницей - специальным агентом, который все еще держал в руках мой бумажник.

Я не был уверен, сколько я сидел там, но это чувствовалось как гребаные часы. Мужчина пытался задавать вопросы о моем отце, но я игнорировал их, отказываясь сказать хоть слово. Если он думал, что я предаю свою семью, то ошибался. Я, б...ь, оцепенел от таблетки, которую дала мне Эсме, но задница начала болеть от сидения на бетонном тротуаре. Я пытался изменить положение, но каждый раз, как я это делал, дюжина агентов напрягалась и смотрела на меня так, словно я хотел сбежать.

Они, в конце концов, начали выносить из дома дюжины коробок и сумок, все помеченные как вещественные доказательства. Я не знал, какого хрена они конфисковывают, не мог даже представить, что Алек прятал в доме, но надеялся, что это было не очень криминально. Я откинулся на локти и смотрел на землю, когда очередной агент подошел к Ди Фронзо, протягивая ему листок бумаги.

- Вот список, - сказал он.

Мужчина взял его и начал проглядывать, кивая.

- Хорошо, - сказал он. – Это все?

- Почти, - ответил второй. – Сейчас они собирают компьютеры. Три штуки – большой компьютер и лэп-топ наверху, и еще один лэп-топ в гостиной.

Мой взгляд немедленно перешел на него, и меня пронзили растерянность и ужас.

- Какого хрена, вы хотите сказать, что забираете лэп-топ? – спросил я, садясь.

Они оба взглянули на меня, и специальный агент засмеялся.

- О, теперь ты заговорил? – поинтересовался он. – Это означает, что его забирают как вещественное доказательство.

- Почему? – выпалил я, испуганный, потому что это была наша единственная возможность выяснить, где держат Изабеллу.

- Потому что ордер на обыск дает нам возможность забрать все компьютеры и хранители информации.

- Вы не можете, б...ь, забрать этот, - сказал я, покачав головой.

- Почему? – спросил Ди Фронзо.

- Потому что, Боже, вы просто не можете, - ответил я, не зная, что, черт возьми, сказать. – Мне он нужен.

Он засмеялся и не сдвинулся с места.

- В конце концов, мы его вернем, если будет доказано, что он не нужен для нашего расследования, но сейчас это под нашей охраной.

Он кивнул головой по направлению к дому. Я повернулся, и меня затопил ужас, когда я увидел офицера, выносящего лэп-топ моего отца из дома в чистом пластиковом пакете. Я тревожно огляделся и похолодел, когда заметил Эмметта с ужасом на лице, который тоже смотрел на это. Он с паникой посмотрел на меня и покачал головой, и тут я взбесился. Я вспрыгнул на ноги и рванул с места. Дюжина агентов повернулась ко мне, направляя оружие.

- Стойте! – скомандовал агент Ди Фронзо.

Эсме закричала мое имя, что-то ударило меня, когда я повернулся к ней. Сила удара свалила меня на землю. Я простонал, когда резкая боль прошила бок, и попытался стряхнуть с себя полицейских, которые навалились на меня, крича и ругаясь. Они силой уложили меня на живот и грубо заломили руки за спину, заковывая их в наручники. Я пытался, б...ь, бороться, неистово лягаясь ногами, но они намного превосходили меня числом и, в конечном итоге, я оказался слишком слаб, чтобы стряхнуть их.

Через минуту меня поставили на ноги лицом к агенту Ди Фронзо. Он был серьезен и озлобленно сузил глаза.

- Забирайте его с собой, - жестко сказал он.

- За что? – гневно спросил я.- Я, б...ь, ничего не сделал!

Он секунду пристально смотрел на меня, и ухмылка медленно вернулась на его губы.

- Рад был познакомиться с тобой, Эдвард Каллен, - сказал он. – Уверен, что мы будем часто встречаться в будущем.

Он повернулся и ушел. Офицеры начали заталкивать меня в полицейский крузер. Я начал орать на агента Ди Фронзо, обзывая его каждым ругательством, которое приходило мне в голову, и всячески затруднял им их действия. Они силой запихнули меня на заднее сиденье машины и тронулись, отъезжая от дома. Я заметил Эсме, стоящую на улице с озабоченным выражением на лице.

Они подъехали к областной тюрьме, и меня бросили прямо в грязную, переполненную народом камеру, где сидела еще дюжина людей. Я нашел место в углу помещения и сел, опустив голову, крепко вцепившись в волосы. Атмосфера была гребано напряженная. Люди спорили и трепались о чем угодно, но я пытался изо всех сил заблокировать это. С каждой проходившей секундой во мне росла ярость, но я знал, что мне нужно держать голову спокойной, потому что я уже достаточно облажался. Мне нужно было сдерживать свой темперамент, нужно следовать предупреждениям Алека и прекратить, б...ь, делать из себя уязвимого человека. Я не мог показывать им свои слабости, не мог позволить людям видеть меня распускающим язык. Я продолжал повторять в голове слова отца, говоря себе, что должен держать рот закрытым и оставаться спокойным, и игнорировал всех, кто пытался заговаривать со мной.

Проходили часы. Изредка называли мое имя, и я переходил из одной камеры в другую, точно такую же. Я держался, но мой мозг неистово работал, с каждой секундой приближая меня к гребаному срыву. В углу камеры был телефон, и я несколько раз пытался позвонить в дом Эвансонов за счет вызываемого абонента, но каждый раз натыкался на автоответчик, а ни одного другого телефона я не помнил.

В конце концов, опять назвали мое имя, и, точно так же, как и в остальные полдюжины раз, я молча пошел, стараясь удержать темперамент под контролем, когда охранник приказал мне повернуться. Он сделал несколько фальшивых комментариев себе под нос, упоминая мое имя, но я знал, что подраться с одним из них – худшее, что я мог сделать. Я и так уже втянул себя в проблемы.

Были уже сумерки, когда меня отправили на регистрацию. Они отвели меня в маленькую комнату и посадили перед женщиной, которая задала мне кучу дурацких вопросов, на которые у меня не было никакого желания отвечать. Я ответил на основные, типа моего имени и даты рождения, но, когда они начали спрашивать меня всякое дерьмо о том, как я себя чувствую, и не собираюсь ли совершить самоубийство, я быстро заткнулся. О чем, б...ь, они здесь только думают, спрашивая меня, хочу ли я нанести вред себе или кому-нибудь еще? Любовь моей жизни пропала, мои помощники задержаны, и самая большая надежда найти мою девушку конфискована чертовым правительством. Вместо того, чтобы искать ее, я сижу в этой чертовой маленькой комнатушке с любопытной сукой, спрашивающей меня, чувствую ли я злость. Конечно, я зол! А предполагается, что я должен быть счастлив?

Они, б...ь, не знали меня, и им было наплевать на то, через что я прошел, так что я просто молча сидел и пристально смотрел на нее. В конце концов, они сдались и приказали мне выйти. Потом мне выдали идентификационный номер, сняли отпечатки пальцев и сфотографировали. Меня раздели, провели медицинский осмотр, включающий анализ крови и рентген грудной клетки. Я надел оранжевую робу, а все мои пожитки сложили в пакет. Моя ярость росла с каждой секундой.

Они даже не сказали мне, какого хрена меня задержали.

Меня отправили назад к любопытной суке, которая начала приставать с вопросами, где, черт возьми, я получил повреждения, так как рентген показал сломанные ребра. Я коротко взглянул на нее и покачал головой, не позаботившись ответить.

Фактически, я вообще отказывался произнести хоть слово.

Они поняли, что больше ничего от меня не добьются, и назначили мне обеспечивающий арест (налагаемый на помещение и занимающих его лиц на время, необходимое для получения ордера на обыск). Они сослались на то, что мой отец занимает высокое положение, и мои серьезные повреждения, и сказали, что это достаточная причина, чтобы изолировать меня от народа. Меня посадили в крохотную одиночку, где не было ничего, кроме гребаной лампочки и одеяла. Время проходило мучительно медленно, часы казались вечностью, пока я лежал там один. Я слышал, как ругаются и орут мои соседи, изредка раздавался звук сирены, после которого по коридору пробегал охранник. Все это ошеломляло. Но я не мог не думать об Изабелле, беспокоясь за нее и размышляя, что, б...ь, произошло.

Я едва поспал, ворочаясь и метаясь в страданиях всю ночь. Утром ко мне пришли с завтраком, но я отказался есть, требуя, чтобы мне объяснили, что я такого сделал, и вызвали адвоката.

То же самое произошло на ланче – я проигнорировал их гребаную еду, они проигнорировали мои вопросы. К обеду я уже был взбешен, практически истощен и яростно мерил ногами крошечную камеру. Я услышал, как кто-то идет по коридору, и ждал очередного подноса с едой, но удивился, когда дверь открылась. Я сузил глаза и с подозрением уставился на вошедшего человека, заинтересовавшись, кто это.

- К вам посетитель, - сообщил тюремщик.

Он сковал мне руки и ноги, и препроводил в маленькую комнату со столом посередине. За ним сидел смуглокожий итальянец с поседевшими волосами, на столе перед ним стоял портфель. Он поднял голову, когда я вошел, и улыбнулся, приглашая меня сесть. Тюремщик вышел после того, как я занял свое место, закрыл дверь и оставил нас одних.

- Мистер Каллен, меня зовут Майкл Риччи, адвокат, - сказал он, протягивая мне руку.

Я быстро пожал ее, мгновенно почувствовав облегчение от того, что наконец вижу гребаного адвоката, хотя понятия не имел, кто, черт возьми, он был.

- Со мной связалась Эсме Каллен-Эвансон. За много лет семьи Калленов и Эвансонов несколько раз нанимали меня, так что я полностью осведомлен обо всей ситуации.

- Хорошо, - нерешительно сказал я.

Он начал доставать бумаги, раскладывая их передо мной вместе с ручкой.

- Мне нужно, чтобы вы подписали эти документы, соглашаясь с тем, что я буду представлять вас, и все, что будет сказано в этой комнате, полностью конфиденциально.

Я кивнул и опустил взгляд, быстро просматривая бумаги, потом неловко расписался в нужном месте, так хорошо, как смог в наручниках, и передал их ему обратно.

- Хорошо. Прежде всего, мне нужно знать, говорили ли вы с кем-нибудь. Они пытались допрашивать вас? – спросил он, убирая бумаги назад в портфель.

- Нет, - ответил я, поерзав на неудобном пластиковом стуле. – Они вообще ничего не сказали мне. Они даже не объяснили, какого хрена я вообще здесь делаю.

- Они задержали вас за обладание фальшивыми документами, мистер Каллен, - сказал он. – Подделка документов – серьезное правонарушение, но в вашем случае это практически административное правонарушение. Вы должны были посидеть несколько часов и выйти под залог, но, похоже, они забыли свои собственные правила.

- Тогда почему, б...ь, я все еще сижу в этой чертовой клетке? – поинтересовался я.

- Потому что статья закона, по которой они задержали вас, предусматривает достаточное количество времени для расследования в отношении лиц, подозреваемых в совершении преступления, - сообщил он. – Они пытаются приписать вам сопротивление при аресте, но это полный абсурд, и для этого нет оснований. Реальность такова, что вы сидите в этой камере только потому, что вы сын Карлайла Каллена, племянник Алека Эвансона и крестник Аро Моретти.

- Хреново, - сказал я, тряхнув головой. – Я не имею ничего общего с этим дерьмом.

- Я знаю, но так уж вышло. Косвенно виновен, мистер Каллен, - сказал он. – Я работаю над вашим освобождением. Это не должно занять больше нескольких дней.

- Дней? – недоверчиво спросил я. – Я должен оставаться в этом долбаном месте несколько дней?

- К несчастью, да. Я собираюсь потребовать слушания, чтобы посмотреть, можем ли мы освободить вас, но это может занять некоторое время. Обычно они не задерживают в таких случаях больше чем на сорок восемь часов, но законы Иллинойса дают им некоторое послабление на этот предмет, - ответил он. – Так что держитесь, и мы вытащим вас отсюда. Я буду на связи.

Он вышел, не сказав больше ни слова, и тюремщик сопроводил меня обратно в камеру. Меня уже поджидал поднос с едой, и я взял контейнер с запеканкой и сок, садясь на маленькую комковатую кровать.

Ночь казалась еще длиннее. Истощение взяло надо мной верх, и я уснул, физически неспособный больше бодрствовать. Я беспокойно проспал всю ночь. Подкрался ночной кошмар, уничтоживший последний кусочек мира, который сохранился у меня в этих обстоятельствах. Мне снилась Изабелла, я слышал ее крики и чувствовал ее муки, и мне опять приснилась мама. Я снова вернулся в тот день десятилетием раньше, на ту аллею, недалеко от места, где я стоял, ощутив весь ужас и опустошение, когда они пролили ее кровь и прекратили существование одной из самых прекрасных женщин этого мира.

La cosa nostra украла у меня маму, и будь я проклят, если позволю, чтобы это случилось опять. Я найду Изабеллу и спасу ее, даже если это будет последнее, что я сделаю. Я не позволю жестокому миру, в котором я родился, забрать еще одно прекрасное создание. Она заслужила шанс на то, чтобы выжить и расцвести, и ничто, б...ь, не остановит меня, потому что я хочу дать ей это.

Следующий день прошел точно так же, как и предыдущий, и с каждой минутой я все больше смирялся с тем, что должен сделать. Я должен сделать все, что угодно, но выйти отсюда и спасти Изабеллу. Вечером ко мне пришел тюремщик и сообщил, что у меня посетитель. Он сковал мне руки и ноги, и сопроводил в ту же самую комнату. Я подумал, что это мистер Риччи, и понадеялся, что он скажет мне хорошие новости, но застыл, войдя внутрь и увидев знакомого мужчину, который явно не был моим адвокатом.

- Эдвард Каллен, - сказал специальный агент Ди Фронзо, показав на стул перед собой. – Садитесь.

- Мне нечего вам сказать, - прямо заявил я.

Если он думает, что я серьезно собираюсь, б...ь, разговаривать с ним, он выжил из ума.

- Ты даже не знаешь, почему я здесь, - ответил он.

Я горько засмеялся.

- Не имеет, б...ь, значения, почему вы здесь, - сказал я. – Мой ответ – нет. Мне нечего вам сказать.

- Достаточно честно. Ты знаешь свои права – они были тебе зачитаны. У тебя есть право отказываться говорить со мной и можешь возвращаться в свою камеру, если ты именно этого хочешь, - сказал он, пожав плечами.

Я повернулся, чтобы уходить, и он преувеличенно вздохнул.

– Я просто заинтересовался, кто такая Изабелла Свон.

При упоминании об Изабелле мое сердце заколотилось, боль в груди усилилась, и я начал паниковать.

- Почему? – немедленно спросил я, поворачиваясь к нему лицом.

- Я просто заинтересовался, учитывая, что ее имя несколько раз всплывало в процессе расследования, - сказал он. – Я пытался разыскать ее, но, похоже, она загадка для всех, и мы едва нашли доказательства ее существования. Словно она почти… призрак.

Я немедленно передернулся от этого слова, и его губы от моей реакции сложились в ухмылку. Он точно знал, что, б...ь, делает, играя с моими эмоциями.

- А почему вы спрашиваете меня? – спросил я, пытаясь собраться.

Я не мог позволить ему думать, что я уязвим, или что он может использовать ее для манипуляции мной.

– Я не имею ничего общего с делами моего отца.

- Может, это и правда, но я подумал, что, если ты поможешь мне, то я смогу помочь тебе, - ответил он.

- Я не нуждаюсь в вашей гребаной помощи, - выплюнул я. – Я ничего не могу вам сказать.

- Ты даже не можешь мне сказать, кто такая Изабелла Свон? – спросил он, вопросительно поднимая брови.

- Нет, - соврал я.

- Это даже смешно. Видишь ли, мы вчера съездили в твой родной город. И люди в Форксе под впечатлением, что Изабелла Свон – твоя девушка. Фактически я убеждался в этом все время, пока был там, - сказал он, залезая в карман пиджака и вытаскивая фотографию.

Он протянул ее мне, и мои колени задрожали, когда я рассмотрел ее. На фотографии были Изабелла и я, улыбающиеся и обнимающиеся в снегу. Ее сделала Элис на Рождество. Одна из таких фотографий была в альбоме Изабеллы, как я помнил. Я быстро отвел взгляд, так как в глазах появились слезы, и я не мог их сдержать. В тот день она была такой чертовски счастливой и свободной.

- Это встряхнет ваши воспоминания, мистер Каллен? – спросил он.

- Пошел на хрен, - дрожащим голосом тихо сказал я.

- Где она? – спросил он. – Ее не было в Форксе, и ее не было с вами в Чикаго. Ваши братья Эмметт и Джаспер заявили о полном незнании, точно так же, как и мисс Хейл и мисс Брендон. Ваш отец не говорит, ваш дядя тоже, а его жена Эсме потребовала адвоката в тот же момент, как ее имя слетело с моих губ. Единственный человек, который знал эту девушку, парень по имени Джейкоб Блэк, который, к несчастью, тоже пропал. Фактически, они оба исчезли с радара в одно и то же время.

- Я не знаю, о чем вы говорите, - сказал я.

- Правда? – спросил он, изогнув брови. – Я знаю, что вы в курсе, кто такой Джейкоб Блэк. Похоже, что люди в Форксе думают, что вы пытались убить его в прошлом году, хотя никаких официальных записей об этом не существует. Хотя странно, что резервация получила огромную дотацию из анонимного источника, и семья Джейкоба построила новый дом благодаря добросердечному незнакомцу после того, как их старый сгорел от несчастного случая. Какое совпадение, правда?

Я не ответил, невозмутимо глядя на него и изображая хладнокровие, хотя внутри я паниковал. Я не имел представления, куда он клонит своими вопросами, и хотел вылететь из чертовой комнаты, но понимал, что от этого я только буду выглядеть виновным в чем-то.

- С вашей девушкой что-то случилось, мистер Каллен? – спросил он. – Знаете, вы можете рассказать мне. Я здесь, чтобы помочь вам…

- Вы здесь, б...ь, не для помощи мне, - возразил я. – На меня вам наплевать. Вы здесь, чтобы помочь себе.

- Она сбежала с Джейкобом Блэком? – продолжил он, игнорируя меня. – Она выбрала его, а не вас?

- Вы не знаете, о чем говорите, - резко ответил я, пристально глядя на него.

- Она умерла? – спросил он.

Я отпрянул, услышав его заявление, ухватился за стену, чтобы не упасть, и почувствовал, что сейчас потеряю сознание.

- Нет! – крикнул я.

- А Джейкоб мертв? – напрямик спросил он.

- Это допрос? – в ответ спросил я.

- Нет, - покачал он головой. – Я просто пытаюсь помочь, как я и сказал. Мы можем поработать над этим прямо здесь. Если что-нибудь случилось, мистер Каллен, я уверяю вас, что смогу помочь. Если она пропала, или ее ранили…