Глава 18. Гэнси проснулся до рассвета

Гэнси проснулся до рассвета. Вот уже некоторое время ему приходилось вставать рано для командной практики, но он все еще иногда сидел, вытянувшись в струнку в 4: 45 утра, готовый пуститься в дорогу. Обычно он бы потратил эти бессонные ранние часы на тихое перелистывание своих книг или поиски в интернете новых ссылок на Гледовера, но после исчезновения Энергетического пузыря он не мог заставить себя продуктивно работать. Вместо поисков, он отправился на улицу по мелкому дождю к раннеутренней Свинье. И он немедленно нашел утешение. Сколько же времени он провел, сидя вот так в машине, делая домашку перед тем, как идти на занятия, или стоя на обочине, или гадая, что будет делать, если так и не найдет Глендовера, чувствуя себя как дома. Даже когда машина не была на ходу, в ней равномерно пахло старым винилом и бензином. Когда он сел, дорогу в машину нашел одинокий комар и принялся звенеть у его уха, высокий тремоло против басов континуо дождя и грома.

Энергетический пузырь пропал. Глендовер был в нем — должен был быть — и он пропал. Капли стучали и растекались по лобовому стеклу. Он думал о дне, когда был ужален осами до смерти и все равно выжил. Гэнси копался в памяти до тех пор, пока не перестал ощущать трепет от шепота имени Глендовера на ухо, вместо этого, начав жалеть себя, у него столько друзей, а он, тем не менее, чувствовал себя очень одиноким. Он понимал, что ему удавалось утешать их, но никогда наоборот.

«А ведь именно так и должно быть, — подумал он, внезапно разозлившись на себя. — Все у тебя было просто. Чем хороша вся эта привилегированность, ты, испорченная неженка, если не можешь твердо стоять на ногах?»

Дверь Монмаута распахнулась. Ноа сразу же заметил Гэнси и неопределенно махнул. Похоже, это означало, что ему был нужен Гэнси, и, более того, в этом жесте чувствовалась срочность.

Пригнув голову под дождем, Гэнси присоединился к Ноа.

— Чего?

Еще взмах рукой. И они вошли внутрь.

Внутри несильные запахи здания — ржавых креплений, древесных червоточин, его мяты — перекрывал незнакомый аромат. Что-то влажное, странно насыщенное и неприятное. Возможно, это было привнесено дождем и влажностью. А может, в углу издохло какое-нибудь животное. Подгоняемый Ноа, Гэнси осторожно шагнул в главную комнату, вместо того, чтобы идти дальше на второй этаж. В отличие от второго этажа, на первом тусклый свет падал из маленьких окошек, находящихся высоко в стенах. Ржавые металлические колонны поддерживали потолок, расположившись широко, чтобы оставить место для всего, для чего комната была предназначена. Нечто существенное в высоту и ширину. Все было в пыли на этой забытой фабрике — пол, стены, движущийся воздух. Она была непривычной, просторной, неподвластной времени. Жуткой.

Ронан стоял посреди помещения спиной к ним. Этот Ронан Линч был не тем, кого Гэнси впервые встретил. «Этот Ронан, — подумал он, — был бы опасливо заинтригован молодым человеком, стоящим в пыли». Голова Ронана была склонена, но во всем остальном его осанка была настороженной, недоверчивой. Его злая татуировка зацепилась за черную футболку. Этот Ронан Линч был опасным и опустошенным созданием. Он заманивал тебя, чтобы занять твое место.

«Не думай об этом Ронане. Вспоминай другого».

— Что ты делаешь здесь, внизу? — спросил Гэнси, смутно нервничая.

Осанка Ронана не изменилась от звука голоса Гэнси, и Гэнси заметил, она была таковой из-за того, что он был крайне изранен. Мышцы выступали на его шее. Он был животным, готовым взлететь.

Чейнсо каталась в пыли у него между ног. Казалось, она билась в чем-то среднем между экстазом и конвульсиями. Когда она увидела Гэнси, то замерла и изучала его сначала одним глазом, а потом другим.

Снаружи пророкотал гром. Дождь барабанил по сломанным окнам над лестницей. Снова пахнуло влажностью.

Голос Ронана был плоским:

— Quemadmodum gladius neminem occidit; occidentis telum est[19].

У Гэнси была жесткая политика избегания всяческих склонений имен существительных до завтрака.

— Если пытаешься изобразить умника, ты победил. Это quemadmodum — «поскольку»?

Когда Ронан повернулся, его глаза были зажмурены. А руки были в крови.

У Гэнси случилось ясное алогичное мгновение, когда у него упало сердце, и он подумал: «Я не понимаю, кто из моих друзей реален». Потом разум возобладал.

— Господи. Это твоя?

— Адама.

— Приснившегося Адама, — быстро поправил Ронана Ноа. — В основном.

В дожде в темноте тени двигались по углам. Это напомнило Гэнси о первых ночах, которые он здесь проводил, когда единственный способ, которым он мог уснуть, был притвориться, что этой огромной комнаты под его кроватью не существовало. Он мог слышать дыхание Ронана.

— Помнишь прошлый год? — спросил Ронан. — Когда я сказал тебе... это снова может случиться?

Глупый вопрос. Гэнси никогда не забывал. Ноа обнаружил Ронана в луже крови, вены разорваны в клочья. Часы в больнице. Наставления и обещания.

Не было никакого смысла скрывать. Гэнси уточнил:

— Когда ты пытался себя убить.

Ронан один раз кивнул.

— Это был кошмар. Они растерзали меня во сне, и когда я проснулся... — Он указал на свои окровавленные руки. — Я принес это с собой. Я не мог тебе рассказать. Отец велел никогда не рассказывать.

— Значит, ты позволил мне думать, что пытался себя убить?

Ронан бросил на Гэнси весь вес взгляда своих голубых глаз, заставляя его понять, что он не получит другого ответа. Его отец велел никогда не рассказывать. И он никогда не рассказывал.

Гэнси почувствовал, как целый год изменился в его голове. Каждая ночь, когда он опасался за благополучие Ронана. Все время Ронан утверждал: «Это не так». Первым делом он ощутил злость на Ронана за то, что тот допустил такой непрерывный страх, и облегчение из-за того, что Ронан, в конце концов, не был таким странным созданием. Для Гэнси было легче разобраться с Ронаном, который может сделать сны явью, чем с Ронаном, который хотел умереть.

— Тогда почему... почему ты здесь? — наконец, спросил Гэнси.

Над головами что-то хлопнуло. И Ронан, и Чейнсо вздернули подбородки кверху.

— Ноа? — позвал Гэнси.

— Я все еще здесь, — ответил Ноа позади него. — Но ненадолго.

Сквозь непрерывное шипение дождя Гэнси услышал скрежет по полу наверху и удар, будто что-то упало.

— Дело не только в крови, — сказал Ронан. Его грудь вздымалась и опускалась вместе с дыханием. — Что-то еще вылезло оттуда.

Дверь в комнату Ронана была закрыта. Книжная полка опустошена, приклеена сбоку и сдвинута вперед. Книги наспех свалены в кучу рядом с опрокинутым телескопом. Все было тихо и серо, как дождь, пузырящийся на окнах. Запах, который Гэнси приметил еще внизу, был здесь, выделялся больше: заплесневелый, сладкий.

— Кра? — каркнула Чейнсо с руки Ронана. Он издал мягкий звук в ее сторону, прежде чем опустить ее на стол Гэнси, она скрылась в черной от дождя тени под ним. Переложив лом в правую руку, Ронан указывал им Гэнси на канцелярский нож до тех пор, пока тот не догадался его поднять. Он с сомнением выдвинул и задвинул лезвие несколько раз перед тем, как взглянуть на Ноа. Последний, казалось, выглядел так, будто был готов исчезнуть от недостатка то ли энергии, то ли мужества.

— Готов? — поинтересовался Ронан.

— Для чего я себя готовлю?

За дверью что-то царапало пол.

Тккк-тккк-тккк. Будто молоток протащили по стиральной доске. Что-то в сердце Гэнси задрожало от страха.

Ронан произнес:

— Для чего-то из моей головы.

Гэнси не думал, что был способ собраться с духом для подобного. Но он помог Ронану убрать книжную полку с дороги.

— Гэнси, — позвал Ронан. Ручка двери поворачивалась по собственной инициативе. Он потянулся и удержал ее. — Следи... следи за своими глазами.

— Каков наш план? — внимание Гэнси было приковано к захвату Ронаном дверной ручки. Его пальцы побелели и с усилием удерживали ручку от поворота.

Ронан ответил:

— Убить это.

Он распахнул дверь.

Первым, что увидел Гэнси, был бардак: клетка Чейнсо расплющена, насест расколот. Ячеистое покрытие динамика было согнуто, будто моллюск вблизи речного порога. Клавиатура компьютера была воткнута в опрокинутый стул. Разорванные в лохмотья рубашка и джинсы валялись на полу, на первый взгляд, в форме трупа.

А потом он увидел ночной кошмар.

Оно двигалось от ближайшего угла. Будто тень, а потом оно стало сущностью. Быстрой. Черной. Больше, чем он ожидал. Реальнее, чем он ожидал.

Такое же высокое, как он. На двух ногах. Одетое во что-то рваное, черное, грязное.

Гэнси не мог перестать пялиться на клюв.

— Гэнси! — зарычал Ронан и после замахнулся ломом.

Существо бросилось на пол. Оно выскользнуло из досягаемости Ронана, когда он снова замахнулся. Гэнси заметил коготь. Нет, когти, десятки когтей. Массивные, блестящие, завитые в кружево иглы. Они пытались схватить Ронана.

Гэнси кинулся на него, полосуя ножом конечности. Одежда существа расходилась на части под лезвием. Оно вскочило прямо на Ронана, который блокировал его ломом. С сильным хлопком существо метнулось по воздуху и взгромоздилось на дверной косяк, руки между ногами, цепляясь, словно паук. В нем не было ничего человеческого. Оно шипело на парней. Глаза с красными зрачками закрывались и открывались. Птица. Динозавр. Демон.

Неудивительно, что Ронан никогда не спал.

— Закрой дверь! — резко выкрикнул Ронан. — Мы же не хотим здесь в прятки играть!

Спальня казалась слишком маленькой, чтобы вместить их вместе с монстром, но Гэнси знал, что Ронан прав. Он захлопнул дверь, когда существо полетело на него. Когти и клювы, черные и закрученные. В то же мгновение Ронан бросился вперед, толкая Гэнси на пол.

В один краткий и ясный момент, когда сцепились Ронан и существо с клювом, Гэнси заметил, как когти поймали руку Ронана, и с чрезвычайным осознанием видел соответствующие болячки под свежими ранами. Клюв устремился к лицу Ронана.

Гэнси вонзил лезвие канцелярского ножа в мягкую черную плоть между когтями.

Сущность не издала ни звука, когда встала на дыбы. Ронан замахнулся ломом снова, и, когда лом отскочил от существа, он прицелился кулаком. Они вдвоем задели угол кровати. Ночной кошмар оказался поверх Ронана. Оба боролись беззвучно, Ронан мог умереть, а Гэнси мог бы и не узнать этого сразу.

Пошарив рукой по столу Ронана, Гэнси схватил бутылку пива и разбил ее о череп существа. Тут же комнату наполнил запах алкоголя. Ронан выругался из-под монстра. Гэнси схватил одну из конечностей твари (это была рука? или это было крыло? спазм прошел вверх по его горлу) и ударил по ней канцелярским ножом. Он ощутил, как лезвие вступило в контакт, впилось в грязную плоть. Внезапно, вокруг его шеи появился коготь, коготь проткнул тонкую кожу его подбородка. Насадил, как рыбу.

Он осознал, насколько крошечным было лезвие канцелярского ножа. Насколько хрупким, по сравнению с острым когтем этого существа. Он чувствовал тонкую струйку за воротником рубашки. Легкие заполнились плодородным запахом гнили.

Ронан ударил ломом голову сущности. И затем ударил снова. И еще раз. Оба, Гэнси и тварь, рухнули на пол; вес существа был якорем на коже парня. Он был пойман, пронзен, опутан этим захватом.

Канцелярского ножа больше не было у Гэнси. Он, видя, что собирается делать Ронан, протянул руки к этому все еще цепкому клюву. Теперь это было существо, схватившее Гэнси, схватившего существо. И тут Ронан перерезал сущности горло. Это не было ни быстро, ни бескровно. Скорее, рвано и медленно, будто резать мокрый картон.

Все было кончено, и Ронан аккуратно отцепил коготь от кожи Гэнси.

Освободившись, Гэнси выкарабкался из-под существа. Он нажал тыльной стороной ладони на рану на подбородке. Нельзя было сказать, где была его кровь, где кровь сущности, где кровь Ронана. Они оба задыхались.

— Ты убит? — Ронан спросил Гэнси. Царапина спускалась с его затылка через бровь к щеке. Следи за своими глазами.

Мягкое ощупывание кончиками пальцев Гэнси показало, что, фактически, рана на его подбородке была довольно маленькой. Но воспоминание о том, как он был пойман на коготь, его покинет не скоро. Он чувствовал себя опасливо незавершенным, будто ему нужно за что-то ухватиться, иначе его смоет. Он даже удержал свой голос:

— Думаю, да. Оно мертво?

— Если нет, — сказал Ронан, — то этот кошмар хуже, чем я думал.

Теперь Гэнси нужно было сесть, очень медленно, на край растерзанной простыни. Потому что это было невозможно. Самолет и коробка-паззл (неодушевленные объекты) было куда легче принять. Даже Чейнсо, во всех отношениях обычную ворону, кроме ее происхождения, было проще признать.

Ронан наблюдал за Гэнси поверх тела существа - оно казалось даже больше после смерти - и его выражение лица было настолько беззащитным, насколько Гэнси никогда не видел. Он понимал, что вот оно, осознание. Взгляд Гэнси на то, кем на самом деле был Ронан все то время, что он его знал.

Что за мир, полный чудес и ужасов, и Глендовер - только один из них.

Наконец, Гэнси выдал:

— Сенека. Вот кто это сказал, верно?

Пока его тело дралось с кошмаром, его подсознание вело битву с латынью, которой Ронан его встретил.

«Quemadmodum gladius neminem occidit; occidentis telum est».

Улыбка Ронана была острой и изогнутой, как один из когтей существа.

— «Поскольку меч никого не убивает, он лишь инструмент в руке убийцы».

— Не могу поверить, что Ноа не остался, чтобы помочь.

— Конечно, можешь. Никогда не доверяй мертвым.

Тряхнув головой, Гэнси указал на болячки, которые заметил на руке Ронана во время борьбы.

— Твоя рука. Это от драки с ним, пока я был в Свинье?

Ронан медленно покачал головой. В другой комнате Чейнсо издала встревоженный звук, беспокоясь о его судьбе.

— Кра?

— Было еще одно, — произнес он. — Оно ушло.