Тайная рука в Ватикане. 6 страница

12.Архиепископ Анибале Буньини. Консультант Священной Конгрегации Распространения Веры и Священной Конгрегации Священных Ритуалов. Сведения о том, как он был разоблачен во время 2-го Ватиканского Собора, даны свыше. Он скончался 3-го июля 1982 года. Посвящен 23 апреля 1963 года С.К.П. - Буан.

13.Архиепископ Джованни Бенелли. Архиепископ Флорентийский. Он устроил, что кардинал Вильо был назначен на пост Министра Иностранных Дел вместо ортодоксального кардинала Чиконьяни (Cicognani).

14. Архиепископ Марко Брини. Консультант Папской Комиссии для ревизии Канонического права. Секретарь Священной Конгрегации Восточных Церквей и член Папской Комиссии для России. Посвящен 13-го июля 1969 года С.К.П. - Мабри.

Номера с 15 по 72 см.примечания от 6 до 10.

73. Роберто Тучии. Генеральный Директор Ватиканского радио. Важнейший пост ибо станция работает все 24 часа в день на тридцати двух языках Посвящен 27-го июня 1957 года С.К.П. -Туро.

74. Виргилио Леви. Ассистент-Директор газеты «Осерваторе Романо» и радиостанции Ватикан. Посвящен 4-го июля 1958 года С.К.П. Виле.

В Италии имеется 526 масонских лож. В виду этого справка о том, что признано только 20 000 членов, оказывается сомнительной. Французский Регистр Тайных Обществ охраняется тщательнее, чем Итальянский, почему данные о недавних посвящениях представлены быть не могут. Наиболее достоверный список клириков, принадлежащих к французским тайным обществам, покрывает несколько десятков лет до Французской революции, и по этим данным даже того времени, когда инфильтрация врагов Церкви в ея среду было меньше того, чего она вскоре достигла, число этих врагов доходило до 256 имен.

Р А З Д Е Л 6

Когда говорят деньги, тогда истина молчит.

Русская поговорка.

Авантюрист Мишель Синдона (Michele Sindona) стоял во главе обширной финансовой империи, когда его друг папа Павел У1-ой в 1969 году привлек его услуги в качестве финансового советника в Ватикане. Влияний этого сицилианца по обе стороны Атлантики было довольно, чтобы обеспечить ему всеобщее уважение независимо от его личности и характера. Американский посол в Риме называл этого Синдони «личностью этого года», а журнал «Тайм» (Time), некоторое время спустя, назвал его «величайшим итальянцем после Муссолини».

Его отношения с Ватиканом повысили его статус, и его деловые операции он проводил с ловкостью паука, плетущего свою паутину, вскоре поставили его на уровень с Ротшильдами и Рокфеллерами, стоявшими выше него в мире политик и общественной известности. Он внедрялся в банки и агентства обмена иностранной валюты, умел перехитрить как своих партнеров, так и соперников и всегда выходил победителем.

Он вкладывал деньги то под вымышленными именами, то под чужими, то управляя фондами, то направляя их, всегда имея установленную цель, и в его руках были ниточки подпольных операций как в главной Северо-Американской Разведки (Central Intell. Agency), так и более тайных учреждений и организаций, вызывающих политический шум в Европейских центрах. Все это делалось в тонах конфиденциальной порядочности и методами, которые не выдерживали бы самой случайной ревизии, произведенной самым бесталанным ревизором.

Одним из его начальных банковских контактов был с Гамбро (Hambro) а затем последовал список, в котором фигурировали Привата Италиана (Privаtа Italiano), Банка Унионе (Banco Unione) и Банка ди Мессина (Bancа de Messina)

Вскоре он целиком овладел банком Франклин Нешенл с его 104 филиалами и с активом более, чем пять миллиардов, и это несмотря на то, что Американский закон запрещал прямое правление каким либо банком группами, имевшими другие финансовые интересы. Но теми или иными путями это было обнаружено тогдашним президентов Никсоном и другом этого же Синоды и манипулятором его акций Давидом Кеннеди, который прежде всего был секретарем в казначействе Соединенный Штатов и послом от США в НАТО.

Одно время считалось, что только одно общее количество в его иностранных спекуляциях превосходило двадцать миллиардов долларов. Кроме ранее названных интересов, в его операции было вовлечено два русских банка и Нейшенел Уестминстер. Он был председателем правления в семи итальянских компаниях, а в некоторых еще кроме того он был управляющим директором, имея акции в Корпорации Парамаунт Пикчерз, Медитеррэниан Холидей и в доминиканской торговле сахаром. Он располагал голосом в правлении чикагского комбината Либби, и купил сталелитейный завод в Милане.

Было вполне понятно, что при оценке такого человека его прошлое и его характер имели меньшее значение, чем то, что звякало в его кармане. Новые друзья, знакомые, общественные деятели и дальние родственники теснились, желая пробраться вперед, чтобы лицезреть улыбку Миндоны. Среди них был церковный деятель монсиньор Амалето Тондини. Через него финансист встретил Мессимо Спада (Messimo Spada), который управлял делами Ватиканского банка. Или, чтобы дать ему звание попроще, Института для Религиозных Предприятий (Institute for Religions Works).

Его главная забота была о вложениях Ватикана, которые некоторым образом оказались в учреждении, называемом Владения Апостольcкого Престола (Patrimony of the Apostolic See). Это учреждение возникло в качестве финансовой величины в 1929-м году, будучи одним из условий Латеранского Договора, заключенного с Муссолини.

В тех пор это Управление переросло ограничения, налагавшиеся Договором и достигло международных размеров под конгломератом банков, включающим такие, как Джон Пиерпонт Морган из Нью-Йорка, Пари Ротшильд (Pari Rotchild), и Гамброс Банк в Лондоне Hambros Bank, London). Клириком - Надзирателем был монсиньор (вскоре ставший кардиналом) Сергио Гуерри (Sergio Guerri).

Спада, председатель Ланчиа Lancia), сделался председателем в частью церковном, частью финансовом учреждении, получившем наименование Фонд Мирского Апостольского Служения имени Пия Х11-го (Pius X11 Fondaion for the Lay Apostleship), - очень богатый концерн, руководство которым взял на себя кардинал Вильо, во многом представлявший собою зеркальное отображение Павла У1-го.

Ч.2.

В крупных денежных операциях имеется мрачная сторона, и вот один из компаньонов Синдоны, Джорджио Амбросоли, начал нервничать все больше и больше, т.к. выполнение все более и более крупных жульнических операций шло в ногу с прибылями и с эффектами, которые они вызывали в некоторых Европейских общественных, экономических и политических образованиях. Он поделился этим впечатлением с Синодой, но тот от них отмахнулся, как от чего-то, не имеющего никакого знамения. Но от Амбросоли он не отмахнулся. Наоборот, он сделал его предметов слухов и окружил его целой сетью подозрений. И вот еще одно нераскрытое преступление появилось в регистре итальянской полиции, когда Амбросоли нашли убитым около его дома, Убийца остался не найденным - «Неизвестный убийца».

Еще до того, как Синдона стал заботиться о политике капиталовложений, ранее того осуждавши силу денег, оказался сильно заплетен в капиталистическую систему. Ватикан имел акции в банке Ротшильда во Франции и в банке Чейз Манхеттен с его пятьюдесятью семью филиалами в сорока четырех странах, в Кредит Сьюисс в Цюрихе, равно как и в Лондоне в банке Морган и в Банковом Тресте. У него были крупные акции в Дженерл Моторс, Дженерал Электрик, Шелл Ойл и в Бетлеем Стил.

Представители Ватикана числились в правлении Финсидер (Finsider), которая с капиталом в 195 миллионов лир распространялась на двадцать четыре компании, производила 95% итальянской стали, кроме того имела под своим контролем две судоходные компании и фирму Альфа Ромео. Большая часть отелей включая «люкс», включая Хилтон в Риме, тоже были на списках акций Ватикана.

Влияние Синдоны в Ватикане, исходившее от его прежней службы со Спада. Вскоре стало ощущаться таким же образом, как это было во внешнем мире. Он целиком взял под свой контроль Банка Привата. Он купил издательство Фелтринелли, И Ватикан получал от него доход, несмотря на то, что некоторые его издания призывали к уличным беспорядкам и вели пропаганду тайных обществ. Этот же источник поддерживал профсоюзы левого крыла, равно как не вполне законные операции разведки (Central Intelligency Agency). Тот же недостаток порядочности можно было видеть в том, что одна из фирм, благодаря которым Ватиканские фонды Синдоны, по крайней мере некоторое время, занималась производством противозачаточной пилюли.*

*Сноска: Тем не менее папа Павел критиковал капиталис тическую систему в своей энциклике о развитии народов.

Прочие и более прямые звенья соучастия Ватикана были с Керами Поцуи, поставлявшая тампоны, санитарные приборы и бидэ, а вместе с химической группой, опять при поддержке фирмы Гамброс, производившей синтетическую ткань для текстильной промышленности. Представителей Ватикана можно было встретить среди списков лиц, формирующих итальянские и швейцарские банки, и их влияние все сильнее ощущалось в компаниях администрации управления капиталовложениями во многих частях Западного мира.

Еще одну операцию с «полузакрытыми глазами» завершил кардинал Касароли, заключив с коммунистическими властями договор, по которому компания Ватикана построила фабрику в Будапеште.

Почти на расстоянии «так, что было слышно» от этой фабрики находился другой кардинал. Это был Миндсенти, архиепископ Венгрии, заброшенный и забытый Римом из-за своих антикоммунистических воззрений. Это он нашел убежище в Американском посольстве после безуспешного восстания в 1956-м году.

Если бы было возможно провести надлежащее расследование в то время, то в бумагах о сложных маневрах Президента Никсона нашлись бы так же и имени Ватиканских чинов. Маневрируя по массе часто между противоречащими изворотами, натыкаешься на то что, это Ватикан был владельцем Дженерал Иммобилиар, Это одна из крупнейших строительных компаний, оперировавшая, чтобы назвать лишь малую долю, в спекуляциях с земельными участками, строила автострады и конторы для авиационной компании Пан-Ам, и управляла большей частью комплекса Уотергейт в Вашингтоне. Отсюда ее возможность отстроить и быть владельцем целой серии роскошных зданий по берегу реки Потомак, которые и сделались главным штабом демократической выборной компании в 1972 г.

Управление Дженерале Иммобилиаре находилось в руках графа Энрико Таллеаццы, директор компании капиталовложений и кредита (подсчитанный капитал двадцать пять миллиард лир). Он так свободно входил и выходил из Ватикана, что получил прозвище «мирской Папа».

Святейший Престол сделался значительным партнером в Синдоновой коммерческой и промышленной империи весною 1969-года, когда отвечая на приглашение Павла У1-го, этот финансист сделал несколько визитов в Ватикан, где эти двое встречались в папском кабинете. На 3-ем этаже, в полночь. Впрочем, постольку, поскольку дело касается мало значительных духовных лиц и персонала в Ватикане, и согласно книге записи приемов у Папы, которая прежде внесения записей подвергается тщательной обработке, с Синдоной совещался не Его святейшество, а кардинал Гуерри (Guerry), который во всей вероятности в это время почивал спокойным сном.

Страница 87. ПОРТРЕТЫ.

В очках. Кардинал Жан Даниэли (Jean Daniely). Его таинственная смерть сильно озадачила Церковь. С наперстным крестом: кардинал Джованни Бенелли, архиепископ Флоренции. Это он устроил, что на пост министра иностранных дел, вместо ортодоксального кардинала Чигоньяни (Cigognani), был назначен кардинал Вильо. С другой стороны четыре портрета. Под двумя вверху: Теория подмены и двойника. Это две аутентичные фотографии папы Павла У1-го. Под двумя фото внизу: Говорят, что это подставной папа. Актер. Его инициалы - Р.А.К. Сторонники этой версии говорят, что он косоглазый и что форма и положение ушей не те, что у настоящего папы Павла У1-го.

Кроме того, желая укрепить политику капиталовложений Ватикана, папа заботился о том, чтобы сохранить свободу Церкви от правительственного контроля а форме налогов, наличности и актива. Со времен окончания 2-ой мировой войны, притом, что в четырех-партийной коалиции возглавление находилось в руках Христианско-Демократической партии, вопрос об этом изъятии серьезно не подымался никогда. Но вот заслышались иные голоса. Заговорили о том, что в послевоенной Италии Ватикан больше, чем кто либо уклонялся от уплаты налогов, и все более и более настойчиво звучало требование, чтобы счета были урегулированы.

Другим членом этого священного кружка дельцов был Павел Марсинкус, принадлежавший к литовской семье, эмигрировавшей в Чикаго. О нем был хорошего мнения монсиньор Паскуаль Макки (Macchi), личный секретарь папы, в области же пасторской деятельности он не отличался ни чем. Практический опыт в сфере церковной деятельности он приобрел, когда, благодаря своему росту (шесть футов, четыре) и длинным сильным рукам, которые ему дали кличку «гориллы», он оказался начальником охраны Павла У1-го при всех поездках последнего. Павел возвел его в сан епископа.

Оказавшись контролером в банке Ватикана, на своей ответственности он имел более 10 000 счетов, принадлежащих религиозным орденам и частным лицам, включая и папу. Номер папского счета, кстати сказать, был 16.16. В управлении Марсинкуса были секретные фонды Ватикана и принадлежащий последнему золотой резерв в Форт Ноксе, и, в чаянии быстрого барыша, он перевел на счета Синдоны значительную часть фондов.

Он также был президентом Института Религиозного Обучения (Institute for Religions Training) и директором Континентал Иллинойс Банк оф Нассаи. Его повышение не было ни неожиданностью, ни результатом каких либо внешних влияний, ибо 2-го июля 1963 года Марсинкус последовал примеру тех многих клириков, которые вопреки канону 2335, ступил в тайное общество. Его С.К.П. - Марпа (Marpa).

Пользуясь тем, что теперь можно было обходиться без духовной беседы, Марсинкус протискался сквозь толпу к самому престолу и шумного сердцу Римского общества. Он был влиятельным управляющим одного из самых влиятельных привилегированных и уважаемых банков. Он проводил время в барах, вступал в исключительные клубы, которые до тех пор были для него только предметом безнадежных мечтаний, и проявлял воловью силу мускулов в самых трудных соревнованиях по гольфу. В свое время его наглое поведение светского повесы (playboy) стало беспокоить более уравновешенное общество Рима, которое от него отвернулось. Казалось, что не осталось никого, кто бы мог дать ему добрую рекомендацию. Впрочем, вокруг всегда было достаточно американцев, приезжающих сюда по делам. Они заменяли отпавших сеньоров римского общества, но когда стало известно, что Его Преосвященство замешан в злостном банкротстве, то отшатнулись и они.

Между тем из многих частей света в Ватикан и к Синдоне стали поступать намеки об опасности. В это время была тенденция переводить деньги Соединенные Штаты, ибо события в Европе подсказывали политическое беспокойство и экономический крах, как и последствие ряда крайне неудачных спекуляций будущее банка Франклин (Franklin Bank), в котором и Ватикан и Синдона имели большую долю, оказалось очень сомнительным. Делались отчаянные попытки убедить более устойчивые банки - прямо купить или, по крайней мере, поддержать Франклин. От Монтини исходили призывы, чтобы организовать перевод Ватиканский вложений в более безопасную гавань.

Не в том дело, будто бы Синдона потерял чутье. Нет. Но мировые силы, при поддержке врагов Мафии, завидовавших взлету Синдоны, прилагали гораздо больше сил, чтобы он мог удержаться в авантюрах дальнего прицела. Сообразив, что почва под ним шатается, Синдона попытался встретить поддержку у администрации Никсона. Предложил миллион долларов, и это могло бы состояться, если бы деньги могли быть приняты для президентского выборного фонда. Но, по очевидным причинам, Синдона настоятельно требовал, чтобы имя его не упоминалось, и в силу того, что принятие анонимных подарков для выборов запрещалось законом, его предложение было отклонено. Всех, кого это касалось, постигло разочарование, ибо здесь шла речь о нарушении одного из тех немногих законов, которые не могла в открытую размягчить даже весьма эластичная Федеральная система.

Синдона прибег к последнему жесту проверенного гангстерского голливудского стиля. Он закатил сногшибательный, роскошный банкет в самом первосортном отеле Рима, вероятно тоже принадлежавший Ватикану) куда был приглашен и явился американский посол, кардинал Каприо (Caprio), управлявший до прибытия Марсинкуса капиталовложениями Ватикана, и сговорчивый кардинал Гуерри (Guerry).

Марсинкус явился лишь для того, чтобы выслушать резкие порицания. Один из его критиков, монсиньор Бенелли, говорил, что его операции с фондами Ватикана были нетерпимы. Но Маркинкуса, который слишком много знал о том, что происходит за кулисами в Ватикане, так просто бросить было нельзя, и ему дали в Церкви дипломатический пост.

У Синдоны был нанят свой человек в разведке. Он его предупредил, что выписан орден не его арест. Но Синдона манкировал, пробил себе дорогу в этом праздновании, на время отправился в свою роскошную виллу в Женеве, затем сел в самолет и отправился в Нью-Йорк.

В силу имевшихся обвинений. Он там оказался под, своего рода мягким надзором. Однако, кажется, что некоторые из тех, что были отряжены следить за ним, принадлежали к Мафии и следующее, о чем Папа осведомился относительно своего недавнего советника, было то, что была драка, схватка со стрельбой и этот советник был ранен.

Привлечь его к суду теперь было не трудно. Достаточно было покопаться в его прошлом, идя по которому нога оказывалась чуть не по колено в больших и малых мошеннических проделках и так как он не был в той силе, с которой нужно было бы считаться, и поэтому к списку обвинений против него прибавился случай попытки похищения человека и широкая практика взяточничества. Когда об этом узнал всегда готовый к услугам кардинал Гуерри, он вдруг почувствовал, что имелась тенденция худославить Синдони, Тут причиной могло быть и то, что и имя самого Гуерри фигурировало при переговорах, его сторговывались папа со своим финансистом, и Гуерри пожелал отправиться в Нью-Йорк, чтобы предъявить свидетельства в пользу Синдоны.

Однако, Папа, зная непостоянство характера Гуерри и не желая, чтобы его сотрудничество с обвиняемым растянулось до скамьи свидетелей, удержал его в Риме.

Осенью 1980 года судебный процесс окончился приговором, по которому Синдона получил срок, двадцати пяти лет тюремного заключения. Если не считать тех, кто, сидя в рядах публики, выражали негодование, когда впервые выходили наружу финансовые художества Синдоны, то очень мало кто верит, что Синдона высидит свой срок до конца. Одна антиклерикальная газета заметила, что Папе Павлу очень повезло, что ему не пришлось стать рядом со своим банкиром.

Как бы то ни было, у Папы осталось две памятки об их соучастии. Церковь понесла большую финансовую потурю, что обозначало, как Папа заверял, бия себя в грудь, что Невеста Христова стояла лицом к лицу с банкротством, хотя теперь имелось новое административное агентство для финансов, которое он учредил с помощью Синдоны.

Во главе этого нового учреждения стоял кардинал Виньоцци (Vignozzi) Апостольский делегат для Нью-Йорка. У него был помощник Хеффнер (Hoeffner) из Кельна и кардинал Джон Коди (Codi) из Чикаго.

Ч.3.

Последний из трех названных вскоре оказался в центре сенсационных новостей. Кардинал Джон Патрик Коди, семидесяти лет от рождения, сын пожарного из Сент-Луиса (S.Louis) был архиепископом самой большой Римско-Католической епархии в Америке. Это поставило его в положение блюстителя многих тысяч церковных фондов, освобожденных от всяких налогов. И вот осенью 1981 года его конгрегацию залили поток слухов, взволновавших так, как только могут волноваться правоверные католики, законопослушно держащиеся Церкви. Слухи вскоре стали фактами, а факты были в том, что Чикагская канцелярия Прокуроского надзора США (United States Athorne’s office in Chicago), стала ревизовать финансовую сторону деятельности кардинала Коди.

Главный Федеральный суд (Federal Grad Jury) потребовал для ревизии счета Сен Луисской компании вложений, где фигурировал счет некой миссис Элен Долан Вильсон (Helen Dolan Wilson).

В результате запроса, крайне необычного в случае современного обстоятельствам кардинала, дело перешло на то, что было названо отвлечением. Использованием и злоупотреблением церковными фондами на сумму до 500 000 фунтов английской монеты. На свет вышло и то, что Национальная Конференция Католических Епископов (National Сonference of Catholic Bishop’s) в течении одного года, когда кардинал был казначеем, потеряла более четырех миллионов долларов.

Об упомянутой миссии Вильсон, сверстнице кардинала, в ея отношениях к нему, говорилось, что она сродни ему через брак, что она его сестра, что она его племянница, а сам Коди говорил о ней, как о двоюродной сестре. Источники более точные, утверждали с большей точностью, что ея отец женился на тетушке кардинала, а другие были уверены, что между ними никакого кровного родства нет, и не было. Сами же они, эта пара, говорили, что отношения, как между братом и сестрой, начались еще в детстве в Сан Луисе, эта детская дружба была единственным элементов, откуда происходила их близость.

«Мы выросли и воспитывались вместе», - объясняла миссис Вильсон, и то, что они остались близкими друзьями, было, поэтому, вполне естественно. Они путешествовали вместе, и за последние двадцать пять лет она всюду следовала за ним по всей епархии. В религиозном смысле он стал ее наставником, роль, которую она считала очень удобной, когда брак, давший ей одного сына, закончился в суде разводом.

Кардиналу не трудно было устроить ее на пост управляющего в учреждении церковного ведомства в Сан Луисе. Так она появлялась далеко не регулярно, но независимо то того, работала она или нет, жалование ей выписывалось неукоснительно. Кардинал помог и ее сыну в том же городе устроить свою контору страхового агентства, впрочем м-р Вильсон отказался от страхового дела, когда вместе с кардиналом он занялся недвижимостью.

Миссис Вильсон ушла в отставку, заработав скромную пенсию в 4000 английских фунтов в год, но вскоре о ней стало известно, что «она весит» почти на миллион долларов, главным образом в акциях и других ценных бумагах. На нее также распространялись блага, исходящие от страховой полисы, взятой на жизнь кардинала. Она брала взаймы под эту бумагу.

Запросы, сделанные Главным Федеральным Судом, и получившие гласность через Чикаго Трибюн и Сан Таймс представили целый поток подтверждающих намеков. Большую часть недостающих денег кардинал переправлял на нее. Часть пошла на покупку дома для нее в Бока Ратон, во Флориде. Значился там так же автомобиль роскошного типа, дорогая одежда и меха и наличные на праздничные подарки.

Хотя все эти намеки произвели на кардинала удручающее впечатление, он твердо заявлял, что не чувствовал надобности противоречить и опровергать. Он готов был простить всех, кто занимался этими намеками. Миссис Вильсон, так же, твердо заявляла, что не получала денег от кардинала. Говорить, что между ними было что либо, кроме дружбы, значило распространять злостную ложь или же шутку. Она была сильно удручена тем, что ее скандализировали представляли ее содержанкой (а ея соотечественники по городу пользовались тут местным вульгарным словом).

Если бы не множество случаев греховных падений, наблюдаемых в модернизированной Церкви, случай, подобный описанному, едва ли заслуживал бы описания, но теперь он вызывает последующие вопросы.

Не было ли здесь задуманного плана?...долголетнего желания дискредитировать Церковь? Был ли кардинал лично испорченным человеком? Или же он был одним из тех провокаторов, которые, не имея церковных убеждений, по тайной указке, пролез в Церковь с единственной задачей - подорвать ее мораль и традиционной облик?

В свет других странных недавних явлений, в этом соображении мы не находим ничего невероятного, что может выглядеть следствием обстоятельного репортажа в «Чикаго Католик» от 27-го сентября 1978 года. Здесь было дано описание Епархиального Литургического Конгресса, целью которого, как писал один жаргоно-помешанный модернист, состояло в том, чтобы держать Церковь «живой, растущей и обновляющейся после нескольких веков частичного паралича».

Как часть этого процесса обновления танцующие группы извивались в свете разноцветных лампочек, то гаснувших, то вспыхивающих, духовой оркестр гремел, люди тянулись к разноцветным летающим пузырям и у многих были приколоты значки с надписью:»Иисус нас любит». Между тем священник, считавшийся экспертом в новом порядке служении литургии, с лицом, выбеленным, как у клоуна, в цилиндре, расхаживал вокруг, приладив к животу надутое брюхо, торчавшее из под рясы.

Все это разыгрывалось на фоне всякого рода одежды, флажков и бессмысленной мазни на стене во всю ширину и высоту, беспорядочными мазками изображая свою связь с искусством модерн. Во главе литургии, заключившей этот по истине смешной Конгресс (а это было лишь бледным отражением того, что происходило в других местах, того, что никогда и никак не могло произойти до дней «благостного Папы Иоанна») - стоял кардинал Коди.

В другом случае газета «Де Чикаго Трибьюн» в репортаже, где описывалось, что было названо «алтарем весельчаков» (Прим. Перевод. В Америке весельчаками - «gay’s» называют педерастов), сообщалось о евхаристии, имевшей место в одной церкви этого города. Здесь было сто двадцать два священника, служивших то, что названо обедней, и каждый из них самолично признавался в том, что был человеком морально извращенным.

Ни один из этих случаев профанации не вызвал ни слова протеста со стороны Джона Патрика, кардинала Коди.

Он умер от сердечного удара в апреле 1982 года, когда настоящая книга была в процессе составления.

Р А З Д Е Л 7.

Горе тому, кто не умеет носить маску...

будь то король или папа.

Пирандело.

Брать или давать, - давать или брать - в человеческих взаимоотношениях предъявляет проблему более трудную, чем те, которые относятся к области науки и знания. То, что относится к науке, по всей вероятности будет решено со временем, но когда речь идет о людях, особенно же о тех, кого больше нет среди нас, живущих, тогда перед нами возникают вопросы, которые в нашем мире едва ли когда либо могут быть отвечены.

Вот пример. Спрашивается, почему два прелата, на расстоянии времени всего нескольких месяцев, оба умерли при обстоятельствах, нормально не имеющих отношения ни к какому клирику, особенно когда речь идет о кардиналах высокопоставленных. По - че - му?

Когда группа парижан, после религиозного фестиваля, праздника на селе, возвращалась в столицу поздно вечером в воскресенье, 29 мая 1974 года, некоторые из этой группы заметили, что сопровождающий их священник выглядел больным и утомленным.

Это был Жан Даниэлу (Jean Danielou), человек в возрасти шестидесяти лет, кардинал, ни резкий, но сухой по характеру, но какой-то трудный, чтобы его можно было понять людям обыкновенным и знающим мало о нем. (В оригинале см. Против 8601 страницы). Он вступил в орден иезуитов, как послушник в 1929 году и был посвящен (в священство) через девять лет. Он был автором четырнадцати книг на богословские темы, возглавлял Богословский Факультет Парижского Университета и был членом Французской Академии (Academia Fracaise).

Много не раскрывая о себе, он иногда высказывался так, что нужно было еще выспрашивать. Его высказывания требовали ответов, а то и вызывали на противоречия. «По природе я язычник, а христианин лишь с трудом», Ээто было одно из его высказываний, которое, впрочем, выражает точку зрения многих из его веры, полагающих, что расстояние между учреждением и неверием едва ли больше, чем острие ножа. Он признавал новые веяния, нараставшие внутри Церкви и хотя его суждения были свободными, - «нечто вроде страха, ведущего к настоящей духовной капитуляции распространяется перед лицом плотских излишеств», - ни консерваторы, ни прогрессисты не могли считать его своим. В 1967 году он был одним из основателей «Авраамова братства» (Fraternity of Abraham), интер-религиозная группа, представлявшая три монотеистические религии: Ислам, Иудаизм и Христианство.

«В нынешнее время мы грешим против разума», - обе стороны могли подписаться под такой максимой. Иные обвиняли его в чрезмерной правдивости, однако он всегда держал себя непричастным ни к той, ни к другой стороне. «В глубине своей личности, - говорил он, - я чувствую себя свободным человеком». Но свобода, если это не политическая игрушка, не может в мире быть терпима больше, чем истина (как это несколько сот лет назад уразумела крестьянская девушка Жанна д Арк). И чем более Даниэлу удалялся от общества и тихо и мирно жил в своей резиденции на рю Нотр-Дам де Шампе, не пользуясь услугами секретаря и не садясь за руль автомобиля, тем больше он возбуждал подозрения и откровенную неприязнь.

Все это не ускользнуло от его внимания, но он старался не задумываться, он знал, что это повело бы его к разочарованию, самоочевидный неудачник, пропустивший удачный случай, открывшийся перед ним в тех повышениях, которые давала ему Церковь. Несколько позднее он обнаружил, или, быть может, ему показалось, что его оппоненты подводят подкопы под него. В самом деле, против него была кампания намеков и шепотов в печати, хотя здесь было больше дело выбора, чем дело прямой оппозиции, что он желал сохранить за собою постоянное и сравнительно незаметное место так сказать на краю событий.

Таким он и оставался, проблематичная фигура, как он и явился домой в полночь в воскресенье, после утомительного дня за городом. Понедельник не принес никакой перемены в его обычной жизни. Он отслужил обедню, как обычно в восемь часов, работал в своем кабинете и принял нескольких посетителей. Он обедал в одном ресторане и после этого сделал визит, посетив на дому одного из профессоров из Сорбонны.