Не понравилась шуба

С раннего детства мне пришлось общаться с лошадьми. На всю жизнь запомнились любопытные эпизоды, связанные с этими животными. Гнедая кобыла ожеребилась, и появился на свет буланый жеребенок. Он был желтый, а хвост и грива черные.

Красив новорожденный! Покладистый, смирный. Я с ним сразу подружился. Гладил его и тискал, залазил на него и под него, брал за хвост. Таких панибратских отношений с другими лошадьми и жеребятами у меня не было. Я побаивался с ними так обращаться.

Но однажды зимой Буланый — так стали все его называть — ударил меня задней ногой, когда я почему-то оказался позади него. Я упал и полз между ног других лошадей, которых остерегался. Они меня не тронули. А этот, теперь уже взрослый, объезженный, мой любимец, стукнул. Правда, удар был не очень больным. Я был в новой шубе, она и спасла. Но меня озадачило: что произошло с моим другом? Я вошел в дом, переоделся и через некоторое время снова вышел во двор. Буланый с другой лошадью был запряжен в фуру. Опасаясь нового удара, я прошел мимо на безопасном расстоянии. Буланый на мое появление не реагировал. Подошел к нему ближе — признаков агрессии нет. Еще ближе — тоже.

Наконец, я подошел к мятежной лошади вплотную, взял за узду, погладил. Буланый был смирным и покладистым, как прежде. Это меня озадачило. Совсем недавно он меня лягнул, а сейчас опять —друг?

Мелькнула мысль: когда он меня ударил, я был в новой шубе, а теперь в старой одежке. Может, новинку он невзлюбил? Вернулся в дом, снял старую одежду и надел желтую со сборами шубу. Иду мимо лошади на порядочном расстоянии. Буланый прижал уши к голове, разинув пасть, пытается вырваться из упряжи и броситься в мою сторону. Все ясно: лошади не понравилась моя шуба такого же цвета, как его шерсть.

Боязливый

Лет через сорок—пятьдесят встретился я с Верой Варюхиной в магазине. Я-то ее и не узнал, да она поздоровалась. — Помню, мы тебя домой провожали: боялся один идти, — улыбнулась Варя. И я вспомнил.

Просил я себе провожатых: боялся ведьм, домовых. Почему боялся? А Шурка Червяков, парень уж взрослый, соберет нас, малышей, под вечер где-нибудь на бревнах и рассказывает всякие «страшилки» про ведьм и домовых. Они, мол, порчу насылают на людей и на животных. Чужих, мол, коров ночью доят. Мол, один хозяин решил поймать ведьму и засел ночью в тайном месте.

Ведьма, конечно, знала о том — пришла и говорит: — Сидишь, ну и сиди! Хозяин-то — не встать, не вздохнуть, не охнуть... Ведьма надоила молока и ушла спокойно. А хозяин только утром смог подняться — во как! А ведьму, мол, и не узнаешь: она то собака, то свинья, то Баба Яга...

Слушали мы Шурку, затаив дыхание. Начал он рассказывать еще засветло, а глядь — уж темень непроглядная. А он все одно: про нечисть рассказывает. Один рассказ мне запомнился.

Дело было летом. Наши парни из Кутка ушли в Нардом, что в центре села. Прогуляли там до петухов, под утро домой пошли. — Вдруг видим: бежит впереди нас огромная собака — с жеребенка ростом. Прошла к дому Васьки Лындина, постояла, отошла к дому Ваньки Нуждова... И так — к дому каждого парня в Кутке, — рассказывает Шурка. — Я жил дальше всех. Ведьма открыла калитку, вошла во двор и села на крыльцо. Я заходить боюсь: вдруг что со мной сотворит. Дрожу весь. Хорошо, через некоторое время отец проснулся и стал во двор выходить. Собака перепрыгнула через плетень и через огород и ушла на мычаги.

После таких историй по темной улице боязно было идти, да и во дворе дома страшно: вдруг и к нам ведьма пришла?

Вот я и просил провожатых до дома — до того самого момента, когда в дом войду.

Конечно, смешно: Верка права. Видеть не видел, а боялся; ведь домовой — с железной ногой. Так про него рассказывали.

Добрая

Добрыми называли крестьяне тех лошадей, которые без понукания и кнута энергично везут. Таких работящих лошадей любят. О них старшей творят так: «Это не лошадь, а мысль».

У нас была очень добрая слепая серая кобыла. Во время движения она высоко держала голову и высоко поднимала ноги. Быстро шла вперед.

Ее доброта порой возмущала. Однажды я повел лошадей в ночное, сидел на Буланом. Слева была серая, а справа гнедая (красная) кобыла. Серая так быстро шла, что оказывалась вперед коренного и сдвигала его вправо. Тогда я ее короче привязал к Буланому, но она все равно своей быстротой мешала нормально двигаться.

Для таких коней нужны крепкие вожжи, чтобы их сдерживать. А то разнесут.

Ушлый

Единственный раз я встретил такую лошадь. Это был карий мерин. Во время поездки он все косил глазами назад, наблюдая за моим поведением. Если я на что-нибудь отвлекался, он переставал везти, и вся нагрузка ложилась на другую лошадь. Когда же я поворачивался и замечал это, карий быстро и резко устремлялся вперед. Он знал — за такое поведение он получит кнута...

Глава 18. Коллективизация сельского хозяйства

1924 год снова оказался трудным для Камышинского уезда: был большой недород - погибло около 20 % озимых посевов и более половины яровых.

На следующий год в стране закончился восстановительный период. В конце 1926 года – с 17 по 31 декабря, в стране была проведена первая всесоюзная перепись населения. Данные переписи были использованы при составлении первого плана пятилетки. Публикация основных итогов переписи населения составила 56 томов. Проводилась она преимущественно методом опроса. Личный опросный листок включал 14 вопросов: пол, возраст, народность, родной язык, место рождения, семейное состояние, грамотность, продолжительность безработицы и прежнее состояние, о физических недостатках, о душевнобольных…[169] На данный момент мы не располагает материалами этой переписи, которая бы ответила на некоторые вопросы связанные с тем периодом.

Партия взяла курс на индустриализацию. Газеты выходили с лозунгом - “Через индустриализацию к социализму! ” Рабочий класс с удвоенной энергией продолжал дело обновления жизни, начатой в октябре 1917 года. Рабочие мельзавода на своих собраниях принимали решения работать по-ударному и хорошей работой внести свой вклад в дело строительства социализма.

Ведение вопросами коллективной жизни перешло от общины к сельсоветам и местной партийной ячейке. Общинный уклад, с его традициями, отбивал у крестьян желание становиться независимым хозяином своего клочка земли.

Крестьянство продолжало расслаиваться. В годы НЭПа кулачество получило возможность держать наемных работников - батраков, и благосостояние их росло, так как эти хозяйства продолжали быть основными поставщиками товарного хлеба.

Община начала терять свое значение и из нее начался стихийный выход крестьян в артели коллективной деятельности - “десятки”. В начале их было только две, состоящие из беднейших крестьян - “десятка” бывших красногвардейцев - Ивана Васильевича Хлюстова и Михаила Алексеевича Рыбакова. Дела в артелях шли неплохо и в 1927 году они объединились, чтобы при поддержке государства хоть как-то повысить свое благосостояние. Объединение позволило по контрактации (в обмен на продукцию по контракту) купить технику - американский трактор “Фордзон”, конную молотилку и две конные жнейки. Товарищество продолжило дело сельскохозяйственных рабочих мельзавода Бореля, образовавших коммуну весной 1918 года. Тогда упрочить коммуну не удалось.

Посмотреть на первый трактор сбежалось все село. К трактору прицепили несколько телег - на них уселись члены товарищества, детвора и прочие жители. В окружении зевак, с флагами и пением революционных песен, тракторный поезд проследовал до центра, где состоялся митинг.

Селяне пошли смотреть и первую борозду, которую должен был проложить трактор. К нему прикрепили двухлемешный плуг «Аксай» и он, урча, пошел по загону. Следом шли крестьяне, которые проверяли глубину вспашки, мяли земличку в руках и нюхали ее - не пахнет ли керосином.

Вскоре к трактору привыкли и использовали его не только в пахоте, но и при молотьбе - на тракторный шкив надевался широкий погонный ремень, который вращал молотилку; таскал косилки, самоскидки.

Выделение групп из земельного общества и очевидный успех товарищества вызывал тревогу у зажиточной части добринских крестьян. С одной стороны они распускали слухи о том, что “отделившихся, власть гнет в коммунию и они потеряют самостоятельность”, а с другой стороны объявили деятельность ТОЗа противозаконной и даже послали ходока - Федора Павловича Рыбакова, в Москву, к М.И. Калинину, чтобы справиться – «правильно ли поступает местная власть, разрешая выделяться из земельного общества?»

В приемной Калинина ходоку подтвердили правильность линии местных властей, а в Добринке видели, что дела в группах (“десятках”), идут лучше, чем у единоличников.

С 1927 года государство стало выпускать внутренние займы индустриализации. Агитируя крестьян, власти рассказывали им, что их деньги пойдут на строительство Сталинградского тракторного завода. Его собирались строить с помощью американцев.

“Брешут, никакого тракторного завода никто не строит” - говорили кулаки и зажиточные середняки, пытаясь сорвать подписку и доказать что строительство очередной миф с целью выколачивания денег с крестьян. Сельсовет был вынужден послать в Сталинград своего депутата - Анну Дементьевну Филиппову. Возвратившись, она выступила на сходе жителей и подтвердила, что завод действительно строится, а крестьяне вскоре будут иметь свои трактора.

В том же году вся страна праздновала десятилетие Великого Октября. К юбилею рабочие получили семичасовой рабочий день, а местным властям было дано право снизить бедняцким хозяйствам единый сельскохозяйственный налог (ЕСН) на 10 %, помимо 25% освобождаемых ранее.

- Хороший подарочек к празднику преподнесла наша власть родная - говорили рабочие мельзавода и беднота.

- Что же это за политика - шипели кулаки, - работать все имеем равные возможности, а льготы рабочим, да нищим?

Спустя добрых четыре десятка лет, припоминаю как нас (-Л.М.) несмышленышей однажды парнишка постарше попросил расшифровать аббревиатуру “СССР” и “ВКП (б)”. И, глядя на наши недоуменные взгляды и пожимание плечами, шепотом сказал: “Смерть Сталина Спасет Россию”, а “ВКП (б) - это Второе Крепостное Право б ольшевиков”. Про Сталина мы еще что-то слышали, вот “вэкапэбэ”... и только спустя годы понимаешь живучесть в крестьянской среде переживаний того далекого времени. Думается, что это были отголоски тех разговоров и споров, но вернемся к нашему повествованию.

В селе еще тайно действовала партия эсеров. Под влиянием ее членов зажиточные требовали создания крестьянского союза и замены власти рабочих сходом всех трудящихся. Кулаки, на собраниях и сходах, любили подчеркнуть, что “со временем они сами врастут в социализм”.

Рядовые коммунисты на селе, как мне (- Л.М.Н.) думается, вряд ли имели представление о сути идеологических разногласий происходивших высших партийных кругах. Отголоски споров если и доходили в местную партячейку, то в искаженном виде от райкомовских инструкторов и сводились к одному: Сталин хочет построить социализм, а Троцкий - против.

Федор Иванов сетует, что отпечаток на настроение в селе накладывала фракционная борьба, которую в партии вели Л.Д. Троцкий и Н.И. Бухарин. Особенно живучим в селе был бухаринский лозунг, брошенный им 17 апреля 1925 году, - “обогащайтесь, не боясь никаких репрессий”.

Постановлением Всесоюзного Центрального исполнительного Комитета от 23 июня 1928 года был утвержден список районов по округам Нижне-Волжеского края. В их числе был и Камышинский округ, в который вошли следующие районы: 1. Даниловский, 2. Еланский, 3. Камышинский, 4. Красноярский, 5. Николаевский, 6. Ольховский, 7. Руднянский. С этого момента значение Нижней Добринки, как центра волости, переходит селу Красный Яр, который становится райцентром вновь созданного района.[170]

А тем временем - в начале 1928 года, коммунисты решили организовать коммуну им. Демьяна Бедного. Первыми в нее вступили: Федор Герасимович Иванов, Петр Алексеевич Ториков, Василий Степанович Мещеряков, Тимофей Петрович Богданов, В.М. Новиков, Сергей Васильевич Варенцев, Иван Федорович Коньшин, Петр и Иван Ивановичи Леляковы и Иван Александрович Червяков. Председателем выбрали Иванова, а заместителем И.П. Богданова В конце апреля из коммуны добровольно уходят Иван Григорьевич Ашнин, Александр Рогожин, Иван Алексеевич Червяков и Иван Иванович Шеин.

По словам Червякова В.И. коммунары жили единой сознательной семьей. Неподалеку от станции Медведица им отвели земли и передали бывший сад Бореля. В своем распоряжении коммунары имели 10 лошадей, 10 коров, 25 овец, 25 пчелиных семей и прочую живность. Петр Леляков приглядывал за рабочим скотом, упряжью и инвентарем. Тимофей Богданов отвечал за плотницкими работами и сохранностью плотницкого и столярного инструмента, Алексей Цибизов отвечал за рогатый скот. Не смотря на возложенные обязанности по заведованию хозяйством коммуны и распределению рабочей силы, председателю Федору Иванову поручили наблюдать и ухаживать за пасекой.

Полученный кредит они использовали на приобретение лошадей и сельхозинвентаря. Собирались покупать даже трактор.

Никто ими не командовал, и жили они своим разумением. Даже в 1928 году, считавшимся неудачным и неурожайным, коммуна пережила лучше, чем остальные селяне. А не удачным 1928 год оказался по причине начавшихся дождей со снегом. Они прошли до появления всходов пшеницы, и земля покрылась твердой коркой. Всходы оказались разреженными и чахлыми, а урожай - низким.

Хотя данное хозяйство и называлось коммуной, но фактически это была сельхозартель. Каждый член артели получал по затраченному труду. Люди были одеты, обуты и сыты. Для работающих артельщиков было организовано общественное питание. На собрании коммуны остро дискутировался вопрос о приеме новых членов и коммунары считали, что положение их неопределенное и “ может, доживем до осени и разойдемся” и сетовали на то, что “ арендная плата очень высока - до 800 рублей, сельхозналог до 600 рублей и до 300 рублей самообложения.” Иванов - бывший председатель - настаивает на приеме новых членов коммуны. Довод был убедительный: “ нас очень мало - до 7 неполных дворов, своими силами вести хозяйство невозможно, приходится нанимать работников больше определенного числа”. [171]

В конце 1929 года коммуна, вместе с коммуной М.А. Рыбакова и М.К. Богданова, вступила в полном составе в ТОЗ (товарищество по совместной обработке земли).

Вопреки злорадным заявлениям единоличников, что коммунары не уживутся и вскоре разбегутся, сельчане стали просить записать их в ТОЗ. 17 ноября общее собрание членов товарищества принимает решение о расширении посевных площадей до 1000 десятин и своих рядов до 200 семей. В результате роста товарищества, правление пришлось перенести в дом И.Ф. Тетерина. Этот дом стоит и сейчас - в нем долгое время была начальная школа.

Еще в 1928 году И.В. Сталин, во многих своих выступлениях - сместил акцент с кооперации в деревне на создание “опор социализма” - колхозы и машинно-тракторные станции (МТС). Начался новый этап - “массовая коллективизация”. Все сельские коммунисты были брошены на выполнение этой задачи, и они должны были показать пример и первыми вступить в колхоз.

В декабре 1929 вновь состоялось общее собрание членов ТОЗа. (К этому времени было проведено районирование - уезды и волости были упразднены, а вместо них созданы районы. Село Нижняя Добринка вошла в состав Руднянского района). На собрании с речью выступил председатель руднянского райкома ВКП (б) А.И. Трунов, который довел до сведения собравшихся о решении райкома партии о проведении в селе компании по коллективизации. Здесь же, на собрании, в колхоз записалось 37 человек: Петр Михайлович Безверхов, Алексей Г. Веревкин, Матвей Васильевич Хлюстов, Андрей Васильевич Редкозубов, Мария Васильевна Бухова, Елена Васильевна Абросимова, Павел Иванович Крашенинников, Николай Иванович Квоков и другие.

Колхозу была обещана помощь руднянской машинотракторной колонны, которая была организована в районе весной 1929 года (директор Клименко). По заявкам ТОЗов, артелей, колхозов, а так же единоличников: кулаков, середняков и бедняков, она выполняла различные сельхозработы: пахоту, молотьбу и т. д. В 1930 году машинно-тракторная колонна была реорганизована в МТС.

Для укрепления колхоза сознательной рабочей прослойкой мельзавод направляет своих коммунистов во главе с С.П. Хлюстовым. 19 декабря в ряды колхозников записалось еще 129 человек.

По утверждению предшествующих авторов, сельчане, якобы, коллективизацию восприняли положительно, так как наглядными были успехи первых коммун. Под давлением местной парторганизации, возглавляемой членом ВКП (б) Ф. И. Руденко, крестьян принудили обобществлять свои хозяйства, сдавать семенное зерно и деньги на покупку трактора. Т.В. Скорицкую, Клавдию Соловьеву, Федора Мельникова, Павла Рыбакова, Ф.Д. Ландаренко, Якова Цибизова было решено направить на курсы трактористов. К осени 1930 года большинство добринских крестьян стало колхозниками.

12 января 1930 года утверждается план весенне-полевых работ и направляется просьба в Саратовский сельскохозяйственный институт об откомандировании в колхоз студента последнего курса Михаила Наумовича Абросимова. Его решили назначить на должность агронома.

В соответствии с планом формируется десять полевых бригад и одну тракторную. Бригадирами назначают: М.Н. Кулапина, М.И. Торикова, Ф.И.Кирсанова, В.Т. Леснова, В. Тетерина, В.П. Червякова, В.Я. Романова, В.Н. Бочкова-I, В.Н. Бочкова-II. Бригады разбиваются на две колонны. Первая колонна объединила крестьян Гореловки, а вторая - крестьян Кутка. Руководить колонами назначили наиболее хозяйственных сельчан.

По рекомендации руднянского райкома ВКП (б) в январе 1930 года председателем колхоза, вместо Федора Иванова, был избран двадцатипятитысячник Федор Филиппович Якубов. На Федора Герасимовича возлагают обязанности заведующего производственной частью.

В апреле 1930 года колхоз стал официально именоваться именем пролетарского поэта Демьяна Бедного. В те годы это литературное имя гремело по всему Советскому Союзу. Псевдоним Демьян Бедный принадлежал Ефиму Алексеевичу Придворову, который был родом из деревни Губовки Херсонской губернии. Не было такой крестьянской и рабочей семьи в Союзе, где бы ни читали его стихов или не слышали его имя. Впервые его сатирические стихи и басни были напечатаны в большевистской газете «Звезда» в 1911 году, а имя героя из первого стихотворения «О Демьяне Бедном, мужике вредном» и стало литературным именем писателя Ефима Придворова.

В середине февраля в повестке дня очередного собрания значился вопрос: выбор места для отвода земли кулацкой части населения. С информацией по этому вопросу выступил некто Федотов. Он указал собравшимся, что согласно директивам кулацкой части населения должны быть отведены малоудобные земли для сельскохозяйственного пользования - пески, солонцы и каменистые места. Кулацкое гнездо заселения не должно превышать 40 дворов и находиться не ближе 3 км от населенного пункта и не ближе 3 км от одного кулацкого гнезда от другого.

Собравшиеся одобрили эту директиву и утвердили отобранные и предназначенные места для кулаков согласно схеме, которую правление составило заблаговременно. [172]

Согласно данным, собранных Постоянной комиссией Сталинградского крайисполкома на 1 января 1936 года во многих районах официально были закрыты все культовые здания, и не было зарегистрировано ни одного религиозного течения, в других районах хоть и оставались по нескольку незакрытых церквей, но они к этому времени уже не функционировали. По одному православному храму действовало в Алексеевском, Балыклейском, Березовском, Быковском, Верхне-Курмоярском, Камышинском, Краснослободском, Красноярском (бывшем Астраханском) Лемешкинском, Молотовском, Ново-Аннинском, Сулимовском, Тормосиновском, Урюпинском, Фроловском, Чернышковском районах.[173]

Глава 19. Как убивали крестьянскую Россию [174]

В конце 1929 — начале 1930 года для российского крестьянства наступил роковой час «великого перелома» — стал осуществляться переход «от политики ограничения и вытеснения кулака к политике ликвидации кулачества как класса». 30 января 1930 года политбюро приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». В тот же день это постановление спешно было передано по телеграфу для исполнения всем местным партийным организациям. Одновременно на полную мощь к ликвидации кулачества подключились органы ОГПУ, отдельные красноармейские части. Председатель ОГПУ Менжинский болел. Все руководство карательной операцией было возложено на его заместителя Н. Н. Ягоду.

А работа предстояла немалая. По расчетам молотовской комиссии, намечалось 60 тысяч глав крестьянских хозяйств заключить в концентрационные лагеря или расстрелять, а их семьи выслать в отдаленные районы страны. Кроме того, 150 тысяч крестьянских семей предполагалось подвергнуть ссылке, без уголовного наказания. Из них примерно 70 тысяч намечалось сослать в округа Северного края, 50 — в Сибирь, остальных — на Урал и Казахстан. Заранее были определены места ссылки — «необжитые или малообжитые местности для использования высылаемых или на сельскохозяйственных работах, или на промыслах (лес, рыба и пр.).

Все административно-организационное управление спецпоселками было возложено на ГУЛАГ ОГПУ. Предложения комиссии Андреева в июле 1931 года были закреплены постановлением Совнаркома СССР " Об устройстве спецпереселенцев". Тем самым на государственном уровне было завершено формирование системы концентрационных лагерей для ссыльных крестьянских семей, в которые только за годы " великого перелома" было отправлено около 12 миллионов крестьянских душ.

Лишь в 1947 году с оставшихся в живых 80 тысяч ссыльных крестьян были сняты основные ограничения в гражданских правах.

1930 г.

Во Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет

Мы, жены присужденных переселенцев Борисоглебского, Камышинского и Усманского округов, привезены поездом под конвоем со своими семействами более четырех тысяч человек на станцию Харовскую Вологодского округа.

Мы, дети, нетрудоспособные-инвалиды, выселены из вагонов, размещены в лесу в бараках, сделанных зимой из слег простым крестьянским шалашом, покрыт раструской соломы с навалом земли два вершка длины и 24 аршина ширины понизу, размещены с вещами 180 человек.

Мужья наши, часть из них красноармейцы, без остановки угнаны на работу неизвестно куда. В бараках от сырого леса, крытого землей, земляного пола, многолюдия получается невыносимая атмосфера, от чего начинают умирать дети. Плохо чувствуют себя взрослые. С наступлением осенних дождей бараки, построенные, как решето, крытые землей, должны потечь, мы с детьми и вещами должны погибнуть. Просим ВЦИК обратить внимание на наше несправедливое переселение и не дать нам погибнуть в скотских помещениях, а сделайте проверку нашего раскулачивания и выселения нашей местной властью в такие бараки и кому следует отменить раскулачивание.

Просим ответа. Станция Харовская, переселенцам.

Жены переселения Борисоглебовского, Камышинского и Усмановского округов.