Человек и природав современной литературе

(По страницам произведения В. Астафьева «Царь-рыба»)

Слишком долго и настойчиво человек внушал сам себе, что он «царь природы» и ему все позволено. Но вот пришло время прозрения и раскаяния, и первыми встали на защиту лесов, рек, зверья, а, значит, и души человеческой писатели.

«А природа, она все покуда терпит. Она молчком умирает... И никакой человек не царь ей... Сын он ей, старший сыночек. Так разумным будь, не вгоняй в фоб маменьку», — говорит герой романа Бориса Васильева с символическим названием-призывом «Не стре­ляйте в белых лебедей». Валентин Распутин в повести «Прощание с Матерой» похожую мысль вкладывает в уста старой крестьянки: «Вот-вот, царь. Поцарюет, поцарюет, да загорюет».

В русле подобных раздумий и произведение Виктора Астафьева «Царь-рыба». По жанру это повествование в рассказах, связанных местом действия, персонажами, «перекочевывающими» из одной главы в другую, единством авторской позиции.

Словно живописец, яркими и смелыми мазками Астафьев создает образ могучей, вечной и неподвластной человеку стихии. На первый взгляд, в тайге все просто, «всякому глазу и уху доступно». Однако это кажущаяся простота. Процессы, происходящие в природном мире, основаны на внутренней целесообразности и взаимозависимости.

Соболёк мелькнул: выслеживает белку, чтобы унести своим соболятам на прокорм. Птица, вылетевшая из гнезда «поразмяться», высматривает с высоты, не крадется ли к яйцам хищник. Проходит самка марала с теленком, обучая его добыванию корма. Словом, тайга воплощает собой животворящее материнство. Не случайно Астафьев говорит о «тайге-маме». Мужское начало сибирской природы олицетворяет «Енисей-батюшко», мощно несущий свои воды в северный океан.

Эти два образа определяют тональность повествования, символизируют представления о природной гармонии, ладе, уходящие корнями в народную мудрость, народное мироощущение.

Однако в главах-рассказах «Дамка», «У золотой карги», «Рыбак Грохотало» эта гармония варварски разрушается человеком. Речь идет о браконьерах, творящих на реке настоящий разбой.

Дамку называют «бросовым человечишко», его презирают, но терпят: ветреный нрав и «плевое» отношение к богатству придают персонажу хоть какие-то черты человекоподобия. Рыбак Грохотало, Командор, предстает как законченный тип браконьера, способный ради наживы совершить убийство, будь то рыбинспектор или его родной брат.

Последовательность глав-рассказов в повествовании Астафьева подчиняется общему замыслу — показать процесс постепенного и неуклонного «расчеловечивания» браконьера. Этой же цели служит примененный писателем сатирический прием зоологизации, то есть уподобления героев животным.

Дамка, например, получил свою собачью кличку за лающий смех. Никто не называет его по имени, даже жена. Браконьер Грохотало неповоротливостью, массивностью, обжорством напоминает борова. И но сути, и по внешнему облику это хищник, не ведающий жалости и пощады.

Третий из браконьеров, данный крупным планом, Игнатьич — самый ловкий и опытный рыбак. Он ловит «лучше всех и больше». Поэтому нет ничего удивительного в том, что именно на его долю выпала участь встретить царь-рыбу, которая «не всякому Якову» является.

Глава «Царь-рыба», давшая название произведению, составляет его смысловую и сюжетную кульминацию. Игнатьич не на жизнь, а на смерть вступает в единоборство с огромным осетром, который оживляет в памяти персонажа услышанную от деда притчу о «царь-рыбе». Дед, рыбак истинный, не уставая, предостерегал: если на душе грех, «срам какой», лучше с «царью-рыбой» не связываться, отпустить ее надо, «клятую», «перекреститься и жить дальше». Жадность помешала Игнатьичу последовать мудрому наставлению, и он проиграл схватку.

В книге Астафьева немало и светлых страниц, рисующих не только родственную взаимосвязь с природой, но и*братские взаимо­отношения между людьми. Доброта, совестливость, самопо­жертвование —все это сохранилось в народе, как и память о блаженном мире Боганиды, где когда-то одной семьей жили рыбаки-артельщики.

Но заканчивается произведение Виктора Астафьева нотой сомнения и тревоги. «Нет мне ответа» — так называется заключи­тельная глава. Покидая Сибирь и обозревая из окна самолета родные места, автор-повествователь спрашивает себя: «Так что же я ищу? Отчего мучаюсь? Почему? Зачем? Нет мне ответа».