Две мо­де­ли кри­зи­са куль­ту­ры

Иду­щее к сво­ему за­вер­ше­нию два­дца­тое сто­ле­тие на­ча­лось, про­шло и, мож­но ска­зать, за­кан­чи­ва­ет­ся под зна­ком кри­зи­са.

Эта идея при­сут­ст­ву­ет прак­ти­че­ски во всех зна­чи­мых про­из­ве­де­ни­ях на­ше­го сто­ле­тия. Ав­то­ры минувшего ру­бе­жа ве­ков пи­са­ли об упад­ке и де­ка­дан­се, по­ра­зив­шем ев­ро­пей­ское об­ще­ст­во, уче­ные се­ре­ди­ны ве­ка пи­са­ли о кри­зи­се эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия об­ще­ст­ва, ро­ж­ден­но­го ис­чер­па­ни­ем ре­сур­сов, а ин­тел­лек­туа­лы на­сту­паю­ще­го ру­бе­жа сто­ле­тий об­су­ж­да­ют про­бле­мы сме­ны па­ра­диг­мы со­цио­куль­тур­но­го раз­ви­тия ев­ро­пей­ской ци­ви­ли­за­ции. И, ко­неч­но, су­ще­ст­во­ва­ли и су­ще­ст­ву­ют раз­ные взгля­ды на при­ро­ду и сущ­ность кри­зи­са. Но сре­ди все­го их мно­го­об­ра­зия мож­но вы­де­лить две ос­нов­ные мо­де­ли кри­зи­са. Од­ну из них пред­став­ля­ет по­зи­ция О. Шпенг­ле­ра, дру­гую - Э. Гус­сер­ля.

" За­кат Ев­ро­пы" Шпенг­ле­ра, кни­га, ко­то­рая са­мим сво­им на­зва­ни­ем в на­ча­ле ве­ка провозгласила ко­нец ев­ро­пей­ской куль­ту­ры, объ­яс­ня­ет кри­зис тем, что ев­ро­пей­ская куль­ту­ра, как и вся­кая куль­ту­ра, дос­тиг­ла пе­рио­да, ко­гда ис­чер­пы­ва­ет­ся ее твор­че­ская си­ла и на­чи­на­ет­ся ес­те­ст­вен­ное уми­ра­ние куль­ту­ры, так как вся­кая куль­ту­ра это жи­вой ин­ди­ви­ду­аль­ный ор­га­низм ис­то­рии. Этот про­цесс, счи­та­ет Шпенг­лер, не­воз­мож­но пре­дот­вра­тить, как и не­воз­мож­но пред­ви­деть, что может прийти на сме­ну ста­рой куль­ту­ры. " Ка­ж­дая ве­ли­кая куль­ту­ра, - пи­шет не­мец­кий фи­ло­соф, - есть не что иное, как осу­ще­ст­в­ле­ние и геш­тальт од­ной-един­ст­вен­ной свое­об­раз­ной ду­ши".[1]

Э. Гус­серль в сво­ей по­след­ней ра­бо­те " Кри­зис ев­ро­пей­ских на­ук и транс­цен­ден­таль­ная фе­но­ме­но­ло­гия" в кри­зи­се нау­ки, точ­нее да­же в кри­зи­се ра­цио­наль­но­сти, ви­дит ис­точ­ник кри­зи­са ев­ро­пей­ско­го че­ло­ве­че­ст­ва. А кри­зис ра­цио­наль­но­го мыш­ле­ния по­ро­ж­ден, по его мнению, тем, что оно ото­рва­лось " от су­ще­го", по­те­ря­ло связь с дей­ст­ви­тель­ным ми­ром, с " жиз­нен­ным ми­ром" че­ло­ве­ка и пы­та­ет­ся кон­ст­руи­ро­вать идею не­кое­го " ми­ра во­об­ще" [2]. Нау­ка, пре­вра­тив­шая­ся в тех­ни­ку сче­та и мо­де­ли­ро­ва­ния, и ос­но­ван­ная на та­кой нау­ке куль­ту­ра не мо­гут дать ра­цио­наль­ной ус­та­нов­ки жиз­ни че­ло­ве­ка, они ни­че­го не мо­гут ска­зать об ис­ти­не его жиз­ни, а ви­дят ее толь­ко как не­пре­рыв­ную " цепь ил­лю­зор­ных по­ры­вов и горь­ких раз­оча­ро­ва­ний" [3]. Вы­ход из кри­зи­са этот не­мец­кий фи­ло­соф ви­дит в воз­вра­ще­нии той пер­во­на­чаль­ной ус­та­нов­ки ра­цио­наль­но­го мыш­ле­ния, ко­то­рая сло­жи­лась в ан­тич­ной куль­ту­ре и ко­то­рая, как счи­та­ет фи­ло­соф, ори­ен­ти­ро­ва­ла мышление на веч­ные ос­но­ва­ния бы­тия че­ло­ве­ка.

Ду­маю, что гус­сер­лев­ская ин­тер­пре­та­ция сущ­но­сти кри­зи­са ев­ро­пей­ской куль­ту­ры бо­лее про­дук­тив­на. Во-пер­вых, по­то­му что она вби­ра­ет в се­бя шпенг­ле­ров­скую мо­дель как свою часть, ви­дя в идее ра­цио­наль­но­сти свое­об­раз­ный пра­фе­но­мен ев­ро­пей­ской куль­ту­ры. Во-вто­рых, по­то­му что она да­ет воз­мож­ность по­ис­ка вы­хо­да из кри­зи­са, возможность фор­ми­ро­ва­ния пред­став­ле­ний о но­вом со­стоя­нии куль­ту­ры.