Глаза жуков

Они выволокли ее на берег, вытащили из воды и понесли к летающей машине.

В легких у Тэлли было полным-полно воды и дыма. Она не могла сделать вдох, чтобы не закашляться – да так, что от кашля все тело сотрясалось.

– Положи ее на землю!

– Откуда она, черт подери, взялась?

– Надо дать ей кислорода.

Тэлли уложили на спину на землю, обильно политую белой пеной. Тот, кто нес ее, снял маску с жучиными глазами, и Тэлли обомлела.

Перед ней стоял красавец. Юный красавец, такой же великолепный, как Перис.

Он прижал маску к ее лицу. Несколько секунд Тэлли вяло сопротивлялась, а потом в ее легкие хлынул прохладный, чистый воздух. В голове у нее прояснилось, и она стала благодарно вдыхать кислород.

Красавец снял с нее маску.

– Слишком много нельзя. Можно отравиться.

Тэлли попыталась что-то сказать, но снова закашлялась.

– Тут становится жарковато, – сказал второй человек. – Дженкс хочет забрать ее в кабину.

– Дженкс может подождать.

Тэлли наконец прокашлялась.

– Мой скайборд.

Первый красавец чудесно улыбнулся и чуть запрокинул голову.

– Он чуть не улетел. Эй, кто-нибудь! Прицепите эту штуку к вертушке! Как тебя зовут, детка?

– Тэлли… Кха-кха-кха!

– Ну что, Тэлли, ты готова? Огонь ждать не будет.

Тэлли снова закашлялась.

– Наверное… кха!.. Да.

– Ладно, пошли.

Молодой человек помог ей подняться и повел к машине. Тэлли опомниться не успела, как оказалась в кабине, где грохот был значительно меньше и где сидело еще трое в масках с жучиными глазами. С громким стуком захлопнулась дверца.

Машина зарокотала, и Тэлли почувствовала, что она отрывается от земли.

– Мой скайборд!

– Расслабься, детка. Мы его прихватили, – послышался женский голос. Еще одна снятая маска – и перед Тэлли предстала молодая красавица.

«Не эти ли люди имелись в виду в записке? – гадала Тэлли. – „Глаза жуков огня“… Не их ли она должна была разыскать?»

– Как она? – пронесся по кабине голос пилота.

– Жить будет, Дженкс. Делай обычный облет, а потом по дороге домой добавь еще немного огоньку.

Машина набирала высоту, а Тэлли смотрела из окошка вниз. Курс пролегал вдоль русла реки, и она видела, как пожар, подгоняемый ветром, распространяется по противоположному берегу. Время от времени машина выпускала вниз струи огня.

Тэлли обвела взглядом лица незнакомцев. Странно было видеть такую решительность у молодых красавцев и красоток, такую сосредоточенность на работе. Но все же то, чем они занимались, трудно было назвать чем-то, кроме безумия.

– Ребята, а что вы такое делаете? – поинтересовалась Тэлли.

– Поджигаем маленько.

– Это я вижу. Но зачем?

– Чтобы спасти мир, детка. Но знаешь, ты уж нас прости. Нам очень жаль, что ты попалась на нашем пути.

Они называли себя рейнджерами.

Того, который вытащил Тэлли из реки, звали Тонк. Все они говорили с акцентом и родом были из города, про который Тэлли никогда не слышала.

– Это не так далеко отсюда, – объяснил Тонк. – Но мы, рейнджеры, большую часть времени проводим за городом. Пожарные вертолеты базируются в горах.

– Пожарные… что?

– Вертолеты. Так называются такие машины, как эта.

Тэлли обвела взглядом кабину грохочущей машины и попыталась перекричать шум:

– Этот ваш вертолет – его будто бы ржавники сделали!

– Угу. Винту и кое-какому еще оборудованию лет двести будет. Как только детали изнашиваются, мы их заменяем.

– Но зачем?

– На вертолете можно летать куда угодно, мы зависим от магнитной решетки. И с его помощью роскошно распространяются пожары. Ржавники наверняка знали, как заварить кашу.

Тэлли ошеломленно покачала головой.

– А пожары вы распространяете из-за…

Тонн улыбнулся, приподнял ногу Тэлли и отлепил от подошвы сломанный, но не сгоревший цветок.

– Из-за phragmipedium panthera, – ответил он.

– Прошу прощения?

– Этот цветок когда-то был одним из самых редких растений на свете. Белая тигровая орхидея. Во времена ржавников одна луковица стоила больше дома.

– Больше дома? Но их тут миллиарды!

– Заметила? – Тонк поднял цветок повыше и заглянул в его изящную серединку. – Примерно триста лет назад одна ржавница придумала, как адаптировать этот вид к более широким условиям с помощью генной инженерии. Она колдовала над генами, чтобы заставить цветы легче приживаться.

– Зачем?

– Ну, это дело обычное. Чтобы обменивать цветы на всякое другое. Но успех превысил ожидания. Сама посмотри.

Тэлли посмотрела за окошко. Машина набрала высоту и оставила пожарище позади. Внизу лежали бескрайние белые поля. Лишь изредка посреди них виднелись не заросшие цветами участки.

– Эта женщина, похоже, здорово сделала свою работу. Ну и что такого? Цветы такие красивые.

– Это одно из самых красивых растений на свете. Но оно распространяется чересчур резво. Орхидеи превратились в самый настоящий сорняк. В то, что называется монокультурой. Они истребляют все остальные растения, губят деревья и кустарники, а ими никто не питается, кроме одного-единственного вида колибри, которых интересует только нектар. Но колибри вьют гнезда на деревьях.

– Тут нет никаких деревьев, – заметила Тэлли. – Одни орхидеи.

– Вот именно. Это и означает «монокультура». Одно и то же. Когда орхидей становится слишком много, не хватает колибри, чтобы их опылять. Ну, для того, чтобы распространять пыльцу.

– Да-да, – кивнула Тэлли. – Я знаю про птичек и пчелок.

– Конечно, знаешь, детка. Поэтому орхидеи, в конце концов, погибают, становясь жертвами собственного успеха, и после себя оставляют пустоши. Биологический нуль. Мы, рейнджеры, пытаемся помешать их распространению. Мы пробовали применять яды, генетически спроектированные заболевания, хищников, питающихся колибри… Но помогает по большому счету только огонь. – Он повернул орхидею, держа за стебелек, и поднес к ней зажигалку. Язычок пламени начал лизать лепестки. – Приходится соблюдать осторожность, понимаешь?

Тэлли заметила, что другие рейнджеры очищают ботинки и костюмы и ищут, не осталось ли хоть что-то от цветов посреди грязи и пены. Она снова посмотрела за окошко на бескрайние белые поля.

– И вы этим занимаетесь…

– Уже почти триста лет. Эту работу начали ржавники – после того, как поняли, что натворили. Но нам ни за что не победить. Остается надеяться только на то, что удастся и дальше сдерживать эти растения.

Тэлли откинулась на спинку кресла, покачала головой и закашлялась. Цветы были так красивы, так нежны и безобидны на вид, но при этом губили все вокруг себя.

Рейнджер наклонился и протянул Тэлли фляжку. Она взяла ее и благодарно прижала к губам.

– Ты ведь в Дым идешь, да?

Тэлли захлебнулась и закашлялась.

– Да. А откуда вы знаете?

– Ладно тебе. Не просто же так уродка будет бродить среди цветов со скайбордом и походным инвентарем.

– Ну, да… – Тэлли вспомнила строчку из записки: «Потом ищи среди цветов глаза жуков огня».

Наверняка эти люди и раньше видели уродцев.

– Мы выручаем дымников, если что, а они выручают нас, – объяснил Тонк. – Если спросишь меня, то я скажу, что они ребята чокнутые – живут кое-как и остаются уродцами. Но о природе они знают побольше, чем большинство городских красавчиков и красоток. Достойно восхищения, честно.

– Ну да, – растерянно кивнула Тэлли. – Наверное.

Тонк нахмурился.

– Наверное? Но ведь ты туда идешь. Ты не уверена?

«Вот где начинается вранье», – поняла Тэлли. Вряд ли она могла сказать рейнджерам правду – что она была шпионкой, подсадной уткой.

– Да нет, что вы! Конечно, я уверена.

– Что ж, скоро мы тебя высадим.

– Прямо в Дыме?

Он снова сдвинул брови.

– Ты разве не знаешь? Место, где находится Дым, строго засекречено. Дымники красивым не доверяют. Даже нам, рейнджерам. Мы доставим тебя к обычному условленному месту, а уж как быть дальше, ты знаешь, да?

Тэлли кивнула.

– Знаю. Я просто решила вас проверить.

Вертолет приземлился в крутящемся облаке пыли. Белые цветы пригнулись к земле широким кругом возле места посадки машины.

– Спасибо, что подвезли, – поблагодарила Тэлли.

– Удачи, – пожелал ей Тонк. – Надеюсь, тебе понравится Дым.

– Я тоже надеюсь.

– Но если передумаешь, Тэлли, имей в виду: мы всегда ищем волонтеров, желающих поработать рейнджерами.

Тэлли непонимающе нахмурилась.

– Что такое «волонтеры»?

Рейнджер улыбнулся.

– Это когда ты сам себе выбираешь работу.

– А, ну да, – кивнула Тэлли. Она слышала, что такое возможно в некоторых городах. – Может быть. – А вам я желаю успехов в вашем деле. Кстати говоря, скажите: вы не собираетесь, случайно, тут поблизости устраивать пожар?

Рейнджеры расхохотались, а Тонк сказал:

– Мы обрабатываем огнем только края зарослей, чтобы цветы не распространялись дальше. А это место ровнехонько посередине. Дело безнадежное.

Тэлли огляделась по сторонам. Повсюду, насколько хватало глаз, тянулись белоснежные поля. Солнце село час назад, но орхидеи светились, словно призраки, при свете луны. Теперь, когда Тэлли знала, что это за цветы, от этого зрелища ей стало зябко. Как Тонк назвал это явление? «Биологический нуль».

– Ясно.

Она спрыгнула с подножки и выдернула свой скайборд из магнитного ящика рядом с дверцей. Потом стала отходить, пятясь и хорошенько пригнувшись, как ей посоветовали рейнджеры.

Машина взвыла и ожила, Тэлли запрокинула голову и посмотрела на мерцающий диск. Тонк объяснил ей, что по воздуху машину несут две тонкие лопасти, вращающиеся настолько быстро, что их не разглядишь. «Может быть, он все-таки пошутил?» – думала Тэлли. Ей казалось, что этот радужный диск выглядит как самое что ни на есть типичное силовое поле.

Ветер поднялся безумный, как только машина зарокотала на полную мощь и взмыла ввысь. Тэлли крепко прижала к себе скайборд одной рукой, а другой долго махала, пока вертолет не исчез в темном небе. Она вздохнула.

Снова одна-одинешенька.

Оглядываясь по сторонам, она гадала, как же разыщет дымников посреди этой бесконечной страны орхидей.

«Нас жди на лысой голове, пока не рассветет», – гласила последняя строчка в записке Шэй. Тэлли обшарила взглядом горизонт, и ее лицо озарилось радостной улыбкой.

Не так далеко от того места, где она стояла, поднимался высокий круглый холм. Наверное, это было одно из тех мест, где изначально расплодились цветы – продукт генной инженерии. Верхняя половина холма умирала – там не осталось ничего, кроме голой земли, разрушенной орхидеями.

Опустевшая вершина очень походила на облысевшую голову.

Через несколько часов Тэлли добралась до вершины.

Здесь скайборд был бесполезен, но подниматься было легко, поскольку рейнджеры подарили Тэлли новые туфли взамен старых – те-то обгорели настолько, что в кабине вертолета попросту развалились. И еще Тонк наполнил фильтр Тэлли водой.

В вертолете одежда Тэлли немного подсохла, а пока она поднималась на холм, высохла окончательно. Рюкзак благополучно пережил погружение в реку, и даже пакетики со «СпагБолом» в водонепроницаемом мешке не промокли. Единственное, что безвозвратно пострадало, – это записка Шэй, превратившаяся в мокрый комок бумаги в кармане куртки.

Но Тэлли была почти у цели. Глядя вокруг с вершины холма, она понимала, что сравнительно легко отделалась – не считая волдырей на руках и ногах, ссадин на коленках и нескольких сгоревших прядей волос, она была цела и невредима. Лишь бы только дымники знали, где ее найти, лишь бы они поверили в легенду о том, что она – уродка, явившаяся сюда для того, чтобы стать одной из них, и не выяснили, что на самом деле она шпионка… тогда все было бы просто великолепно.

Она ждала на вершине холма – уставшая, измученная, – но заснуть не могла. Она гадала, вправду ли сумеет сделать то, чего от нее хотела доктор Кейбл. Медальон на шее тоже пережил все испытания. Тэлли сомневалась в том, что вода могла повредить устройство, но узнать об этом наверняка она могла, только оказавшись в Дыме и активировав медальон.

На мгновение у нее мелькнула надежда на то, что медальон не сработает. Мало ли – может быть, он испортился из-за тряски, может быть, он не среагирует на рисунок ее радужки, и тогда она не сможет отправить послание доктору Кейбл. Но надеяться на это вряд ли стоило. Без медальона Тэлли оставалось только застрять здесь навсегда. На всю жизнь остаться уродиной.

Вернуться домой она могла, только предав подругу.

ЛОЖЬ

Через пару часов после рассвета за ней пришли.

Тэлли увидела, как они пробираются по полю орхидей – четыре фигурки в белом, в широкополых шляпах, со скайбордами под мышкой. Шляпы надежно скрывали головы. «Если они присядут на корточки, – подумала Тэлли, – их не будет видно среди цветов, они, можно сказать, исчезнут».

Эти люди очень старались остаться незаметными.

Они приближались, и через какое-то время Тэлли разглядела выглядывающие из-под одной из шляп стянутые в два хвостика волосы Шэй и принялась отчаянно размахивать руками. Тэлли собиралась следовать совету, изложенному в записке, буквально и до самого конца ждать на «лысой голове», но, увидев подругу, она схватила скайборд и побежала вниз по склону навстречу Шэй и ее спутникам. Шпионка она теперь была или кто другой, но ей не терпелось увидеться с Шэй. Высокая, долговязая девушка отделилась от группы и бросилась навстречу Тэлли. Весело смеясь, подруги обнялись.

– Это ты, ты! Я так и знала, что это ты!

– Конечно, это я, Шэй. Мне так тебя не хватало, и я не выдержала.

Тут она почти не погрешила против правды.

Шэй все улыбалась.

– Когда мы ночью заметили вертолет, большинство ребят сказали, что это наверняка другая группа беженцев. Они говорили, что уже прошло слишком много времени и что мне надо перестать ждать тебя.

Тэлли пыталась улыбаться в ответ, гадая, неужели она настолько «отстала от графика». Не могла же она признаться в том, что ушла из города через четыре дня после своего шестнадцатилетия.

– Мне пришлось здорово поблуждать. Ну скажи, разве ты не могла написать записку попонятнее?

– Ой… – Шэй перестала улыбаться и сокрушенно проговорила: – Я думала, ты все поймешь.

Тэлли не могла смотреть на то, как Шэй винит себя. Она помотала головой.

– Да нет, на самом деле записка была нормальная. Это я тупая. И самое ужасное случилось тогда, когда я добралась до цветов. Сначала рейнджеры меня не заметили, и я чуть не поджарилась.

Шэй только теперь разглядела исцарапанное и обгоревшее лицо Тэлли, волдыри у нее на руках, всклокоченные, опаленные огнем волосы.

– Ой, Тэлли! У тебя такой вид, будто ты только что с поля боя!

– Можно и так сказать.

Тут к ним подошли остальные трое уродцев и встали чуть поодаль. Один парень помахал каким-то приборчиком.

– Она с «жучком», – сообщил он.

У Тэлли сердце замерло в груди.

– С чем? – оторопело переспросила она.

Шэй осторожно взяла у Тэлли скайборд и передала парню. Он провел свой прибор над доской, удовлетворенно кивнул и выдернул один из плавничков-стабилизаторов.

– Вот он.

– Иногда на дальнобойные доски ставят «жучков», – объяснила Шэй. – Пытаются разыскать Дым.

– Ой, а я… Я и думать не думала. Клянусь!

Расслабься, Тэлли, – сказал парень. – Ты тут ни при чем. У Шэй в скайборде тоже «жучок» торчал. Вот почему мы новичков тут встречаем. – Он поднял вверх стабилизатор с «жучком». – Мы унесем эту пакость куда глаза глядят и прицепим к перелетной птице. Поглядим, как агентам-чрезвычайникам понравится Южная Америка.

Все дымники рассмеялись.

Парень подошел ближе к Тэлли и провел прибором вдоль ее тела сверху вниз. Когда прибор находился вровень с медальоном, Тэлли вздрогнула, но дымник с улыбкой объявил:

– Все в порядке. Ты чиста.

Тэлли облегченно вздохнула. Конечно, она еще не активировала медальон, поэтому прибор не мог его засечь. А «жучок» в скайборде был всего лишь обманным маневром доктора Кейбл, предназначенным для того, чтобы отвлечь дымников, усыпить их бдительность. На самом деле настоящую опасность представляла сама Тэлли.

Шэй встала рядом с парнем и взяла его за Руку.

– Тэлли, это Дэвид.

Он улыбнулся. Уродец – а улыбка хорошая, приятная. И еще: его взгляд излучал уверенность, какой Тэлли прежде никогда не замечала у уродцев. На вид он был на несколько лет старше ее. Тэлли ни разу не видела, чтобы кто-то взрослел естественным образом после шестнадцати, и подумала: «А может быть, уродство – это всего-навсего дурацкий переходный возраст?»

Конечно, красавцем Дэвида назвать было трудно. Улыбка хоть и милая, но немножко кривоватая, лоб слишком высокий. Но пусть все эти ребята были уродцами, Тэлли не могла наглядеться на Шэй, Дэвида – на всех на них. Да, она провела пару нелегких часов в компании рейнджеров, но вообще ей казалось, что она уже несколько лет не видела человеческих лиц.

– Ну, что там у тебя?

– А?

Второго парня из тех, кто пришел вместе с Шэй, звали Крой. Он тоже выглядел старше шестнадцати, но ему это не так шло, как Дэвиду. Некоторые больше нуждались в операции, чем другие. Крой протянул руку к рюкзаку Тэлли.

– Ой, спасибо.

За неделю от лямок рюкзака у Тэлли сильно устали плечи.

Крой на ходу расстегнул клапан рюкзака и заглянул внутрь.

– Фильтр для воды. Устройство для ориентирования. – Он вытащил водонепроницаемый мешок и открыл его. – «СпагБол»! Ням-ням!

Тэлли простонала:

– Забирай!

Крой вытаращил глаза.

– Правда? Можно?

Шэй потянула рюкзак к себе.

– Нет, нельзя.

– Послушай, Шэй, я ела эту гадость три раза в день в последние… ой, по-моему, я ими целую вечность питалась!

– Да, но обезвоженные концентраты в Дыме раздобыть очень трудно, – объяснила Шэй. – Тебе стоит сберечь эту еду, сможешь потом выменять ее на что-нибудь другое.

– Выменять? – нахмурилась Тэлли. – Что ты имеешь в виду?

В городе уродцы обменивались между собой кучей всякой дребедени, которую где-нибудь стащили, но чтобы обмениваться едой?

Шэй рассмеялась.

– Скоро привыкнешь. В Дыме разные вещи не просто вынимают из стены, как в городе. Нужно беречь все, что принес с собой. Не раздавай всякому, кто попросит.

Она сердито зыркнула на Кроя, и тот стыдливо отвел взгляд.

– Я собирался ей что-нибудь дать за это, – попытался оправдаться он.

– Конечно, – кивнул Дэвид.

Тэлли заметила, что его рука лежит на плече Шэй с того самого момента, как они начали спускаться с холма, что он все время к ней нежно прикасается. Тэлли вспомнила, как ее подруга всегда говорила о Дэвиде – можно сказать, мечтательно. Вероятно, в Дым Шэй манила не только свобода.

Они подошли к краю цветочного поля, где у подножия величественной горы густо росли деревья и кусты.

– А как вы сдерживаете орхидеи? – поинтересовалась Тэлли.

Глаза Дэвида загорелись – похоже, это была его любимая тема.

– Этот древний лес не дает им распространяться. Он тут стоит несколько столетий – может быть, он тут рос еще до эры ржавников.

– В этом лесу очень много разных растений, – добавила Шэй. – Поэтому он достаточно силен для того, чтобы бороться с орхидеями.

Она бросила на Дэвида такой взгляд, словно ждала, что он одобрит ее слова.

– На остальной земле в этих краях когда-то были фермы и пастбища, – продолжал Дэвид, указав на бескрайнюю белизну позади. – Ржавники испортили почву еще до того, как здесь разрослись орхидеи.

Через несколько минут после того, как они вошли в лес, Тэлли поняла, почему орхидеи не могут с ним справиться. Сросшиеся между собой кусты и деревья с толстенными стволами стояли непроходимыми стенами про обе стороны от тропы. И даже пробираясь по этой узкой тропке, Тэлли то и дело приходилось раздвигать ветки, приподнимать сучья, перешагивать через корни и камни. Еще никогда она не видела такого дикого и негостеприимного леса. В полумраке с деревьев свисали лианы, усеянные злобными шипами и похожие на колючую проволоку.

– Вы что же, ребята, тут живете?

Шэй улыбнулась.

– Не бойся. Есть пути гораздо легче. Просто мы хотим удостовериться в том, что за тобой не следили. Дым находится намного выше, где деревья растут не так густо. Но уже недалеко до речки. Скоро полетим.

– Здорово, – обрадовалась Тэлли.

Ноги в новых туфлях у нее уже вспотели. «Но они теплее, чем мои сгоревшие „липучки“, – подумала Тэлли. – И лучше приспособлены для ходьбы. А что бы со мной было, если бы рейнджеры не подарили мне эти туфли? Как они себе новую обувь в Дыме раздобывают? Отдают кому-то всю свою еду? Сами шьют?» Она перевела взгляд на ноги того, кто шагал впереди, а впереди шел Дэвид. У него обувь оказалась самодельной – из двух кусков кожи, грубо сшитых друг с другом. Но при этом, как ни странно, он ловко передвигался по подлеску – молчаливый и уверенный, в то время как все остальные топали, как слоны.

У Тэлли от одной только мысли о том, что придется самой шить себе обувь, голова пошла кругом.

«Но это не имеет значения», – напомнила себе девочка, сделав глубокий вдох. Попав в Дым, она могла сразу активировать медальон, а потом через день окажется дома – а может, даже через несколько часов. И потом, стоит ей только попросить – и к ее услугам будут какая угодно еда и какая угодно одежда. Наконец-то ее лицо станет красивым, наконец-то она снова будет вместе с Перисом и всеми старыми друзьями.

Наконец-то этот ужас останется позади.

Вскоре послышался шум бегущей воды, и ребята вышли на небольшую поляну. Дэвид снова вытащил прибор и нацелил его на тропу, по которой они пришли.

– По-прежнему чисто. – Он улыбнулся Тэлли. – Поздравляю, теперь ты – одна из нас.

Шэй расхохоталась и снова обняла подругу. Остальные стали готовить к полету свои скайборды.

– Все еще не могу поверить, что ты пришла, – призналась Шэй. – Я уже думала, что все испортила тем, что так долго не говорила тебе о побеге. И какая же я была глупая – зачем только с тобой поссорилась! Надо было просто сразу рассказать тебе, что я задумала.

Тэлли покачала головой.

– Ты мне все сказала раньше, просто я тебя не слушала. Когда я наконец поняла, что ты настроена серьезно, мне оставалось только хорошенько поразмыслить. У меня ушло какое-то время… то есть я думала про это каждую минуту, до самой последней ночи перед днем рождения. – Тэлли глубоко вдохнула, гадая, зачем говорит какие-то глупости, зачем врет Шэй, когда врать нет никакой необходимости. Нужно было заткнуться, добраться до Дыма и покончить со всем этим. – А потом я поняла: я никогда не увижу тебя, если не пойду за тобой. И никогда не узнаю, что с тобой.

Последние слова, по крайней мере, были правдой.

Все встали на скайборды, поднялись в воздух и стали подниматься еще выше в горы, держась над бурной речкой, которая становилась все шире. Кроны деревьев образовывали сводчатый туннель. Кривые маленькие деревца сменялись высокими соснами, подлесок редел, речка время от времени прерывалась порогами. Шэй то и дело с восторженным визгом влетала в снопы брызг.

– Я просто умирала от нетерпения – как мне хотелось все это тебе показать! А какие пороги с другой стороны!

Через некоторое время они оставили речку, полетели вдоль выходящих на поверхность залежей железной руды и перевалили через горный хребет. Сверху открывался вид на небольшую уютную долину, почти не поросшую лесом. Шэй взяла Тэлли за руку.

– Вот он. Мы дома.

Перед ними лежал Дым.

МОДЕЛЬ

В поселке под названием Дым действительно оказалось довольно дымно.

Тут и там по всей долине, прямо под открытым небом, горели костры, вокруг них стояли небольшие группы людей. До Тэлли долетали запахи горящего дерева и готовящейся еды. Эти запахи напомнили ей туристические походы и пикники. Кроме дыма в воздухе висела предутренняя мгла. Белый язык тумана пробрался в долину от облаков, окутывавших вершину горы. Тускло поблескивало несколько панелей солнечных батарей, вбирающих в себя рассеянный туманом свет. Между двумя десятками одноэтажных дощатых домов зеленели огороды. Тут все было деревянным: дома, изгороди, мостки, положенные в особо топких местах. Возле костров стояли большие поленницы. «Откуда они берут столько дерева?» – подумала Тэлли.

А потом она заметила пни вокруг поселка и ахнула.

– Деревья! – в ужасе прошептала она. – Вы спиливаете деревья!

Шэй сжала ее руку.

– Только в этой долине. Поначалу это кажется дико, но знаешь, ведь до эры ржавников люди так и жили. Мы собираемся расширить поселок – начать строить по другую сторону от горы, истребить там орхидеи.

– Ясно, – с сомнением в голосе произнесла Тэлли. Тут она заметила, что несколько уродцев осторожно буксируют через долину спиленное дерево, уложенное на два скайборда. – Тут есть решетка?

Шэй радостно кивнула.

– Только кое-где. Мы перетащили сюда немного металла с железной дороги – колеи вроде той, вдоль которой ты добралась до побережья, – и проложили несколько маршрутов для скайбордов по Дыму. Постепенно мы охватим решеткой всю долину. Над этим проектом работаю я. Через каждые несколько шагов мы зарываем в землю что-нибудь железное. Тут с этим непросто, как и со всем остальным. Ты просто не представляешь, сколько весит рюкзак, набитый стальными обломками.

Дэвид и остальные ребята начали спуск. Выстроившись в цепочку друг за другом, они летели между двумя рядами скал, помеченных ярко-оранжевой краской.

– Это маршрут для скайборда? – спросила Тэлли.

– Ага. Догоняй. Я отведу тебя в библиотеку. Тебе надо познакомиться с Боссом.

На самом деле, как объяснила Шэй, Босс не был самым главным. Просто он вел себя как самый главный, особенно с новичками. Но он заведовал библиотекой – самым большим домом из тех, что стояли вокруг центральной площади поселка.

На пороге библиотеки Тэлли ощутила знакомый запах пыльных книг. Оглядевшись по сторонам, она поняла, что, кроме книг, в библиотеке почти ничего нет. Ни большого объемного дисплея, ни даже отдельных маленьких рабочих мониторов. Разномастные столы и стулья и множество стеллажей с книжками.

Шэй повела Тэлли в центр помещения, где стояла круглая стойка. За стойкой сидел человек небольшого роста и разговаривал по старомодному мобильному телефону. Они подошли ближе – и у Тэлли чаще забилось сердце. Она боялась того, что ей предстояло увидеть.

Босс был старым уродцем. Несколько человек такого возраста Тэлли заметила по пути издалека, но сумела отвести взгляд и не смотреть на них. Но теперь перед ее глазами предстала жуткая правда – морщинистая, изборожденная выпуклыми венами, выцветшая, дряхлая. Отчитывая кого-то скрипучим голосом по телефону, Босс смотрел на девочек белесыми глазами и отмахивался от них рукой, похожей на клешню.

Шэй захихикала и потянула Тэлли к стеллажам.

– Он нас потом позовет. А я тебе пока хочу кое-что показать.

– Этот бедняга…

– Ты про Босса? Страшноват, да? Ему… сколько же… сорок! Но погоди, вот поговоришь с ним.

У Тэлли пересохло во рту, она сглотнула слюну и попыталась прогнать из памяти ветхое лицо старика. Нет, эти люди – просто безумцы, если мирятся с таким, если хотят такого.

– Но его лицо… – промямлила Тэлли.

– Ерунда. Вот, посмотри.

Шэй усадила Тэлли за стол, подошла к стеллажу и сняла с него несколько томиков в защитных обложках. Она положила книги на стол перед Тэлли.

– Бумажные книги? Что в них такого?

– Это не книги. Они называются «журналы», – объяснила Шэй, раскрыла один журнал и указала на страницу.

На странно блестящих страницах было множество картинок. Снимки людей.

Уродцев.

Шэй стала переворачивать страницы, тыкала в один снимок за другим и хихикала, а Тэлли вытаращила глаза. Никогда в жизни она не видела такое количество настолько разных лиц. Губы, глаза, носы всевозможных форм и размеров на лицах людей какого угодно возраста. И еще – фигуры этих людей. Одни – потешно толстые, у других – неприятно большие мышцы, третьи – слишком худые, и почти у всех нарушенные, уродливые пропорции. Но вместо того, чтобы стыдиться своей неправильности, люди смеялись, целовались и позировали – так, будто все эти снимки были сделаны на какой-то грандиозной вечеринке.

– Кто они такие, эти уроды?

– Они не уроды, – покачала головой Шэй. – Самое потрясающее в том, что это – знаменитые люди.

– Чем знаменитые? Тем, какие они страшные?

– Нет. Это звезды спорта, актеры, художники. Вот эти, с курчавыми волосами, кажется, музыканты. А совсем некрасивые – политики. А про толстяков мне кто-то говорил, что большинство из них комики.

– Но это смешно и странно, – призналась Тэлли. – Так вот как выглядели люди до того, как появился первый красивый человек? И как только им не страшно было выходить на улицу самим и смотреть на других таких же?

– Ну да. Поначалу страшновато. Но что удивительно: поглядишь на них подольше – и начинаешь привыкать.

Шэй перевернула очередную страницу. На развороте был размещен фотоснимок женщины в облегающем нижнем белье, похожем на кружевной купальник.

– Что за… – оторопело выговорила Тэлли.

– Угу.

Женщина выглядела так, будто ее морили голодом. Ребра выпирали под кожей, а ноги у нее были такие тоненькие, что Тэлли удивилась: и как только они выдерживают вес женщины. Ключицы и тазовые кости казались острыми, как иголки. Но тем не менее она улыбалась и явно гордилась своим телом, будто ей только что сделали операцию, а она не понимала, что у нее убрали слишком много жира. Самое смешное, что лицо у этой женщины было ближе к идеалу красоты, чем у всех остальных. Большие глаза, гладкая кожа, маленький нос. Правда, скулы маловаты и слишком большой лоб.

– Кто она такая, черт подери?

– Модель.

– А «модель» – это кто?

– Что-то вроде профессиональной красотки. Наверное, когда все вокруг уроды, быть красивой – это что-то вроде… работы.

– А в нижнем белье она потому что?.. – выговорила Тэлли, но тут ее озарило. – Она больна той болезнью! Ну, той, про которую нам рассказывали учителя!

– Может быть. Но я всегда считала, что насчет болезни это они выдумали, чтобы нас пугать.

В те времена, когда еще не была придумана Операция Красоты, как помнилось Тэлли по рассказам учителей, очень многие (а особенно – юные девицы) так стыдились своей полноты, что переставали есть. Они теряли вес слишком быстро, и некоторые привыкали голодать и продолжали худеть до тех пор, пока не становились такими, как эта «модель».

Некоторые даже умирали – так говорили в школе. Это стало одной из причин, почему придумали операцию. После этого болезнь исчезла, поскольку каждый знал: исполнится шестнадцать – и я стану красивым. На самом деле некоторые даже позволяли себе растолстеть перед операцией, поскольку знали, что лишний жир у них в любом случае уберут.

Тэлли смотрела на снимок, и по коже у нее бежали мурашки. Зачем же к такому возвращаться?

– Жуть, да? – Шэй отвела взгляд. – Пойду, посмотрю, не освободился ли Босс.

Проводив ее взглядом, Тэлли обратила внимание на то, какая Шэй худая. Это была не болезненная худоба, а уродская – Шэй всегда плохо ела. «А не похудеет ли Шэй еще сильнее здесь, в Дыме? – гадала Тэлли. – Вдруг она здесь тоже будет недоедать, а в конце концов начнет морить себя голодом?» Шэй исчезла за стеллажом.

Тэлли повертела в пальцах медальон. Не активировать ли его сейчас – и дело с концом?

Эти люди забыли о том, каков был на самом деле прежний мир. Конечно, им весело тут жить, как в кемпинге, и играть в прятки. Но почему-то они забыли про то, что ржавники в конце концов чокнулись и чуть не погубили мир миллионом разных способов. И эта тощая почти-красотка была одним из таких способов. Так зачем к этому возвращаться?

А они здесь уже рубили деревья.

Тэлли раскрыла медальон-сердечко и посмотрела на маленькое сверкающее отверстие, за которым прятался миниатюрный лазер, готовый в любое мгновение считать рисунок ее радужки. Дрожащей рукой Тэлли придвинула медальон ближе к лицу. Глупо было тянуть. Потом будет только труднее.

А какой у нее был выбор?

– Тэлли? Он уже почти…

Тэлли защелкнула медальон и торопливо сунула его под рубашку.

Шэй хитро улыбнулась.

– А я уже заметила. Что случилось?

– Ты о чем?

– Ой, ладно тебе! Ты раньше ничего такого не носила. Стоило только оставить тебя одну на пару недель – и ты вдруг стала вся такая романтичная…

Тэлли сглотнула подступивший к горлу ком и посмотрела на серебряное сердечко.

– Вообще штучка очень миленькая. Красивая. Но кто тебе ее подарил, Тэлли?

Тэлли поймала себя на том, что не может соврать.

– Просто один человек, вот и все.

Шэй сделала большие глаза.

– Закрутила с кем-то романчик под конец, да? А я всегда думала, что ты бережешь себя для Периса.

– Это другое. Это…

«Почему бы не рассказать ей все, как есть? – в отчаянии спросила себя Тэлли. – Она же все равно все поймет, когда сюда припрутся чрезвычайники. А если Шэй все узнает, то хотя бы успеет приготовиться к тому, что этот придуманный мир скоро рухнет».

– Я должна кое-что рассказать тебе.

– Конечно.

– То, что я здесь оказалась… в общем, понимаешь, когда я отправилась в…

– Чем это ты тут занимаешься, а?

Услышав скрипучий голос, Тэлли вздрогнула. Наверное, так звучал бы голос доктора Кейбл в старости: будто ржавой бритвой провели по нервам.

– Этим журналам больше трехсот лет, а ты без перчаток! – Босс шаркающей походкой приблизился к столу, за которым сидела Тэлли, вытащил из кармана белые хлопчатобумажные перчатки и надел их. Встал за спиной Тэлли и закрыл тот журнал, который она просматривала. – Твои пальцы покрыты жуткими кислотами, юная леди. Если не обращаться с этими журналами осторожно, то ты погубишь их, они сгниют. И прежде чем совать нос в наши коллекции, надо было явиться ко мне!

– Прошу прощения, Босс, – сказала Шэй. – Это я виновата.

– Не сомневаюсь, – буркнул старик и убрал журналы на полку. Его изящные, ловкие движения никак не сочетались с грубой, сердитой речью. – Ну, юная леди, как я понимаю, тебя сюда прислали на работу?

– На работу? – оторопев, переспросила Тэлли.

Босс и Шэй не спускали с нее глаз. Наконец Шэй не выдержала и расхохоталась.

РАБОТА

Дымники обедали все вместе, как и уродцы в своих интернатах.

Длинные столы явно были сделаны из выструганных досок, выпиленных из самой середины стволов деревьев. Были хорошо видны срезы сучков. По всей длине волнами тянулся рисунок волокон. Столы выглядели грубо, но красиво, однако Тэлли никак не могла избавиться от мысли о том, что деревья были срублены живыми.

Она очень обрадовалась, когда Дэвид и Шэй привели ее в компанию молодых уродцев возле одного из костров. С большим облегчением Тэлли ушла подальше от поваленных деревьев и от уродцев постарше, которые ее пугали. У этого костра, по крайней мере, все выглядели почти ровесниками. Тэлли не была большим специалистом в определении возраста уродцев, но, как оказалось, не ошиблась. Двое только что прибыли из другого города, и им еще даже не исполнилось шестнадцати. Еще трое – Крой, Райд и Астрикс – были друзьями Шэй, из той группы, которая бежала из города еще до их знакомства с Тэлли.

Прожив в Дыме всего пять месяцев, друзья Шэй успели обрести некоторое подобие той уверенности, что так потрясла Тэлли в Дэвиде. Каким-то образом они ухитрялись вести себя серьезно и авторитетно, как взрослые красавцы и красотки, не имея при этом ни элегантной одежды, ни едва заметных морщинок у глаз, ни решительных подбородков. За обедом они разговаривали о разных проектах. О канале, нужном для того, чтобы привести ближе к Дыму воду из речки; о новых рисунках вязки свитеров из овечьей шерсти; о новой выгребной яме (Тэлли оставалось только догадываться, что это за штука такая). Все эти люди имели такой серьезный вид, будто жизнь их и вправду была настолько сложна, что ее приходилось планировать и перепланировать каждый день.

К еде тут тоже относились серьезно и накладывали ее в тарелки в изрядных количествах. Пища оказалась тяжелее, чем та, к которой привыкла Тэлли, и намного острее на вкус. Такой острой еда получалась у школьников, когда они сами готовили ее на уроках истории питания. Но клубника и без сахара была сладкой, а хлеб, хотя и немного странно было есть его просто так, обладал собственным ароматом и сам по себе. И уж конечно, Тэлли радовалась всему, чему угодно, кроме «СпагБола».

Но что за мясо в жарком, она не стала спрашивать. Для первого дня с нее хватало и того открытия, что здесь рубят деревья.

Опустошив тарелки, друзья Шэй принялись заваливать Тэлли вопросами о новостях из города. Их интересовало все: результаты спортивных соревнований между интернатами, развитие сюжета мыльных опер, городская политика. Не слышала ли она, чтобы кто-то еще бежал? Тэлли старалась по возможности отвечать на все вопросы. Никто и не пытался скрывать, что тоскует по дому. И когда ребята вспоминали о старых приятелях и забавах, их лица сразу становились более юными.

А потом Астрикс спросил ее о том, как она добиралась до Дыма.

– На самом деле было довольно легко. Как только я поняла, что к чему в записке Шэй.

– Не так-то легко. Дорога заняла у тебя… десять дней? – уточнил Дэвид.

– Ты ведь ушла из города в ночь перед нашим общим днем рождения, да? – спросила Шэй.

– Как только пробило полночь, – кивнула Тэлли. – Девять дней… с половиной.

Крой нахмурился.

– А рейнджеры тебя не сразу нашли, верно?

– Получается, что так. А когда нашли, чуть не изжарили заживо. В тот день они устроили грандиозный пал, и пламя вышло у них из-под контроля.

– Что, правда?

– Вот это да!

Друзья Шэй, похоже, искренне удивились.

– У меня доска чуть не сгорела. Чтоб спасти ее, пришлось прыгнуть в реку.

– Так у тебя из-за этого с лицом такое творится? – осведомился Райд.

Тэлли прижала кончики пальцев к шелушащемуся носу.

– Ну да, у меня кожа… – У нее чуть не вырвалось «на солнце обгорела». Но все остальные были захвачены ее рассказом. А она так долго была одна, что теперь ее радовало, что она оказалась в центре внимания. – Со всех сторон полыхал огонь. Пришлось бежать прямо через полосу горящих цветов, и у меня расплавились туфли.

Шэй присвистнула.

– Невероятно!

– Странно, – сдвинул брови Дэвид. – Рейнджеры обычно внимательно смотрят, нет ли кого-то из нас в тех местах, где они собираются устроить пал.

– Ну а меня, значит, не заметили. – Тэлли решила не говорить о том, что она нарочно спрятала свой скайборд. – Я ведь была в реке, а вертолета я раньше никогда не видела – ну, то есть я его увидела в первый раз днем раньше… И тут эта штуковина вылетает из тучи дыма и гонит огонь прямо на меня! А мне-то откуда знать, что эти рейнджеры – славные ребята? Я решила, что это какие-то ржавники-пироманьяки восстали из мертвых!

Все расхохотались. Тэлли так приятно было ощущать тепло внимания этой компании… Словно она рассказывала ребятам из своего интерната о редкостно успешной проделке, только это было еще лучше, потому что она ведь на самом деле чудом спаслась. Дэвид и Шэй впитывали каждое слово. Тэлли радовалась тому, что еще не активировала свой медальон. Вряд ли бы она смогла сидеть здесь и наслаждаться вниманием дымников к своей персоне, если бы уже предала их всех. Она решила дождаться полуночи, остаться одна. «Уж тогда сделаю, что должна сделать».

– Наверное, натерпелась ты страха… – Голос Дэвида вывел Тэлли из неприятных раздумий. – Столько дней одна посреди орхидей – ничего не делать и только ждать, ждать.

Тэлли пожала плечами.

– А мне орхидеи понравились. Они такие красивые. Я ведь ничего не знала про то, что это такой суперсорняк.

Дэвид укоризненно глянул на Шэй.

– Ты совсем ничего не сказала ей об этом в своей записке?

Шэй покраснела.

– Ты сам велел мне не писать ничего такого, чем бы я могла выдать Дым, вот я вроде как и зашифровала все насчет цветов.

– Выходит, из-за твоего шифра она чуть не погибла, – заключил Дэвид, и Шэй явно стало больно от этих слов. Он повернул голову к Тэлли. – Редко кому удается проделать такой путь в одиночку, когда человек впервые выбирается из города.

– Но я бывала за городом раньше, – возразила Тэлли и, чтобы утешить Шэй, обняла ее за плечи. – Со мной все было в порядке. Цветы как цветы. А из города я ушла с запасом еды на две недели.

– А почему ты стащила только «СпагБола»? – спросил Крой. – Наверное, это твоя любимая еда?

Он рассмеялся, все остальные последовали его примеру.

Тэлли постаралась изобразить улыбку.

– А я даже не видела, что беру. По три порции спагетти по-болонски девять дней подряд… Я уже после второго дня их еле переваривала, но есть-то хотелось.

Все понимающе закивали. Они знали о трудностях путешествий. Судя по всему, они знали и о том, что такое тяжелая работа. Тэлли обратила внимание на то, как много все ели за обедом. «Может быть, Шэй тут и не умрет от недоедания, – подумала Тэлли. – Раз она себе полную тарелку еды навалила и съела все до крошки».

– Что ж, я очень рад, что ты до нас добралась, – сказал Дэвид, протянул руку и бережно прикоснулся к царапинкам на лице Тэлли. – Но похоже, ты пережила больше приключений, чем рассказываешь.

У Тэлли ком встал в горле от волнения. Она сглотнула слюну и пожала плечами, надеясь, что тем самым выказала скромность.

Шэй улыбнулась и обняла Дэвида.

– Я знала, что тебе понравится Тэлли.

Тут прозвучал звонок, и те, кто еще не закончил обед, спешно принялись доедать свои порции.

– Что это такое? – поинтересовалась Тэлли.

Дэвид усмехнулся.

– Это значит: пора на работу.

– Ты пойдешь с нами, – сказала Шэй. – Не бойся, это не смертельно.

По пути до места работы Шэй успела рассказать Тэлли кое-что о длинных и плоских «американских горках», которые на самом деле назывались железными дорогами. Некоторые из них тянулись через весь континент, бороздили его, будто шрамы, – частица оставленного человечеству ржавниками наследства. Но в отличие от большинства руин железные дороги приносили пользу и годились не только для того, чтобы летать над ними на скайбордах. Для дымников они служили главным источником металла.

Примерно год назад Дэвид обнаружил очередную железнодорожную ветку. Она не вела ни к каким полезным местам, поэтому Дэвид разработал план, как воровать оттуда металл и устраивать с его помощью новые маршруты для скайбордов в долине. Шэй, прибывшая в Дым десять дней назад, уже трудилась над этим проектом.

Группа из шести человек подняла скайборды в воздух и направилась к противоположному краю долины, потом – вниз по течению реки, над бурными порогами, потом – вдоль острого как бритва горного гребня, богатого железной рудой. Только здесь Тэлли поняла, как далеко в горы она забралась, уйдя от побережья. Перед ними, казалось, простирался весь континент. Выше лежал плотный слой облаков, ниже – более редкие облака, но леса, луга и мерцающие извилистые ленты рек можно было разглядеть через вуаль дымки. С этого склона горной страны было видно и море белых орхидей, сверкающее под солнцем, будто бескрайняя пустыня.

– Какое все огромное! – вырвалось у Тэлли.

– А когда находишься внизу, ни за что не скажешь, – объяснила Шэй. – Не поймешь, насколько малы города. В каких крошечных загончиках заставляют жить людей.

Тэлли кивнула. Но жители поселка, оставшиеся позади, в долине, свободно разгуливающие посреди дикой природы, рубящие деревья и убивающие животных ради пропитания, и представлялись ей чем-то вроде воскресшей машины ржавников, перемалывающей все на своем пути.

И все же она ни на что не променяла бы эти мгновения, когда парила в воздухе над горным склоном и смотрела на раскинувшиеся внизу долины и равнины. Последние четыре года Тэлли каждый день любовалась Нью-Красотауном, раскинувшимся до самого горизонта, и считала этот вид самым прекрасным зрелищем на свете. Но теперь она больше так не думала.

Примерно на середине горного склона железнодорожную ветку, найденную Дэвидом, пересекала еще одна река. Добраться сюда от Дыма можно было с разных сторон благодаря залежам железной руды, речкам и высохшим руслам ручьев – и ни разу не пришлось сходить со скайбордов. Шэй объяснила, что о пешем походе не может быть и речи – ведь обратно придется нести груз металла.

Железнодорожная колея густо заросла ползучими растениями, во многих местах ее завалили упавшие деревья. Каждое место соединения рельсов со шпалами обвивали десятки растительных щупалец. В некоторых местах, откуда рельсы уже сняли, лес вокруг был вырублен, но большая часть колеи оставалась в его цепких объятиях.

– Как же мы сумеем хоть что-то вытащить? – спросила Тэлли.

Она попыталась поддеть ногой кривой корень и поразилась тому, насколько крепок тот оказался.

– Смотри, – сказала Шэй и вытащила из рюкзака инструмент – металлический стержень длиной примерно от кончиков пальцев до локтя. В разложенном виде длина инструмента почти равнялась росту Тэлли. Шэй покрутила один конец стержня, и с другой стороны появились четыре короткие распорки, похожие на спицы зонта. – Это называется «домкрат». С его помощью можно передвигать почти все, что угодно.

Шэй снова повертела рукоятку инструмента, и распорки убрались внутрь. Затем она подвела один конец домкрата под шпалу и еще раз повернула рукоятку. Металлический стержень начал подрагивать, а деревянная шпала издала стонущий звук. Подошвы туфель Шэй заскользили по земле, но она налегла на домкрат всем весом, не давая инструменту уйти из-под шпалы. Древняя шпала начала медленно подниматься, обрывая корни и стебли растений, рассыпая землю и выгибая рельс, лежавший поперек нее. Тэлли увидела, как распорки домкрата расходятся в стороны под шпалой и постепенно заставляют ее подниматься все выше. Рельс начал освобождаться от креплений и всего, что было на нем навалено.

Шэй весело подмигнула подруге.

– Я же тебе говорила!

– Дай-ка мне попробовать.

Тэлли, широко раскрыв глаза, протянула руку к домкрату.

Шэй засмеялась и вынула из рюкзака второй инструмент.

– Поставь его вон там, а я буду эту шпалу держать.

Домкрат был несколько тяжелее, чем казался с виду, но управляться с ним было не так трудно. Тэлли разложила его и подвела под место соединения шпалы с рельсом, указанное Шэй.

Она стала медленно вращать рукоятку, и наконец домкрат у нее в руках начал дрожать.

Шпала сдвинулась с места. Руки Тэлли ощущали напряжение металла и сопротивление почвы. Рвались корешки вылезающих из земли ползучих растений. Тэлли чувствовала их сопротивление сквозь подошвы туфель – оно ощущалось, словно далекое землетрясение. Воздух наполнился скрежетом металла, когда начал изгибаться рельс. Он освобождался от растений и здоровенных ржавых железных гвоздей (они называются «костыли», узнала потом Тэлли), скреплявших рельсы со шпалами несколько сотен лет. Наконец домкрат раскрылся на всю длину, но рельс только наполовину избавился от своих древних пут. Тэлли и Шэй стали пытаться высвободить свои домкраты из-под шпал.

– Весело, а? – спросила Шэй, утирая пот со лба.

Тэлли кивнула, радостно усмехаясь.

– Ну, что же мы стоим? Давай работать.

ДЭВИД

Через несколько часов в одном из углов вырубки высилась куча искореженного металла. Требовался целый час, чтобы высвободить кусок рельса, и усилия всех шестерых работников, чтобы его перенести. Шпалы складывали в другом месте. По крайней мере, не все дерево попадало в Дым живым. Тэлли даже не верилось, какую гору ценных материалов они тут добыли, в буквальном смысле вырвав дерево и металл из цепких лап леса.

И еще она не могла поверить в то, что стало с ее руками. Они покраснели, кожа местами потрескалась, ладони покрылись болезненными водянками.

– Выглядит скверно, – заметил Дэвид, взглянув через плечо Тэлли на ее руки, которые она с искренним изумлением разглядывала.

– По ощущениям еще хуже, – отозвалась Тэлли. – А я только что заметила.

Дэвид рассмеялся.

– Тяжелая работа хорошо отвлекает от всего на свете. Но, пожалуй, тебе стоит сделать перерыв. Я как раз собирался пройтись по колее, разведать очередной участок. Хочешь прогуляться?

– С удовольствием, – с благодарностью ответила Тэлли.

От мысли о том, чтобы снова орудовать домкратом, у нее начинали дрожать руки.

Оставив ребят на вырубке, они встали на скайборды и полетели над корявыми деревьями вдоль едва заметной посреди лесной чащобы железнодорожной колеи. Дэвид держался над самыми кронами, изящно лавируя между веток и лиан. Казалось, он следует по знакомой слаломной трассе. Тэлли успела заметить, что у него не только обувь самодельная, но и вся одежда. В городе стежки и швы использовали только для украшения, а куртка Дэвида, похоже, была скроена из десятка кусков кожи разного цвета и размера. Это лоскутное произведение напомнило Тэлли о чудовище Франкенштейна, и стоило ей об этом подумать, как в голову помимо ее воли полезли разные жуткие мысли.

А что, если эта куртка и вправду сшита из настоящей кожи, как в древние времена? Из шкуры…

Тэлли поежилась. Нет! Не может быть, чтобы Дэвид расхаживал в шкурках убитых зверьков. Не дикари же они, дымники. Но при всем том Тэлли не могла не признать, что куртка необыкновенно хорошо сидит на Дэвиде. Кожа повторяла линию его плеч, будто была их старым добрым другом, а хлещущие ветки отлетали от нее лучше, чем от форменной куртки Тэлли, сшитой из микрофибры.

Через некоторое время они вылетели на опушку леса, и Дэвид притормозил. Перед ними высилась отвесная скала.

– Жуть какая! – вырвалось у Тэлли.

Железнодорожная колея словно бы врезалась прямо в гору, исчезала посреди груд валунов.

– Ржавники очень уважали прямые линии, – объяснил Дэвид. – Когда они укладывали рельсы, то не любили идти в обход.

– И что же, они просто пробивали дорогу во всем, что бы ни встретилось на их пути?

Дэвид кивнул.

– Ну да. Тут когда-то был туннель, прорубленный прямо в горе. Наверное, он обрушился вскоре после начала катастрофы ржавников.

– Думаешь, там, внутри… кто-то был? В смысле, когда это случилось.

– Кто знает? Может быть, там целый поезд, набитый скелетами ржавников.

Тэлли облизнула пересохшие губы, пытаясь представить этот кошмарный поезд – расплюснутый, похороненный в темноте столетия назад.

– Лес тут гораздо чище, чем в других местах, – сказал Дэвид. – Работать легче. Я только боюсь – не знаю, как поведут себя эти валуны, когда мы начнем орудовать домкратами.

– На вид они тяжелые и крепкие.

– Ты так думаешь? Давай проверим.

Он спрыгнул со скайборда на один большой камень и смело шагнул на пятно тени.

Тэлли подвела свой скайборд ближе и соскочила на крупный валун рядом с Дэвидом. Когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела, что позади валунов – пустое пространство. Дэвид лег на живот, протиснулся в щель в завале и исчез в темноте.

– Иди сюда, – позвал он.

– А там… там ведь на самом деле нет поезда со скелетами ржавников?

– Пока мне ничего такого не попадалось. Но может быть, нам сегодня повезет.

Тэлли легла на живот и поползла внутрь туннеля, между холодных, тяжелых камней.

Впереди мелькнул огонек, и Тэлли увидела Дэвида, сидящего с фонариком в руке на корточках в небольшой пещерке. Тэлли подползла ближе и села рядом с ним на плоский обломок камня. Их окружили огромные тени.

– Значит, туннель обрушился не целиком.

– Вовсе нет. Скала растрескалась на куски – большие и маленькие. – Дэвид направил луч фонарика в расселину между собой и Тэлли. Тэлли прищурилась, вгляделась в темноту и увидела внизу более обширное пустое пространство. Блеснул металл – это был отрезок колеи. – Ты только представь себе, что мы смогли бы туда забраться, – мечтательно проговорил Дэвид. – Не пришлось бы выпутывать рельсы из всех этих лиан. Лежит колея и только ждет, когда мы к ней придем.

– Ну да, всего сотня тонн скал на пути.

Он кивнул.

– Это верно, но оно того стоит. – Он направил луч на свое лицо и скорчил жутковатую гримасу. – Тут никого не было сотни лет.

– Круто.

У Тэлли мурашки бежали по коже, ее взгляд то и дело падал на темные трещины в скалах, окружавших их. Может быть, люди сюда и вправду давно не наведывались, но в темных прохладных пещерах мало ли кто мог обосноваться.

– А я все думаю, – проговорил Дэвид, – что туннель мог бы открыться перед нами, если бы только мы смогли сдвинуть с места самый правильный камень…

– Главное, чтобы не самый неправильный, из-за которого нас всех тут придавит.

Дэвид рассмеялся и перевел луч фонарика на Тэлли.

– Я так и думал, что ты это скажешь.

Тэлли вгляделась в темноту, пытаясь рассмотреть выражение лица Дэвида.

– Ты о чем?

– Я же вижу, как сопротивляешься.

– Сопротивляюсь? Чему?

– Жизни в Дыме. У тебя она вызывает сомнения.

У Тэлли снова по спине побежали мурашки, но на этот раз не от страха перед тем, что где-то рядом – змеи, летучие мыши или кости давно умерших ржавников. «Неужели Дэвид уже догадался, что я шпионка?»

Ну… да, пожалуй. Мне и правда все это кажется несколько сомнительным, – немного скованно отозвалась она.

Дэвид кивнул, его глаза сверкнули в темноте.

– И хорошо. Ты воспринимаешь все всерьез. А многие ребята попадают сюда и думают, что здесь сплошные развлечения и игры.

– Я ни одной секунды так не думала, – тихо проговорила Тэлли.

– Я это понял. Для тебя это не просто забава, как для большинства беглецов. Даже Шэй, которая твердо верит в то, что Операция Красоты не нужна, не до конца понимает, до какой степени это серьезно – Дым.

Тэлли промолчала.

После долгой паузы Дэвид продолжал:

– Тут опасно. Большие города – они как эти камни. Могут казаться прочными на вид, но стоит их расшевелить, и они обрушатся.

– Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала Тэлли. С того дня, когда она отправилась на операцию, она чувствовала, как давит на нее оставшийся теперь за спиной город. Она из первых рук узнала о том, что места вроде Дыма очень мешают жить людям типа доктора Кейбл. – Но все-таки мне не совсем ясно, почему они там так из-за вас бесятся.

– Это долгая история. Но некая ее часть…

Тэлли немного подождала и спросила:

– Что?

– Ну… Это тайна. Обычно я не рассказываю об этом никому, пока они какое-то время не поживут здесь. Несколько лет. Но ты, похоже… человек довольно серьезный и сможешь понять.

– Можешь доверять мне, – выпалила Тэлли и тут же подумала: «С какой стати? Я – шпионка, я – подсадная. Я – последний человек, которому должен доверять Дэвид».

– Надеюсь, что это так, Тэлли, – проговорил Дэвид, потянувшись к ней. – Потрогай мою ладонь.

Она взяла его за руку и провела кончиками пальцев по ладони. Кожа оказалась грубой, шершавой, как крышка стола в столовой, а на большом пальце загрубела мозоль – жесткая и сухая, как задубевшая от времени шкура. Неудивительно, что он целый день работал и не жаловался.

– Вот это да! А долго надо зарабатывать такие мозоли?

– Лет восемнадцать.

– Лет во… – Тэлли не договорила. Она в изумлении умолкла, мысленно сравнила мозоли Дэвида со своей нежной, покрывшейся водянками кожей и попыталась представить себе изнурительные полдня тяжкой работы, растянутые на всю жизнь. – Но как же это?

– Я не беглец, Тэлли.

– Не понимаю.

– Мои родители были беглецами, а я нет.

– О… – Тэлли почувствовала себя очень глупо, но ей такое и в голову не приходило.

Ведь если кто-то умудрился прожить в Дыме всю жизнь, он мог тут и детьми обзавестись. Правда, малышей она пока не видела. И вообще, поселок показался ей таким хрупким, таким непостоянным… Рожать в нем – все равно что рожать в туристическом походе.

– Но как же они смогли? В смысле – без всяких врачей…

– Они сами врачи.

– А-а… Но… погоди. Врачи? Сколько же им было лет, когда они убежали?

– Не так уж мало. Они в то время уже не были уродцами. Кажется, это называется «красавцы среднего возраста».

– Ага, наверняка они были уже среднего…

Юные красавцы и красотки при желании могли учиться или работать, но на практике мало из них кто задумывался о профессии, пока не переходил в категорию «зрелых».

– Стоп. Что ты хочешь сказать? Что значит «они уже не были уродцами»?

– Не были. А теперь они уродцы.

Тэлли пыталась заставить свой разум осмыслить сказанное Дэвидом.

– Ты хочешь сказать, что им не делали третью операцию? Они уже старики, но выглядят на средний возраст?

– Да нет, Тэлли. Я же сказал. Они врачи.

Тэлли содрогнулась. Это известие поразило ее куда сильнее, чем срубленные деревья или жестокие красавцы и красотки. Таких потрясений ей не приходилось переживать с того дня, как из Уродвилля ушел Перис.

– Они сделали операцию, чтобы отменить последствия предыдущих двух?

– Да.

– Они оперировали друг друга? Здесь, в этой глуши? Чтобы стать… – У нее перехватило дух, она чуть не захлебнулась собственными словами.

– Нет. Они обошлись без хирургии.

Темная пещера вдруг словно бы сдавила Тэлли со всех сторон, вытеснила воздух из ее грудной клетки. Усилием воли девочка заставила себя дышать.

Дэвид убрал руку. Только теперь Тэлли смутно осознала, что все это время они сидели, взявшись за руки.

– Не стоило мне тебе рассказывать об этом.

– Нет-нет, Дэвид, прости меня. Это мне не надо было так охать и ахать.

– Я виноват. Ты только-только оказалась здесь, а я столько всего обрушил на тебя.

– Но мне хочется, чтобы ты мне… – ей было тяжело произносить это слово, но она все же его произнесла: – Доверял. Чтобы ты мне рассказывал про всякое такое. Я ко всему этому серьезно отношусь.

А вот тут она не погрешила против правды.

– Конечно, Тэлли. Но, пожалуй, пока с тебя хватит. Пора возвращаться.

Он развернулся и пополз в ту сторону, откуда в пещеру попадал солнечный свет.

Тэлли поползла вслед за ним, вспоминая слова Дэвида о валунах. Какие бы они ни были здоровенные, они запросто могли обрушиться, если их неудачно толкнуть, нечаянно задеть. Они могли рухнуть и раздавить тебя.

Она чувствовала тяжесть висящего на шее медальона – едва заметную, но настойчивую. Доктор Кейбл наверняка уже вся извертелась, ожидая сигнала. Но из-за откровения Дэвида все вдруг стало намного сложнее. «Дым – это не просто убежище для разномастных беглецов, – понимала теперь Тэлли. – Это настоящий город. И если я активирую медальон, я не просто положу конец грандиозному приключению Шэй. Я отниму у Дэвида его родину, всю его жизнь».

Словно бы вся тяжесть горы обрушилась на Тэлли. С трудом дыша, она выбралась наружу, под свет солнца.