О том, что божественный свет был видим хотя и телесными очами, но переустроенными силой Духа.

43. Но это немногое [что показалось], — спрашиваешь ты, — если нетварно, то как оно было увидено телесными очами? Скажу тебе теперь неизреченное, как увидено невидимое, то есть [скажу настолько] насколько язык и уши, и тем более наши, вмещают, как ты слышал это и о глазах, или, скорее даже не так, поскольку мы уступаем видевшим [это апостолам]. Однако и они, хотя видели и на более высоком уровне, чем наш, тем не менее, рассказывали об этом посредством телесных звуков и знакомых нам [образов], то есть тварных. «Так будешь ты богословствовать, хотя бы был Моисеем, или Павлом, или даже высшим их» ^[764]: однако они не так созерцали, как это возможно говорить и слышать, но ихже око не виде, и ухо не слыша ^[765] и о нихже не леть есть глаголати ^[766].

Как же видели очи нетварную славу? Переустроенные силой Духа и приобретшие силу, которой у них прежде не было, и ставшие духом, и в духе видя, созерцали славу Духа. Ибо они «от плоти перешли к духу изменением действия чувств, произведенным в них Духом» ^[767]. Послушай Павла: ихже око не виде, и ухо не слыша и на сердце человеку не взыдоша… нам откры Бог Духом Своим ^[768]. Послушай еще златого языком Иоанна: «не было ухом [обычного] человека ухо пророческое. Поэтому и глаголет [пророк]: приложи ми ухо еже слышати ^[769], говоря о приставлении от Духа» ^[770], и еще: «после даяния {стр. 187} Духа сердце пророков было [уже] не сердцем [обычного] человека, но сердцем духовным» ^[771]. Послушай богослова Дамаскина: «так просияло ^[772] лице Его яко солнце ^[773], не потому, чтобы Он не был светлее солнца, но настолько вмещали видеть смотрящие» ^[774]; «ибо Бога никтоже виде нигдеже ^[775], как это и естественно для природы, и то, что кто–либо видел, было увидено в Духе: сия измена десницы Вышняго ^[776]» ^[777]. Итак, достойными зрится некое исторжение (??????) тамошней светлости ^[778], но и в этом зрении остается незримым, ибо ни око его не видит, ни ухо не слышит, и не восходит то на сердце человеческое. Ибо все это [т. е. око, ухо и сердце], приняв от десницы Вышнего — или, иначе говоря, от Духа — изменение, божественно и сверхъестественно видит в Духе то, что принадлежит Духу.

44. А душевный человек не только остается по ту сторону и далеко отгоняется от бывающего от этого изменения созерцания, но и отвергает и уничижает повествование о таковых вещах. Если же он еще и обладаем духом лестчим ^[779], будучи гоним им к противоположному, и думает, будто богохульствуют поистине точные и надежные богословы; и если этим духом лестчим он приведен в вакхическое исступление, то воздвигает необъявленную войну против верящих в это, к тем, кто вблизи, вопия, а к тем, кто вдали, посылая письма, всем клевеща, все смешивая и извращая, божественное и человеческое, и восставая против свидетелей истины. И вот близкий пример таковых вещей: сам Акиндин.

ГЛАВА 17

Другое речение Акиндина, посредством которого он обличается как совершенно безбожный, когда берется отрицать, что Христос есть Бог, и показывать всех святых противниками самому Господу и друг другу.

45. Акиндин говорит, еще раз повторяя то, что уже прежде было изобличено нами: «все богословы говорили, что Бог невидим, и что Он не характеризуется никаким светом и созерцается из творений по аналогии, а не из того, что в Нем, и что ни для кого из сущих Он не распознаваем {стр. 188} из природного отображения, и непонятен, и непостижим, и неделим, и прост, и неизменен, и неприступен, и тому подобное — чему противостоит говорящий либо, что этот свет, — так или иначе видимый телесными очами, — нетварный и сверхсущностный Бог; либо, что единый Бог [состоит] из этого света и сущности Божией, высшей его».

46. Что ты говоришь? Разве не был одним Богом Тот, Кто воссиял на Фаворской горе, и Кто по сущности выше этого [бого]явления (??????????), потому что по ней Он абсолютно невидим и невыявляем? Стало быть, Христос не был Богом, согласно твоему утверждению: ведь это Он есть воссиявший. Но и светлым облаком, и оттуда на Воссиявшего посредством тела [пришедшим] гласом свидетельствуется и Отец, и совоссиявший Дух. Поэтому и Сам Господь назвал этот свет славой Отца и Царствием Божиим. Итак, если, по–твоему, не один Бог из оного света и сущности Божией, которая и превосходит эту неясную, согласно богословам, зарю, то твой бог — иной, нежели Тот Бог, Коему мы поклоняемся во Отце и Сыне и Святом Духе. Если же ты и Сему покланяешься, то ты воистину двоебожник. А если, чтобы быть однобожником (монотеистом), ты Его отвергаешь, тогда ты воистину безбожный однобожник. Что же, разве мы не называли нетварным этот свет, божескую славу Бога Слова, как ты слышал, безначальный природный луч божественности ^[780], красоту и божественность воистину Сильного, которая [подается] в причастии или, иначе говоря, в видении, ибо она, будучи причаствуема, видится, и есть свет, хотя и неизреченный? Разве мы не называли нетварным то, что превосходит даже всякое [бывающее] в причащении постижение?

Кого же, и каким богословам противостоящими он называет? Говорящего, что этот свет — божественность и красота Бога, великого Василия ^[781]; именующего его природной славой Божией великого Афанасия ^[782]; изрекшего, что он — невидимая божеская слава Слова, Златоустого отца ^[783], который к этому еще сказал, что [Господь] приоткрыл [нечто] малое и показал им живущего в Нем Бога ^[784]? Или самого Христа, — чтобы не говорить теперь об иных, — открывшего [нам], что это Царствие Божие? Итак, каким же богословам они противоречат? Никому другому, как разве что ему и тем, кто согласно с ним богословствуют, оному Варлааму и прозывающихся от них из–за приобщения их заблуждению ^[785], которых он считает надежнейшими [всех] от века бывших богословов и [Самого] Христа, Бога богословов. Ибо теперь вы наглядно видите согласие с Варлаамом того, кто притворно отрекался от единомыслия с ним.

{стр. 189}

ГЛАВА 18